Не думаю, мадам, что ваши надежды оправдаются, едва ли не прошептал Гарри.
Ну, милорд, не станете же вы отрицать, что сделали весьма оригинальный выбор! Вы и Августа Баллинджер все равно что небо и земля, день и ночь, но это даже интересно, не правда ли? Чрезвычайно интересно также, удастся ли вам прожить без дуэлей до того, как поведете ее к алтарю, и не станете ли просить сэра Томаса немедленно посадить племянницу на корабль и отправить куда-нибудь подальше от Лондона Она из нортумберлендских Баллинджеров, знаете ли, а они, как известно, всегда причиняли окружающим массу хлопот.
Моя невеста настоящая леди, очень спокойно проговорил Гарри, с холодным вниманием глядя толстухе в глаза и не позволяя эмоциям хотя бы в малейшей степени отразиться на его лице. Очень надеюсь, что, говоря о ней, все будут помнить об этом. Вот как вы, например, мадам.
Леди Уиллоубай растерянно захлопала глазами и вдруг побагровела:
Хм, разумеется, милорд. Я не имела в виду ничего такого просто слегка подтрунивала над вами. Наша Августа чрезвычайно живая милая молодая леди, мы все ее любим и желаем ей только добра.
Благодарю вас, непременно передам ей ваши пожелания.
Гарри с ледяной вежливостью поклонился и повернулся, намереваясь уйти, но ему еле удалось подавить стон. Без сомнения, чрезвычайно живое восприятие жизни уже принесло Августе репутацию беспечной и безответственной особы. И он намерен обуздать ее, пока она не попала в настоящую беду.
В конце концов ему удалось настигнуть свою невесту: в дальнем углу зала она болтала с Лавджоем. Словно почувствовав его приближение, Августа умолкла на полуслове и обернулась. При виде будущего супруга глаза ее подозрительно сверкнули, и она лениво и грациозно принялась обмахиваться веером, а потом произнесла светским тоном:
Признаться, меня весь вечер мучило любопытство, когда же вы наконец покажетесь, милорд. Вы ведь знакомы с лордом Лавджоем?
Да, встречались. Гарри коротко кивнул джентльмену, как ни претило ему умиление, написанное на его физиономии.
Мы посещаем одни и те же клубы. Верно, Грейстоун? Лавджой повернулся к Августе, галантным жестом подхватил ее затянутую в перчатку руку и, поднося к губам, добавил: Полагаю, я должен вручить вас будущему хозяину и повелителю, дорогая. Теперь-то я понимаю, что у меня нет шансов, и остается лишь надеяться, что где-то в глубине души у вас сохранится хотя бы легкое сожаление после того сокрушительного удара, который вы нанесли мне, приняв предложение Грейстоуна.
Я уверена, сэр, что вы очень скоро оправитесь от этого удара. Августа высвободила руку и с улыбкой кивнула Лавджою, а когда барон растворился в толпе, повернулась к графу.
На щеках ее вспыхнул румянец, но в глазах явно читался вызов. Гарри вдруг подумал, что, кажется, догадывается о причине этого странного яркого румянца, пылавшего на ее щеках и сейчас, и во время тех двух кратких встреч, которые уже успели состояться после сообщения об их помолвке. Каждый раз, когда смотрела на него, Августа наверняка вспоминала их ночную встречу на ковре в библиотеке. Безусловно, мисс Баллинджер, несмотря на свои прогрессивные взгляды и свободомыслие, страшно смущали эти воспоминания. Гарри счел это добрым знаком: в конце концов, румянец смущения указывал на то, что дама все же имеет некоторые представления о добродетели.
Вам не жарко, дорогая? спросил Гарри с вежливой заботливостью.
Августа поспешила ответить, покачав головой:
Нет-нет, я чувствую себя прекрасно, милорд. А теперь скажите: вы подошли ко мне, чтобы пригласить на танец? Или хотите прочитать мне очередную лекцию о том, как следует себя вести?
Скорее последнее
Гарри взял ее за руку и повел через открытые стеклянные двери в сад.
Этого я и боялась. Августа обмахивалась веером, пока они шли по террасе, потом со щелчком сложила его. У меня было много времени подумать, милорд.
Да, у меня тоже. Гарри остановился возле скамьи. Давайте присядем. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
О господи! Я так и знала! Я была уверена, что этим все и закончится. Она мрачно взглянула на него и грациозно присела на краешек скамьи. Милорд, вам это не поможет. Мы либо примиримся с обстоятельствами, либо откажемся от вашей затеи.
Что именно не поможет? Вы, надеюсь, не о помолвке?
Гарри поставил ногу на краешек скамьи и, облокотившись на колено, внимательно посмотрел в серьезное лицо Августы.
Именно о ней. Я все время думаю о том, что произошло, и не могу отделаться от мысли, что вы совершаете страшную ошибку. Я хочу, чтобы вы поняли: вы оказали мне большую честь своим предложением, однако для нас обоих будет лучше, если я все-таки разорву помолвку, пусть и ценой скандала.
Не думаю, что это хорошая идея, возразил Гарри.
Но, милорд, вы же сказали, что у вас было время все обдумать. Неужели непонятно, что союз между нами просто невозможен?
Напротив: не просто возможен, а при незначительных усилиях над собой станет идеальным.
Августа возмущенно вскочила:
Что вы хотите этим сказать, сэр? Может, надеетесь, что сумеете меня переделать в соответствии со своими представлениям о достойной добродетельной супруге?
Не стоит говорить за меня, дорогая. Гарри взял ее за руку и мягко заставил опять сесть на скамью. Я всего лишь хотел сказать, что, по-моему, мы прекрасно уживемся.
И кто же из нас должен работать над собой, милорд?
Гарри вздохнул и, задумчиво глядя куда-то поверх ее головы, заметил:
Мы оба, без сомнения, должны немного измениться, как того требует любой брак.
Ясно. Давайте тогда кое-что уточним. Вот, например, какие именно изменения вы хотели бы видеть во мне, сэр?
Для начала было бы неплохо перестать вальсировать с Лавджоем и ему подобными. Что-то в нем мне не нравится И сегодня к тому же я заметил, что он проявляет к вам повышенный интерес.
Да как вы смеете, сэр? вне себя от гнева, опять вскочила Августа. Я буду танцевать с кем захочу, а вам следует уяснить, что никто никогда не станет диктовать мне, что и как делать. И мне очень жаль, если мое поведение кажется вам слишком вольным, сэр, хотя, должна вас заверить, это еще только цветочки
Вот как? Меня, разумеется, весьма встревожили ваши слова.
Вы что, издеваетесь, Грейстоун? В глазах Августы полыхнул гнев.
Нет, дорогая, ничуть. Присядьте, пожалуйста, если вам не трудно
Очень трудно, и садиться не желаю! Я намерена немедленно вернуться в зал, отыскать свою кузину и отправиться домой. А еще собираюсь сообщить дядюшке, что незамедлительно разрываю нашу помолвку!
Вы не поступите так, Августа.
Почему это, скажите на милость?
Гарри взял ее за руку и еще более мягко, но одновременно и более настойчиво потянул и заставил сесть.
Потому что я считаю вас в высшей степени порядочной леди, несмотря на вашу горячую, непокорную головку, а еще женщиной, которая ни при каких обстоятельствах не станет награждать мужчину знаками внимания, чтобы потом обмануть его надежды
Знаками внимания? воскликнула Августа в недоумении. О чем это вы?
Пора, решил Гарри, пора пустить в ход мягкие угрозы, а возможно, даже легкий шантаж!.. Августу необходимо немножко подтолкнуть в нужном направлении. Она это совершенно очевидно сопротивляется любому упоминанию о браке.
По-моему, ответ вам хорошо известен. Или вы уже забыли о том, что произошло на ковре в моей библиотеке две ночи назад?
Господи помилуй! Августа так и застыла на скамье, не сводя с него глаз. Милорд, вряд ли вы просто так упомянули об этом. Вы специально меня провоцируете. Вы что же, вообразили, будто из-за пары поцелуев я готова связать себя с вами узами брака?..
Поцелуй поцелую рознь, а кроме того, мы не только целовались, Августа, и, я полагаю, вы прекрасно это помните.
Да, возможно, я позволила лишнее
Она покраснела и с отчаянием взглянула на него.
Лишнее? Да вы были почти раздеты, когда нам пришлось остановиться! напомнил ей Гарри с точно рассчитанной грубостью. И если бы не пробили часы, мы могли бы действительно зайти чересчур далеко. Я знаю, что вы самолюбивы и заносчивы, однако вовсе не жестоки.
Жестока? Я на этом и не настаиваю! По-моему, это вы использовали меня, сэр!
Гарри пожал плечами:
Ну, я полагал, что не совершаю ничего предосудительного, раз уж мы помолвлены. Ваш дядюшка принял мое предложение, ну а вы сами пришли ко мне в столь поздний час. Что же я должен был подумать? Вот и предположил, что вы завлекали меня и были более чем щедры, расточая знаки внимания.
Нельзя верить ни одному вашему слову! Вы просто все перевернули с ног на голову. Запомните, Грейстоун: никаких знаков внимания я вам не расточала!
Вы себя недооцениваете, дорогая! улыбнулся он загадочно. Я-то как раз счел эти знаки внимания весьма многообещающими. Трудно забыть ощущения от того, как ваша прелестная грудь покоилась в моей ладони: нежная, полная, упругая. А вершину ее венчал розовый бутон, расцветавший под моими пальцами
Милорд! в полном смятении воскликнула Августа.
Неужели вы действительно думаете, что я могу забыть изящный изгиб ваших бедер? продолжал Гарри, не обращая внимания на ее возмущение и решив проучить строптивицу. Округлые, изумительной формы, как у греческой статуи Я навечно сохраню в памяти, словно самую большую драгоценность, те восхитительные ощущения, которые испытал, когда вы великодушно позволили мне коснуться ваших прелестных бедер, моя радость.
Но никто вам этого не позволял! запротестовала Августа. Вы сами делали то, что хотели, не спрашивая разрешения
Но вы ни звуком, ни жестом не попытались меня остановить. И сами целовали меня с жаром, даже, можно сказать, со страстью, разве нет?
Нет, сэр, это не так! едва ли не в панике выкрикнула Августа.
Гарри изумленно вскинул брови:
Так значит, вы ничего не чувствовали, когда целовали меня? Я страшно огорчен и разочарован Как же вы сумели так много мне позволить, хотя сами ничего не почувствовали? Для меня, например, те мгновения были исполнены страсти, и я никогда не забуду.
Я не говорю, что ничего не чувствовала Просто в общем, то, что вам показалось, было не совсем искренним Я оказалась застигнутой врасплох. Милорд, вы все неправильно поняли! Право, не стоит придавать случившемуся такого уж большого значения.
Могу ли я это понимать так, что для вас не исключение подобные полуночные встречи и вы не воспринимаете столь интимные отношения серьезно?
Да о чем вы? совершенно растерялась Августа, понимая, что сама загнала себя в угол. Вы определенно стараетесь заставить меня почувствовать свою вину за то, что мы слишком увлеклись тогда и у вас не осталось иного выхода, кроме помолвки
А мне кажется, что в ту ночь были даны кое-какие обещания, возразил Гарри.
Неправда!
Позвольте не согласиться. Мне кажется, позволив такие вольности, какие допустимы лишь с мужем или с женихом, вы все-таки дали мне определенные обещания, Что же я должен был подумать, когда вы каждым своим движением давали понять, что с радостью примете меня как в роли любовника, так и мужа?
Ничего такого я не делала совсем сникла Августа.
Помилуйте, мисс Баллинджер! Не могу заставить себя поверить, что вы просто развлекались со мной в ту ночь. И вы также не сможете убедить меня, что пали столь низко и просто по привычке кокетничали. Вы безрассудны и смелы от природы, однако я отказываюсь думать, что вы бессердечны, жестоки или же совершенно равнодушны к своей чести!
Разумеется, нет! процедила она сквозь стиснутые зубы. Для нас, нортумберлендских Баллинджеров, честь превыше всего. Мы пойдем во имя ее даже на смерть.
В таком случае наша помолвка остается в силе. Теперь мы с вами достаточно серьезно связаны, поскольку зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
Послышался резкий щелчок, потом треск, и Августа посмотрела на то, что осталось от ее веера. Она так сильно стиснула его, что хрупкие пластинки не выдержали.
Тьфу ты! вырвалось у нее.
Гарри улыбнулся и, протянув руку, приподнял ее лицо за подбородок. Длинные ресницы взметнулись, и на него посмотрели встревоженные глаза. Наклонившись, он легким поцелуем коснулся чуть приоткрытых губ:
Верьте мне, Августа: мы с вами непременно будем счастливы.
А вот я в этом совсем не уверена, милорд: мне по-прежнему кажется, что мы совершаем большую ошибку.
Никакой ошибки! Гарри прислушался к звукам, донесшимся из открытых окон. Не окажете ли мне честь потанцевать со мной, дорогая? Вальс
Пожалуй, пробормотала Августа, неловко поднимаясь со скамьи. Не вижу для себя выбора при сложившихся обстоятельствах. Если я откажусь, вы, конечно же, скажете, что это против правил приличия хотя бы потому, что мы помолвлены.
Вы хорошо меня изучили, прошептал Гарри, предлагая ей руку. Я просто помешан на правилах приличия
Он не мог не заметить, что Августа все еще напряжена и упрямо стискивает зубы, ступив с ним на залитый светом паркет бального зала.
Значительно позже тем же вечером Гарри вышел из своей кареты на Сент-Джеймс-стрит и поднялся по ступеням крыльца одного весьма солидного заведения.
Дверь перед ним немедленно распахнулась, и он оказался в той исключительно располагающей атмосфере дружелюбия, которую может создать только отличный клуб для джентльменов.
Трудно найти обстановку более приятную, чем здесь, размышлял Гарри, усаживаясь у камина и наливая себе бренди. Неудивительно, что Августа решила развлечь Салли и ее подруг неким подражанием клубу «Сент-Джеймс». Этот заведение было бастионом, укрытием от внешнего мира, убежищем, чуть ли не домом родным. Здесь каждый имел возможность побыть в одиночестве или подыскать себе подходящую компанию.
В таком клубе можно было расслабиться и отдохнуть в обществе друзей, испытать судьбу за игральным столом или же с кем-то приватно побеседовать. Сам Гарри за последние несколько лет, пожалуй, довольно часто прибегал к конфиденциальности.
Несмотря на то что во время войны почти не покидал континент, во время редких посещений Лондона он старался непременно заглянуть в свои любимые клубы. И если не имел возможности лично передать туда чек, то не забывал проверить, сделано ли это и состоят ли его агенты в членах какого-нибудь респектабельного заведения, где всегда можно было получить секретные сведения.
Именно здесь, например, ему когда-то удалось узнать, по чьей вине погиб один из лучших агентов британской разведки. Прошло совсем немного времени, и с убийцей произошел несчастный случай, который организовал граф Грейстоун.
В другом, не менее знаменитом заведении на той же Сент-Джеймс-стрит Гарри договорился о покупке дневника одной известной куртизанки. Ему сообщили, что эта дама любила поразвлечься с французскими шпионами, этими презренными эмигрантами, которых в Лондоне во время войны было предостаточно.
Во время дешифровки простейшего кода, с помощью которого дама записывала свои воспоминания, Гарри впервые наткнулся на кличку Паук, однако куртизанка погибла прежде, чем он успел с ней встретиться. Заплаканная служанка рассказывала, что один из любовников ударил ее хозяйку ножом в приступе необузданной ревности. И разумеется, бедная женщина понятия не имела, кто именно, поскольку любовников у дамы было немало.
Загадочная кличка Паук преследовала Гарри на протяжении всей его работы на благо короны. Люди погибали в темных аллеях, едва успев произнести это слово. В перехваченных письмах французских агентов в заслугу Пауку ставились провалы лучших британских агентов. Не раз перехватывались записи о передвижении войск, военные карты, которые, видимо, предназначались для передачи таинственному Пауку.