Она не стала ждать. И набросилась своей силой родства на инквизиторов солдат, с силами которых ей было бы труднее всего бороться, и разорвала.
Мир вокруг потерял краски, превращаясь в темноту, усеянную жгучими, ярко горевшими пятнами.
Когда она пришла в себя, то была вся в поту. Кровь дымилась вокруг, покрывая воздух и пульсируя волнами под ее угасающей силой родства. Она подняла глаза и увидела процессию Белых плащей, приближающуюся к ней за подмостками. Они медленно продвигались вперед с поднятыми мечами, а их лица исказило выражение ужаса, свет костра отражался от легко узнаваемого черного камня в их доспехах.
Она, возможно, испытывала раньше отвращение к тому, что ей приходилось делать, но теперь ощущала только чувство необходимости. На войне, как она начинала понимать, остается убивать или быть убитой.
К этому времени радостные возгласы прекратились, сменившись криками и воплями, когда толпа поняла, что имперская инквизиция смыкает ряды вокруг них. Городская площадь была охвачена волнением, когда мирные жители начали разбегаться.
Ана попыталась сосредоточиться на Белых плащах, хватаясь за их кровь, но ее сила родства иссякла. Пот стекал по ее губам, и она почувствовала вкус соли и дыма, когда пламя от перевернутых факелов поднялось выше по платформе.
Она не выберется отсюда. Не без посторонней помощи.
В этом хаосе что-то привлекло ее внимание: отголосок ее силы родства, уловивший кровь, пронизанную тьмой.
Ана подняла взгляд.
Сеин стоял на краю площади, его черные глаза не мигая наблюдали за ней. И все же в них горели не гордость, не одобрение и не товарищество.
Это была холодная ярость.
Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность: он, неподвижный, как камень, в тени дома; она, залитая кровью и светом костра, покачивалась там, где стояла.
Вопреки ее желаниям, вопреки гордости, на краю ее сознания всплыла лишь одна мысль. «Помоги мне», подумала Ана.
Сеин глядел на нее еще мгновение. А затем отвернулся, оставив ее наедине с глухим отзвуком своего голоса, и исчез в толпе.
«Монархия должна умереть, Анастасия».
Что-то просвистело в воздухе, пролетело дугой мимо стены пламени и отскочило от деревянной платформы. Ана успела увидеть лишь мельком стеклянный пузырек, прежде чем он взорвался.
Синий дым наполнил воздух вместе с запахом гари, который нес с собой слабый аромат ладана. Мир поглотили тени, шум и туман.
Сквозь мерцающую дымку своей силы родства Ана могла разглядеть быстрое приближение коня с всадником. В крови всадника был знакомый оттенок: яркий, резкий, окаймленный ледяной синевой и спокойствием розовой воды.
Из дыма появилась фигура, шаль и узорчатые штаны развевались на ветру.
Ана, сказала Шамира, свирепо глядя на нее, и направила свою лошадь к краю платформы. Хватай меня за руку!
Любые вопросы, что могли вертеться сейчас у нее на языке, были заглушены усталостью. У Аны едва хватило сил, чтобы доковылять до нее. Шамира оказалась удивительно удивительно сильной для маленькой женщины, когда ее мозолистые пальцы сжали руку Аны. Она усадила ее в седло, и Ана обняла Всеведущую матерь за талию.
Синий дым, вызванный Шамирой, смешался с горькими черными струями гари от факелов и горящих подмостков. Ана крепко прижалась к подруге, когда они рванули вперед, проскакав мимо людей, которые, спотыкаясь, пробирались сквозь суматоху и мрак, мимо упавших и догоравших факелов.
Постепенно свет костра отступил, превратившись в пепел, который осел у Аны на языке. Над ними сомкнулась тьма. Сцены наказаний кружились в ее голове, словно дым, вместе с осуждающим шепотом.
«Путь к становлению правителя написан кровью».
6
Всего за одну луну в доме Шамиры изменилось все и ничего. Место, когда-то оживленное цветными лампами и запахами роз и чая, теперь прятало в себе что-то тревожное. Только одна лампа мерцала в коридоре, окрашивая стены в тускло-желтый цвет. Ана тихо пошла за Шамирой, обувь они оставили у двери.
Парчовая занавеска, отделявшая гостиную от коридора, смято свисала, и, оказавшись перед ней, Ана заколебалась. Казалось, что только вчера она пришла сюда с группой аффинитов, с маленькой ношей на руках.
Устраивайся поудобнее, дитя, голос Шамиры был, как обычно, стальным, но сегодня в нем звучало что-то мягкое, доброе. Я приготовлю чай.
Ана нырнула за занавеску в гостиную. Огонь, кровь и крики имперской инквизиции все еще были свежи в ее памяти, и внезапная тишина оказалась для нее неприятной, как и домашняя обстановка. Ей казалось, что она попала в другой мир. В камине горел потрескивающий огонь, который Шамира поддерживала день и ночь, наполняя комнату мускусным теплом. Вдоль дальней стены выстроились книжные шкафы, поскрипывая под тяжестью томов, помеченных изогнутыми буквами нандийского языка. Центр комнаты занимал нандийский ковер, на котором стоял круглый дубовый стол, заваленный потрепанными, заляпанными чаем картами и дешевыми свитками из козьей кожи, исписанными изящным почерком.
Ана опустилась на один из диванов, закрыла глаза и позволила событиям ночи вихрем пронестись сквозь поток мыслей.
Патрули и их белые плащи, пропитанные багрянцем от крови своих владельцев.
Ее лицо, больше не скрывавшееся под капюшоном. Повернутое навстречу толпе, чтобы весь мир видел красноту ее глаз, видел, кем она на самом деле была.
Кем она была.
Ее размышления прервали шаги. Ана открыла глаза и увидела Шамиру, ныряющую за парчовую занавеску с подносом в руках.
Чай, как ни в чем не бывало сказала Всеведущая матерь, усаживаясь на диван напротив Аны и наливая дымящуюся жидкость из серебряного самовара в стеклянную чашку. Пей до дна.
Ана с благодарностью приняла чашку. Чай был темный, крепкий, со слабым привкусом кардамона и роз. До сих пор она не могла осознать, насколько сильно опустошена, но где-то в глубине еще чувствовала слабые проблески своей силы родства, едва отмечавшей присутствие Шамиры в комнате. Чай осел у нее в животе, наполнив ее теплом от носа до кончиков пальцев ног.
Шамира, сказала Ана, опуская кружку, спасибо.
Шамира налила себе чашку и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку стула, и сделала большой глоток. Шелк ее шали, сегодня сливово-фиолетового цвета, сиял в свете свечей и прекрасно сочетался с оливковой кожей. Под ее глазами темнели мешки такого же ледового цвета, какими они запомнились Ане.
Ты собираешься спросить, откуда я узнала, что ты здесь, сказала Шамира, опережая вопрос Аны. Я ждала твоего возвращения, Маленькая тигрица. Она помолчала, а затем нахмурилась. Теперь можешь закрыть рот и стереть с лица это глупое удивление. Ты забываешь, кто я такая.
Шамира была Всеведущей матерью и практиковала нандийскую магию, которая давала ей возможность увидеть мимолетные проблески времени: прошлого, настоящего и будущего. Ее вера включала два существа единого целого: Брата и Сестру, светлое и темное, физическое и метафизическое.
Ана впервые встретила ее в прошлую луну благодаря Юрию, когда Шамира предоставила убежище Красным плащам и аффинитам, которых они спасли из Манежа Керлана.
Эта мысль вызвала у нее приступ беспокойства.
Я виделась с Красными плащами, Шамира, сказала Ана. Я думала, что мне предназначено объединиться с ними, и мы вместе уничтожим Морганью. Но
Вы нашли расхождения в своих взглядах, тихо сказала Шамира. Полагаю, ты виделась с Сеином.
Ты все еще поддерживаешь связь с Красными плащами? спросила Ана.
Я делаю все, что могу. Многие из них так юны, совсем еще дети. Даже их лидеры только достигли возраста, в каком был бы сегодня мой сын, голос Шамиры стал жестким. Но тебе лучше держаться подальше от Сеина. Этот мальчик видит только свою цель и ничего больше.
То, что он сказал о монархии Ана нахмурилась, глядя в свой чай, жидкость кружилась, совсем как ее мысли. Я не могла придумать, как ему ответить. Он думает только о различиях между нами, но мы должны помнить, что у нас общий враг.
Выражение лица Шамиры было мягким, а глаза полнились пониманием и мудростью жизни, превосходящей то, что Ана могла себе представить.
Маленькая тигрица, позволь мне сначала задать тебе один вопрос. Золотистое сияние огня осветило лицо Всеведующей матери. Чем ты согласна пожертвовать ради Империи? Ради своего народа?
Что-то привлекло внимание Аны к окну. В темноте она едва могла разглядеть ряд серебристых зимних колокольчиков, под которыми в мягкой земле лежал кто-то очень дорогой для нее. Ребенок с глазами цвета океана. Эти воспоминания все еще резали ей по сердцу, рана ее до сих пор не зажила, но день ото дня становилось лучше.
Ана сглотнула и шепотом произнесла ответ:
Всем.
В глазах Шамиры затаилась печаль.
Полагаю, об этом ты не узнаешь, пока не настанет время, пробормотала она. Тебе дорого обойдется желание защитить эту империю. Нужно будет выбрать одну из двух дорог, потому что сейчас есть две Анастасии, любовь моя: девушка, которой ты когда-то была, и правительница, которой ты станешь. Настанет день, когда во благо Империи тебя попросят пожертвовать тем, что тебе дороже всего. Вот какой выбор тебе предстоит сделать, какой Анастасией быть.
Слова крутились у нее в голове, но, словно дым, она не могла уловить их смысл. Как она могла отделить правительницу, которой ей предстояло стать, от девушки, которой она была сейчас? Обе были неотъемлемой частью того, кем она являлась, одно перетекало в другое.
Я всегда буду выбирать то, что лучше для Кирилии, ответила Ана. Я была там, во время имперской инквизиции, Шамира. Видела, что Морганья делает с Империей. Я выступила против бесчинства, что совершают Белые плащи, и слышала, как мои люди кричат, поддерживая меня. Они поддерживают меня.
Шамира внимательно наблюдала за ней. Она сделала еще один глоток чая.
Тогда почему мне все еще кажется, что ты пытаешься найти свой путь, Маленькая тигрица?
Я просто Ана схватилась за чашку, думая о Сеине, о своем троне, о том, как он всего несколькими словами изменил весь ее мир. Мне нужно поговорить с Юрием. У нас есть разногласия, но нам нужно работать вместе, чтобы сначала свергнуть Морганью. Она глубоко вздохнула и встретилась взглядом со Всеведущей матерью. Мне нужно знать, верен ли этот путь, Шамира.
Шамира перемешала свой чай и сделала еще один большой глоток, прежде чем поставить чашку на блюдце. Она подняла на Ану пронизывающий взгляд.
Ты помнишь, что я говорила о своей способности видеть будущее, сказала она. Что оно равносильно погружению пальца в стремительную реку времени. Будущее постоянно меняется в зависимости от принятых тобой решений и решений других людей, которые неизбежно меняют ход твоей жизни. Я могу уловить только проблески определенных событий на определенных дорогах. Она откинула голову назад, ее взгляд стал отстраненным. На твоем пути, Маленькая тигрица, я вижу океан.
Ана подняла глаза.
Океан? Это был не тот ответ, который она ожидала услышать, будучи в запутанной паутине союзников и врагов, монархов и революций. Что ты имеешь в виду?
Видения, которые Сестра позволяет мне узреть, не всегда имеют один смысл, сказала Шамира. Но за всем этим должна стоять веская причина. Океан представляет собой направление, в котором ты должна двигаться во всех аспектах своего пути. Подумай, Маленькая тигрица. Что это может значить?
На ее пути было много аспектов, которые могли быть связаны с океаном, задумалась Ана. Океан принес ей Мэй, в некотором смысле он принес ей Линн, которую Рамсон все еще пытался выследить с помощью своего снежного ястреба.
Рамсон. Так же, как и океан, его невозможно было ни обуздать, ни контролировать. В его душе царила дикая свобода.
Вздрогнув, она вспомнила, что должна была встретиться с ним в «Сломанной стреле» и что она опоздала примерно на два часа. «Он подождет», подумала Ана строже, чем требовалось, решив выбросить его из головы и сосредоточиться на текущей задаче.
Океан. Было что-то еще.
Порт Голдвотер, тихо сказала Ана. Вот куда я направлялась. Она сделала паузу и смягчила тон. Туда, где находится Юрий.
Шамира наблюдала за ней из-под тяжелых век.
Вам двоим предстоит еще многое обсудить. Будущее Империи в ваших руках.
В мысли Аны закралась тень сомнения.
Сеин не назначил места для переговоров во время нашего разговора, тихо сказала она. Я не знаю, что буду делать, если не смогу убедить Юрия.
В свете костра Шамира внезапно показалась усталой, а черты ее лица более заостренными.
Сеин хочет революции, а ты хочешь трон. Все, чего хочу я, прожить в мире, который останется после всего этого, прожить с моим сыном, без войны, кровопролития или боли. Не просыпаясь посреди ночи, не называя его имени, чтобы обнаружить, что его нет. Она на мгновение закрыла глаза, а когда снова открыла их, в них заблестели непролитые слезы. Я знаю, что ты поймешь в своем сердце, что лучше для твоего народа. Чего хотят они, чего хотим мы.
Ана смотрела на Шамиру, наслаждаясь видом этой необыкновенной женщины, которая пересекла горы Дживеха и выжила в северной тайге, и все это, чтобы найти своего сына. Она сражалась бок о бок с Аной и с Красными плащами, и все же обычным людям было наплевать на борьбу за власть королей и королев. Когда монархи играли в войну, страдал народ. И рано или поздно, подумала Ана, пристально глядя на Шамиру со страхом, именно те, кого она любила, заплатят эту цену.
Внезапно она встала.
Тебе не следовало этого делать, тихо сказала она. Ты не должна была спасать меня, не должна была приводить меня сюда Что, если в следующий раз они придут за тобой?
Шамира вздернула подбородок.
Пусть попробуют.
Ана на мгновение закрыла глаза. И снова кто-то спас ей жизнь, предложил еду и кров, и снова она задолжала и не могла оплатить этот долг крови.
Ана встала и опустилась на колени рядом с Шамирой. Она взяла женщину за руку, покрывшуюся от времени мозолями и морщинами и нежно поцеловала ее.
Мне нельзя долго задерживаться здесь, сказала она. Если Белые плащи охотятся за мной и выследят здесь, тебе будет грозить опасность. Она колебалась. Но если позволишь, я хотела бы поздороваться со старой подругой.
На лице Шамиры расцвела нежная улыбка.
Она в саду за домом, где растут цветы.
Я сейчас вернусь, сказала Ана и направилась в сад Шамиры.
Холодный воздух наполнил ее легкие ароматом снега и хвойных деревьев. Здесь, в саду у Шамиры за домом, лежал нетронутый снег, накрывший спящую землю белым покрывалом. Чуть дальше в ночном небе виднелись высокие зубчатые очертания северной тайги.
Лоза с колокольчиками находилась чуть в стороне от дома, и от этого зрелища у Аны перехватило дыхание: ветви, бледные и совершенно нагие даже после самых сильных снегопадов, и маленькие зимние колокольчики, которые цеплялись за них, белые и прекрасные, облитые лунным светом так, что, казалось, они светились в ночи.
Ана опустилась на колени перед лозой, положив руку на нетронутый снег. Лоза выгибалась над ней дугой, обвешанная зимними колокольчиками, их мягкие листья и бархатные лепестки окружили ее. На короткое мгновение она позволила себе поверить, что магия создала этот сад из лоз и цветов, которые выросли, питаемые духом маленькой девочки.
Привет, Мэй, прошептала она.
Поднялся легкий ветерок, и колокольчики вокруг нее будто зашевелились, принеся с собой мягкий запах снега.
Когда она возвращалась сюда, думала Ана, прижавшись головой к лозе и закрыв глаза, она всегда находила себя и свою цель.