Вернувшийся Карен протянул мне белую керамическую кружку с водой.
Извините, а вы не могли бы написать для меня алфавит в столбик? попросила я. И, если можно, под ним несколько простых и часто употребляемых слов.
Парень посмотрел на меня удивлённо, но вынул из стола чистый лист простой желтоватой бумаги и выполнил просьбу.
Скажите, а я смогу пользоваться таким письменным прибором, как у вас, или это требует каких-то специальных умений?
Стилусом? Ими все пишут. Карен протянул мне местный аналог авторучки.
Взяв его и пододвинув к себе лист с алфавитом, я попросила:
А теперь, пожалуйста, по очереди назовите мне ваши буквы.
Парень удивился ещё больше, но ничего не спросил и стал перечислять. Я быстро записывала транскрипцию напротив каждого знака. Увидев, что я делаю, Карен стал произносить буквы немного медленнее.
После того как к каждой букве чужого языка была приписана транскрипция, пришло время для основного эксперимента. Первое из предложенных Кареном слов состояло из трёх букв. Я довольно легко нашла их в списке и ниже аккуратно вывела: «а-ри-л». Проговорила про себя слово целиком и поняла, что оно для меня ничего не значит. Теперь самое главное. Глубоко вдохнув, я выпалила вслух такое непонятное «арил», стараясь не представлять размер своих проблем по изучению чужого языка в случае, если результат будет отрицательным, и чуть не задохнулась от радости и нахлынувшего облегчения. Свой голос, произносящий чужое слово, я слышала как бы на заднем фоне, а в голове отчётливо прозвучало привычное «мама». Эмоции переполняли меня, хотелось прыгать от радости и кричать, но я заставила себя проделать всё то же самое с оставшимися двумя словами и получила «дом» и «небо».
Карен смотрел на меня, грустно улыбаясь.
Здорово вы придумали с такой записью, даже жалко, что не понимаете слов, которые произносите.
И вот как доказать ему, что я понимаю значение слов, которые читаю? Ведь если я произнесу слова на своём языке, он услышит их на местном и решит, что я просто повторила транскрипцию. На поиск решения потребовалась примерно минута.
Мама это женщина, которой мы обязаны своим появлением на свет, дом здание, в котором живут люди, а небо мы видим у себя над головой, когда находимся на улице.
Несмотря на некоторую сумбурность данных мной определений, Карен вскочил, опрокинув стул, и уставился на меня округлившимися от изумления глазами.
Невероятно! Нужно срочно рассказать об этом господину архимагу!
Он метнулся к выходу, видимо намереваясь действительно бежать со всех ног, чтобы отвлечь занятого человека от важных дел свежей новостью. Я хотела окликнуть его, чтобы попытаться остановить, но в этот момент открылась дверь, и парень, не сумев вовремя затормозить, врезался во что-то невидимое, расположенное перед архимагом Лисандром.
Карен, что случилось? Куда ты так спешишь?
Господин архимаг, захлебываясь эмоциями, выпалил Карен, она читает! Она понимает, что читает!
Хватило одного строгого взгляда, чтобы парень сник и отступил в сторону.
И что же вам удалось прочитать, что так сильно впечатлило моего помощника?
Я молча развернула и пододвинула к нему исписанный лист. Лисандр разглядывал его несколько секунд, после чего поинтересовался:
Что означают символы рядом с алфавитом и под словами?
Это звучание ваших букв, записанное на моём языке, что-то вроде транскрипции.
Архимаг подумал, посмотрел на меня и написал внизу листа ещё одно слово, довольно длинное, после чего вернул лист и стилус мне.
Приписав транскрипцию к буквам, я получила «анкри-манар». Прочитала получившееся вслух и ничего не поняла, слово так и осталось чужим набором звуков. Волной накатила паника, я попыталась загнать её вглубь сознания и сосредоточиться на задаче. В чём может быть дело? Почему на предыдущих словах всё сработало, а на этом нет? Чем они отличаются, кроме длины? Хотя А почему я не беру в расчёт длину слова? Ведь это, по сути, количество слогов, а значит, возможность неверно поставить ударение. И если слово звучит неправильно, то и воспринимается неправильно. Или, может, в моём языке просто нет понятия, аналогичного этому слову? Так, стоп, будем проверять по порядку.
Всё время, пока я размышляла, архимаг и его помощник ждали.
Скажите, а само слово на вашем языке я произнесла правильно?
Парень отрицательно замотал головой и уже начал было открывать рот, чтобы поправить меня, но Лисандр лаконично ответил «Нет» и жестом вынудил Карена замолчать.
Это он быстро соображает. Если бы помощник сам правильно произнёс слово, то я услышала бы его значение на своём языке, и эксперимент сорвался бы, точнее, его нужно было бы начинать заново с другим словом. Архимаг терпеливо ждал, видимо, данная проблема для него имела достаточно большое значение. Я немного подумала и сформулировала следующий вопрос:
Вы можете показать в написанном, где ставить ударение? Например, подчеркнув этот слог.
Лисандр внимательно посмотрел на меня, взял стилус, чуть помедлил и подчеркнул конец второго слога. Я вновь прочитала написанную транскрипцию, сделав ударение в нужном месте, и сразу в голове всплыло слово «педагог». Так и как бы это им описать?
Человек, который работает в учебном заведении и передаёт свои знания другим людям, ученикам.
Судя по всему, моё объяснение полностью удовлетворило архимага, потому что в его глазах начал разгораться такой исследовательский азарт, что на мгновение мне показалось, будто этот пожилой, степенный маг сейчас станет подпрыгивать как мальчишка. Он метнул взгляд на дверь, из которой вышла я, и где, по-видимому, был его кабинет, потом на дверь, через которую вошёл сам несколько минут назад, и погрустнел.
Карен, ты уже записал данные новой жительницы нашего королевства?
Нет, простите, господин архимаг, я не думал, что это срочно
Молодой человек бросился к столу и торопливо выудил из ящика частично исписанный лист бумаги.
Как ваше имя?
Наталья.
Он аккуратно записал полученный ответ в первую строку правого незаполненного столбца, и я подумала, что это, скорее всего, анкета.
Сколько вам лет?
Двадцать четыре в годах моего мира.
Карен удивлённо поднял на меня глаза, а Лисандр остановился у двери в свой кабинет.
У нас в году триста шестьдесят пять дней, разделённых на двенадцать месяцев. В одном дне двадцать четыре часа, в часе шестьдесят минут, в минуте шестьдесят секунд, пояснила я. А у вас?
У нас в году триста пятьдесят дней, поделённых на двенадцать месяцев по двадцать девять дней и два дня, не принадлежащие месяцам сердце лета и сердце зимы. В одном дне пятнадцать часов по сто минут. Минуты мы в повседневной жизни не делим. Четыре часа принадлежат ночи, одиннадцать часов дню. Так что год практически идентичен вашему. Не думаю, что есть смысл высчитывать погрешность при измерении величины минуты. Они тоже примерно равны у некоторых призванных были с собой часы, я сравнивал.
Вопрос исчерпал себя, архимаг ушёл в кабинет, а Карен записал мой ответ и продолжил задавать вопросы.
Умеете ли вы читать?.. Это мы уже выяснили. Умеете ли вы писать?.. Это мы тоже выяснили. Назовите страну, в которой жили.
Россия. А зачем вам это?
Извините, но на этот вопрос мне запрещено отвечать. Парень посмотрел на моё озадаченно-расстроенное лицо и попытался сгладить неловкость: Ну, попробуйте у господина архимага спросить, когда он выйдет, может, вам и скажет Вы не такая, как другие. Обычно все несколько дней переживают только, а вы вон сразу читать бросились.
С оставшимися вопросами мы управились минут за двадцать, после чего Карен аккуратно постучал в дверь кабинета архимага и унёс туда заполненную анкету. Через несколько минут он вернулся с другой бумагой, сложил её конвертиком, вынул из стола плотно закрытую шкатулку, а оттуда небольшой кулёчек из промасленной бумаги. Внутри осталось ещё несколько таких же. Достал из ящика что-то вроде штампа на длинной ручке, содержимое кулёчка аккуратно вытряхнул на то место, где в середине конверта сходились края листа, и быстро прижал штампом. Получилось подобие овальной сургучовой печати.
Пойдёмте. Мне велели проводить вас до кареты.
Карен, а можно вам ещё вопросы задать?
Да, но только по дороге к карете. Если задержимся, меня могут наказать.
Я схватила со стола листок с записанными транскрипциями, быстро свернула в несколько раз и, сунув в задний карман джинсов, вышла за парнем, придержавшим для меня дверь. Оказавшись в длинном и довольно широком коридоре с лепниной на стенах и множеством дверей в обоих направлениях от той, из которой мы вышли, на ходу начала его расспрашивать:
Что это за здание?
Королевский дворец. Сейчас мы в административном крыле. Есть ещё жилое и парадное.
Когда я была в своём мире, со мной было немного вещей, кроме той одежды, что сейчас на мне. Эти вещи тоже попали в ваш мир?
Да, у вас была сумочка с мелкими предметами. Парень немного смутился. Большую часть вам отдадут, кроме тех, что посчитают опасными или важными для королевства.
На мне было золотое кольцо, подаренное мамой на поступление в институт. Я непроизвольно сжала руку, будто Карен начнёт отнимать его прямо сейчас. Видимо, он это заметил.
Нет-нет, мы не забираем драгоценности, заверил он. Это строжайше запрещено.
Мы вышли через большие двери во двор, где стояла карета, запряжённая двумя лошадьми. Вокруг неё слонялся хмурый мужчина средних лет судя по форменной одежде и колюще-режущему набору на поясе, военный.
Карен протянул сопровождающему запечатанный документ и что-то сказал ему настолько тихо, что я не расслышала, после чего галантно распахнул передо мной дверцу кареты.
* * *
Увидеть город по дороге не удалось. В академию меня доставили в карете с задёрнутыми шторами под присмотром того самого хмурого военного, который за всю поездку произнёс только три слова: «сиди смирно» в начале и «выходи» в конце. А ещё так безбожно трясло и качало, что по окончании поездки цветом лица я здорово напоминала квакающее земноводное.
Когда карета, остановившись, наконец перестала растрясать мой и так уже потрясённый сегодня организм, я услышала то самое заветное третье слово и с трудом спустилась по раскачивающейся подножке, порадовавшись свежему ветерку. Военный молча ткнул пальцем в сторону больших двустворчатых дверей, перед которыми стояла группа детей и подростков. Почти все они смотрели в мою сторону, и взгляды делились на заинтересованные и неприязненные.
Ну и ладно не первый и не последний экзамен в моей жизни. Прорвёмся.
Подбодрив себя таким образом, я двинулась к остальным абитуриентам.
Кто последний? привычно поинтересовалась я, отсидевшая и отстоявшая за свою жизнь не одну сотню очередей.
Все удивлённо воззрились на меня. Так, кажется, это их заклинание чего-то не того напереводило или вообще не перевело. Пойдём другим путём
Вы в каком порядке заходите кого позовут или кто раньше пришёл?
А, так ты очередь хочешь занять, догадался худой и очень подвижный мальчишка лет девяти. За мной будешь.
Хорошо одетый и аккуратно причёсанный мальчик, стоящий у самой двери, окинул меня оценивающим и слегка высокомерным взглядом. Видимо, представитель местной знати, или просто из очень богатой семьи, а значит, может быть образованным. Я хотела его немного расспросить о городе, обычаях и вообще пообщаться, но тут открылась одна из створок, оттуда никто не вышел, зато мой предполагаемый собеседник развернулся и решительно вошёл, аккуратно притворив за собой дверь.
Время шло, все ждали, в разной степени нервничая. Я, чтобы отвлечься, принялась оглядываться вокруг.
Здание академии было довольно большим, и с такого близкого расстояния целиком рассмотреть его не получалось. Над резными дверьми с коваными ручками, в которые поочередно входили абитуриенты и которые, судя по всему, являлись парадными, располагался искусно выполненный барельеф. Наверное, это был какой-то герб: внизу был изображён холм, на котором стоял домик, а над всем этим «шалашиком» сходились меч и молния. Из верхнего угла «шалашика» вниз тянулись тонкие полоски, возможно, имелись в виду солнечные лучи.
Мы находились на ровной, довольно большой площадке между огромными воротами в стене и парадным входом. Скамеек или чего-то подобного, предназначенного для удобства обучающихся, здесь не наблюдалось. Наверняка это место использовалось для построений и торжественных мероприятий. Правда, флагов, как и флагштока, я не увидела, но, возможно, они здесь вообще не в ходу и их заменяют такие вот барельефы.
От окружавшей всю академию здоровенной стены к зданию тянулись ещё две стенки пониже и не такие массивные. В них имелись решётчатые двери. Посмотрев на очередь, я обнаружила, что ещё один абитуриент прошёл внутрь. Передо мной оставалось двенадцать человек, так что время на удовлетворение своего любопытства было, и я пошла к ближайшей такой двери.
Ты куда? окликнул меня предшественник в очереди к обители знаний.
Хочу посмотреть, что находится за стеной, оглянувшись, ответила я.
Я с тобой, заявил мальчишка и пошёл следом.
За ним двинулся ещё один, до этого державшийся так тихо и неприметно, что я ни разу не задержала на нём взгляд. Теперь же, когда они шли рядом, я с удивлением поняла, что мальчишки близнецы.
Я Марек, а это мой брат Тарек, представил первый обоих.
Тарек кивнул, то ли подтверждая слова брата, то ли здороваясь. Хотя, может, тут кивком и не здороваются. Никак я не перестану примерять к местным нормы своего мира. Видимо, нужно время для осознания того, что теперь всё иначе. Скорее психика пока просто игнорирует этот факт, чтобы не допустить нового срыва.
Наталья, назвалась я в ответ.
Эм-м-м замялся Марек, видимо проговаривая моё имя про себя. А покороче как-нибудь можно?
Привычное с детства Ната комом застряло в горле, вспомнилось, как мама когда-то обнимала меня и гладила по голове. Я вновь непроизвольно пощупала колечко на левой руке. Теперь это всё, что осталось в память о маме. Глубоко вздохнув, решила не использовать сокращение из своего мира, чтобы лишний раз не бередить душу.
Тогда Таль. Подойдёт?
Ага! непонятно чему от души обрадовался Марек и первым вприпрыжку побежал к решётке.
Мы с Тареком спокойно двинулись за ним.
За стеной оказалось что-то вроде спортивной площадки. По краям утоптанного поля стояло несколько лавочек, ближе к внешней стене были вкопаны столбы, которые издалека казались погрызенными очень старательными бобрами. Под самой стеной свалены толстые плетёные круги. Со стороны здания располагалась полоса препятствий и отдельно стоящие турники и брусья.
Я вновь взглянула на очередь там ещё оставалось семь человек.
Пойдём посмотрим, что с другой стороны? предложила мальчишкам.
Мы развернулись и пошли к противоположной двери. Точнее, это мы с Тареком пошли, а Марек опять побежал. По мере нашего приближения он только что подпрыгивать не начал возле решётки.
Смотрите! Это она! Она!
Посмотрела. Со всех сторон огороженная площадка раза в два меньше той, на которой мы сейчас находились. Множество разнокалиберных булыжников аккуратно разложены вдоль всех стен, самый маленький примерно с мою голову, самый большой в мой рост. Катают их по этой площадке, что ли? У стены здания лежала здоровенная каменная платформа, непонятно кем и зачем сюда притащенная, на сцену, вроде, не похоже.
Ну и на что тут смотреть? Чего ты так разволновался? непонимающе взглянула я на мальчишку.
Таль, да ты что, не знаешь?! возмутился он. Это же левитационная площадка! А вон ту плиту надо поднять и держать одну минуту, когда кто-нибудь на архимага сдаёт. Говорят, её сюда сам архимаг Элтар в одиночку с дальних гор принёс. Его все в городе боятся! Скажешь Элтару что-нибудь не так, ну, или посмотришь, а ему не понравится, и он тебя ка-а-ак