Ему показалось, что женщина чуть-чуть насмешливо улыбнулась. «Ну, это уже просто подначка. Хотят поставить в глупое положение», предположил он. И вдруг обнаружил, что рядом с дверью у ночника сидит одетый в костюм мужчина и, низко нагнувшись, сосредоточенно читает книгу.
Слона-то я и не приметил. Рад познакомиться, также тихо пробубнил Виталий Петрович и, пятясь, прикрыл за собой дверь.
Бросился вперед, толкнул в отчаянии еще какую-то дверь, не исключая, что снова окажется в той же гостеприимной комнате, и, чуть не слетев со ступенек, выскочил во двор. Глаза быстро привыкли к темноте. Двери сарая были открыты. Из него медленно, стараясь не шуметь, хозяин Оскар выкатывал свой БМВ. «В моем распоряжении пара минут. Около дома заводить не станет», прикинул Виталий Петровичей и вспомнил про велосипед. Хозяин, все также медленно толкая мотоцикл, скрылся за воротами.
Виталий Петрович быстро вынес из дома велосипед. Проверил колеса. Шины были надуты отменно. Да и седло оказалось поднято в самый раз. «Хорошо, когда о тебе заботятся», тепло подумал он и вспомнил, что всегда сам разогревает себе обед, а пуговицы пришивает теща.
За воротами вообще не было видно ни зги. «Направо или налево?» засомневался Виталий Петрович. Откуда-то сверху зафыркал мотоцикл. «Вроде не было никакой горы?» подумал он и потащил наверх велосипед. Из-под ног шурша посыпалась щебенка.
Наверху оказалась отличная шоссейная дорога. Виталий Петрович вскочил в седло и помчался вслед удаляющемуся красному огоньку мотоцикла. Луна стала просвечивать сквозь облака. Он ехал мимо каких-то заброшенных строений, бараков, полуразвалившихся домов. «Похоже, что бомбили», предположил он. Из одного дома его неожиданно обстреляли из автомата. «Глупо погибнуть, не выполнив задания», мелькнуло в голове.
Вскоре он выскочил на узкую улочку. «Надо поосторожнее, решил он. Возможно, комендантский час». Мотоцикл хозяина он потерял из вида. Слабо горели уличные фонари, вяло рассеивая бледный свет. Виталий Петрович доехал до угла, повернул обратно. Мимо пронеслась машина с потушенными фарами. Он свернул налево и увидел небольшой ресторанчик. Прочел название: «Забытый приятель». Чуть наискосок в проулке стоял хозяйский мотоцикл. Виталий Петрович прислонил неподалеку свой велосипед к стене. Толкнул стеклянную дверь. Тренькнуло. И он очутился в довольно просторном помещении. Почти все столики были заняты. Между ними в табачном дыму одиноко и плавно скользил старик-скрипач. В глубине на невысокой сцене два других старичка подыгрывали ему на фортепьяно и контрабасе.
Давненько у нас не был, приятель! Давненько! Радушно встретил Виталия Петровича крупный пожилой мужчина в несвежей белой куртке. Как раз держу для тебя очень уютный столик. Именно то, что ты любишь. Не близко от оркестра, но и не далеко. Да и из зала не будут мешать! Он проводил Виталия Петровича к дальней стене. Надеюсь, с документами у тебя порядок? А то повадились, черти, с этими проверками. Люди и так издерганы, хотят тихо, уютно провести вечерок, поболтать о том о сем. Так нет! Что ни вечер проверка. Скоро люди вообще не захотят выходить на улицу. Будь как дома, приятель! неожиданно закончил он.
Невдалеке сидел хозяин Оскар. Он пил пиво и разговаривал с соседями по столу. Оскар безразлично посмотрел на своего постояльца. «Делает вид, что не узнает, подумал Виталий Петрович. Есть два способа, стал размышлять он. Или подлаживаться, менять самого себя в зависимости от обстоятельств, или нет. В первом случае можно испытать кое-что вовсе тебе и не предназначенное от природы, твоему собственному искреннему я. И в этом малопочтенном, на первый взгляд, способе многое соответствует обычной человеческой приспособляемости. Во втором же случае легко превратиться в крайне тяжелого человека или неприятного гордеца. А если ты человек удачливый и сильный, заставить приноравливаться других, что может привести к обычному насилию» Виталий Петрович стал вспоминать о том, что его легко принимают за своего в любых социальных слоях, как он легко находит нужную тему, уровень и, главное, тональность общения с самыми разными и даже иногда весьма неприятными людьми. Вот и сейчас в этом кабачке он чувствовал себя весьма непринужденно.
Вы так славно задумались, вывела его из оцепенения официантка. Что прикажете принести? Есть пиво, сосиски и кофе. Вы не поверите, натуральный бразильский!
Рюмку водки задумался Виталий Петрович. Нет, пожалуй, грамм двести и что-нибудь закусить. На ночь наедаться вредно. Ведет к раннему атеросклерозу! пояснил он свое решение.
Сейчас можно и не дотянуть до своего склероза, мудро заметила официантка. У вас документы-то в порядке? поинтересовалась она. А то каждый вечер проверки! Вчера троих взяли.
«Больше подлаживаться не буду!» мужественно решил Виталий Петрович.
Мой паспорт или, ну как его там, аусвайс на прописке. Хозяин может подтвердить, кивнул он в сторону Оскара.
Официантка одобрительно рассмеялась:
А вы с юмором! Теперь многие языки прикусили. Шутят только те. А вы вроде не из них Сейчас мигом все принесу!
Она нарочито медленно повернулась, продемонстрировала отличную грудь и, покачивая бедрами, неспешно удалилась.
«Она не бука и очень недурна Да и глаза лукавые», констатировал он одобрительно.
За соседним столиком сидела молодая элегантная женщина. Она нервно теребила сумочку и изредка поглядывала на Виталия Петровича. «Как все-таки мило раньше одевались. И какое породистое красивое лицо. Точеная шея Надо выбирать. А нравятся обе. Ну надо же, как не повезло» огорчился он. Виталий Петрович начинал физически недомогать, когда приходилось делать выбор. Он даже симпатизировал из-за этого армейской жизни иногда.
Женщина поглаживала рукой зеленую скатерть. Он неожиданно поймал на себе неодобрительный взгляд хозяина Оскара. «Интересно, здесь танцуют или нет? засомневался Виталий Петрович. Ладно, раз решил не подлаживаться, значит все!» Он встал и не торопясь подошел к женщине:
Вы позволите вас пригласить?
Куда? испугалась она. Ах, это засомневалась незнакомка. Но здесь, кажется, не танцуют.
Виталий Петрович, представился он. Приехал на отдых, в отпуск.
Отпуск, отдых Неужели сейчас кто-нибудь ездит отдыхать? Так странно звучит. Прямо из прошлой, такой нереальной жизни. Раньше мы каждый год ездили на воды.
Разрешите присесть?
Да пожалуйста. Я тут жду одного знакомого, а его все нет и нет. Я даже начала беспокоиться. Вдруг с ним что-то случилось? Она вопросительно взглянула на Виталия Петровича. Есть люди, которые всегда что-нибудь забывают. И она погладила рукой скатерть. Я сама всегда что-нибудь забываю и очень расстраиваюсь потом.
А я практически никогда ничего не забываю, ответил он очень серьезно. И это, как мне кажется, нехорошо.
Почему? мягко улыбнулась незнакомка.
Раз человек забывает, значит или ему надо много о чем помнить, и тогда он, естественно, что-нибудь да забудет, или у него богатый внутренний мир и ему не до разных бытовых мелочей. А человек, который ничего не забывает, скорее всего, педант, сухарь. От него трудно ждать неожиданных душевных порывов. В общем, как говорят, без полета.
Официантка принесла заказанное и строго сказала:
У нас пересаживаться нельзя! Извольте сесть за свой столик! Иначе я обижусь!
«Ревнует» довольно отметил Виталий Петрович.
Я думал, что раньше не было так строго, смиренно произнес он. Я сейчас пересяду, если вы так настаиваете.
С этим всегда было строго, оживилась официантка. Я этот вопрос специально изучала. В библиотеке. Даже в средние века было строго. Все всегда сидели только на своих местах. А тем более сейчас, когда каждую минуту может быть проверка. Я не хочу, чтобы мне из-за вас попало.
Виталий Петрович вспомнил один из своих старых, уже изрядно потрепанных от частого употребления, снов Вокзал. Проверка документов. А он только приехал с дачи. Немцы в серых мундирах и касках, с автоматами, цепью выстроились на перроне. Он понимает, что попался. Да еще в руках дурацкие корзины с яблоками, которые почему-то из-за жадности он никак не может выбросить. Кругом паника. Народ мечется. Все пропитано ужасом, страхом и безнадежностью. Какие-то счастливчики уже по ту сторону цепи спокойно расхаживают. А у него документы в совершеннейшем беспорядке. В паспорте на фотографии он с огромными усами. То есть совершенно другая личность. В общем, дело пахнет керосином. Он бегает по каким-то запасным путям. Решает снова ехать на дачу и там схорониться. Забить окна, двери. Ибо осень. Падают листья. Запустение. Вроде бы и не живет никто Но электрички в обратную сторону отменены. Никак не вырваться. Его чуть было не затянули в очередь на проверку документов. Но удалось в последний момент выскочить. Наконец он бросил корзины и каким-то чудом по крышам багажного отделения выбрался с вокзала.