Третья смена - Жанна Ди 9 стр.

 Мишка! Ты ли это, бродяга? Мишка! Как я рад тебя видеть! Какой ты. И не узнать.

Парни обнялись, похлопывая друг друга по плечам.

 Сколько же мы не виделись, Миш? В 80-м в последний раз, на Олимпиаде и очень коротко. Получается восемь лет. Это ж целая эпоха. Ты как тут, просто так катаешься или по делам?

 Просто зашёл в любимое место подкрепиться пирожками.

 А-а-а-а, помню, помню бабулины пирожки. Как она?

 Бабушка нормально. Она у меня молодец, крепкая, работает в кооперативе при типографии корректором. Володь, давай где-нибудь посидим. У меня неподалёку машина стоит. Ты свободен?

 Ух ты какой. Машина у него. Молодец! Знаешь, я тут совсем рядом работаю  в Станиславского музыкальном. Там можно бросить якорь.

 Ни чё се! А что ты там делаешь? Поёшь оперные партии?  захихикал Михаил.

 Ага, оперные. Риголетто, когда выпью лишнего. Работаю осветителем. Ну, как? Поехали?

 А поехали!

Володя подошёл к своим ребятам, что-то сказал, зачехлил гитару, и они с Михаилом двинулись к автомобилю.

Театр жил своей жизнью и готовился к приёму зрителей. Уборщица возила по полу в фойе мокрой тряпкой, в буфете раскладывали бутерброды на подносы, на сцене рабочие устанавливали декорации.

Молодые люди прошли в осветительскую ложу. Володя налил в кружки воды и включил кипятильник.

 Сейчас по чайковскому выпьем. А хочешь, кофе растворимый есть, хороший, индийский. И бутерброды с колбасой организую.

 Да ладно суетиться-то. Присядь лучше и расскажи о себе. Как ты, чем занимаешься. Я смотрю ты большой оригинал. Хипуешь.

 И не знаю с чего начать. Ну, в общем, после того, как вы с Витькой меня спасли, а потом обнародовали фотографии, Серёгу уволили. Его жена кипиш подняла. Ну там местком, профком. Везде написала, нажаловалась.

Уволили его с нашего факультета, и приняли на геологический хозяйственником, а через год он пошёл на повышение и уже работал в ректорате. На пользу пошло. Сейчас работает в Моссовете начальником каким-то. Не зря же его фамилия Ручкин. Там же наверху рука руку моет, сам знаешь.

А мне не дали университет закончить. Выперли с пятого курса за антисоветскую пропаганду. Суд устроили и вышибли с позором и справкой, что прослушал четыре курса. Так что у меня неоконченное высшее.

Родители вернулись с вольных поселений и уехали жить в Эстонию. Мама родом из тех краёв. А я захотел тут остаться. Вот устроили на работу в театр. Подрабатываю здесь, чтобы за тунеядство не сослали за сто первый километр. А вообще, занимаюсь звукозаписью. Хорошую западную музыку записываю на кассеты и продаю. Нормально так прилипает.

Вот, вроде и рассказывать больше нечего. Давай ты теперь.

Мишка звонко размешал сахар, отхлебнул чай и начал:

 Меня выжили из школы после девятого класса. Невозможно было учиться нормально. Шипели за спиной: «Бедный мальчик, родители предатели. Сын диссидентов. Он сам такой. Сколько волка ни корми» и подобные шепотки. В комсомол не приняли.

Бабуля пристроила в кулинарный техникум. Смешно звучит, сразу Хазанов вспоминается. Вот работал сначала на фабрике-кухне, потом директор ушёл и меня с собой взял в ресторан «Встреча».

Сейчас на вольных хлебах. Организовываю кооператив. Рюмочную открываю рядом с заводом. Прям около проходной. Удобно. Вышел после смены с товарищами и сразу принял на грудь. Потом дружно домой и козла забивать на улице. Поди плохо.

Володь, ты прости, что тогда фотографии рассекретили. Не могли мы с Витькой молчать. Это ведь Серёга на тебя настучал. Такая несправедливость. Тебе все нервы измотали, а ему хоть бы что.

Хотя так и вышло в итоге. Ты из института вылетел, осветителем работаешь, а он в шоколаде.

 Да брось, Миш. Всё нормально. Мне нравится моя жизнь. Люблю вольно жить. А этот всегда у выхлопной трубы будет мотыляться. А ты молодец. Кооператив открываешь. Страсть к наживе.

 Нет. Страсть к деньгам. Хочу к родителям уехать. Они в Канаде сейчас живут. Знаешь, а Витёк погиб в Афгане. Царствие ему Небесное. Хороший парень был, справедливый. Меня в армию не взяли. Ведь это почётная обязанность. Сыну диссидентов какой почёт.

 А мне удалось откосить. Старые связи родителей помогли,  улыбнулся Владимир.

Парни замолчали. Их закружил вихрь воспоминаний.

Сергей Иванович Ручкин стал депутатом Госдумы.

Мишка  хозяином сети ресторанов «Элефант». Дела шли в гору. В Канаду к родителям ездил часто, как к себе домой. Отправил туда на ПМЖ жену и дочку.

Володя эмигрировал в Америку и работал в русском ресторане музыкантом.

Больше парни никогда не встречались.

Первая любовь последнего лета

(на реальных событиях)

Ольга Тушнова @vogidaniichudavsegda

Это лето должно было стать последним летом моего детства. Осенью мне исполнялось пятнадцать, а это означало, что поездка в пионерский лагерь будет точно последней.

В мечтах своих я давно видела себя настоящей пионервожатой, тем более что в прошлое лето вполне официально была в качестве её помощницы. Но в этом году что-то пошло не так. Может, мама припоздала с получением путёвки, а в это время нашёлся кто-то более шустрый на места вожатых и их помощников. Пришлось ехать хоть и переростком, но обычной пионеркой

А вот и я. Дылдообразный подросток с двумя закрученными в ракушки косичками и дурацким, неумело замазанным маминой крем-пудрой, прыщиком на левой щеке. Со стареньким фибровым чемоданом с металлическими уголками и наклейкой имени и фамилии на его, видавшем виды, боку. Стою у автобуса рядом с мамой, то и дело пытаясь шёпотом ей втолковать, что давно могу обходиться без её наставлений. И даже имеющая свою маленькую тайну. Почему, например, я сегодня чуть не проспала?

А проспала я потому, что вчера меня со случайного, но самого настоящего свидания по-настоящему провожал взрослый парень Сергей. И что стояла я с ним до полуночи в подъезде, пользуясь возможностью, тихо открыв дверь, незаметно шмыгнуть в свою комнату. А потом ещё полночи не спала, вспоминая всё, произошедшее со мной недавно.

Честно говоря, после этого мне уже не очень-то хотелось и в лагерь, но делать было нечего: деньги за путёвку уплачены, а вещи  собраны.

Конечно, я сказала Серёже, что уезжаю, что ничего не изменишь, но он ответил, что мы можем переписываться. Поэтому уже утром я собрала в доме все конверты с марками, нашла самую толстую тетрадь и вытряхнула из портфеля все имеющиеся в нём ручки.

А сейчас стояла, как пришибленная, глядя на своих будущих соотрядников, мыслями пребывая совсем в другом месте. Может быть, в том, где мы стоим с Сергеем в свете уличного фонаря без слов, смотрим друг на друга, словно пытаясь запомнить черты лица каждого перед пусть и недолгой разлукой

Наконец, мама сказала:

 Ну всё, мне пора! Веди себя прилично. Пока, в выходные постараюсь приехать  и, чмокнув меня напоследок, зацокала каблучками в сторону работы.

Эх, мама! Если бы ты только знала, о чём думала тогда твоя дочь! Что весь её дневник исписан стихами любимых авторов  Асадова и Ваншенкина, а самый дорогой, пусть и о мальчике,  «Он был грозою нашего района", ещё сейчас и судьбоносный. Потому что дочь твоя, возможно, именно сейчас, как и её любимый герой, так же тихо уходила из детства

Письмо Серёже я начала писать ещё в автобусе. Устроившись на задних сидениях, чтобы мне не мешали. Хотя и мешать-то особенно было некому: все соотрядники младше меня на два, а то и на три года и то ли стеснялись заговорить со взрослой, как им казалось, тётенькой, то ли не знали, о чём. К тому же, вожатая предложила всем спеть хором, и ребята мгновенно потеряли ко мне и без того небольшой интерес.

Мне же просто не терпелось рассказать своему новому другу обо всех переживаниях, а особенно сном, которым я позже поделюсь и с вами.

Я быстренько набросала черновик письма, закрыла тетрадь и, сделав вид, что очень хочу петь, присоединилась к хору, вовсю распевавшему популярную песенку о сбежавшей от кого-то там электричке. Песня сменилась другой  «Солнечным кругом», потом «Катюшей», а там перед нами и любезно распахнул ворота любимый «Орлёнок».

⠀

Нас расселили в длинные щитовые домики типа палаток, о которых напоминали опускавшиеся на ночь брезентовые шторы. По сравнению с прошлогодними настоящими палатками, это было не так романтично, но имело и свои преимущества. Внутри достаточно вместительно и даже уютно. Все девочки в своём строении, мальчики  в своём. С нами  вожатая, с мальчиками  воспитатель.

Это сегодня я, грамотная и подкованная, могу о многом рассуждать. Например, о том, что всем наша система воспитания была хороша. Одного лишь она не предполагала, а может и не хотела, нам привить: того, что каждый из нас имеет право на личное пространство.

И, наверное, была права, потому что когда мы все товарищи и братья, у нас не должно быть друг от друга никаких секретов. Кто-то, может, этому и противился, а кто-то понимал и буквально. Чаще именно такое понимание было во всём: положат тебя, скажем, в больницу или вот как сейчас  отправят в пионерлагерь  у вас на двоих одна тумбочка. И непонятно: неужели в стране развитого социализма напряжёнка с пиломатериалами, чтобы наделать этих тумбочек в достаточном количестве? Оставалось радоваться, что хоть кровати были разными, а то так со временем можно было докатиться и до соседа в ритуальных принадлежностях!..

Нет! Соседка по тумбочке и кровати напротив досталась мне замечательная. Девочка по имени Лариса с симпатичной причёской  хвостиком на одну сторону. Я даже сразу не заметила, что под платьем с длинными капроновыми рукавами у неё просматриваются рубцы от ожогов.

Позже Лариса мне рассказала, что ей не было и восьми, когда она крутилась возле отца, занимавшегося машиной в гараже у дома. Он слил остатки бензина в ведро и, лёжа под машиной, варил днище. Как вышло, что на Ларисе вдруг загорелось платье, потом так никто и не понял. Далее  фильм ужасов. Отец Лары, не в состоянии быстро выбраться из-под машины, закричал жене, та выскочила из дома, увидела горящую дочь и окатила её из ведра (как думала, водой)!..

Лариса чудом выжила после множественных ожогов тела. Мне было её искренне жаль, ведь она была почти инвалидом. Даже скорее не инвалидом, а образцом халатности своих родителей.

Этим летом врач посоветовал отправить им дочь в лагерь для адаптации в социуме. И, несмотря на свою беду, Лариса оказалась довольно общительный девочкой, рассказав мне (по секрету, разумеется) обо всём в первые же дни знакомства. За такую откровенность я тут же посчитала её подругой и подумала, что вполне могу доверить и ей свой секрет. Один. Но главный.

Возможно, это было одной из моих ошибок

Откуда мне, пусть и достаточно неглупой девочке, было знать о внутренних переживаниях подростка, попавшего в такую ситуацию? О том, что иногда люди ломаются от осознания своей неполноценности, особенно видимой? Тут ещё вопрос, кто кого перехитрил: Лариса, затаившись на время и слушая мои секреты с высунутым от интереса кончиком языка, или я, слегка приукрасив их и надеясь, что друг  он и в Африке друг?

К чести доблестных работников советской почты, в те времена она работала как часы. Не прошло и трёх дней, как мне от Сергея пришёл ответ.

⠀

Возможно, Серёжа просто поступил так же, написав и отправив письмо заранее. Оно в любом случае бы дошло, так как, несмотря на расхожее название, пионерлагерь «Орлёнок» у нас в области, к счастью, один. Но всё равно, каковой же была моя радость, когда я получила это послание! Я и прижимала его к себе, и гладила, и нюхала, и даже целовала.

А потом я ничего не придумала лучше, чем показать его Ларисе

Сбежать и посекретничать с Ларисой мы решили во время тихого часа, когда все девчонки уснут. В другое время в палатке постоянно кто-то да находился. А стоило где-то уединиться, как тут же находился тот, кто задавал этот дурацкий вопрос: «А что это вы тут делаете, а?»⠀

Через полчаса, услышав, что вожатая уходит, мы тихонько встали и осмотрелись. Девочки спали. Мы сложили валиками одеяла, придав им вид лежащего под простынёй человека, и тихонько выскользнули на улицу.

⠀Решив, что самым удобным местом будет стадион, мы побежали в его сторону. Прийти туда во время тихого часа вряд ли кто-то мог. Немного нас с Ларисой смутили набежавшие вдруг тучки, но мы решили, что успеем.

Поудобнее устроившись на лавочке, мы обнялись, как заговорщики, накрылись Лариной кофтой и я начала читать. Иногда своё чтение я прерывала пояснениями из предшествующих и дальнейших событий. Примерно, так

⠀

Как это обычно бывает, всё вышло совершенно случайно. По соседству со мной жила не то чтобы подруга,  так, девушка Люда. Семья у неё пьющая, а сама Люда хоть и всего на год-полтора меня старше, рано вкусила все прелести, возможно, и взрослой уже жизни. Вела себя раскованно, свободно, порой даже вызывающе.

Меня воспитывали не недотрогой, просто вовремя подсказывали (особенно тётя), что хорошо, а без чего пока можно и обойтись. Но именно это «без чего пока», одновременно пугая, больше всего меня в соседской девушке Люде и манило. Много позже я поняла, что таковыми в науке жизни были мои первые университеты.

За «проколы» я не боялась  их и не предполагалось. Для этого я была достаточно себе на уме и кое-что в жизни понимала. Например, что дети, если и находятся в капусте, то при обязательном участии двух разнополых участников поисков их в том огороде.

Мама же моя, из-за не самой благоприятной репутации соседской семьи, запрещала мне с Людой дружить, но в этот день я не просто её ослушалась. Я привела Люду домой. Правда, незаметно за ней посматривая. Как многие дети из семей, где воспитание детей не на первом месте, Люда имела одну плохую черту  могла взять то, что плохо лежит.

⠀

Причина ослушания была самой банальной. Встретив меня во дворе с буханкой хлеба, Люда так запросто, как умела только она, сказала:

 Привет! Слушай, пойдём со мной вечером в парк на танцы?

Признаться, я никогда там раньше не бывала. Но мама работала во вторую смену, отец днём раньше уехал на рыбалку, а брат был у бабушки. Если повезёт, я могу прийти домой даже раньше мамы. Так почему бы и не сходить? И я согласилась.

Разумеется, как только мы вошли в квартиру, Люда тут же почувствовала себя в ней хозяйкой. В ход пошли термобигуди, вся мамина косметика и гардероб. Однако, просчитав возможный риск столкнуться с мамой нос к носу вечером, лично я не стала ни краситься, ни завиваться. Поплевав, как тогда было принято, в «Ленинградскую» тушь для ресниц, нанесла лишь парочку мазков. Заплела две косы и заколола их с двух сторон шпильками, как девочка-гимназистка, придав форму рулика.

И вещи одела всё-таки свои, не отказавшись разве что от босоножек. В моду входила платформа, о которой мне пока можно было мечтать. А у мамы уже такие были. Снять же их и одеть перед дверью спрятанные под лестницей свои мокасины, дело пары минут.

Зато Люда расфуфырилась, как в ресторан. А чего ж не расфуфыриться-то, если даром? Тёмные локоны, ярко-алые губы и ресницы метёлками под бровь. Просила ещё дать ей надеть белую гипюровую блузку, но она была пока ещё мамина, хоть и моя выходная, а Люда уже курила, и я не рискнула. Мало ли, прожжёт ещё, или сама кофта дымом пропахнет.

Придя в парк, я стояла, как очумелая, чувствуя себя во всём этом действе совсем чужой. Молодые ребята и девчонки здоровались, обнимались, дурачились, бегая друг от друга или прячась за других. То же самое сразу начала делать и Люда, влившись в одну из компаний, где, как я поняла, она  своя в доску