Что ты сделал?
Неужели это сделал он, Энко? Я скрестила руки на груди и сказала:
Что ж, сын Аида, фокус презабавный, но я и сама могу поднять себя на смех.
На светофоре загорелся зеленый сигнал, Энко отвлекся на дорогу, но потом возмущенно вскинулся:
Не надо делать из меня крайнего! Да моим рукам цены нет! Не знаю, что ты сделала, но больше так не надо. Болит ужасно.
Я посмотрела на его руку, лежащую на руле. Ожог и не думал заживать. Как странно Обычно раны полубогов заживают очень быстро
Энко убрал руку с руля, помахал ей и сказал:
Твоим кремом для рук убивать можно.
Я пользуюсь кремом для рук с двенадцати лет и пока еще никого не убила.
Энко скривился с таким видом, словно не пытался ввести меня в заблуждение своими трюками. Впрочем, нельзя забывать про тепло, которое я почувствовала у себя в животе. Чем больше я злилась на Энко, тем сильнее оно становилось
Воцарилась тишина неуютная и напряженная. Джиджи вернулась на свое место. Судя по всему, она не сомневалась в том, что случившееся было делом рук Энко. Джиджи вытащила смартфон и принялась что-то печатать наверное, писала Селки, что мы уже в пути.
Я решила, что не стоит провоцировать конфликт, поэтому не стала трогать радио. Впрочем, «нормальная» музыка была бы сейчас очень кстати
Можно включить радио? наконец спросила я.
Пожав плечами, Энко ткнул в какую-то кнопку. Плеер выплюнул диск, включилось радио, и в следующую секунду из колонок послышался хит, уже не первую неделю возглавляющий хит-парады. Заговорить никто не пытался, и остаток поездки прошел в молчании. Но меня это более чем устраивало.
* * *
Энко благополучно довез нас до Китайского квартала. Мы вошли в химчистку, где нас встретил дружелюбный месье Лин У. Сегодня я так нервничала, что не обратила внимания на водных дракончиков.
Селки с Нереем уже ждали нас в комнате для игры в покер. Нерей был одет в гавайскую рубашку и широкие легкие брюки, а на ногах у него красовались шлепанцы. Как, впрочем, и у его сына.
Прошу прощения за доставленные неудобства, дорогая нимфа, сказал Нерей вместо приветствия и дружелюбно пожал мне руку. Сейчас я тобой займусь. А мой сын с нетерпением ждал встречи с твоей смертной подругой. Только об этом весь день и говорил.
Селки выглядел так, будто готов сквозь землю провалиться. Джиджи улыбнулась и смущенно опустила взгляд.
Может, у вас есть какая-нибудь мазь? спросил Энко, который по-прежнему пребывал в дурном расположении духа, и указал на фиолетовое пятно, выглядывающее из-под выреза моего кардигана. Я как раз сняла плащ и яркий шарф, ставший неотъемлемой частью моего гардероба.
Зевсова молния меня разрази Нерей подошел ко мне и внимательно осмотрел пятно. Клянусь всеми источниками, я никогда раньше такого не видел.
Я закатала рукав и показал ему еще одно пятно.
Нерей округлил глаза.
Прости, Ливия, но я ничем не могу тебе помочь. Я никогда не видел ничего подобного.
Но яд же попал и на вас! Почему у вас ничего нет?
Эти водоросли из моего царства. Они не могут мне навредить, ответил Нерей и снова посмотрел на пятно у меня на руке. Думаю, реакция такая резкая из-за того, что ты луговая нимфа. Возможно, задание, которое я тебе поручил, больше подошло бы для водной нимфы. Но где ее найти? Сейчас это практически невозможно
Да, мне уже доводилось об этом слышать, причем не раз. Все вокруг только и говорят о том, что нимфы вымирают или уже вымерли.
Значит, вы не можете мне помочь? На следующей неделе у меня физкультура Что я скажу учителям? Помолчав, я спросила: Вы, случайно, не знаете, когда эти пятна пройдут?
Нерей выглядел по-настоящему обеспокоенным.
Нет. Прости, Ливия, мне очень жаль. Если бы я знал, что так будет, то не стал бы просить тебя о такой услуге.
Нерей мельком взглянул на своего сына, который что-то шептал Джиджи на ухо. Захихикав, та игриво стукнула Селки по широкой груди.
Тогда нам здесь делать нечего, вмешался Энко. Лицо его было хмурым и пасмурным, как небо во время затянувшегося дождя. Ливия, кажется, я знаю, как тебе помочь. Но для этого нам придется поехать ко мне. Если ты, конечно, не против.
У него в голосе я расслышала странные нотки. Нерей раздраженно посмотрел на Энко, и тот с демонстративным вызовом скрестил руки на груди.
Я не хотела спорить с Энко на глазах Нерея. Повелитель рек считает нас друзьями. Откуда ему знать, что я стараюсь не оставаться с Энко наедине? Я посмотрела на Джиджи та лучезарно улыбалась Селки, который, видимо, рассказывал какую-то забавную историю. Нет, я не могу просить ее поехать со мной. Не хочу портить ей свидание. Джиджи заслуживает вспомнить, каково это быть влюбленной.
Да, без проблем, с улыбкой ответила я. Энко так удивился, что невольно опустил сложенные руки.
Я попрощалась с Селки и Джиджи, которая пообещала мне написать, когда будет время. Нерей лично проводил нас к выходу и сказал, что мы можем вернуться, когда пожелаем. Я поблагодарила его.
Стоило сесть в машину, как мне снова стало не по себе. Во что я ввязалась?
* * *
Энко жил в одном из старейших студенческих общежитий Парижа иными словами, в таких же спартанских условиях, как и Маэль. Комнатушка была крошечная, метров тринадцать, не больше. Почти все место занимали кровать, один шкаф с книгами и два с одеждой. Там, где не валялась одежда с вырвиглазными принтами, лежали стопки книг: все вокруг буквально кричало о вкусах и предпочтениях Энко.
Я спрятала смартфон, который не выпускала из рук с тех пор, как по дороге сюда написала Афродите, богине любви. Я с нетерпением ждала ответа после того как я вызволила ее возлюбленного из царства Аида, она предложила мне свою помощь. Пожалуй, пришло время ею воспользоваться. В машине мы с Энко почти не разговаривали, хотя его настроение явно прояснилось. Я, в свою очередь, старалась не выглядеть слишком уж напряженной.
Энко небрежно бросил куртку на спинку придвинутого к столу стула и сказал:
Чувствуй себя как дома.
Я огляделась по сторонам. Сесть здесь можно либо на стул, заваленный одеждой, либо на застеленную покрывалом кровать единственный островок порядка в этой комнатушке.
Ой, совсем забыл, вдруг сказал Энко и обвел помещение рукой: Давай я сначала устрою тебе экскурсию. Не хочу, чтобы ты заблудилась.
Я обернулась вокруг своей оси вот вам и вся экскурсия! Мы оба невольно рассмеялись, отчего атмосфера сразу же разрядилась.
Там уборная. Энко указал на дверь, которую я даже не заметила, и распахнул ее. Моему взору предстала душевая кабинка, вплотную к которой стоял унитаз, а напротив унитаза крошечная раковина.
Я называю это «душалет», широко улыбнувшись, сказал Энко. Можно принять душ, сидя на унитазе. Гениальное изобретение. Интересно, почему его до сих пор не запатентовали?
Я улыбнулась в ответ.
Особенно учитывая, как давно ты тут живешь. Ты хоть развернуться в этом помещении можешь?
Разве что встав ногой на сиденье унитаза, с серьезным выражением отозвался Энко.
Я снова рассмеялась, а потом спросила:
Можно выпустить Эванджелину? Или сокурсники имеют привычку врываться к тебе без стука?
Энко шагнул к двери, повернул ключ в замке и сказал:
Проблема решена.
Из-за запертой двери мне тут же стало не по себе, но я подавила в себе это чувство.
Отлично, спасибо.
Эванджелина, похоже, слышала наш разговор, потому что она немедленно выползла из-под моего выреза и изучающе облетела комнатушку.
Хочешь чего-нибудь попить?
С этими словами Энко открыл крошечный холодильник, стоявший у него под столом. Обычно люди ставят туда шкафчики для документов, а Энко поставил холодильник. Почему я даже не удивлена?
Энко сунул мне под нос лимонад и спросил:
Будешь?
Кивнув, я снова посмотрела на кровать. Садиться или нет? Но больше некуда
Что-то не так? поинтересовался Энко, заметив мою нерешительность.
Я снова огляделась. Повсюду на полках, на полу стопками валялись книги на самых разных языках. Стены украшали плакаты с фотографиями известных классических писателей и рекламные афиши театральных постановок. За дверью стояли две гитары, рядом лежал микрофон со скрученным кабелем. Телевизора не было как, впрочем, и в квартире у Маэля. На столе царил такой же художественный беспорядок, как и во всей комнате: вся его поверхность была завалена папками, тетрадками, учебниками и прочим хламом. Ни единого свободного места! Я разобрала названия парочки учебников по литературоведению, но они ни о чем мне не сказали. Я перевела взгляд на Энко. Кто бы мог подумать, что он такой умный и начитанный?
Энко все еще смотрел на меня, и в его взгляде отчетливо читался вопрос.
Я решила, что лучше пока постою, и нерешительно пожала плечами.
Удивляюсь тому, как скромно ты живешь, учитывая, что ты я запнулась. Если честно, понятия не имею, много ли денег у богов, но если вспомнить роскошный лофт Гермеса, то мало их быть не может.
Мы не какие-нибудь там вампиры из дамских романов, серьезно сказал Энко. Я не обязан разъезжать на «Порше» только потому, что полубог.
А ты мог бы купить «Порше», если бы захотел?
Конечно, мог бы. Но я учусь не в частном универе где-нибудь в Швейцарии. Вот там без спортивной тачки вход на студенческие тусовки заказан. А зачем мне такая машина в Париже? Отец будет помогать мне деньгами, пока я не встану на ноги. Маэлю и остальным он тоже помогал или помогает. Как только мы находим работу и начинаем зарабатывать сами, то перестаем получать от него пособия. Мы строим свою жизнь, снова и снова. Конечно, у меня остались деньги из прошлой жизни. Но только потому, что я их копил, сказал Энко и скрестил руки на груди. Похоже, он гордился собой.
Я почувствовала, что невольно впечатлилась этой речью. Боги, безусловно, сказочно богаты, но воспитывают своих детей в скромности.
Не все, сказал Энко, будто прочитав мои мысли. Отпрыски Зевса богатенькие хлыщи. Зевс забил на них и компенсирует это деньгами. Поэтому все его сыновья ужасно избалованы. Впрочем, меня, наверное, можно назвать старомодным. Деньги, как золото, не гарантируют счастье, даже если их много. Энко присел на краешек стола и махнул в сторону своей кровати. Можешь сесть там.
«Похоже, он не отстанет», подумала я, села на кровать и внезапно поняла, на что это похоже. Я на кровати Энко, сам он на расстоянии вытянутой руки и смотрит на меня сверху вниз
Что-то не так? поинтересовался Энко. Он улыбался, но в его голосе проскользнула неуверенность. Я торопливо закивала. Я ожидала, что Энко будет доставать меня своими заигрываниями, но сейчас, когда мы остались наедине, то увидела его с другой стороны. Даже не знаю, что теперь и думать
Тебе нравится этим заниматься? спросила я, кивнув на лежащую на столе кипу тетрадей.
Энко мотнул головой.
Да, мне нравится размышлять на такие темы. Нравится разбирать научные мировоззрения людей. Что ни говори, а литературоведение и философия мои любимые предметы, а в двадцатом и двадцать первом веках появилось множество интересных мыслителей.
А чем ты раньше занимался?
Раньше в предыдущей жизни? Ты ведь об этом?
Я кивнула. Мне известно, что Маэль в прошлой жизни был архитектором. Как же странно говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся!
Так что? Кем ты раньше был?
Ты будешь смеяться, со смущенной улыбкой ответил Энко.
Нет, конечно же, не буду, покачала головой я. Итак, кем же ты был?
Геологом.
Геологом?
Да, именно. Геологом. Энко широко улыбнулся. Знаешь, камни бывают очень интересными.
Ладно, как скажешь, отозвалась я, но его улыбка не померкла. Он выглядел счастливым. Всего минуту назад он с восторгом рассуждал о мыслителях, а теперь с неменьшим энтузиазмом рассказывал о том, что в прошлой жизни копался в земле. Меня охватило невольное восхищение.
Я ужасно много путешествовал. Мне так нравилась моя работа! Я всю жизнь проработал в университете. Энко замолчал и задумался. Маэль, наверное, рассказывал, что память о прошлых жизнях возвращается к нам постепенно?
Я кивнула.
Да, он упоминал об этом. В свой двенадцатый день рождения вы вспоминаете древнегреческий, а остальное по мере взросления.
Именно. Но по праву сына Аида, повелителя царства мертвых, я обладаю даром помнить собственную смерть, сказал Энко, слегка наклонившись ко мне. Хочешь знать, как я умер?
Он все еще улыбался. Это показалось мне жутковатым, но любопытство пересилило, и я сказала:
Да, хочу.
Это случилось в университете. Я был у себя в кабинете и вдруг рухнул на стол, прямо на стопку книг. Сердце у меня не билось. Это был не сердечный приступ, ничего такого. Нет, мое сердце просто остановилось. В кабинете было тихо. Как сейчас помню тогда тоже стояла ранняя осень. Вот только погода была теплее. Из окна моего кабинета можно было увидеть деревья. Их листья блестели золотом. Помню, незадолго до смерти я еще подумал: «Как же красиво солнце проникает сквозь листву!» На столе у меня стояла полупустая чашка кофе. Я чувствовал, что умру в тот день, и кофе почему-то был особенно вкусным. Помню, как просмотрел документы, прочитал отчеты моих студентов о стажировке. Я был уже слишком старым, чтобы ездить в экспедиции, но, читая их отчеты, мне казалось, что я рядом. То утро не стало исключением. Я поставил своим ребятам оценки, отодвинул в сторону документы и снова посмотрел в окно. Помню, как подумал: «Надо допить кофе, пока не остыл». По дереву бегала белка, рыжая и жутко быстрая. На секунду я ей позавидовал: сам я передвигался с трудом. И вот тогда мое сердце просто остановилось. Странное ощущение Если только оно не останавливается во сне. Я понял, что происходит, и успел подумать только: «О нет». А потом наступил покой. Когда умираешь, жизнь не проносится перед глазами, как фильм. Смерть больше похоже на скатывание с горки. Моя была хорошей я умер тихо и спокойно. Следующее, что я помню, это как проснулся в свой двенадцатый день рождения и внезапно понял, кто я такой. После этого мы с приемными родителями больше не могли найти общий язык. Меня передавали из одной семьи в другую, как и Маэля. Теперь я снова отвечаю за себя сам, на чем и успокоился.
Меня так поразил этот рассказ, что я не могла произнести ни слова. Некоторое время мы с Энко молча смотрели друг на друга. В его больших глазах читалась пугающая уязвимость. Откровенность Энко тронула меня до глубины души. Куда делся самоуверенный Казанова, флиртующий со всем, что движется, и уверенный в том, что он подарок всему человечеству? Я не знала, что ответить, снова и снова прокручивала в голове рассказ о его смерти. У меня на глазах выступили слезы.
О нет прошептал Энко. Нет, пожалуйста пожалуйста, только не плачь! Прости меня. Мы, полубоги, легко говорим о смерти потому, что часто с ней сталкиваемся, но
Нет, все в порядке, перебила я. Пожалуйста, не извиняйся. Я же сама спросила. Просто это так ужасно, когда кто-то рассказывает о своей смерти
Энко медленно кивнул.
Я вспомнила о Гермесе, который до сих пор не ответил, и на ум пришел вопрос, и я тут же его озвучила:
Кто твой наставник? Почему он не поддержал тебя, когда у тебя возникли проблемы с приемными родителями?
У меня не наставник, а наставница, ответил Энко, криво усмехнувшись. Ты ее знаешь.
Шестеренки у меня в голове закрутились на максимальной скорости. «Ее»? Кроме Персефоны, я встречалась лишь с одной богиней.
Что? Афродита твоя наставница?
Афродита научила меня всем премудростям соблазнения смертных, но она не из тех, кто умеет подставить плечо в трудную минуту. Можешь представить, чтобы она бдила у постели больного или поила горячим молоком с медом, если приснился кошмар?