Ридгер не был глупцом, но некоторые вещи не находили у него понимания. Он не желал подстраиваться под обстоятельства, считая, что никто не в праве его учить или оказывать на него влияние. Недостойны! Он был уверен в своей правоте, он был слишком уверен в себе.
Катя, пригласи ко мне Северцева.
Альберт Оскарович будет через пять минут, ответила по громкой связи секретарь.
Ридгер встал из-за стола, подошел к бару, достал красивую пузатую бутылку коньяка, два больших бокала и вернулся на свое рабочее место.
К вам Альберт Оскарович.
Пусть заходит, Ридгер плеснул коньяк в бокал, сделал глоток, неторопливо покатал спиртное во рту. Проглотил. Меня полчаса ни для кого нет.
Конечно, понятливо ответила секретарь.
Дверь в кабинет отворилась, и начальник службы безопасности Северцев уверенно шагнул через порог.
Разрешите, Игорь Георгиевич?
На вид Северцеву было лет тридцать пять. Среднего роста, телосложения спортивного, но скорее сух, чем плотен. Лицо простое, даже слишком. Жидкие волосы, зализанные на бок, тщательно скрывали появляющуюся лысину. Внешнее сходство с человеком, принадлежащим к силовым структурам, на взгляд любого обывателя, в нем отсутствовало напрочь. Но это была лишь видимость.
Ридгер тщательно подбирал человека на должность начальника службы безопасности, и из довольно приличного числа кандидатов остановил выбор именно на нем. При всей внешней неказистости и невзрачности Северцева, за его плечами были десятки боевых операций, разработанных и выполненных безукоризненно. Он был фанатично предан делу, пунктуален и аккуратен. Отсутствие личной жизни и вообще неподвластность каким-либо эмоциональным проявлениям, отличали его от остальных. Северцев был темной лошадкой для всех, и Игорь Ридгер умело пользовался этим обстоятельством. Где он познакомился с Северцевым, и кем был последний до того, как стал работать на Ридгера, никто точно не знал, но слухи ходили разные.
Проходи, Альберт, Ридгер жестом предложил присесть за стол напротив. Выпьешь?
Не дожидаясь ответа, он плеснул из бутылки коричневую жидкость во второй бокал и пододвинул его к Северцеву. Тот бросил короткий взгляд на коньяк и сразу же отвел глаза.
Ну? нетерпеливо протянул Ридгер.
Северцев положил на стол пухлый конверт.
Здесь все.
Ридгер взял конверт, вынул оттуда пачку фотографий и стал просматривать одну за другой. На мрачном лице появилась кривая усмешка. Он откинулся на спинку кресла, бросил фото на стол, заложил руки за голову и облегченно вздохнул.
А остальное?
У нас, кратко ответил Северцев.
Ридгер взглядом указал на бокал и удовлетворенно заключил:
Теперь можно выпить.
Северцев кивнул. Взял в руки бокал и в один глоток осушил его.
От такого варварского обращения с коньяком Игоря слегка передернуло. Он поморщился, но не стал комментировать манеры личного цепного пса. С ироничной улыбкой он несколько секунд смотрел на Северцева, а затем снисходительно произнес:
Можно на время расслабиться. Я доволен твоей работой.
Он вынул из ящика стола другой конверт не столь пухлый, чем тот, который только что получил и бросил на стол. Начальник службы безопасности молча сгреб конверт и, не заглядывая внутрь, отправил его во внутренний карман пиджака.
Могу идти?
Да, думаю, больше ничего срочного.
Альберт кивнул, встал и уверенным шагом направился к выходу.
Когда дверь за ним захлопнулась, Ридгер еще раз просмотрел фотографии. Несколько минут о чем-то размышлял, а затем задумчиво проговорил:
Эх, если бы за мной так следили, все было бы иначе.
3
Все встречи Александра Венского с руководством происходили исключительно на нейтральной территории. Его куратор действующий кадровый офицер федеральной службы был человеком довольно улыбчивым и открытым, если можно так сказать о сотруднике организации, чьи интересы он представлял. Встречи не носили системного характера и назначались лишь в случае появления у федеральной службы необходимости в услугах Венского. С куратором они были знакомы давно со времен, когда оба открыто носили форму и погоны офицеров Российской армии, а Венский четко понимал, что делает и за кого воюет.
На последней войне Александр командовал ротой спецназа и считал за честь возложенную на него задачу. Он знал, что защищает Родину, людей и не сомневался в правильности выбора. Вернее, он даже не задумывался об этом. А если бы кто-нибудь стал обсуждать или, того хуже, осуждать его действия, то он не раздумывая заехал бы сопляку в морду не сильно, а так, для ума, чтобы неповадно было совать свой нос туда, куда его совать не следует.
Но кто из военнослужащих не мечтает о мире? В свободное от боевых заданий и учебной подготовки время, Александр часто представлял себе, что будет, когда его война закончится. Опыта личной жизни у него практически не было, поэтому фантазия не скупилась на образы. Венский почему-то видел себя жителем российской глубинки. Видел, как уверенно следует за могучей лошадью, тащащей за собой здоровенный плуг. Твердо ступая по свежей борозде, он сильнее вдавливает плуг в землю, отчего лошадь фыркает, озирается, но упорно идет вперед. Вечером, уставший, он возвращается домой, где встречают жена и ребятишки. Двое нет, трое мальчишек и девочка. А он защитник и кормилец Но даже в сокровенных мечтах о мире Александр не представлял свою жизнь без войны. А светлые фантазии, которые так красочно рисовало сознание, были нужны лишь для того, чтобы отчетливее испытать непреодолимую тягу к битве. Но этого Александр пока не осознавал.
Куратор, как рядовой горожанин, сидел на прогретой солнцем лавочке, которая уже лет двадцать не покидала своего места на аллее Измайловского парка культуры и отдыха. Эта скамейка была неизменным местом встречи Венского с его куратором Заболоцким.
Рад видеть тебя, сдержанно, но приветливо произнес Андрей Заболоцкий.
Взаимно, сухо ответил Венский и присел рядом.
Заболоцкий протянул ему конверт.
Благодарю за службу, стандартная формулировка, как показалось Венскому, прозвучала слегка иронично.
Он сурово взглянул на куратора, убрал конверт в сумку и с интонацией, которую вряд ли позволил бы себе ранее, ответил:
Служу России.
Ты что-то не в духе. Есть проблемы?
Да нет, Венский опустил лицо и стал зачем-то рассматривать мысы своих ботинок.
Заболоцкий легонько толкнул его в плечо:
А ну, рассказывай!
Да нечего рассказывать, все прошло идеально. Можно сказать, по нотам.
Голос Венского казался спокойным, но ухо опытного профессионала мгновенно распознало едва уловимые нотки раздраженности. Будто рентгеновским взглядом Заболоцкий просканировал Венского, и его мозг выдал неутешительное заключение. Если бы подобная ситуация возникла лет десять назад, то Заболоцкий непременно прервал бы сотрудничество, установив за Александром круглосуточное наблюдение, а возможно, и подверг бы его серьезному допросу. Но времена изменились. Профессионалы подобного уровня приносили службе хорошие дивиденды, как политические, так и финансовые. Коммерческая составляющая, отсутствовавшая ранее, теперь попирала устоявшиеся за многие годы правила работы федеральной службы. И если в былые славные времена завидное для любой структуры страны государственное финансирование позволяло не беспокоиться о деньгах, то сегодня они были не менее важны, чем основное направление деятельности. Да и личные интересы отдельных сотрудников организации зачастую вставали в один ряд с государственными.
Андрей знал: Саша Венский за время службы не раз демонстрировал стальную волю и твердый, как камень, характер, но теперь он по какой-то причине взволнован и явно чего-то не договаривает, а значит, что-то внутри него дало сбой. И это было столь же очевидно, как то, что лавочка, на которой он много лет встречается с агентами, уже не нова. Но то, что ранее являлось табу, сегодня требовало компромисса, и Андрей Заболоцкий, полковник федеральной службы, являющийся экспертом высшего класса в своем деле, снова его искал.
Что ж, по нотам, так по нотам, задумчиво произнес он, а потом дружелюбно, словно не было напряженного раздумья, добавил: Хорошо, отдыхай. Понадобишься дам знать.
Лады, равнодушно отозвался Венский, не прекращая разглядывать свою обувь.
Заболоцкий протянул руку на прощание. Во время рукопожатия он еще раз заглянул в глаза Александра. Хотелось ошибиться, но к сожалению, ничего утешительного для себя он в них не увидел.
Раскачивающейся походкой куратор удалялся от места встречи. Венский смотрел вслед и прекрасно понимал, что его взволнованность не осталась незамеченной. Но как ни старался он выкинуть из головы предсмертную улыбку своей жертвы, бросающей вызов неизбежности, не получалось.
Черт подери! выругался Венский.
Ему не нравилось это состояние. Но с неприятным чувством он пока ничего не мог поделать. Еще немного посидев на скамейке, он зачем-то снова посмотрел на ботинки, неторопливо встал и побрел в сторону выхода из парка.
4
В автомобиле Ридгера было комфортно. Он расположился на заднем сиденье, вытянув вперед ноги, и мечтательно смотрел сквозь тонированное бронированное стекло. Тон стекла не позволял прохожим и проезжающим мимо автомобилям разглядеть хоть что-нибудь в салоне. Зато Ридгеру происходящее снаружи было видно прекрасно. Цвет тонировки создавал солнечное настроение, так что в любую погоду за окном машины царила радующая глаз атмосфера.
Давай домой, скомандовал он водителю.
Но вы же сказали
До-мой, по слогам, но совершенно невозмутимо повторил Ридгер.
Игорь пребывал в благодушном настроении. Ему нравилось добиваться задуманного, и это, пожалуй, было единственной страстью в его жизни.
Игорь Ридгер, бывший офицер Российской армии, бывший заключенный, а ныне успешный предприниматель, получал огромное удовольствие от осознания факта своих побед. Проигрывать он не любил, да и не умел, а вот выигрыши приносили поистине неземное блаженство. Возможно, именно по этой причине он никогда не играл в рулетку и не делал ставки на тотализаторе. Зная систему работы казино, он понимал: за игровым столом невозможно победить, а значит, и остановиться. Следовательно, он попусту растратит свою жизнь, просадив состояние и заимев репутацию неудачника, как это происходит со всеми патологическими игроманами.
Эта непомерная тяга одержать верх в годы военной службы заставляла его проявлять поистине фантастическую изобретательность. О находчивости Игоря Ридгера среди военнослужащих стали ходить истории, со временем обросшие домыслами и превратившиеся из реальных в легендарные. Возможно, благодаря небывалой изобретательности, Ридгер и остался жив: будучи несколько раз раненым, он выбирался из ситуаций, из которых кто-либо другой вряд ли смог бы найти выход.
Сегодня была одержана очередная победа, и настроение было превосходным, а значит, простительно еще раз изменить решение.
В «Дионис», лениво протянул он.
Извините, не понял, растерялся водитель.
Олег, что непонятного? Ридгер самодовольно ухмыльнулся. Мы едем в «Дионис», или ты забыл дорогу?
Помню, Игорь Георгиевич.
А если помнишь, рули, он вытащил из кармана пиджака мобильный и набрал номер.
Приятный голосок порадовал слух.
Неужели? услышал он в телефоне вместо приветствия. Неужели его сиятельство снизошло до звонка?
Здравствуй, солнышко, Ридгер расплылся в улыбке. Думал о тебе весь день. Хочу загладить вину и пригласить на ужин.
Девушка молчала.
Ты все еще дуешься? немного наигранно поинтересовался Игорь.
Нисколько, обиженно ответила девушка.
Ну вот и славно. Тогда бери такси и приезжай в «Дионис».
Вот так запросто? в ее голосе чувствовалось разочарование.
Да брось, тон Игоря сделался ласковым. Ты же знаешь меня: военное прошлое, контузия. Можно ли так долго злиться на ветерана?
Не прибедняйся, она сделала паузу. Я, между прочим, имею собственные планы на вечер.
Значит, отмени их, поднажал Ридгер. Или ты ждешь долгих и нудных извинений?
Жду!
Ридгер убрал трубку от уха. Нетерпеливо посмотрел в окно, подбирая нужные слова, но решил изменить тактику.
Приезжай, и будут тебе извинения. Полчаса на сборы хватит?
Хватит, огрызнулась девушка.
Жду. Целую, закончил разговор Игорь и нервозно затряс аппарат в руке.
По профессиональной привычке водитель внешне оставался абсолютно невозмутимым, невольно слушая душещипательную беседу шефа, но в душе позволил себе улыбку.
Ну что за люди эти женщины? вслух посетовал Ридгер. Корчат из себя незабудок, хотя больше походят на хищниц.
Олег согласился:
Точно. Хищницы!
Через сорок минут Игорь сидел за столиком в ресторане «Дионис».
Посетители манерно общались и c показательным безразличием ели блюда, цены на которые могли бы повергнуть в шок среднестатистического обывателя любой страны мира. Ридгер часто приезжал в это место, хотя, положа руку на сердце, не очень любил его. Зато хорошо понимал: это один из самых модных и дорогих ресторанов, который по достоинству характеризует его гостей. Лишних здесь не бывает, а нелишние, ставшие завсегдатаями, не нуждаются в дополнительных представлениях, подтверждающих их высочайший социальный статус. Словом, тот, кто стремится к успеху, просто обязан бывать в подобных заведениях.
Обменявшись скупыми приветствиями со знакомыми, Игорь вольготно расположился на стуле с широкой полукруглой спинкой и потягивал легкий аперитив в ожидании. Она зашла в зал раскованно и дерзко быть может, чуть более дерзко, чем следовало бы, но Ридгеру это понравилось. Это же его женщина, а значит, ей дозволено слегка переборщить. При этом она притягивала к себе внимание степенных глупцов, заставляя их спутниц бледнеть и напрягаться.
Ничего, что я опоздала? непринужденно бросила она и уселась за стол, не дожидаясь приглашения.
Игорь огляделся: окружающие завистливо поглядывали в их сторону. Он широко улыбнулся, встал, подошел к ней и, припав к протянутой для поцелуя ручке, тихо сказал:
Извини. Я был неправ.
Она испытала на нем взгляд дикой волчицы.
Извини? И всего-то?
Ридгер кивнул.
К устным извинениям прилагается роскошное дополнение чуть позже.
Дикая волчица исчезла, а появившаяся на ее месте нежная кошечка удовлетворенно кивнула и поцеловала Игоря в щеку в знак полного прощения.
Позже, как и остальные гости, они безразлично ели и беспечно болтали. Лариса так звали девушку, забыв обиду, сумбурно рассказывала какую-то историю, а он в пол-уха слушал. Женское щебетание создавало благоприятный фон для пищеварения. Боковым зрением Ридгер заметил в зале человека, ужинающего в окружении трех мужчин. Его мозг, вероятно, из-за легкой расслабленности не сразу обработал полученную зрительную информацию, и поэтому Игорь еще несколько секунд продолжал трапезу, с улыбкой слушая Ларису. Но как только он осознал увиденное, улыбка непроизвольно сползла с лица, сменяясь крайним изумлением и даже испугом.
Игорек, что с тобой? растерянно произнесла Лариса, наблюдая за внезапной переменой его настроения.