Простые радости - Издательство Corpus 7 стр.

 Я заказала ростбиф и бисквит с хересом. Но я не опьянела.

 Когда все это закончится, я свожу вас куда-нибудь отпраздновать,  сказала Джин и тут же об этом пожалела.

Кто знает, как скоро и чем именно все это закончится и будет ли в итоге повод праздновать. Не стоит давать ребенку обещания, которые, возможно, придется нарушить. Дети ничего не забывают.

 Тут где-то неподалеку папин магазин,  пришла ей на помощь миссис Тилбери. Она сделала неопределенный жест куда-то налево.  Может быть, если будем успевать, забежим к нему, вот он удивится.

 А можно?  взмолилась Маргарет.  А вы видели папин магазин?  спросила она Джин.

 Вообще-то да.

 Там в витрине есть кольцо, которое стоит четыреста фунтов.

 О господи. Надеюсь, он его хорошенько запирает.

Они уже дошли до Агар-стрит и по невысоким каменным ступенькам стали подниматься к деревянной двери без таблички. Снаружи здание было похоже скорее на посольство или издательство, но внутри выложенного мрамором вестибюля стоял недвусмысленный едкий запах дезинфицирующего средства, типичный для всех больниц, в которых довелось бывать Джин.

Указатель направлял посетителей в процедурную, кабинеты патологии и рентгена, в комнату ожидания. Уборщица небыстро продвигалась вниз по широкой лестнице, погружая веревочную швабру в жестяное ведро с дезинфицирующим раствором и ввинчивала ее в каждый уголок, а уж потом дважды протирала каждую ступеньку. В ее ритмичных движениях и лязге, шлепанье и поскрипывании швабры и ведра было что-то почти гипнотическое. По обеим сторонам коридора то и дело открывались и закрывались со слабым хлопком вращающиеся двери: медсестры и санитары входили и выходили, двигаясь в своих туфлях на мягкой подошве тихо, но с сознанием важности и неотложности. Пациенты, в том числе Джин со спутницами, ходили не так уверенно.

За столом регистратуры сидели две женщины. Они негромко переговаривались и расставляли карточки. Разговор продолжался, пока не достиг естественной паузы идеально рассчитанный интервал, призванный обозначить, что они обслуживают население на собственных условиях,  и только тогда они удостоили посетителей вниманием.

 Мы к доктору Сидни Ллойд-Джонсу,  обуздывая раздражение, сказала Джин.

Услышав это имя, привратницы мгновенно обрели почтительность.

 Конечно-конечно, вы ведь мисс Суинни? Он передал, чтобы вы проходили прямо к нему в кабинет, это в конце коридора.

 Нас ожидают,  прошептала Джин миссис Тилбери.  Это хорошее начало.

Доктор Ллойд-Джонс был высоким чопорным мужчиной под шестьдесят, с непослушной шевелюрой и в заляпанных очках, поверх которых он, моргая, смотрел как будто ослепленный материализовавшимся перед ним воплощением партеногенеза человеческой особи женского пола. Он пожал руки всем, включая Маргарет, и призвал из соседнего кабинета коллегу, чтобы тот оценил сходство между матерью и дочерью.

 Это доктор Бамбер из отделения патологии,  сказал Ллойд-Джонс, пока все пятеро неловко топтались у него в кабинете, будто на фуршете в ожидании напитков.  Он будет анализировать пробы крови. Он в этой области большой авторитет, поэтому результатам можно доверять абсолютно.  Он обернулся к доктору Бамберу.  Хорошее начало, вам не кажется?

 Лучше не бывает.

Они широко улыбнулись друг другу, а потом миссис Тилбери. У Джин было такое чувство, будто они уже точат скальпели, чтобы разрезать ее на микропрепараты.

 Наверное, вам будет приятно для разнообразия никого не спасать,  заметила она.

 Да, так гораздо веселее,  согласился доктор Бамбер. Он был моложе своего коллеги, ниже и обаятельнее.  Мы, конечно, очень взволнованы. Такая возможность нечасто выпадает. Мы очень вам благодарны за то, что вы отдаете себя в наши руки.

Джин украдкой взглянула на его руки, не запятнанные физическим трудом и почти не по-мужски гладкие.

 Будьте добры,  сказал доктор Ллойд-Джонс,  отведите мать и дочь в процедурную на анализ крови и ответьте на все их вопросы. А я пока переговорю с мисс Суинни.

Как только они остались одни, Джин сказала:

 Сколько еще людей будет вовлечено в эти исследования? Я волнуюсь, как бы эта история куда-нибудь не просочилась.

 О, об этом можете не беспокоиться,  был ответ.  Все абсолютно конфиденциально. То есть медицинские данные пациентов и так конфиденциальны, но в нашем случае я буду держать их под замком. Пациенты будут обозначены как Мать А и Дочь. Медсестры только берут кровь они понятия не имеют для чего. Все исследования будет проводить лично доктор Бамбер.

 Вы только не подумайте, что я вам не доверяю,  сказала Джин.  Просто для нас это важная история.

 Возможно, и для нас тоже.

 Я не переживу, если какая-нибудь ежедневная газета что-нибудь пронюхает раньше времени.

 Безусловно. Должен признаться, что, когда мы впервые про это заговорили, у меня были некоторые опасения. Но миссис Тилбери кажется вполне разумной женщиной, а ее случай достаточно убедительный.

 Я все еще пытаюсь разобраться,  сказала Джин.  Мой первый порыв был ей поверить. А второй не доверять собственным порывам.

 Если результаты анализов докажут обратное, вы очень расстроитесь?

 Да. Я, наверное, принимаю эту историю слишком близко к сердцу. Но Гретхен будет еще тяжелее. То есть миссис Тилбери.

 Да, непонятно, какой у нее может быть мотив. Вы предлагали ей деньги?

 Ни пенни.

 А может, ей важна истина? Как нам с вами? Надеюсь, разочарование будет не слишком сильным.

 Вы не верите, что она окажется права?

 С учетом теории вероятности не должна. Но все же не будем делать преждевременных выводов.

На столе доктора Ллойд-Джонса зазвонил телефон. Он снял трубку и минуту слушал молча. До Джин доносилось бормотание мужского голоса на другом конце провода.

 Да, так и сделаю,  сказал он и повесил трубку.

 Это доктор Бамбер. Он хочет минутку-другую поговорить с матерью наедине. Вы не могли бы сходить отвлечь девочку?

 С удовольствием,  ответила Джин.

 Очень рад наконец познакомиться с вами лично, мисс Суинни. Пусть всех причастных ожидает не хотелось бы говорить положительный, поэтому давайте просто скажем интересный исход дела.  Он протянул через стол руку, и она позволила ему дернуть себя за кисть.

Маргарет сидела на жестком деревянном стуле перед дверью процедурной. Она болтала ногами и читала брошюру о курении, озаглавленную Приключения семьи Мудрых. К сгибу локтя был хирургической клейкой лентой прилеплен кусочек ваты. При виде ее белых гольфов, перепачканных синим в тех местах, где они соприкасались с сандалиями, у Джин кольнуло сердце. Она вспомнила, как ее мать по воскресеньям каждый вечер доставала ящик со щетками и баночки обувной мази, чтобы почистить их с Дорри школьные туфли, и на мгновение почувствовала сожаление, что саму ее никогда не призовут отправлять этот торжественный ритуал.

 Я думала, это комиксы,  сказала Маргарет, откладывая брошюру,  а это не комиксы.

 Если хочешь комиксы, можем пойти поискать газетный киоск,  предложила Джин. На Стрэнде они проходили мимо какого-то киоска.

 Почему люди курят?  спросила Маргарет, когда они шли обратно по Агар-стрит.  Как это на вкус?

 Как ни странно, на вкус это так же, как на запах. Как горящие листья. Поначалу неприятно, немножко как будто пьешь чай без сахара, но ты не сдаешься, и через некоторое время вкус становится вполне. А потом ты уже не можешь перестать.

 Я никогда не буду курить. А вы когда-нибудь ходили во сне? Я да.

 Вроде бы нет. А куда ты ходила?

 Просто в мамину комнату. Когда люди ходят во сне, их нельзя будить.

 Да, я слышала.

 Они могут умереть. А у вас есть домашние животные?

 Нет. А у тебя?

 Я очень-преочень хочу кролика. Или, может, котеночка. Но котята вырастают и попадают под машину.

Джин не смогла удержаться от смеха. Беспорядочная манера Маргарет вести разговор и ее мрачное воображение очень ее развлекали. Она почувствовала прямо-таки зависть к Гретхен; испытывать беззаветную любовь такой дочери, каждый день наблюдать, как она растет, и знать, что она принадлежит только тебе.

Они уже подошли к газетному киоску; после некоторых уговоров Маргарет застенчиво показала на номер Девочки. Когда журнал наконец оказался у нее в руках, ее благодарность была совершенно несоразмерна ценности подарка; она почти дрожала от возбуждения.

Спонтанная щедрость была внове для Джин раньше как будто и случая не было такое испытать. Конечно, они с матерью дарили друг другу на Рождество что-нибудь небольшое и полезное, но этим опыт дарения и исчерпывался. Дорри уже давно запретила ей посылать в Китале что-либо для нее или детей: почтовая пересылка стоит заоблачных денег, а вещи, скорее всего, конфискуют на таможне или потеряют.

Первое время Джин больно было видеть в витрине магазина игрушку или безделушку, способную привести в восторг племянника или племянницу, и она не обращала внимания на запрет и все равно посылала подарки. Но Дорри ни разу не написала ей, что получила их, а сама Джин не стала спрашивать и постепенно отказалась от этой привычки. Все это она вспомнила сейчас и устыдилась.

Маргарет болтала без остановки. Джин включилась на словах А вы когда-нибудь видели?

 Кого?

 Ангела.

 Нет,  твердо ответила Джин, но потом слегка смягчилась.  Но я и земного притяжения никогда не видела, а ведь оно, тем не менее, существует.

Это, кажется, произвело впечатление на Маргарет.

 Я никогда не видела ни одного ангела,  сказала она.  Но я их слышала.

Заявление было так неожиданно и при этом сделано так буднично, что у Джин мурашки пробежали по коже.

 И что они говорят?  Ей было не по себе.

 Они не говорят. Они поют. Так я и понимаю, что это ангельские голоса.

 А. Они поют псалмы?

 Нет. Просто смешные слова, снова и снова. Как габардин.

Джин прыснула. Какой практичный ангел! Тканью для плаща интересуется. Наверное, у него мама портниха?

Маргарет тоже засмеялась, открыв неровный строй молочных зубов, дырок и новеньких, еще зазубренных резцов.

 Вы, что ли, никогда не слышите голоса?  спросила она.

 Вроде того,  ответила Джин осторожно. Она совершенно не собиралась поддерживать всякую сверхъестественную ахинею, но и прихлопывать ее здравым смыслом, как огромной мухобойкой, ей тоже не хотелось.  Но мои голоса говорят примерно такое: Пирога тебе, пожалуй, уже хватит или Не пора ли наконец написать сестре?

Но от Маргарет так дешево было не отделаться.

 Ну да, так у меня тоже бывает, но это не то. Это просто я думаю разные вещи. Ангельские голоса они другие.

 По-моему, бояться нечего,  сказала Джин, хотя Маргарет и так выглядела совершенно беззаботно.

 Я и не боюсь,  был ответ.  Мне они нравятся. Только иногда они говорят незнакомое слово вот тогда они меня раздражают.

 Когда ты говоришь незнакомое слово, ты что имеешь в виду слово, которое тебе уже попадалось, но ты не знаешь, что оно значит?

 Нет. Я имею в виду слово, которое я никогда не слышала. Как Линденбаум. Или фаланга.

Джин чувствовала, как этот разговор выносит ее, словно мутной волной отлива, на неведомые берега. Как можно услышать в голове голос, произносящий слово, которого в твоей голове еще нет?

 Ты для меня слишком умная,  сказала она и вдруг с ужасом поняла, что повторяет фразу своей матери: так она говорила ей или Дорри, чтобы прекратить любой разговор, грозящий принять нестандартный оборот. В детстве это казалось комплиментом, но на самом деле у них перед носом захлопывали дверь; и сейчас она сама делает то же самое.

 Маргарет, мне нравится с тобой разговаривать,  сказала она.  Ты гораздо интереснее, чем большинство моих знакомых взрослых.

 Мама говорит, что я задаю слишком много вопросов.

 Задавать вопросы нормально. Это признак ума. Как же иначе обо всем узнать?

Может быть, это все от одиночества, размышляла Джин. Все-таки ей нужен этот самый кролик или котенок. Она перебрала в уме других известных ей единственных детей; они проводили слишком много времени в обществе взрослых без вредного воздействия братьев и сестер и часто выглядели не по годам развитыми или странными.

Маргарет покосилась на нее, взмахнув ресницами.

 Вы хорошая,  заключила она, и Джин, не привыкшая получать комплименты, почувствовала, что краснеет от удовольствия и неожиданности.

Они дошли до вестибюля клиники; миссис Тилбери как раз выходила из женского туалета, взволнованная и с немного покрасневшими веками. Она заново напудрила только нос, в других местах лицо блестело. На какой-то ужасный миг Джин пришло в голову, что, наверное, она очень тревожилась, не понимая, куда делась Маргарет.

 Простите, вы, наверное, нас потеряли.

 Нет я только что вышла.

 Смотри, мисс Свинни купила мне журнал.  Маргарет продемонстрировала свою Девочку.

 Как мило с ее стороны.

 Вы чем-то расстроены?  спросила Джин, понизив голос.  Ничего не случилось?

 Не обращайте внимания.  Миссис Тилбери так старалась держать себя в руках, что у нее звенел голос.  У меня все в порядке.

 Точно? Вам не было больно?

 Нет, вовсе нет. Все было совершенно безболезненно. Просто я  Она несколько раз моргнула и помотала головой.  Я такая дурочка. Думала, что все будет решено прямо сейчас.

 О боже,  сказала Джин.

 Но доктор Бамбер сказал, что будет еще много анализов. Все может растянуться на несколько недель или даже месяцев.

 Я должна была вам лучше объяснить,  сказала Джин, подталкивая ее к стоящим в ряд стульям.  Я не поняла, что это срочно.

 Просто я думала, что сейчас все уладится, и на этом все.

 Все немножко сложнее. Мне очень жаль, что вы огорчились.

Миссис Тилбери промокнула глаза изящным носовым платочком.

 Может, вас беспокоит то, что придется ездить в Лондон? Мы, конечно же, возместим все расходы.

Придется пресмыкаться перед брызжущей ядом Мюриэл из бухгалтерии. Она ни единого пенни не сдаст без боя.

 Да нет, не в этом дело.  Миссис Тилбери сглотнула.  Я совсем не против поездок.

 Мне нравится приезжать с тобой в Лондон, мамочка,  сказала Маргарет и стиснула руку матери.  И школу пропускать мне не жалко.

 Доктор Бамбер сказал, что, даже если анализы крови совпадут, это ничего не доказывает. Тогда какой в них смысл?

 Сам по себе анализ крови не докажет, что непорочное зачатие было. Зато если анализы не совпадут, значит, его точно не было. Так что это первый шаг.

 Мне кажется, что вы мне не верите.

 Неважно, верю я вам или нет,  сказала Джин. Вдруг миссис Тилбери начала сомневаться во всем предприятии и ищет предлога, чтобы от него отказаться?

 Мне важно.  В ответе слышался упрек.

 Я не не верю вам.  Это двойное отрицание нельзя было вполне приравнять к утверждению, но она и так зашла дальше, чем собиралась.

Миссис Тилбери кивнула; кажется, к ней вернулось самообладание.

 Простите. Вы совершенно правы. Я просто должна дать докторам делать их работу. Наверное, больницы так на меня действуют. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.

 Это так естественно,  сказала Джин, и они пошли обратно к Стрэнду, где разделились: мать и дочь направились на Бедфорд-стрит к мистеру Тилбери, а Джин на Чаринг-Кросс.

К моменту прощания общее настроение вполне восстановилось, но по дороге домой Джин все прокручивала в голове этот разговор, озадаченная и не уверенная, что понимает истинную причину странной нетерпеливости миссис Тилбери.

7