Вы хотите взять Лизу на Землю? хмурится Азамат.
Мнэт, Сашка с набитым ртом мотает головой. Мно вам когда-то пйыдётся пйыехать вмэште. Ой, как вкусно! Я хочу сказать, маршал Ваткин хочет вас видеть, а он с Земли не выбирается уже много лет, всё-таки пожилой человек. Так что он хотел бы, чтобы вы сами до него добрались. Вы ведь хотите вступить в экономический союз, правда? Ну так маршал вас ждёт с распростёртыми объятьями, только просит лично встретиться. Он же с вами об этом говорил, разве нет?
Говорил, кивает Азамат, не переставая хмуриться. Но мне теперь не так просто уехать с планеты на несколько недель. Да и требования для вступления в союз мы ещё не все выполнили.
Так я вам говорю, нафиг требования, вас уже ждут!
Нет, решительно отвечает Азамат. Пускай ещё подождут. Если моя планета вступит в союз, то с полным правом, а не по прихоти главнокомандующего союзными войсками. Я ни в коем случае не хочу его обижать, но я не хочу и быть у него в долгу. И тем более не хочу, чтобы другие союзники смотрели на нас сверху вниз, дескать, ничего не умеют, только мечами махать, а по знакомству провинтились на тёплое местечко. Союз это сотрудничество, и я там хочу быть на равных.
Мда-а, Сашка задумчиво трёт нос. Серьёзный вы человек, Азамат. Не то чтобы я в этом раньше сомневался, конечно Но, боюсь, маршал всё-таки обидится.
Именно поэтому я ему говорю, что не могу приехать, потому что ужасно занят, и надо сначала навести порядок дома, а уж потом лезть в мировую политику.
Вы бы знали, какой у нас бардак, поняли бы, что он с вами не совсем согласен
Азамат пожимает плечами.
Тогда скажите ему, что жена не хочет меня отпускать к земным красоткам.
Я давлюсь яблочком.
Дома Тирбиш выносит нам сонного Алэка, и меня сносит громовым сюсюканьем. Мелкий чужих не боится совершенно, а тут как бы и не совсем чужие В общем, он ведёт себя, как в рекламе: улыбается и радостно пищит, хватая родичей за выступающие части организма.
Дверь приоткрывается, и оттуда раздаётся то ли свист, то ли шипение. Обернувшись, в полутьме различаю Алтонгирела, который манит меня в гостиную. Видимо, жаждет мне на маму пожаловаться. Встаю и выхожу.
Чего ты?
Да я так, поинтересоваться, они не жалуются, ничего? Алтонгирел стоит ко мне боком, нехарактерно теребит рукав и отводит взгляд.
А на что им жаловаться? Мама сказала, что с ней все очень вежливо обходились.
Духовник немного расслабляется.
Я просто ну, пришлось объяснять нашим всякие штуки, ну, про чашки там, или про то, что надо место уступать В общем, на тебя ориентировался. Странно всё это, я боялся, как бы глупость не сделать какую-нибудь. Тем более, ребята мне никак не верили. А родичи твои молчат, как будто не для них стараюсь
Спасибо тебе большое, у тебя отлично получилось. Для моих родичей такие вещи сами собой разумеются. Они просто не знали, что надо тебя поблагодарить. Так что я тебе говорю спасибо за них.
Алтонгирел кривится, но кивает. Потом принимается жевать нижнюю губу. Я жду, пока он соберётся с мыслями, но он всё никак.
Ну рассказывай, что ещё?
Твоя мать странная женщина.
Невольно усмехаюсь.
Это не новость.
Да? он разворачивается ко мне всем корпусом. То есть она и для землянки странная?
Есть немного. Конечно, для Муданга гораздо страннее. А что она такое сделала?
Она как бы это сказать Она совсем не боится показаться смешной. Вот например, она ведь ни на всеобщем, ни на муданжском не говорит, а твой брат не всегда был рядом, так она его не ждала и не звала, а так, жестами показывала, если ей что надо. Кстати, она выучила несколько муданжских слов, специально нас заставила с ней их повторять. Вся команда по полу каталась от смеха, я думал, она разозлится, а она
Хохотала громче всех. Ну да, а чего злиться-то? Вы же не ждёте, что она прямо возьмёт и заговорит правильно. Она даже не собирается учить муданжский, просто из интереса какие-то слова зазубрила.
Ну да, но всё равно. Если я что-то делаю первый раз, и у меня плохо получается, да ещё и у всех на виду, я страшно злюсь.
Я усилием воли сглатываю комментарий про подростковые комплексы.
Понимаешь, Алтонгирел, моя мама уже добилась в жизни всего, чего хотела. Она хороший профессионал, её уважают, ей много платят, у неё любящая семья и куча друзей. Я сомневаюсь, что у вас на борту был хоть один человек, настолько довольный собой. Она имеет право больше ни в чём не преуспевать, она и так крутая. Понимаешь? Сказала что-то смешное и посмеялась, потому что это не важно. Мне кажется, тебе это должно быть близко. Ты ведь довольно высокого мнения о своих профессиональных способностях, да и все остальные считают, что ты очень хороший духовник, даже Ирлик. Ты можешь себе позволить расслабиться и не злиться по пустякам. Я думаю, тебя станут даже больше уважать, если ты будешь меньше беспокоиться об имидже.
Погоди-погоди, Ирлик-хон про меня говорил? настораживается Алтоша.
Ну, он сказал, что у нас оба духовника невероятно круты. Я так поняла, он имел в виду Ажгдийдимидина и тебя.
Странно, что он считает меня вашим духовником. И я не так уж хорош в своём деле. Ты-то это знаешь, даже если все остальные меня нахваливают. Я хорошо предсказываю, но я совсем не понимаю людей. Ажгдийдимидин вообще сказал мне, что я машина для предсказаний.
Мне кажется или у него дрожат руки? На всякий случай поглаживаю его по плечу.
Он, видимо, очень злился, раз так сказал. Но знаешь, мало кто может похвастаться, что хорошо предсказывает. Так что ты в любом случае крут, тебе просто есть куда расти, кто бы мог подумать, что мне придётся убеждать Алтонгирела, что он крут!
Вот твоя мать тоже всё время так делает, неожиданно говорит он.
Как?
Трогает. И ещё обнимает, целует всех. Зачем?
Она так выражает, что ей приятны эти все.
Но я тебе неприятен, почему ты меня трогаешь?
На всякий случай убираю руку.
Потому что ты нервничаешь, и я хочу тебя успокоить. На землян это обычно действует успокаивающе.
Алтонгирел рассматривает меня в полутьме.
Я не люблю, когда меня трогают женщины. Я от этого только больше нервничаю.
Я открываю рот, чтобы извиниться, но он продолжает:
Но почему-то когда твоя мать трогает, то совсем другое ощущение.
Я развожу руками, не находя слов.
Ну, она же мать Я правда не знаю, как это объяснить.
Мало ли что мать, от моей собственной матери у меня только синяки оставались! выпаливает Алтонгирел и тут же спохватывается. Так, всё, я с тобой заболтался, мне пора идти.
Он делает пару решительных шагов к двери, когда у меня за спиной из детской выходит Азамат. Алтонгирел ему кивает и скрывается за дверью.
Чего это он? Мы даже не поздоровались толком, удивляется муж.
Он хотел сбежать от меня. Просто мы начали обсуждать мою мать, а потом случайно переключились на его, и он сболтнул лишнего.
Азамат понимающе кивает.
Да, если уж он со мной не хочет о ней говорить, то с тобой и подавно. Ладно, успокоится.
Надеюсь. Он вообще какой-то нервный сегодня был. Что-то мне кажется, этот его психоаналитик не столько помогает, сколько душу бередит.
Чего он тебе наговорил?
Знаешь, я не думаю, что ему понравится, если я буду это пересказывать. Лучше ты с ним сам поговори. Может, ему полегчает.
Попробую, Азамат пожимает плечами. Пойдём, там Алэк тебя требует.
Мама вручает мне мяучащее дитятко и удовлетворённо вздыхает.
Одобряю, решительно говорит она.
А почему распашонка не этническая? возмущается Сашка.
Потому что в драгоценных камнях спать неудобно, хихикаю. Азамат, покажи-ка им Орешницын подарок.
Осмотрев золотые, расшитые рубинами и изумрудами детские дильчики, Сашка признаёт поражение. Мама ради такого дела даже надевает очки посильнее.
Мда-а, Лиза, я так понимаю, домой тебя не ждать Боже мой, но ведь ребёнок вырастет, и не жалко людям труда!
Наоборот, усмехается Азамат. Взрослая одежда сносится, а детскую пару раз наденут и в музей.
В какой музей?
Музей Императорских Даров, объясняет Азамат. Его как раз сейчас отреставрировали, через четыре дня откроют. Это в Долхоте, и нам обязательно надо будет там быть.
Это оттуда твой стол, что ли? спрашиваю.
Ну, он там хранился, но выставляются там только вещи, которые не используются. В основном одежда, потому что шита по телу. Но ещё всякие забавные вещи. Увидишь. Вы, Саша, тоже обязательно посетите, там будет интересно.
Ещё бы!
Это парадная форма? уточняет мама, ковыряя ногтем камушек на воротничке.
Ну вроде того, смеюсь. Это подарки.
Ой да! Подарки же! мама хлопает себя по лбу и убегает в комнату. Мне становится нехорошо.
Азамат, похоже, тебе привезли свитеров на всю оставшуюся жизнь.
Азамат не успевает ответить, потому что в дверях появляется мамин торец: она задом наперёд волочёт по полу чемодан.
Во, Азаматик, гляди! Я подумала, раз тебе понравилось
Она открывает чемодан, и на ковёр высыпается гора вязаной одежды на все сезоны, душераздирающе благоухая лавандой.
Глава 7 В которой дары леса разнообразны
Следующий день судный. Не в смысле, что все умерли, а в смысле, что это тот самый десятый день, в который Азамат вершит суд над добрыми гражданами. Посторонние в тронный зал во время суда не допускаются, а я вообще изо всех сил стараюсь не показываться вблизи дворца по этим дням, потому что все муданжцы твёрдо уверены, что меня, в отличие от Азамата, можно подкупить или хотя бы разжалобить. На мой взгляд, разжалобить Азамата иногда даже проще, а подкуп это вообще смешно, при моём-то доходе и лавине подарков, которая регулярно сходит с тех же самых добрых граждан. Поэтому когда Азамат утром, облачившись в чёрно-алый диль, уходит на работу, я беру родичей под локотки и тихо-тихо мигрирую на окраину города, к стадиону, где в судный день собирается внушительных размеров базар с окрестных ферм и мастерских.
Мама с братом представляют собой вид «турист обыкновенный» гавайка, шорты, панама, камера. Что продавцы, что покупатели забывают про товар и дела, неотрывно разглядывая странную немолодую женщину в голубых облегающих бриджах со стразами и лилово-жёлто-клетчатой рубашке с коротким рукавом.
Мам, ну я же говорила, тут женщины в штанах не ходят, ворчу я, щелчками пальцев возвращая внимание торговца к золотым орлийским цитрусам, которые того и гляди растащат мальчишки.
Так у меня ни одной юбки нет! Тем более жарко, я ляжки сотру.