Если нас от холода спасали реактор и тепловые насосы, то здесь он чувствовал себя хозяином.
Ну вот, пришли. Изо рта Мирона врывалась струйка пара. Он обвёл лучом фонаря огромный туннель с покрытыми инеем стенами. Эй, Проф, фонит тут, нет?
Всё нормально, ответил тот.
Мы пошли по туннелю. Можно было даже карту не доставать. Эта часть убежища являлась зеркальным отображением нашей: туннель должен вывести нас в большую пещеру, где тоже есть ворота наружу. От пещеры расходились коридоры, вырезанные в скале одни вели к складам, вторые к жилым секциям, третьи к технологическим помещениям. Всё просто. Людям не надо блуждать по лабиринтам, если что случится. Завал не приведёт к тому, что заблокируется сразу множество важных помещений. Если, конечно, не завалит большую пещеру. Но она укреплена армированным каркасом из балок. Там даже сетку вверху натянули, чтобы мелкая порода на голову не падала.
Темень стояла такая, что хоть глаз выколи. Лучи наших фонарей выхватывали из темноты вещи всё более странные мотки проводов валялись повсюду на полу. Их приходилось перешагивать, будто гнёзда со спящими змеями. Изоляция блестела жирной неестественной чернотой.
Вот же хрень, нарушил молчание Мирон. Не пойму. Зачем они здесь всё это раскидали?
Может, у них проводка сдохла? Пытались новую проложить, озвучил я свою версию, в которую, впрочем, сам не верил. Зачем столько мотков городить? Проводка не только на полу лежит, даже на стенах прикреплена. А когда мы зашли в главную пещеру, то и вовсе прифигели там всё было завалено этими чёрными проводами, лучи фонарей терялись в них, а среди проводов
Матерь божья. Мирон аж попятился назад. Затем молниеносным движением схватил в руки автомат и снял его с предохранителя. Луч фонаря упёрся в иссохший мумифицированный труп. Тонкая, будто пергаментная кожа местами слезла, обнажая истлевшее мясо и кости. Челюсти раскрылись в оскале. Правая рука была приподнята, будто мумия приветствовала нас, обрадовавшись появлению людей. Казалось, сейчас труп встанет и, всё с тем же радостным оскалом на мёртвом лице пойдёт к нам. Но встать он не мог, потому что его запутали проводами, будто поместили в гротескный кокон. Один провод входил в правое ухо мертвеца и выходил из левого, другой проник в глазницу. Я, чувствуя, что скудный обед подбирается всё ближе к глотке, схватился за пистолет.
Воцарилась тишина. Никто не вскакивал и не рвался к нам, но трупов мы увидели достаточно. Некоторые были затянуты проводами так, что их плоть едва проступала через эти жуткие мотки. Перешагивая провода, обходя их скопления, мы шли к центру пещеры, а мумий становилось всё больше и больше. Перекошенные челюсти, сломанные позвонки, оторванные конечности. И провода обнимающие в смертельной хватке, обвивающие, будто удав свою жертву, проникающие в уши, рты
Мне хотелось вернуться. Проф, шедший рядом, тяжело дышал. А я в этот момент подумал, что стоит нам зайти в центр это скопища, мумии оживут и набросятся на нас, окружив со всех сторон.
В центре пещеры возвышался огромный, метра три высотой и не меньше двух в ширину, чёрный камень, его такая же маслянистая, как и у проводов, поверхность переливалась под светом фонарей. А сами провода как раз и выходили из камня, являясь его продолжением. Камень напоминал жертвенник, землю вокруг которого щедро усеяли трупами.
Он что, сверху свалился? Мирон направил фонарь в потолок, но сетка там выглядела совершенно целой.
Проф навёл на глыбу счётчик Гейгера, прибор показал чуть повышенный фон, но далеко не смертельный.
Какое-то время все мы смотрели по сторонам, беспорядочно светя фонариками. Вопросы в голове роились, будто стая ос.
Что за чертовщина? Мирон показал рукой на камень, в котором явно проступало чьё-то лицо: перекошенный от боли рот, тонкий нос, закрытые глаза. Я смотрел на это лицо, чувствуя, что ноги становятся ватными. То, что находилось в камне, вроде спало. Но, казалось, стоит ему проснуться, и мы все умрём.
Существо в камне будто прочитало мои мысли. Глаза открылись.
Десятки проводов-щупалец молниями метнулись к нам. Оглушительно застрекотал автомат. Что-то выхватило у меня фонарь, я попытался полезть в карман за пистолетом, но руки не слушались. Щупальца держали крепко. Они давили на грудную клетку так, что дышать стало трудно. Кто-то кричал. Фонари гасли один за другим, и вскоре наступила полнейшая тьма.
Я лежал, запутанный проводами, в ушах свистело, а в мыслях рефреном билась одна и та же фраза: «Как мы могли так глупо попасться?». Ведь видели, что случилось с теми, кто жил здесь, но всё равно засунули головы в ловушку. Как наивные мыши, кинувшиеся на запах сыра. Хотя едой здесь и не пахло. Только смертью.
А ещё я всё время ждал, когда провода залезут мне в уши. Боялся открыть в рот, судорожно сжимая зубы. Наверное, остальные тоже боялись. Воцарилась тишина, только шелест проводов-щупалец нарушал её.
Я думал, что прошла целая вечность, когда всё же решил дёрнуться, но в ответ меня сжало ещё сильнее. Вдруг кто-то закричал, вроде Влад. Громко. Надсадно. Его крик перешёл в дикий животный вой, прервавшийся смачным хрустом.
«Оно будет давить нас по очереди», подумал я.
«Вот она, старуха, про которую говорил Проф. Ждала нас здесь в темноте. И дождалась».
Влад заговорил. Голос был вроде его, но звучал скрипуче, мёртво.
Адаптация
Влад, ты там как, братуха? позвал его Мирон.
Вы называете это адаптация. Мне трудно. Медленная система образов.
Первым сообразил Проф.
Ты не Влад? спросил он.
Носитель повреждён. Мне жаль но вы не воспринимаете быстрый обмен на подругому вспомнил это называется говорить. Я говорю. Нет, я не Влад.
Голос выровнялся, стал более уверенным.
Я понял, что этой чертовщине скучно просто так удавить жертву, ей надо пообщаться, поиграть, будто кошка с мышью, свести с ума одного из нас. Или вселиться в него.
Кто ты? хрипло прокаркал я.
Я существо замолчало, подбирая слова. Не могу выразить. Я собираю таких, как вы.
Эй, Влад, хватит дурковать! закричал Мирон, но его слова тут же перешли в хрип.
Тише, ответило существо, я не привык к шуму. Вербальное общение не для меня. Я буду наблюдать за вами. Когда я появился здесь, такие, как вы, питались друг другом. Их смысловые сигналы были нарушены. Они атаковали меня. Мне пришлось уничтожить этих существ и законсервировать остатки от них. Мне надо убедиться, что вы не такие.
Отпусти нас, попросил я.
И тут же понял, что всё тщетно. Можно забыть про запасы на складах. Люди в этой части убежища жрали друг друга. Такая же судьба ждёт нас.
Как ни странно, моя просьба подействовала. Путы ослабли, и мы смогли встать на ноги. Никто не пытался поднять оружие или фонарь. Мы боялись.
Я правильно понял, ты пришёл сюда, чтобы спасти нас? внезапно спросил Проф.
Я поразился такой наглости. Какая может быть речь о спасении, если «спаситель» только что чуть нас не удавил?
Да. Забрать. Пришёл. Должны остаться образцы вида, ответило существо.
В этот момент Мирон чуть не совершил роковую ошибку. Я услышал, как он схватил автомат, а потом, судя по возне и хрипу, щупальца схватили его самого.
К матери разнесу эту херню! заорал Мирон, а потом его крик смешался с выстрелами, которые, правда, сразу затихли.
Отдай, сука, я что тебе говорю?!
Я ничего не видел, только слышал звуки возни и ругань.
Мирон, прошу, успокойся. Не надо, ты только всё испортишь, уговаривал его Проф.
Он испугался. Мы все испугались. Ты же понимаешь? обратился Проф к существу.
То, что раньше было Владом, не сразу ответило. Долгие тягучие минуты мы ждали вердикт. Наверное, каждый из нас давно успел попрощаться с жизнью. Страх почти ушёл. Я вновь ощутил пустоту желудка и дикий холод.
Понимаю, наконец-то ответило существо. Должен следить за вами. Проверять чистоту смысловых сигналов. Нам не нужна болезнь, только нормальные должны жить. Вы уничтожили свою планету. Это плохо.
Возразить против таких доводов нечего.
Если вы покажете себя нормальными, я проведу вас через вход. Вы окажетесь в специальной зоне, где сможете жить, как на своей планете
Мы здесь не все, перебил его Проф. Нас больше ста человек.
Я заберу всех. Но вы должны доказать, что не безумны.
Внезапно стало светло. Я прикрыл глаза, привыкая к свету, исходящему от камня, который раскрывался, как цветок. В сердцевине пульсировало нечто, похожее на вихрь. Он разрастался, занимая собой всё большую площадь, и вскоре накрыл весь этот чёртов камень. А потом из вихря посыпались ящики и упаковки. У меня аж челюсть отвисла: к нашим ногам падали сокровища. Вихрь выносил и выносил из себя столь необходимые нам вещи: консервы, медикаменты, бутыли с питьевой водой, одежду. А мы стояли и заворожённо наблюдали на то, как существо, ещё недавно сулившее смерть, теперь щедро одаривает нас.
В тот день пришелец больше не произнёс ни слова и скрылся в темноте. Весь вечер мы перетаскивали добро в нашу часть убежища, чтобы потом забрать его, вооружившись тележками. Остальным сначала решили ничего не говорить про то, что нашли в пещере.
Люди и без того на взводе, басил Мирон, пока мы возвращались обратно. Нечего им про эту чертовщину знать. Да, Проф? Это тебя в первую очередь касается.
А что скажем про Влада? вернул командира с небес на землю Проф.
Мирон поначалу будто дар речи потерял, а я почувствовал неприятный укол стыда. Получив желаемое, мы забыли про одного из нас, даже не подумали, что будем говорить его жене и сыну.
Да, дерьмо получается. Мирон остановил свою тележку и достал из кармана пачку сигарет. Он вроде и не жив, и не мёртв. Скажем, что погиб, придётся придумывать целую историю по поводу того, куда тело пропало. Скажем, что убежал не поверят.
Придётся сказать правду, ответил Проф. Я не знаю, заберёт ли куда-нибудь нас пришелец или нет, но наверняка ещё придётся ходить за припасами. Никто не поверит, если мы не покажем, что там творится. Влада, думаю, не вернуть, пришелец сказал, что «носитель повреждён», и я склонен ему верить.
***
И вот прошло почти три года после встречи с пришельцем.
Покурив, я вернулся в свою комнатушку.
Лежал на тесной койке и слушал пьяные крики. Очередная вечеринка из бесконечной череды за три года изобилия и празднеств. Три года деградации. Больше всего меня бесило, что опустились Мирон с Машкой, уж от кого, а от них я подобного не ожидал.
Дверь распахнулась, и в комнату залетел Васька Фролов. Хамоватый и тупой, он никогда мне особо не нравился, а теперь, когда превратился в заросшего щетиной алкаша в растянутых трениках и замызганной куртке и подавно. Под правым Васькиным глазом красовался фингал. В общем, видок у него был, как у заправского бомжары.
Мирон, ссука, прошипел он, неуклюже устраиваясь на стуле. Полный холодос набил икрой с шампанским и жидит. Ещё и дерётся, гнида. Эй, Макс, ты эта. Пора бы за припасами, да? Скоро Новый год.
У тебя каждый день Новый год, процедил я и отвернулся к стенке. Мне было противно на них смотреть. На людей без цели, которых, будто хомячков кормил и поил добрый инопланетянин. Они давно уже не думали о том, есть ли шанс выйти на поверхность. Утратили надежду и просто жрут, пьют, совокупляются. Мне захотелось сказать какую-нибудь гадость, и я попал точно в цель. Когда Васька, махнув рукой, уже собрался уйти, я привстал с кушетки и окликнул его.
Эй, Васёк! У тебя двое детей, им лет по десять уже. И оба читать не умеют.
На его лице появилась целая последовательность выражений пьяная дурь сменилась пониманием, потом обидой, а после привычной злостью.
А им, Макс, читать нечего, злобно ответил он. Что читать? Сказки эти? Про то, как было на Земле до этого до полного песца? К чему приведут такие знания, Макс?! Ты видишь, к чему привели. Умники ухреначили всё на свете. Так что знаешь, куда ты засунь знания эти
Если бы не умники, мы бы в первый же месяц загнулись! Странно, но я тоже злился. Экая глупость, спорить с пьяным дураком. Бессмысленно, впрочем, как и всё в последнее время.
Да пошёл ты! Васёк погрозил мне кулаком и, наконец, выбрался за дверь.
А у тебя и таких детей нет, тоже мне умный до фига, услышал я напоследок.
Дверь хлопнула.
Да, он прав, моих детей здесь нет, но если бы они и остались живы, то я бы точно не допустил для них такой судьбы, какую для своих допустил Васёк и многие другие.
Утро. День. Вечер. В убежище всё едино. Поэтому я даже толком и не помню, в какое время суток пошёл к Профу. Он похудел, осунулся, стал немногословным. Возможно, болел, только не признавался, а может, так же страдал от депрессухи, как и я. В его части секции было тише, шумные компании редко наведывались сюда. Не смотря ни на что, Профа до сих пор уважали и побаивались.
Мы сидели за столом и пили чай. Спартанская обстановка комнаты мало чем отличалась от моей, разве что книг на полках стояло побольше, а порядка наблюдалось поменьше.
Пойдём к телепорту, наконец нарушил молчание я.
Зачем? Судя по довольному визгу, жратвы и алкоголя у народа хватает. А если и что надо, они и без нас прекрасно справятся. Когда пьяные, ходить туда не боятся. Мне лично ничего пока не надо. А тебе?
Я за детей беспокоюсь. Лекарств надо взять, у многих вши, простуда, диарея.
А мы няньки им что ли? Проф посмотрел на меня так пронзительно и зло, что я отвёл взгляд.
Неправ ты, так нельзя. Те из родителей, кто не оскотинился, за своими следят, но многие дети остались без присмотра, гуляют по всему убежищу. Вон, даже до телепорта дойти пытались, я пару дней назад их шуганул. Даже не разглядел чьи, так быстро от меня удрали.
Ладно, пошли, прогуляемся.
Пещера встретила нас привычным холодом и мраком. Около каменной глыбы валялось несколько ящиков коньяка и деликатесов, видать, кто-то уже готовился к Новому году, да всё не унёс. Глыба, раскидавшая щупальца-провода, выглядела ужасно древним куском скалы, но мы знали, стоит попросить, и она почти всё достанет. Последние три года люди ни в чём себе не отказывали, разбавляя серые будни убежища новыми и новыми удовольствиями. Вслед за алкоголем в ход пошла наркота.
Мы давно поняли, в чём наша ошибка. Вместо того, чтобы наплести про Влада и сказать, что в складах есть необходимое, но ходить туда опасно, а потом жёстко отмерять и контролировать, мы открыли для людей рог изобилия, который в итоге оказался ящиком Пандоры. Наступил хаос.
Закрыв глаза, я привычно начал просить, представляя себе необходимые вещи и мысленно произнося их названия. Не знаю, но почему-то всегда чувствовал смесь отвращения и стыда, делая это. Будто оттуда, с другого конца телепорта, кто-то неимоверно большой и непостижимый смотрит на меня, как солдат на вошь. А потом брезгливо отправляет подачку для тех, кто уничтожил свою планету и почти весь свой род.
Камень раскрылся. Пещеру заполнил мягкий свет, но привычный вихрь всё не спешил появляться. Вместо него из темноты вышел Влад. Всё такой же, в военной форме, с оружием, будто и не было трёх лет, за которые мы его не видели и не слышали. Хотя было легко понять, что это не Влад. Например, по льдистому взгляду чужих умных глаз.
Это последнее, мёртво произнёс он, больше можете не приходить.
Ты обещал забрать нас, в голосе Профа слышалась обречённость. Он прекрасно знал ответ.
Обладая ресурсами, вы даже не попытались исправить своё положение. Вы деградировали, а ваши мозговые сигналы становились всё грязнее и грязнее, монотонно произнесло существо, будто зачитывая приговор. Вы не достойны идти со мной, и вы больше не получите помощь.