***
До того, как Сережа пошел в первый класс, их семья ютилась все в том же полуподвале, где у него начались проблемы со здоровьем. Он заболевал от малейшего дуновения ветерка. Кроме того, начала опухать кость под коленом и никакое лечение не могло остановить этот процесс. Со временем его родители нашли в городе работу, и когда Сережа начал ходить в школу, им удалось снять небольшую квартиру. В ней было две комнаты. Одна из них, та, что побольше, своими окнами смотрела на фруктовый сад. Летними вечерами, сквозь эти окна, Сережа любил глядеть на далекие звезды, а утром, едва проснувшись, он распахивал их, чтобы послушать щебетание птиц и вдохнуть свежесть прохладного воздуха, пронизанного солнечными лучами. Зимой, когда шел снег, он подолгу наблюдал, как с неба плавно опускаются снежинки, окутывая белым покрывалом деревья в саду, а в морозные солнечные дни с интересом разглядывал узоры, искрящиеся на замерзшем оконном стекле. Особенно ему нравилась весенняя пора, когда от земли начинал подниматься теплый воздух, и в саду цвели яблони, персики, черешни. А запахи белой акации, сирени и роз, росших у стен дома, смешиваясь, проникали через открытые окна, и наполняли всю квартиру необыкновенным ароматом.
Находилась квартира на окраине города, и район этот считался не очень благополучным. Соседи Гуровичей относились к евреям явно недоброжелательно. И эта неприязнь, по-видимому, передалась и их детям. Когда Сережа выходил на улицу гулять, они, в качестве развлечения, объединялись, чтобы поиздеваться над ним. Подростки передразнивали и высмеивали каждое его слово. Когда же мальчишкам становилось совсем скучно, и не хватало фантазии для издевок, то они просто поколачивали его без всякого повода. В такие моменты он иногда беззвучно плакал, и по щекам его текли слезы. Но плакал он не от боли, а от несправедливости и обиды.
При общении с этими ребятами у него постепенно выработалось чувство неуверенности в себе, недоверие к миру и к окружающим его людям. Эти чувства уже никогда не покидали его, а присущая ему скромность перешла в болезненную застенчивость. Он выработал привычку продумывать негативные последствия каждого слова, которое собирался произнести вслух. И это заставляло его мало говорить и больше слушать. В конце концов, Сережа решил, что общаться с этими ребятами он не будет и перестал выходить к ним на улицу. Телевизора в доме не было, и единственное, чем можно было заняться это чтением книг.
Едва научившись читать, он с яростью, как голодный на пищу, набросился на книги. Вначале это были сказки: русские, украинские, грузинские, сказки народов мира. Затем, когда он стал на пару лет старше, и со сказками было покончено, настал черед Вальтера Скотта, Рафаэля Сабатини, Майн Рида, Жюля Верна, Джеймса Фенимора Купера, Луи Буссенара и еще многих других писателей.
Серёжа, неосознанно, присоединился к сообществу людей, посвятивших свой досуг раздумьям о справедливости и смысле жизни. Погружаясь в мир книг, он утопал в радужных грезах, не имевшими ничего общего с реальностью. До какого-то времени он жил, довольствуясь тем миром, что был внутри него, и лишь нехотя возвращался к действительности, в тот мир, который существовал вокруг.
Как у всех людей с обостренной восприимчивостью, у Сережи легко менялось настроение. Он бывал печален или весел, в зависимости от погоды или времени года. Он мог шумно ликовать, а через минуту им уже овладевало глубокое уныние. Любое, случайно оброненное слово, могло вызвать в нем резкую перемену настроения. Он привык вкладывать в свои слова больше, чем они значили. И был уверен, что и другие люди также воспринимают не просто фразу, а спрятанную за ней иную мысль. Ему казалось, что и собеседники вкладывают в свои слова какой-то сокровенный смысл, и его редко удавалось убедить, в обратном. Он постоянно пытался уловить во всем, услышанном от людей, какие-то другие скрытые мысли. Сережа не мог поверить, что другие, говоря самые обычные слова, ничего больше не имеют в виду.
Он очень рано привык пользоваться иронией как средством самозащиты. И при этом, иронизируя, мог, как будто и невзначай, смеяться над всем, что его окружало. Он принимал существующий порядок и свое место в нем как нечто данное, раз и навсегда установленное. И всегда стремился побыстрее вернуться в другой, более интересный мир к любимым книгам.
Но главным было не то, сколько он читал, но как читал. Во всём мире не было человека, которому он мог бы рассказать о том, что накопилось в его душе. А как много ему хотелось узнать и о многом спросить! И поневоле он снова и снова обращался к книгам. Единственными его друзьями были писатели и поэты. Это они объясняли ему правила и законы жизни и защищали ту скрытую в нем жизненную силу, которую он, сам того не подозревая, яростно отстаивал.
Читая эти книги, Сережа полностью уходил в этот удивительный мир захватывающих приключений, полных опасностей, в мир настоящих, мужественных людей тех, в ком была искра живого огня и кто не позволял загасить ее в себе; тех, кто знал, что истинные ценности это ценности живые и жизненные, а не золото, драгоценности, рубли или выгодная работа.
Ему хотелось вместе с героями этих книг бороздить моря, скакать по прериям, сражаться с пиратами, пробираться сквозь джунгли. Но когда он закрывал очередную книгу, и возвращался в реальный мир, то с горечью понимал, что при своем болезненном состоянии вряд ли ему под силу преодолевать жизненные препятствия, как это делали книжные герои. А как ему хотелось стать здоровым и сильным! Тогда эти злые мальчишки перестанут его обижать и сами станут искать дружбы с ним.
Но как этого добиться? Во-первых, нужно быть здоровым. Конечно же, он смотрел фильмы Вратарь и Первая перчатка, где настойчиво утверждали, что для укрепления здоровья ничего нет лучше закаливания и спорта. Но как заняться спортом, если даже в школе врачи освободили его от занятий физкультурой? Он решил не обращать внимание на запреты врачей. И начал с закаливания.
Осенью, по утрам, перед тем, как отправляться в школу, он выбегал в сад и делал зарядку. Затем, раздевшись до пояса, обливался водой из-под водопроводной колонки, установленной во дворе. Дни становились прохладнее, а вода холодней. Но он не прекращал занятий. Наконец, наступила зима. Вода в колонке была уже ледяной. После обливания он быстро насухо вытирался полотенцем и одевал теплый свитер. Когда выпал снег, Сережа стал обтираться снегом и тот ему показался гораздо теплее ледяной воды.
Простуды отступили, болеть он перестал. Вот только кость под коленом все время давала себя знать. Иногда больно было ходить. Врачи настоятельно советовали родителям заняться лечением Сережи. Отец, каким-то образом раздобыл для него путевку в санаторий, на берегу моря, где лечили подобные проблемы.
И вот теперь они приехали сюда.
***
Смотри, море утащило твой носок! Рассмеялся отец.
Сережа увидел носок далеко в море, качающимся на волнах. Достать его можно было только вплавь. Но плавать Сережа не умел.
А знаешь, давай мы подарим морю и второй. У тебя в чемодане их достаточно.
Давай! Согласился Сережа.
Они бросили во второй носок пару мелких камушков и зашвырнули его далеко в море. Раздался всплеск, и носок сразу исчез в морской лазури. Несколько секунд они видели круги на воде, но потом исчезли и они.
Будем считать, что принесли дань Посейдону. Сказал Сережа.
Его двоюродная сестра Рахиль, живущая в Одессе, только накануне подарила ему книгу Мифы Эллады и он за вечер успел прочесть легенду о странствиях Одиссея, в которой о Посейдоне, этом повелителе морей, упоминалось неоднократно.
Посейдон это какой-то греческий бог? Спросил отец.
Да. Древние греки считали, что от него зависит успех морских путешествий. И они приносили ему жертвы перед плаванием.
Ну тогда, вряд ли ему понравиться твоё подношение. Он наверняка привык к чему-то посерьезней. Рассмеялся отец.
Они собрались и отправились в санаторий. Сережа первый раз в жизни на целый две недели оказался оторванным от дома, среди незнакомых людей. Завести дружбу или хотя бы приятельское знакомство со сверстниками ему не удавалось, да и не хотелось. Он предпочитал уединение.
Просыпаясь утром, ещё до подъема, он прислушивался к шуму ветра, смотрел, как за окном, над морем восходит оранжевый шар солнца, как голубые и оранжевые бабочки кружатся над душистыми кустами лаванды, цветущими напротив санаторного корпуса, а серые чайки с криком мечутся над выбеленным солнцем берегом. Он дышал полной грудью и чувствовал, как запах моря и водорослей наполняет его лёгкие.
Две недели, проведенные там, пролетели быстро и не принесли особых результатов. Нога по-прежнему болела. Но зато, к концу второй недели пребывания в санатории, он научился плавать и уже мог соревноваться с ребятами, пытаясь быстрее всех добраться до буйков, качающихся на волнах.
III
Где-то услышанная фраза клин клином вышибают надолго засела у него в голове. Он подумал, что если вместо всех этих лечений заставить ногу работать дополнительно, то вероятно, это окажется более действенным методом. Возвратившись из санатория Сережа решил, что нужно обязательно заняться спортом и записаться в спортивную секцию. Но это оказалось не так просто.
Тренеры по плаванию и борьбе, посмотрев на его щуплую фигуру, отказались брать его к себе. На велосипеде долго крутить педали он не мог болела нога. Однажды в сентябре, когда начался учебный год, занимавшийся легкой атлетикой одноклассник, предложил ему пойти с ним на тренировку.
У нас классный тренер. Берковский. Заслуженный тренер республики. Может он тебя и возьмет.
Сережа готов был предпринять еще одну попытку и на следующий день уже был на стадионе и стоял перед Берковским.
Вот, Самуил Маркович, парень хочет записаться к нам на легкую атлетику. Представил его одноклассник.
Берковский, высокий и седой мужчина, с характерным крючковатым носом и густыми, почти сросшимися на переносице бровями, показался Сергею стариком лет шестидесяти, хотя и довольно бодрым. Движения его были четкие и быстрые. Когда он разговаривал, на лице у него постоянно присутствовала снисходительная, но добродушная улыбка. Он оценивающим взглядом посмотрел на Сережу.
Ну если очень хочешь, приходи завтра. Посмотрим, что из тебя может получиться.
Много времени спустя Сергей часто вспоминал этот эпизод и никак не мог понять, почему Берковский решил взять его. Возможно, он просто пожалел щуплого и тощего еврейского мальчишку. А может действительно разглядел в нем какие-то задатки. Все-таки звание заслуженного тренера республики так просто не дают. Да еще с такой фамилией и именем как у него.
Как бы то ни было, Сергей стал упорно тренироваться, не пропуская ни одной тренировки. Первые недели были мучительно тяжелы. Днем все тело ныло, а ночью он проваливался в тяжелый сон, который не приносил облегчения. Но Сергей не отступал и убеждал себя, что у него есть лишь два пути: либо оставить все свои мечты, сломаться и превратиться в безвольного опустившегося человека, либо так разозлиться на жизнь, чтобы все эти нагрузки и тяготы тренировок стали обыденностью, совершаемой на автопилоте. Он выбрал второе. И хотя он не мог поднимать большие тяжести, как это делали здоровяки из его группы, но бегал быстрее всех и гораздо скорей усваивал каждое новое упражнение.
Три раза в неделю он приезжал на стадион после школьных занятий. И всегда добросовестно выполнял все указания тренера. Во время каникул, он умудрялся ходить на тренировки два раза в день утром и вечером. К своему удивлению, со временем, он почувствовал, что выдерживать спортивные нагрузки не так уж и тяжело. И это придавало ему уверенности в своих силах. К тому же один случай, произошедший с ним, убедил его в том, что и в жизни, как и в спорте, всегда нужно бороться до конца.
На Центральном проспекте Днепровска было особое место, а точнее целый квартал. Среди молодежи он был известен как Broadway. Вечером выходного дня, с большой долей вероятности, там можно было встретить своих знакомых или приятелей.
Сергей иногда тоже гулял по этому кварталу. Как-то январским вечером, прогуливаясь по проспекту, он увидел компанию парней, проживавших с ним в одном районе. Это были те ребята, которые всегда издевались над ним и от скуки частенько его поколачивали. И встреча с ними не сулила ничего хорошего. Он постарался незаметно пройти мимо, но ему это не удалось. Они узнали его. Один из них, высокий и грузный парень, схватил Сергея за куртку.
Ты что это? Идешь мимо и не здороваешься? Громко и с наигранным удивлением спросил он. Не уважаешь нас?
Я вас не заметил. Сергею хотелось поскорее избавиться от их общества.
Нас нельзя не замечать. Рассмеялся парень. Мы можем и обидеться. Так что угости нас сигаретами. Тогда мы тебя и простим.
У меня нет сигарет. Я не курю.
Ты гляди. Парень, все еще держа Сергея за куртку, повернулся к компании. Жидёнок здоровье бережет.
Его приятели дружно и одобрительно заржали.
А на хрен оно тебе? Продолжил парень. Затем примирительным тоном добавил. Ну ладно. Нет сигарет, так давай рубль. На улице холодно. А нам на бутылку для согрева не хватает.
Вся компания плотно сгрудилась вокруг Сергея, оттесняя его к стене дома.
Ребята, нет у меня рубля.
Да что ты говоришь? Рассмеялся кто-то из компании. Чтоб у жида не было денег?
Вот слышишь? Спросил здоровяк у Сергея. А если мы проверим твои карманы?
Нет у меня денег. Сергей развел руками.
Парень заметил кожаные перчатки на руках Сергея.
У тебя классные перчатки. А ну-ка, снимай, я померю. По-моему, они мне подойдут.
Сергей стоял прижатый к стене здания, плотно окруженный хулиганами. Прорваться сквозь это кольцо не было шансов. Он понял, что если сейчас отдаст перчатки, то больше их не увидит. Ему вспомнились все унижения и побои, которые он терпел от этой компании. И в нем вспыхнула дикая злоба. Злоба раненого зверя, загнанного в угол и готового безрассудно броситься на своих преследователей. Все произошло на уровне инстинкта. Он даже сам не понял, как резко размахнулся и снизу вверх изо всей силы ударил в подбородок здоровяка, державшего его за куртку. Тот, от неожиданности и сильного удара, отпустил Сергея и сделав шаг назад упал, поскользнувшись на замерзшей луже. В кольце, окружавшем Сергея, на мгновение образовалась брешь, в которую он и бросился, наступив ногой на лежавшего парня. Вся компания на мгновенье опешила, не ожидая такого поворота событий. Сергей успел отбежать на несколько метров, когда у него за спиной раздались крики и топот ног. Но вскоре преследователи остановились. Уж слишком быстро увеличивалось расстояние между ними и Сергеем. Им стало понятно, что догнать его они не смогут, и только продолжали выкрикивать вслед ему угрозы и проклятия.
А Сергей, немного придя в себя, сделал вывод, что даже в самой безнадежной ситуации не стоит сдаваться и всегда можно найти правильное решение. Ему вспомнилось высказывание Клаузевица, которое он недавно прочел: «Нападай на противника в ту минуту, когда он считает, что уже победил, и в том месте, где меньше всего ожидает нападения».
Он продолжал усердно тренироваться, но оставалась еще одна проблема боль под коленом. Берковский заметил это и на каждой тренировке обязал его делать дополнительное упражнение приседание на больной ноге. У Сергея от боли наворачивались слезы на глазах, но он себя не щадил. Берковский стоял рядом и считал каждое приседание. Единственную поблажку, которую он вначале дал Сергею разрешил держаться за перила. Но когда увидел, что тот справляется самостоятельно, то перила были тотчас отменены. К весне Сергей мог легко приседать на больной ноге более десятка раз. Да и больной ее уже нельзя было назвать. Боль прошла, как будто ее никогда и не было.