Докия преданно смотрела на друга, гладила его по руке, а потом, не испугавшись, что кто-нибудь обязательно назовет ябедой, рассказала обо всем Валентине Максимовне.
Та расстроилась. При всех ребятах. Показательно. Но никто не признался. Доходчиво объяснила, что как бы тебе не хотелось взять чужое, делать этого ни в коем случае нельзя. Все промолчали, потупившись в парту. Пригрозила, что всему классу придется пообщаться с социальным педагогом, а виновному еще и с директором: ноль реакции.
Лис уже почти не расстраивался. Но ему было стыдно, что папа купил такую дорогую книгу, а он не смог ее сберечь.
Докия сидела сердитая, с сжатыми в узкую полосочку губами. И размышляла, как же потом разговаривать со всеми одноклассниками, и не думать, что каждый из них может оказаться вором!
Но Валентина Максимовна не сдавалась. Она принесла в класс бутылку с прозрачной жидкостью, которую при всех вылила в тазик для мытья доски.
Ребята, я сходила к нашему химику, Надежде Валерьевне, и та дала мне определитель честности. Сейчас каждый будет опускать в тазик руки и говорить, что он не портил книгу Елисея. Определитель честности подскажет нам, кто обманывает.
Тут же посыпались вопросы:
А у нас руки отвалятся?
А это волшебная вода?
А можно только определить, кто книгу портил, или что-то еще?
А Елисей и Дося тоже будут руки опускать?
Валентина Максимовна терпеливо отвечала, что жидкость абсолютно безвредная и не волшебная, что руки ни у кого не отвалятся, что для чистоты эксперимента участвовать будут все, даже она сама.
Учительница окунула руки и сказала:
Честное слово, что я не портила книгу Стрельникова Елисея! потом стряхнула воду с рук и улыбнулась.
Ребята подходили друг за другом, по очереди. Мочили ладони, повторяли фразу, потом удивленно переглядывались. Кто-то тайком лизнул палец, кто-то нюхал. Определитель честности не имел ни вкуса, ни запаха, да и вообще напоминал воду.
Последним подошел Азов Влад, почему-то насупившийся и красный. Он долго не решался опустить ладони в тазик. Потом все же сделал это, скороговоркой проговорил, что ничего не брал, и уставился на свои руки, будто в первый раз увидел:
И ничего нет! выпалил нервно. Обычная вода это! и расплакался.
Владик, спокойно отозвалась Валентина Максимовна, надо вернуть вырванные картинки. Сегодня ты задержишься после уроков, Елисей нам оставит свою книгу, а я научу тебя, как ее отремонтировать. Новой она, конечно, не станет, но, думаю, это лучше, чем оставить все, как сейчас.
Никто из ребят не понял, как именно действует определитель честности, но у всех заронилось уважение к химику Надежде Валерьевне, у которой есть такие удивительные жидкости.
Применить выученные приемы у Лиса все не получалось повода не возникало. Валентина Максимовна как-то так ухитрилась воспитывать свой класс, что в школе никто из них не дрался. Не совсем, конечно, иногда бывало, что могли толкнуть, но это же не серьезно. Толкнешь в ответ и все. А учитывая, что Лис один из самых высоких и в очках с ним особо никто и не задирался.
На улице же почти всех тут же разбирали бабушки-мамы-старшие братья-сестры, особо не развернешься: хулиганы не успевали нахулиганить, шкоды нашкодить.
Не с Докией же драться. Можно, конечно, научить ее приемам, ведь она такая маленькая, беззащитная, а валяться в сугробах заманчиво и безопасно. Но лучше уж Лис сам ее защитит, если что.
Однако изо дня по дороге домой ничего опасного не происходило: ни бандитов, ни маньяков, ни погонь с перестрелками. Жаль, конечно, с одной стороны, а с другой, все равно весело. С Докией можно было болтать на разные темы. Она умела читать с четырех лет и к семи прочитала уже много сказок и книг, даже могла что-то посоветовать Лису. Еще она выдумывала свои истории. И заразила друга: по дороге домой ребята рассказывали бесконечную историю, вот уж в ней точно имелось место и перестрелкам, и погоням, и бандитам. Прерывались у подъезда Докии, чтобы на завтра продолжить. Выходные вот главная проблема. По телефону долго не разрешали болтать родители, а попробуй-ка запомни все, что придумали накануне!
Приходилось записывать. Правда, Лис писал, как курица лапой, потому что не успевал за своими мыслями. Докия писала более аккуратно. Но ведь почерк в этом деле не главное!
Понедельник выдался совершенно обычным. Уроки как всегда. Валентина Максимовна как всегда. Ельникова и Санкина как всегда.
Но позади были выходные. Поэтому возвращаться домой хотелось медленно, чтобы успеть поделиться всеми придумками, которые пришли в голову. Лис и Докия говорили взахлеб, перебивая друг друга, смеясь и удивляясь новым поворотам сюжета.
Поэтому даже у подъезда они простояли минут двадцать, пока мороз совсем не искусал красные носы и щеки. Потом Докия открыла дверь.
Лис махнул ей, как обычно, и поплелся в свою сторону. Воодушевление потихоньку схлынуло, подпустив к сердцу наливающуюся соком тоску и ощущение недосказанности. Ведь можно было еще вот это И это И то
Лис! испуганный тонкий голосок прозвучал за спиной, как набат. Там Там
Докия стояла побледневшая. Губы дрожали, как крылышки у стрекозы. Лис сразу почувствовал себя рыцарем перед огнедышащим драконом, с мечом наперевес. Вот и пришло время показать себя! Развернуться! Он заскочил в подъезд с горячим желанием защитить Докию ото всех возможных бед.
Прямо посреди лестницы полусидел-полулежал кто-то плохопахнущий. Он невразумительно мычал, тряс головой и пытался встать, но ноги у него разъезжались, а руки только скользили по стене и перекладинам перил.
Я не пройду, шепнула сзади Докия. Я боюсь.
Лис тоже испугался. Все приемы выветрились из головы, будто там их и не было. Хотелось схватить подругу за руку и бежать-бежать-бежать. Домой, например. К Лису. Раз уж к Докие нельзя. А оттуда позвонить ее маме, и рассказать, что в подъезде сидит страшный дядька.
Но Лис постарался взять себя в руки. И ломким до невозможности голосом произнес:
Пропустите нас, пожалуйста!
Мутный взгляд остановился на мальчике. Попытался сфокусироваться, но безуспешно. Потом грязный указующий перст взвился в воздух и помахал прямо перед носом, то ли запрещая что-то, то ли предупреждая. Дядька снова замычал и продолжил безуспешные попытки встать.
Что же делать? совсем расстроилась Докия. Меня дома потеряют. И у меня телефон разрядился.
Лис взял ее за руку. Крепко-крепко. Стараясь не показывать растерянности. И страха. И предложил:
Пойдем ко мне и от меня позвоним твоей маме.
Я не помню ее номер.
Так мы же поставим твой телефон на зарядку.
Но она же не придет за мной.
А мы еще вызовем милицию, пообещал уже увереннее. Они приедут и заберут этого дядьку! Чего он людей пугает!
Лис несколько дней после случившегося чувствовал себя настоящим героем. Страшного дядьку, действительно, забрали в милицию. Мама Докии даже видела это из окна и рассказала потом ребятам.
Бабушка Лиса поджимала губы, слыша эту историю, и сделала новую попытку настоять на том, что вполне может встречать внука из школы. Если уж ему так принципиально, она и Докию будет встречать. Но ведь не дело, когда детям самим приходится разрешать такие недетские ситуации! А ведь потом весна, станет только хуже! Бабушка делала глубокий вздох и прикладывала к груди руку.
Лис не понимал, чего думать о плохом, если его не случилось? Справились же. И в следующий раз справятся! Хотя приемы, наверное, надо с папой поучить, когда он приедет, а не только по картинкам, с воображаемым неприятелем.
В пятницу Лис заболел. Вернее, познабливать его стало уже в четверг вечером, но он побоялся, что его могут не отпустить в школу, и ничего не сказал маме. А ночью озноб сменился жаром.
Мама услышала, как Лис постанывает во сне и что-то бормочет. Подошла, потрогала лоб как печка, вздохнула, присела на кровать и стала будить сына.
У тебя болит чего-нибудь? допрашивала, как следователь.
Лис мотал головой, но не сильно, иначе все плыло перед глазами и начинало мутить.
Покажи горло, командовала мама.
Прощупывала железки, вздыхала, опять прощупывала. Поставила градусник. Через несколько минут вытащила и покачала головой.
Голова болит? Вроде нос дышит. Неужели грипп подхватил?
Лису хотелось спать. А еще было страшно, как же там Докия будет добираться одна со школы? Ладно бы кто забирал, но ведь нет. И в эту сторону ребята шли только вдвоем. Из других классов только, но так ведь просто не познакомишься!
Мысли кучились и мельтешили в голове. Лис пытался выложить их маме, но она не слушала, только скармливала сыну какие-то таблетки, укутывала одеялом и то и дело щупала лоб. Ну, вот зачем она это делает? Ладонь у мамы была холодная. Наверное, если бы Лиса не съедало беспокойство, ему бы понравились эти прикосновения, но сейчас они только раздражали. Он выпрастывал руки и отпихивался.
Ну, Лисенок, сейчас станет лучше, уговаривала мама, как будто его волновало собственное самочувствие, или он был маленьким.
Понятно, что станет, всегда стаёт, как бы плохо не было. Даже если собственные кости становились расплавленными прутьями, и каждое движение причиняло боль.
С этой убежденностью Лис и заснул. Чтобы проснуться мокрым, как селедка в своем соку. Мама появилась тут как тут, со сменной одеждой и чаем. Помогла переодеться, напоила с ложечки и снова всего ощупала. Потом, как фокусник, извлекла из воздуха градусник и поставила под мышку.
Мам, прохрипел Лис, будто столетний пень, в школу пора уже собираться?
Какая школа! вытаращила глаза мама. Мы с тобой останемся дома, вызовем педиатра и будем усиленно лечиться!
Я не могу, ответил он.
Я тоже не могу. Ты не представляешь, сколько у меня работы. А придется лечить тебя, вздохнула она, достала градусник и крякнула. Ну, вот. Тридцать семь и четыре. Постельный режим. И не спорить.
Я не могу, упрямо повторил Лис. Надо же Докию провожать!
Господи! всплеснула руками мама. Я позвоню, предупрежу. Уж, они чего-нибудь придумают!
Предупреди.
Обещаю!
Только услышав, что она точно выполнила обещание, Лис немного успокоился, выпил горячий чай и уснул.
Потом пришла педиатр, строгая тетенька в очках, белом халате и с тощей гулькой на голове. Пришлось снова измерять температуру, показывать горло с ложечкой и глубоко дышать, вздрагивая от прикосновения холодного стетоскопа.
Ну, вирусное, однозначно, заключила врач и выписала рецепт. Больше пить, больше спать, не смотреть телевизор и не скакать.
Читать можно? просипел Лис.
Читать? тетенька задумалась, потеребила очки на переносице и вынесла вердикт: Можно. Но без фанатизма.
Лис не знал, что такое фанатизм. Но мама кивнула, значит, ничего страшного, просто какое-то медицинское слово, и пошла провожать врача.
***
Сегодня Докию встречала баба Капа. Идти ей было тяжело. Она пыхтела и переваливалась с ноги на ногу. Просила не спешить и разговаривала с одышкой. С ней точно не посочиняешь историй.
А ведь они с Лисом остановились на самом интересном месте. Надо бы записать все в тетрадку, чтобы не забыть. Или вообще спросить у мамы номер и позвонить другу. Валентина Максимовна всегда говорит, что надо внимательнее относится к людям. А ведь это внимание.
Здравствуй, Доня!
В худенькой женщине с красным носом и пушистой меховой шапке по самые брови Докия еле узнала маму Лиса.
Здравствуйте, ответила застенчиво. Как дела у Елисея?
Температурит и скучает по тебе, с улыбкой ответила женщина.
Баба Капа остановилась, довольная передышкой, чуть в стороне. Маму Лиса она не знала, поэтому только кивнула вместо приветствия и все.
Передайте ему, что я позвоню! пообещала Докия.
Передам. Только не сегодня. Ему надо лежать и пить лекарства, мама Лиса тряхнула пакетом, в котором что-то застучало-забренчало-зашуршало. Извини, побегу, Лис там один.
Да, конечно, кивнула девочка. Ой, подождите!
Она стянула варежку, и под прицелом взглядов бабы Капы и мамы Лиса, отвязала от шарфа длинную красную косицу:
Передайте, пожалуйста, Елисею, чтобы он меня не забывал.
Женщина приняла подарок, посмотрела удивленно и опустила его в карман.
Спасибо, передам. Но, думаю, он тебя и так не забудет.
***
Вечером приехал папа. На попутках, узнав, что сын загрипповал. Без подарков и гостинцев, но зато на целых три дня раньше. И, пока измеряли температуру, взялся читать сыну сказки и легенды разных народов мира. Правда, выбрать, какую именно оказалось сложно.
Тогда папа просто открыл страницу наугад и выпала китайская сказка, про богатого юношу, который не мог найти жену, но потом встретил старика, поведавшего ему, что той, что связана с ним красной нитью судьбы еще очень мало лет, вот когда она вырастет, тогда юноша и сможет жениться. Обещанная стариком девочка оказалась дочерью нищей старухи. Юноша не захотел на ней жениться и приказал слуге убить ее. Однако слуга, выстрелив из лука, только ранил ребенка. Через много лет юноша стал мужчиной и без памяти влюбился в одну девушку. Когда они поженились, он с ужасом увидел на ее теле шрам это была та самая чудом спасшаяся девочка. Молодой муж раскаялся и понял, что чуть своими руками не разрубил красную нить судьбы.
Сказка понравилась Лису, хоть особых приключений в ней и не было. Тем более, это же настоящее волшебное совпадение, что Докия тоже подарила ему красную косичку от шарфа. Это, конечно, не красная нить судьбы, но кто знает, какая она на самом деле. Чтобы не потерять, Лис повязал ее на запястье, и косичка теперь приятно щекотала кожу.
2
В начальной школе Валентина Максимовна Лиса и Докию не рассаживала, знала, что бесполезно, наступит новый день, и они опять сядут вместе. Тем более, вести уроки они не мешали, если и говорили, то по делу. А между собой разве что взглядами. Она, порой, даже удивлялась, как у них все так ладно получается, будто мысли друг у друга читать научились.
Ельникову и Санкину Валентина Максимовна тоже не рассаживала. Но в третьем классе они сами отсели друг от друга не то, что на разные места на разные ряды. Да, и вообще рассорились. Одна стала жутко-правильной отличницей, другая просто хорошей девчонкой, будто отделившись от бывшей подруги приобрела новую себя.
Ельникова Алиса теперь сидела рядом с Владом Азовым, и с каждым днем все больше убеждалась, что мальчишки полные дураки и упрямые ослы. А Докию считала предательницей только за то, что та в общем-то умела находить общий язык не только с Лисом, но и другими.
Санкина Варя же позволяла теперь провожать себя после школы то одному, то другому однокласснику. Оказалось, что это в общем-то забавно ходить с мальчиком, зря над Докией смеялись. Тем более, можно всучить тяжелый портфель или сменку и самой идти налегке.
Как заметил Лис, девчонки вообще делились на два лагеря: кто мальчишек терпеть не мог, кто общался с ними нормально. Хорошо, что Докия была во втором. Но она вообще лучшая девчонка на свете!
В пятом классе учителей стало много. Каждый предметник считал свой предмет самым важным и перекраивал класс под себя. Лис и Докия, считавшие себя неприкосновенными, один из-за зрения, другая из-за роста ошиблись в главном: первых парт имелось целых три, по одной на каждом ряду. Ребят рассадили, почему-то посчитав, что раз они сели вместе по доброй воле, то обязательно будут срывать уроки или хлопать ушами.
К Лису подсадили Ельникову. Та демонстративно положила посередине линейку, будто провела границу и огрела соседа таким взглядом, что любому другому бы стало плохо.