Он остановился на крохотной полянке, которую могучие деревянные истуканы, еще не успели занять. Установив незамысловатую ловушку рядом с небольшим кустиком, Йоахим спрятался за деревом и принялся ждать. Делать этого, в принципе, не стоило. Намного логичнее было бы просто запомнить это место и навестить его завтра утром, но Йоахим все же решил попытать удачу. Он сидел бесшумно и бездвижно, словно находясь в летаргическом сне. Слух его был особенно напряжен, он прислушивался ко всему вокруг к пролетающим птицам, к поющим свои брачные серенады цикадам, даже к кроткому дуновению ветра. В уединении с природой был свой некий экстаз, и Йоахим мог его находить. Отпустив все свои думы и воспоминания, он, наконец, стал свободен. В мире не было больше ничего. Почудился тычок в спину, потом еще один, и еще. Йоахим приоткрыл глаза и обернулся. За ним с рассерженной миной стоял норжец.
Чего ты? Тихо спросил Йоахим.
Устал бродить тут и искать тебя! Поднимайся!
Йоахим не послушался и снова прикрыл глаза.
О чем ты? На кой черт ты меня искал? Я же только что ушел
Оглянись, болван! Лавдос замахнулся рукой, чтобы дать бледноликому смачного подзатыльника, но вовремя остановился. Темень уже самая настоящая! Ты грибов нажрался что ли?!
Йоахим сердито вздохнул и снова раскрыл глаза. Рассерженный взгляд быстро сменился удивленным. Вокруг и вправду было темно. Он посмотрел на ловушку. В ней застыл удушенный русак.
Прикорнул немного, прости. Йоахим, закряхтев, поднялся на ноги. Видимо, еще не вывелся до конца из меня токсин от эликсира.
Норжца такое вялое объяснение мало устраивало. Схватив пушистую тушку зайца, он с озлобленным лицом двинулся обратно к их палатке. Йоахим поплелся следом за ним.
Из котелка, под которым уже почти догорел костер, валил пар и манящий сознание запах сытного ужина. Лавдос, усевшись на бревно, сразу принялся есть горячую кашу. Йоахим же в знак извинения сел немного поодаль от него, чтобы не испортить тому аппетит, и начал разделывать пойманного зайца.
И часто с тобой такое бывает? Спросил Лавдос, облизнув ложку.
Не знаю. Йоахим пожал плечами. В последнее время я один странствую, а самому за собой следить не доводилось. Хотя один раз вот еду на коне, потом р-раз и свалился наземь ни с того, ни с сего
Лавдос уже выпучил глаза и раскрыл рот, как Йоахим звучно рассмеялся.
Да шучу я! Это эликсир все. Вампирья кровь наркотическим действием обладает. Но в эликсире она не в той концентрации, да и смешивается с другими ингредиентами, вот и эффект от нее ослабляется и на долгое время растягивается. Я, дурак, весь пузырек выхлестал. Думал, что окочурюсь, вот и мелочиться не стал.
Ха! Ну ладно только я все равно за тобой поглядывать буду. Хрен знает, выветрился из тебя этот эликсир до конца или нет.
Твое право.
Йоахим вскоре закончил свежевать русака. К этому времени норжец уже вновь раздул костер и, когда пламя, наконец, взяло свою силу, они через вертел навесили над ним целую тушку зайца. Сочное мясо шипело и брызгалось соком. Лавдос и Йоахим жадно поглядывали на жарящееся мясо.
Слюнки аж набегают. Сказал Лавдос, утерев рот.
Йоахим молча кивнул.
Слухай, а ты вот бестию порешил в деревне
Ну и? Нетерпеливо спросил Йоахим.
А много их вообще в мире? Вот на нас тварь ночью не нападет никакая?
Если только под тварью не иметь в виду разбойника прожженного. Чудовища просто так по белу свету не ходят, иначе бы люди выжить не смогли. Та бестия, которую, как ты выразился, я порешил недавно, далеко не самая опасная. Бывают и такие, которых обычной грубой силой никак не взять, а бывают и еще похлеще. Но каждая магическая бестия именно что магическая. Йоахим взял с охапки хвороста маленький прутик и начертил им на земли какой-то странный символ. Видишь, не загорелся значит, нет здесь магии. Она ведь, словно родник, только из некоторых мест ключом бить может. Потому колдуны холеные, которые по своей сути только проводниками являются, в обычной жизни из себя ничего выдающегося и не представляют. Сидят в своих башенках, ну и в древних городах, построенных на местах выхода магии, ошиваются. В обычной же жизни человеку только человека бояться и надо
Красиво последнее сказал, на тост бы это запомнить, ха-ха!
Йоахим поднял голову и посмотрел на звездное небо.
Хотя сейчас все сложно. Чем, по-твоему, человек от зверя отличается?
Много чем. Пожал плечами Лавдос.
Ну, тоже верно. Но главная вещь, которая есть у человека, и отсутствует у животных это чувства. Корова не может испытать гнева и ярости. А именно они в своей самой сильной форме могут прорвать земную корку, высвобождая потоки дикой непокорной магии. Так и получаются все эти проклятия, из которых чудовища потом выходят. Смекаешь к чему я? На этой земле была война, долгая и муторная, породившая множество страданий. И после нее у меня здесь прибавилось много работенки.
А охотники как же? Лавдос широко улыбнулся и повернулся к Йоахиму. Конкуренцию не составляют?
Охотники венанди больше по городам работу ищут, поэтому здесь в деревнях мне никто не мешает зарабатывать на корку хлеба и бутылку крепкой.
В моем деле это зовется занять свою нишу!
Можно и так сказать
Сочное мясо вертелось над пламенем. Лавдос то и дело пытался оторвать от него кусочек, чтобы, раскусив его, проверить на готовность, Йоахим же уставился единственным зрячим глазом на танцующее пламя и особых телодвижений не делал. Яркий свет не обжигал роговицу, наоборот давал ложное чувство тепла, за которым Йоахим гонялся всю свою жизнь.
Еще немного погодя, Лавдос объявил, что мясо готово. Двое крупных мужчин быстро управились с целой половиной жареного зайца, оставив другую часть себе на утро. После чересчур сытного ужина Лавдос кое-как добрался до палатки и, завалившись в нее, сразу уснул. Йоахим остался сидеть на стреме. Он затушил их костерок, справив на него свою нужду, и сел поближе к дороге. Пели птицы, жужжали комары. Наступила ночь во всем своем натуральном естестве. Йоахим взглянул на свою руку, на предплечье осталась лишь тонкая полоска шрама от укуса. Еще один в коллекцию подумал Йоахим. К его счастью, сонное состояние, наконец, отступило.
Время до утра тянулось долго. Просидев около часа, Йоахим встал, чтобы прогуляться и размять затекшие ноги. Он походил вокруг палатки, прогулялся немного вперед по дороге, и напоследок решил проведать подвязанных у дерева лошадей
* * *
Сука. Проговорил Йоахим вполголоса.
Заглянуть к лошадям, оказалось весьма неплохой затеей. Те вели себя, мягко сказать, странно. Сейчас два жеребца, коих Лавдос перед сном решил подвязать к дереву, встали мордой к лесу, натянув свои веревки до упора. И лишь конь Йоахима вел себя, как и всегда. Встав поодаль от остальных, он продолжал жевать зеленую траву под своими копытами.
Видимо работают защитные печати, да? Бросил Йоахим, посмотрев на своего коня-альбиноса.
Он подошел к пораженным лошадям и постарался осмотреть их со всех сторон. Пенящиеся слюни стекали с их морд и капали на колоски высокой травы, дыхание же их отдавало странной хрипотцой. В голове у Йоахима сразу же родилось несколько догадок, но чтобы доказать их или же опровергнуть, ему пришлось вернуться к телеге за своим посохом. Вызвав тусклое не обжигающее пламя, он еще раз окинул коней мимолетным взглядом. Кроме каменного ступора Йоахим заметил еще одну странность, в глазах их полопались все капилляры, они сильно покраснели, а еще через несколько секунд из них покапали кровавые слезы. Оправдалась самая скверная догадка Йоахима дело было в проклятии. Вздохнув, он оставил лошадей и отправился в ту же сторону, куда сейчас смотрели лошади.
Смутно Йоахим догадывался, в чем была проблема, и где находился источник проклятия. Впору было разбудить Лавдоса, чтоб тот провел его к реке, но Йоахим не решился подвергать норжца опасности. Потому зашагал он по собственному наитию и ступал туда, куда подсказывало ему чутье. Вскоре почувствовался легкий холодок, послышался шелест камыша. Обойдя еще несколько старых елей, он вышел к той самой реке. Впрочем, рекой назвать ее было сложно заросшее зеленой тиной болотце, растянувшееся далеко вперед. Йоахим начертил на земле тот же знак, что недавно чертил перед норжцем. Он устало выдохнул и выругался. Знак загорелся синим слабым пламенем.
Что же здесь скрывается? Тихо спросил Йоахим сам у себя.
Легкой поступью бледноликий подкрался к берегу реки и, светя посохом перед собой, посмотрел в зеленую мутную воду. Ничего. Во тьме там было трудно что-либо различить, Йоахим подхватил с земли небольшой обтертый временем голышек и запустил его в темный омут. И вновь ничего. Чудовище, если оно там и было, искусно пряталось под водой и не велось ни на какие провокации. Йоахим присел на корточки и задумался. Каждое чудовище загадка. Нужно было догадаться, какая именно тварь засела в этом болоте, иначе же с такими захиревшими лошадьми им и с места не сдвинуться. Мысли крутились в уставшей голове, на ум лезли разные бестии.
Может быть болотник? Нет, тогда бы он скорее Лавдоса заманил к себе, здесь тварь потупее поселилась. Не мертвяк и не леший, дело именно с водой связано. Йоахим еще немного поразмыслил, наклонился к кромке воды и зачерпнул немного в пригоршню. Обычная тухлая вода а если от жертв отталкиваться? Они явно зомбированы, их тянет к этому болоту, но если бестия не реагирует на физические контакты с водой, как она почувствовала бы жертву? Ах да-да-да точно! Кровавые слезы, как я сразу не догадался!
Йоахим вскочил с насиженного места и отошел на пару шагов назад от берега. Он выудил из набедренных ножен кинжал и ткнул им себе в указательный палец. Нацедив пару капель, он обмазал кровью потухшее навершие посоха. Схватив его за нижний конец, Йоахим поднес окровавленную часть посоха к поверхности воды. От нетерпения он прикусил губу.
Ну-у, давай же. Я знаю, что это ты!
На поверхность воды всплыл пузырек воздуха. Йоахим отшатнулся назад, испугавшись его. Он уже хотел, как следует выругаться, но вдруг из толщи воды всплыл еще один пузырек, за ним еще несколько, а потом вода и вовсе забурлила. Йоахим внимательно наблюдал за этим действием, встав в оборонительную позу. Внезапно мутное болото буквально взорвалось, разбрызгивая по округе ошметки грязи. Йоахим быстро утер лицо и еле успел уклониться от удара. Из болота на него бросилась огромная тварь. Великан был раза в два выше Йоахима и толщиной выдался с небольшой сарайчик. Он имел человеческие пропорции руки, тело и голова; верно, у него были еще и ноги, но те по-прежнему оставались под водой. Морда монстра напоминала жабью, имело усы, словно у сома, и огромную пасть. Зубы, к счастью, имелись лишь на верхней челюсти. Йоахим выставил перед собой посох и выкрикнул заклятье. Из него вылилась струя пламени, опалившая чудище. Оно взревело и замахало когтистыми лапами, Йоахим отпрыгнул назад, избежав смертельного удара. Посох имел порядочную длину, потому Йоахим мог легко избивать тварь, находясь от нее на почтительном расстоянии. Этим он и занимался до тех пор, пока порядком покалеченное чудовище, наконец, не решилось вылезти из своего болота. Теперь Йоахим казался совсем крохой, по сравнению с монстром. К счастью, тому было тяжело развернуться среди старых деревьев, и Йоахим этим довольно хорошо пользовался. Крутясь среди толстых стволов, он не упустил возможности еще пару раз опалить монстра. Волшебный огонь игнорировал древесину и действовал лишь на врага. Поджарая корка покрывала уже половину чудовища. Оно пыталось ухватить Йоахима огромными лапищами, но прозорливый бледноликий каждый раз уклонялся в стороны, и в очередной раз, подгадав момент, он поднырнул под чудовище и, выхватив из бедра кинжал, рубанул по голенищу чудовища. Послышался дикий рев, монстр свалился на колени. Йоахим еще раз вскинул посох, из него вырвалась отталкивающая магическая энергия, от которой монстр упал на живот. Не дожидаясь пока он придет в себя, Йоахим взбежал на его спину и воткнул острый кинжал в короткую шею чудовища. Оно даже не успело взреветь. Круговым движением Йоахим отделил голову монстра от туловища. Сердце бешено колотило. Йоахим спрыгнул с поверженного чудовища.
Сжечь бы тебя ну да ладно, сам сгниешь.
Перед тем, как вернуться к палатке, Йоахим начертил на земле все тот же знакомый причудливый знак. Он с успокоением вздохнул ничего не произошло
* * *
Лавдос вылез из палатки и слабо выпрямился, спина смачно прохрустела. Он вышел на белый свет с улыбкой, но та сразу пропала, когда он широко раскрыл глаза и увидел Йоахима.
А-а-а! Что за хрень еще?! Он отпрыгнул на несколько шагов назад.
Йоахим сидел у потухшего костра и разделывал огромную голову чудовища на составные части. Лавдос видел, как раскрытые, так и уже закупоренные склянки со странными чудовищными глазами, залитыми какой-то мутной жижей, кривыми зубами и прочими мерзостями. Бледноликий с искренним удивлением поднял голову и посмотрел на норжца.
Ты, правда, ничего не слышал ночью?
Ошарашенный норжец помотал головой.
Ну и дела. У тебя и вправду крепкий сон. В омуте, где ты лошадей поил водяной жил. Йоахим кивнул на здоровенную жабью голову в своих руках. Вода, в которой он живет, отравляется его слизью.
Лошади отравлены?!
Были. Это, в общем-то, не яд в своем правильном понимании. Слизь водяного разум дурманит и несколько влияет на физическое состояние. Пораженные животные или, что намного реже, люди ночью впадают в гипноз. Их тянет к тому самому водоему, из которого они слизью отравились. Еще у них кровавые слезы и пот начинают идти. Йоахим потянул за длинный ус чудовища. Водяной этим кровь чует. Так на своих жертв он и выходит.
О как, значит! А чего он ждал-то? Почему вчера, когда я только привел их, не напал?
Днем водяной спит, солнечный свет для него губителен в прямом смысле этого слова.
Лавдос понимающе кивнул и подсел к Йоахиму на бревнышко. Недолго думая, он полез в котелок.
Будешь? Предложил он Йоахиму остатки вчерашней каши и мяса.
Нет, спасибо. Я с утра уже поклевал там немного.
Ну-у, как хочешь. Нам же лучше! Лавдос схватил ложку и принялся соскребать кашу со стенок котелка. А чего это ты делаешь?
Ингредиенты собираю. На яды и затирки. Обычное дело, когда имеешь дело с такими тварями.
О-о Лавдос повернул голову и посмотрел на подвязанных у дерева лошадей. Слышь, а с ними точно все в порядке?
Я дал им противоядие, но ночью за ними все следует посматривать
Вскоре, когда Йоахим закончил потрошить голову чудовища, а Лавдос доел все то, что осталось со вчерашнего дня, они, собравшись, снова двинулись в путь. Столь диковинных и опасных приключений на их долю больше не выпадало. Несколько дней прошли как один. С утра до вечера Йоахим отлеживался и спал в повозке, а Лавдос вел лошадей вперед. К ночи они все также разбивали палатку (разве что место теперь они выбирали более осмотрительно), расставляли ловушки и вели посменное дежурство. Все это продолжалось до тех пор, пока лесная картина не сменилась лугами и полями
Глава 3. И лился смех в ту ночь
Йоахим задумчиво посмотрел вдаль. Окружающая местность была ему до боли знакомой.
Я, кажется, знаю, где мы. Наконец объявил он. Подай мне карту, если нетрудно.