Молодой человек изливал свои чувства в не очень красивом, но обильном словесном потоке, а Марина выслушивала и в какой-то момент даже в ее глазах затеплилась искорка сочувствия. Однако вскоре она снова подняла руку, повторяя свой изгоняющий жест и холодно дослушав до конца последнюю фразу влюбленного произнесла:
У тебя все, Лисецкий?
Тот осекся, закашлялся и угрюмо кивнул.
Тогда вали отсюда! она акцентировала внимание на входной двери, добавив к указующей длани еще и кивок подбородком в ту сторону. И побыстрее! Я устала и хочу отдыхать! Кроме того, мне нужно в ванную.
Не дождавшись пока студент начнет что-то соображать, Марина Сергеевна целеустремленно прошагала к выходу, щелкнула замком и распахнула двери обнажив лестничную клетку.
Не задерживайся! добавила она по-прежнему сидящему на коленях Виталику и хлопнув дверями закрылась в ванной. Вскоре оттуда стал слышен шум льющейся воды.
Оставшись в одиночестве на холодном кухонном полу юноша некоторое время мимически отражал всю бурю нахлынувших на него эмоций. Страдания искривили его лицо. Он морщился в болезненных гримасах, стараясь удержать слезы, но потом неожиданно взял себя в руки и с упрямой решительностью поднялся на ноги, прошел в прихожую, закрыл дверь и сел прямо на пол возле нее, сложив руки на груди.
А дальше был вечер игры на нервах уважаемой Марины Сергеевны. Сначала попытки его выгнать силой. Потом угрозы вызвать полицию. Далее увещевания и нытье в ответ. Повтор признания в любви, юношеские слезы и высокое артериальное давление у более возрастной участницы драматического действа.
В конце концов спустя три часа они оба оказались сидящими рядышком на диване в гостиной, и Марина устало продолжала убеждать страстного юношу в преимуществах дружбы над физическими отношениями в их конкретной ситуации.
Да пойми же ты наконец, мальчишечка, что я старше тебя на полтора десятка лет. Зачем я тебе такая старая? Плюс ты мой студент и это отвратительно с точки зрения нравственности! говорила она медленно на последнем издыхании. Мы ведь так прекрасно общались. Стали практически близкими друзьями. Зачем все портить? Что тебе не хватает?
Но Виталик как капризный ребенок надувал губы и, не желая ничего слышать неизменно отвечал:
Мне все равно! Я буду всегда любить тебя и буду рядом даже если ты выгонишь меня веником как бродячего пса!
Или что-то схожее по пафосности и величию штиля.
Иди домой, Виталий! в последний раз и уже без надежды попросила Марина, а потом просто уснула на диване откинувшись на подушку и даже не раздевшись.
Утром она выяснила, что молодой человек бережно перенес ее в постель, что не составило ему особого труда, раздел, укрыл и просидел рядом всю ночь.
Женщина не помнила всего этого, устав от трудового дня, вечерней нервотрепки и вырубившись без задних ног. Поутру она, проходя в душ толкнула в плечо дремавшего в кресле студента и пролепетала сонным голосом:
Просыпайся, герой любовник! Будем завтракать, и пора в университет!
После этого случая она больше никогда не приглашала Виталия к себе домой. Мало того, преподавательница попыталась спустить их отношения на тормозах и постепенно минимизировать всякие контакты. Приглашения на кафедру попить чаю с ее стороны больше не было, но несмотря на это студент продолжал приходить. Марина Сергеевна аккуратно сводила всю свою коммуникацию с этим молодым человеком на нет, переводя общение в информативную или педагогическую волну. Со временем все эти усилия должны были по ее замыслу полностью прекратить эту не вполне нормальную ситуацию.
Однако ничего не вышло. Чем больше она продвигалась в этом направлении, тем больше чувствовал это Виталий и его активность увеличивалась.
Постепенно влюбленный юнец превратил жизнь Марины в кошмар. Он поджидал ее у выхода из здания ВУЗа. У подъезда. Иногда даже в коридорах университета, не стесняясь при этом присутствием других студентов и преподавателей. Дождавшись он иногда просто следовал за ней молча, но чаще всего начинал снова свои долгие и нудные признания и рассказы о том, как страдает его душа. Бывало, что он хватал женщину за руки или падал на колени, что неизменно обращало на себя внимание людей и особенно было неуместно в университетских стенах.
Марина не решалась на кардинальные меры, боясь огласки и все еще жалея мальчика. Она пыталась пресечь его поступки с помощью уговоров и разъяснений, но все было тщетно. Лисецкий не давал ей покоя продолжая свои нелепые преследования. Пришлось даже сократить или вовсе прекратить посещение фитнес-клуба и под угрозой теперь были другие досуговые мероприятия. Все потому что она не хотела выходить на улицу, когда у подъезда отирался Виталик.
Опасности с его стороны, конечно, пока не было никакой. Парень просто волочился за ней и разводил сопли, но потенциал в его поведении был нехороший отчего Марина начинала чувствовать тревогу.
На работе у Марины Сергеевны были ровные и хорошие отношения со всеми коллегами, но друзей не было. Так сложилось. И близких подруг по жизни тоже не осталось. Ее расставание с бывшим мужем произошло во многом по вине лучшей подружки, и Марина инстинктивно теперь сторонилась женской дружбы. Родители ее жили в маленьком поселке в пятистах километрах от города и ей совершенно не с кем было посоветоваться по поводу создавшегося положения. А звонить и тревожить своих стариков по телефону она вполне разумно не хотела.
Во многом поэтому в начале апреля ей пришлось под напором бурных страстей обезумевшего от любви студента сдать некоторые из своих позиций и договориться с ним о продолжительных встречах один раз в неделю по субботам, но только с целью прогулки и с условием соблюдения дружеской дистанции. С видимой радостью юноша согласился.
Всю неделю она не видела его за исключением занятий и даже вздохнула спокойно, немного расслабившись. И вот теперь их первая субботняя прогулка подходила к концу, и Марина поняла, что за шестидневный отдых ей придется расплатится сполна утомительным походом по вечерним холодным улицам с человеком, которого она начинала бояться. И мало того, теперь нужно было постараться чтобы завершить наконец эту не нужную ей встречу и спокойно отправиться домой.
Они находились в темном переулке, скудно освещенном старыми фонарями. Сюда они свернули после бесцельных блужданий по улицам, примыкающим к центральным проспектам. Женщина шла за Виталием все эти часы, следуя каким-то извилистым маршрутом, если таковой вообще существовал в его воспаленном мозгу. Марина примерно представляла где они находятся и сейчас стала быстро удаляться по тротуару в ту сторону откуда они пришли.
Само собой, парень шел следом и легко догонял Марину своими широкими шагами. Он дышал ей в спину и говорил что-то жалостно и умоляюще. Она не слушала его и откровенно начинала идти все быстрее. Так продолжалось несколько минут пока они не добежали до конца переулка.
Марина была крайне раздражена и только все больше сгущающийся страх не давал ей попросту грубо послать наглеца куда подальше. Она стиснула зубы и ускорила свое движение, не обращая внимания на лужи под ногами. Паника пробиралась к ее голове и уже начинала отражаться в испуганных глазах.
В конце концов Виталий просто схватил свою возлюбленную за руки и резко повернул на себя. Марина уронила сумочку и в ужасе уставилась на своего бывшего протеже. Выражение лица у того кардинально поменялось. Теперь вместо страдания и мольбы на лице читалось дикое бешенство.
Не смей убегать от меня, мерзавка! прошипел он, брызгая слюной. Иначе пожалеешь!
Марина почувствовала, как ее дыхание прервалось от испуга, неожиданности и возмущения. Она судорожно пыталась сделать вдох, а гигантский юноша больно сжимал ее предплечье. Однако почти сразу же молодой человек, видимо сообразив, что перешел границы допустимого, отпустил ее и в каком-то женственном жесте закусил собственные пальцы.
Прости, Родная! проблеял он в ужасе от того что сделал. Это вышло случайно!
Случайно? громко закричала преподавательница и почувствовала, как ярость поднимается волной и захлестывает ее сознание, смывая на время страх. Ах ты негодяй! женщина, широко размахнувшись правой рукой нанесла юноше удар наотмашь по щеке открытой ладонью. Пощечина получилась сильная и смачная, но ввиду разницы в габаритах особого ущерба нахалу не принесла, а только лишь разозлила его.
Бешенство красным цунами вернулось к молодому человеку и тот зеркально ответил даме, отвесив ей мощнейшую оплеуху ладонью. Сил он конечно не рассчитал, и Марина, закричав от боли потеряла равновесие и упала на спину во что-то мокрое, невыносимо больно ударившись затылком об асфальт.
Уже сидя в луже в испачканных брюках она схватилась за лицо и зарыдала. Падение сопровождалось всплеском и брызгами, которые замазали ей еще и куртку. Даже на волосах появились грязные капли.
Виталий округлил глаза и вроде снова собрался каяться, но потом темная сторона снова сцапала его, и юноша с еще большей злостью схватил женщину под руки и потянул вверх. Сначала он поставил ее на ноги, а потом оторвал от земли и стал трясти со словами:
Ты будешь меня слушаться, дрянь? Будешь? Будешь?
Марина протяжно кричала, и голова ее стала болтаться из стороны в сторону. Закончилось это тем, что Виталий с силой оттолкнул ее, и несчастная женщина снова плюхнулась в лужу. Потом он резко развернулся и в крайнем раздражении зашагал прочь, но почти сразу прибежал назад и снова подхватив свою даму сердца поставил ее в вертикальное положение и взяв за руку молча поволок куда-то.
Марина сопротивлялась, но кричать прекратила. Она упиралась ногами и когда он остановился и повернулся к ней, то увидел в ее взоре равнодушие и презрение.
Какой же ты гад! прошептала она и с силой вырвала руку.
Виталик дернулся было, но потом вдруг сник будто его выключили из сети. Он сгорбился и часто заморгал веками, начиная шмыгать носом.
Марина как могла, не торопясь отряхнула грязь с одежды и медленно пошла по тротуару прочь.
Ее подопечный остался стоять, не решаясь ничего произнести и давясь слезами.
Я не буду жить! услышала она у себя за спиной, когда прошла уже метров двадцать.
Марина медленно повернулась и усмехнувшись фыркнула:
И черт с тобой! она по-мальчишески сплюнула на пол. Можешь разогнаться и лбом о стену. Чтобы долго не ждать, и продолжила спокойно шагать дальше.
Виталик на этот раз уже не преследовал ее.
Девушка! услышала вдруг Марина скрипучий голос где-то рядом. Девушка! она растерянно оглянулась и увидела стоящего на углу дома низкорослого пожилого мужчину в сером пиджаке и полосатом старом свитере под ним. Голова его была полностью лысой как бильярдный шар, на глазах болтались роговые очки, а через плечо перекинута лямка от увесистой сумки из старой потрескавшейся кожи, наподобие тех что носят кондукторы в общественном транспорте.
Впрочем, именно кондуктором он и оказался.
Это было удивительно, потому что трудно в наше время встретить настоящего представителя этой профессии. Оплата за проезд давно автоматизирована если не считать маршрутки, но там деньги берут сами водители.
Что вам нужно? спросила Марина, механически прикрывая ссадину на левой стороне лица.
Мне ничего! прокряхтел старик и попробовал засмеяться, но при этом зашелся в приступе кашля. Неужели вы не видите кто я?
Кто? Король Норвегии? психика Марины пребывала в крайне возбужденном состоянии, и женщина несклонна была к разговорам с незнакомцами. Обыкновенный кондуктор!
Точно! снова крякнул дед и замахал рукой, указывая куда-то за угол. Темно уже и поздно, милая девочка! Как ты собираешься выбираться отсюда?
Марина раздраженно хмыкнула и пошла дальше своей дорогой.
Тебе то что? буркнула она на ходу через плечо.
Как это что? мужичок побежал рядом шаркая ногами в войлочных ботинках. Наша задача это перевозка граждан. Быстро, комфортно и безопасно! Словом, добро пожаловать в наш трамвай!
Трамвай? преподавательница остановилась и недоуменно посмотрела на него. Где?
Ну я же говорю, вон там, старик снова указал куда-то в темноту, на остановке.
Марина нахмурила брови. Ей стало казаться что она потихоньку сходит с ума. Ночью трамвайный кондуктор бегает по улицам и зазывает пассажиров в свое транспортное средство. Бред!
Она оглянулась назад и увидела, что Виталий по-прежнему стоит там же и смотрит в ее сторону взглядом брошенной собаки. Мизансцена складывалась в высшей степени странная и нелепая. В ночном переулке трое: преподавательница и студент, которые только что практически подрались, и старичок-кондуктор приглашающий на поездку в трамвае. Окна домов, выходящих в переулок все до единого темны очевидно в силу позднего времени, а небо черное без звезд из-за облачности.
И чего вам в трамвае не сидится? недоверчиво спросила женщина-педагог. Кондукторы обычно в своих вагонах сидят, а пассажиры к ним заходят.
Старик зевнул, прикрывая рот рукой.
А как же иначе, любезная барышня, ответил он, нет пассажиров, вечер поздний, а порожняком трамвай гонять не с руки. Вот и приходится бегать собирать людей!
Марина Сергеевна посмотрела искоса и постепенно скривилась как от кислого лимона.
Вы, наверное, псих?
Кто знает? кондуктор пожал плечами. Кто же может определенно сказать где грань сумасшествия и нормальности. Вопрос этот не имеет абсолютного ответа.
Женщина хмыкнула, но осталась стоять, глядя на прелюбопытного юродивого.
Ну так вы едете или нет? стараясь сохранить равнодушное выражение лица спросил мужчина. Если нет, то мы в парк.
Угу! кивнула Марина.
Что, угу?
В парк! но тут же она прикинула и сообразила, что рядом действительно была трамвайная колея, только она давно не использовалась потому как единственный маршрут, который здесь ходил был признан нерентабельным лет десять назад и перестал выходить на линию. Рельсы же здесь никто так и не убрал. Неужели снова пустили трамвай? Если так, то ей повезло. Это единственный транспорт, который мог бы довести ее до дома без пересадок быстро и дешево.
Женщина спросила старика:
Маршрут номер 12 снова запустили?
Что? тот приложил ладонь к уху. А! Да! Конечно пустили! Только не знает пока никто. Вот я и Пойдем! он махнул рукой и быстро засеменил в темноту.
Марина поколебалась. Но увидев, что Виталик пришел в движение и сейчас снова последует за ней решительно рванула вслед за кондуктором.
С первого же шага ее поглотила тьма. Совершенная. Про такую говорят хоть глаз выколи. Человека впереди не было видно, но она слышала его сопение и шаркающие шаги. Они шли узким проходом между двумя кирпичными домами и каменные монолиты с двух сторон ограничивали пространство, сохраняя промежуток, вмещающий только одного человека в ряд. Серые стены уходили вверх и сужались где-то вверху как-бы стремясь коснуться друг друга на фоне темного неба.
Женщина не знала, что в их городе бывают такие узкие щели между домами. Это ведь не Баку и не Прага с их средневековыми кварталами. Очень интересно! Впрочем, скоро ей показалось что они слишком долго идут по этому ущелью. Какой бы ни была ширина домов давно пора было выйти на открытое пространство. Но этого почему-то не происходило. Они шли и шли, не видя конца этому тоннелю.