Я бы сейчас и без селедки накатил, сказал Иван, с надеждой поглядывая на Ермека.
Руби хвосты, Ермек- нойон!
Ермек, не послушал Сергея, достал из внутреннего кармана початую бутылку, подал ее Ивану.
Только как отвердитель для рук, сказал Ермек.
Иван сделал глоток из горлышка, занюхал рукавом; уточняя сорт напитка, спросил:
Маде ин баб Маша Гоммершмидт?
Маде ин Нурик-контрабас, с гордостью сообщил Ермек.
Он в долг дает?
Только членам «Единой России».
Серега берет лошадь под уздцы.
Я распрягу пока что. Еремей, огурцы достанешь с подпола, окей?
Якши, Си-рожа.
****
Возле своего старенького, ушедшего до окон в землю домика, на облупившейся крыше которого сияют две телевизионных тарелки, сидит Захар. По левую руку от него стол, на котором разбросаны инструменты, и стоит ящик для дрели с набором сверл. Захар держит руки в карманах фуфайки и смотрит на улицу вдаль. Он задумчив без единой связной мысли.
Во двор заходит Иван. Ни слова не говоря, пожимает руку Захару, садится на лавочку по другую сторону стола.
Молчат.
Не помешал? спросил Иван после паузы. Курить есть?
Есть, сказал Захар, не шелохнувшись.
Иван ворочается на лавочке, снимает и снова надевает шапку.
Дай.
На, Захар некоторой задержкой достает из кармана сигареты и спички, кладет на стол. Только с коцаной стороны чиркай, предупредил о коробке.
У меня зажигалка, Иван лезет в карман и достает губную гармошку, чему удивляется, с усилием вспоминает. Потом дует в нее. Музыкальный инструмент приобрел.
Умеешь?
Неа.
Зачем брал?
А че не брать-то по четыре сотни.
Захар кивнул, признав довод убедительным.
Иван поднял голову к небу, оно прояснилось, лишь облако-запятая фиолетовой кляксой висело на синем фоне.
Масло опять подорожало, сказал Захар с необычным радостным удивлением. Иван понимает, что речь не о сливочном или растительном масле.
Пилу починил?
Починил, Захар скривился: починил-то починил, да ненадолго это.
Давай пропьем.
Давай.
Тут к ограде подъехал черный джип, который Иван уже видел сегодня. Из машины выходит длинноволосый человек с бородой и усами, подкрученными вверх. Он, одетый во все черное, похож на байкера. Сдвигает на лоб солнцезащитные очки.
Захар встает. Оказывается, он сидел на телевизоре строй модели с деревянным корпусом. Захар поднимает телевизор и несет к машине. Человек в черном в это время открыл багажник.
Захар, ставя телевизор в багажник, говорит:
Ну, я предупреждал, что он не идет. И без шансов.
Человек ничего не отвечает, закрывает багажник, вручает Захару несколько купюр.
Человек сел за руль, отхлебнул из бутылки чего-то похожего на виски. Автомобиль скрылся, Захар вернулся к Ивану.
Что за явление? спросил Иван
А это местный дурачок. Новый. Пока ты в армейке ошивался. В каждой деревне должен быть свой придурок! Хоть один.
Ничего себе придурок. Тачка-то!.. огонь!
Появился по зиме. Купил дом бабки покойной Шмаковой. Кто такой, никто не в курсе. Даже имени не знаем. Погремуха Антиквар. Из-за того, что ташшит, че-та запасает, скупает по деревне всякое старье. Вот телек этот. У Кравчуков старый сервант, у Тесленок тоже какой-то сундук с говном. Ладно бы иконы старые выкупал, картины там, а он. Тут либо кака-то тайна, либо край дебилизма. Да какая разница? На вот, Захар протягивает Ивану деньги. Шуруй в магаз. Вперед и с песней. Тем более, гармошка у тебя есть.
****
За тем же столом, через некоторое время, сидят Иван и Захар. На столе бутылка водки и полтарашка пива. Они чокаются гранеными стаканами, запивают пивом прямо из горла. Оба уже изрядно пьяны, разговаривают, не слушая друг друга.
Иван рассказывает об армии:
А щас чё не служить? Год! Считай, дедов-то нету. Да я и пошел-то после технаря. То есть, сельхозколледжа. Чуть постарше уже. Но! Как себя поставишь, как себя поставишь. Мне там один тоже че-то там, а я говорю чё-оо
Захар говорит о своем:
Ты понимаешь? Ровно неделю назад как раз. Я ему говорю, ты что ж делаш, нехристь? На Пасху права отбирать! Целый майор. Уже умней надо быть. А этот индюк серожопый грит «госудавфство уфтановило»
У Ивана заплетается язык:
Вот я полстраны объехал. А как бы я объехал, если б не армия? Да уж. Посмотрел мир. Считай Москва, Уфа. Ик- катининбур-ик! Едешь себе в поезде, в окно лупишь красота. Самая красота, конечно, уже возле дома. Прям чуешь ее.У нас самые лучшие места.
А Захар злится:
Да я сам виноват. Нельзя в праздник работать. Скалымить захотел. Поехал, еще и с похмела. А нельзя было выпивать, великий пост. Бог и наказал. И этот тут: «госудавфство уфтановило»
Иван начинает вдохновенно врать, а Захар начинает верить его фантазиям.
Летим, значит. Я смотрю вниз, Иван поднес к глазам пальцы сложенные биноклем, посмотрел вниз. Точно вон они. Терилисты! Под пальмами. Я в центр, подносит к уху руку, сложенную на манер телефона. Алё! Сергей Кужугетович! Нашли мы их. Глушим? Он такой: обязательно! Давайте, парни, наглухо их! И мы тут дыщь! Бущь!!
Иван берет горсть мусора, поднимает над головой и бросает вниз. Среди мусора прошлогодние семена клена, они кружатся, и сор падает красиво и медленно.
Возле стола неожиданно возникает Наталья, злобно и визгливо орет на мужа:
Опять? Пьет опять!! А я думаю, че это он там делат-то? Думала лед у бани отэтавает. А они бухают тут!
Она берет со стола стакан и выливает на землю. Тогда Захар медленно поднимается и отвешивает Наталье вескую затрещину, от чего она отлетает на поленницу, которая рушится с одного бока. Наталья встает, молча уходит в дом, Захар невозмутимо садится обратно за стол и жестом предлагает Ивану разливать. А Бровкин это сцене хоть и не удивился, но все-таки несколько протрезвел
Что уж так-то? с еле заметным осуждением сказал Иван.
Женишься узнаешь, протянул Захар и перевел тему. Как у тебя, кстати, с Элиной?
Да не понятно. Какое-то не тоЛедок, дистанция.
Не дает?
Че? А это это да. Тут нормально. Я про поговорить. Пообщаться.
Накаляет? Это понятно. Как еешнюю матушку по приколу выбрали главой, так ясно. Приняли в ряды че. Так что женись скорее, пока ей по масти мужа не нашли. А Катерина Петровна и с работой поможет. Хуже тёщи друга нет. Она, конечно, та еще, Захар не смог подобрать характеристику словами, только напеть. «Бери свою метлу, полетели на шабаш». Да и выглядит. Как с ней Михалыч живет? А Элька тебя с армии честно ждала. Ни с кем не это, без особой уверенности проговорил Захар
Поживем, увидим, как там будет.
Да не-ет! Если б дочка Катерины Петровны с кем-то это самое, я бы знал.
Наталья вышла из дома, принесла тарелки с огурцами и салом. Поставила на стол. Сказала тихо:
Закусывайте. Хлеба нету, я щас лепешек наэтоваю.
Захар и Иван переглянулись, безмолвный разговор: «Видал? Да. Уважаю»
Во двор зашел Денис, взглянул осуждающе на стол, закатил глаза.
Че ты цокаешь? строжится захар. Дрова вон собери!
А я их не разбрасывал, огрызается Денис
Не возгудай! Сказал собери. А то я тебе, Захар стучит пальцем по столу. Санкции введу.
Денис ставит ранец на крыльцо и в тон говорит:
Нарушение прав детей, между прочим. Тут может найтись на вашу голову ювенальная юстиция.
Видал?! обращается Захар к Ивану. Ребенок! Пятнадцать лет мужику скоро. Права детей! Насмотрелся в Интернет. Ты понимаешь, всё в Интернете, да в Интернете, Захар открыл ящик с инструментами наподобие ноутбука. Пялит туда чего-то. Ему говоришь хорош, так он в телефон! Смотрит и смотрит, водит там.
Захар захлопнул ящик, поводил пальцем правой руки по левой ладони, показывая, как негодный юнец водит по смартфону. Повернулся к сыну.
В твоем возрасте не Интернет, а на девок смотреть надо.
Смотреть это уже в твоем возрасте. В моем уже за гриву и к аппарату!
Захар сквозь смех говорит Ивану с восторгом:
Видал?!
В это время Наталья на сковородке печет лепешки на печи. Рядом вертится, ощупывая место во рту, где был зуб, средний Андрюшка:
Мам! Дай лепендрик.
Подожжи.
Ма-ам! Ну дай лепендрик.
Дак, жрал уж!
У-у блядь какая
Во дворе Денис лениво восстанавливает поленницу.
Диня! А ты куда после школы? спросил Иван, но за Дениса ответил отец:
В армию пойдет.
Денис за спиной Захара торжественно поднимает средние пальцы на обеих руках и пальцами поддевает полено.
Там права получит, и на КамАЗ. И интересно, и без куска хлеба не останется.
Очень интересно, с грубой иронией прокомментировал эту перспективу Денис
Ему Францевич голову запутал в своей физике. Да это пройдет. Кому у нас физики нужны? Шофер это да, это человек. Как я.
Несмотря на эти слова, видно, что Захар горд тем, что сын и наследник не какой-то чепухой занимается, а увлечен серьезной наукой
Физики всегда нужны, говорит Денис вполголоса. Посиди сейчас при керосинке без физиков.
И солярка подорожала, вспоминает Захар. Когда они уже нажрутся?!
По улице мимо быстрым шагом идут Сойдет и Ермек.
Серега, не сбавляя темпа, коротко свистнул, призывно махнул рукой. Захар натянул шапку ворча: «Случилось чепойдем поглядаем», вышел со двора. Иван пошел следом. Денис тоже засуетился.
А что там? Может взять что? Лопату? Топор? Паяльник? Амперметр?
Побежал вдогонку.
****
В одном из переулков снесло с дороги джип «Антиквара», правый бок машины в десяти сантиметрах от высокого деревянного забора, колеса слева не достают до земли. Вокруг стоит человек восемь жителей села мужского пола, всех возрастов. Подошли Иван, Захар, Серега, Ермек, Денис. «Антиквар» осматривает машину, мужики обсуждают:
Что стащило?
Откуда тильки берутся эти водилы?
А пихнуть?
Тогда стащит на забор. Покарябает.
Тачка дорогая, да.
Я про забор.
Вперед нельзя. Надо дернуть за колеса и на дорогу. Боком.
Как ты дернешь?
Веревки привязать.
Серега Сойдет берет у кого-то из рук ломик и начинает отбивать лед у заднего колеса. Денис штыковой лопатой делает что-то у переднего. Подходили еще люди, у всех были свои варианты освобождения автомобиля. Попробовали выталкивать, но машину сносило в забор. Антиквар вышел из-за руля, переводил взгляд темных очков с одного советчика на другого.
Надо колею выдолбить на дорогу и пихать.
Дэн! Ты не правильно делаешь!
В штанах у тебя «Дэн». Я Денис.
Дернуть. У тебя есть к чему трос цепануть?
Антиквар пожимает плечами.
Дело кончилось тем, что мужики подняли зад автомобиля и вынесли на руках на дорогу. Потом взялись за передок.
Ну, мужички навались!
Оп! И раз-два!
Еще-еще!
Автомобиль оказался на дороге.
Вот так-то гуртом-то всё и осилим, говорит Захар, вытирая лоб.
Ермек весело подхватывает:
Обрати внимание, так-то, обрати внимание. В русском языке нет такого «я победю», или «я побежду». А только «мы победим». Вот не случайно, не случайно.
Ты, конечно, известный специалист по русскому языку
Антиквар достал из кармана деньги и протянул Сереге Сойдету (он был ближе всех), тот убрал руки за спину.
И откуда вы только беретесь, городские, ворчит Серега.
Антиквар, убрал деньги, достал из машины две большие бутылки дорогого пойла, раздал мужикам. Потом они отошли с Серегой в сторонку и о чем-то переговаривались. Остальные рассматривали бутылки, отхлебывали из горлышка по очереди.
Ермек заливает быстрым говорком:
Я, между прочим, еще лучше некоторых по-русски разговариваю и пишу. Не то, что вы тут некоторые: «Куды, туды, к Лены, в прибанок» Холодно, блин, он поежился, ему ответили: «ниче и не холодно». Кому как. Вот, этот мой друг Сирожа, показывает на Серегу, который стоит поодаль с Антикваром. На крещение он ну ты знаешь, вон Ванька не знает. Слышь, Бровкин. Было, значит, крещение, ну прорубь в виде креста, мороз сороковник, все как положено. Все нормальные люди быстренько так раз-два-три окунулись и скорее одеться, и до дому. А Серый заходит в прорубь вот посюда, Ермек показывает до середины груди. И стоит. Никому не понятно. Что такое? Что случилось? А этот, ха-ха! Ссыт. Понимаешь? Довольны-ый. Ссыт в ледяную воду. Минус сорок!
Минус, не плюс, говорит Захар. Вот плюс сорок конкретно жопа. А мороз вон, помню, в детстве в школе уроки отменят из-за мороза, а мы потеплее оделись и на санках с горки, поворачивается к стоящему рядом Денису. Понял? На санках! А вы всё интернет, да интернет. А еще летом в футбол до темна. Пока мамка уже пинками не загонит.
Иван в это время потихоньку отошел от толпы и скрылся за поворотом.
****
Крадутся сумерки по деревне, крадется Иван.
Подошел к двухэтажному особняку, встал у забора из витых железных прутьев, попытался свистнуть, один раз, второй не получилось. Тогда он достал из кармана телефон, набрал номер, сказал в трубку: «Привет. Че делаешь? Выходи»
Телефон в карман, ждет.
Выходит Элина в наброшенной на плечи куртке. У нее очень худое лицо, яркий макияж. Пренебрежительно оглядывает пьяного Ивана.
Ну и чего? Все гуляешь? Денег сразу не дам.
Иван пристально смотрит на нее, вздыхает:
Соскучился.
Работу ищешь?
Нашел. Ну, как бы пошти што.
Элина всё-таки подобрела, даже улыбнулась.
А что гуляешь-то? Не надоело?
Святое дело дембель.
Ага! Месяц уже скоро, как дембель. И, Слава Богу, не с войны же!
Слава Богу, соглашается Иван, мнется, ему хочется курить, а доставать при девушке окурки стыдно. Пойдем до меня.
Не пойду с бухим. Да и гости у нас.
Я не пьяный, просто ночь не спал. Какие гости-то?
Элина значительно:
Бизнесмен с района. Саморядов.
Иван придурковато восхищается:
Саморядов? Который с района? Такой, по-моему, бизнесмен, да?
****
Из окна на Ивана с Элиной смотрят Катерина Петровна и Саморядов. В дальнем углу комнаты сидит в кресле отец Элины Михаил Михайлович. Катерина Петровна полная женщина средних лет с высокой прической, Саморядов молодой, импозантный человек с модной бородкой. Михалыч выглядит аристократично: сед и худощав, носит очки в тонкой оправе. Он отстраненно смотрит в телевизор.
Саморядов говорит с сарказмом:
Какой колоритный типаж! Персонаж советских фильмов. Кто такой?
А! Катерина Петровна машет рукой. Элькин ухажер, Ваня
Вот как! И что это серьезно?
Да что вы! Так, школьная любовь. Что тут серьезного?
Михалыч не отрывая глаз от телевизора, заступаясь, напоминает:
Я со своей женой тоже со школы
Отец! перебивает Катерина Петровна. Загоняй Эльку домой. У нас гость, а девка романтИк разводит.
Михалыч вставая:
Загонять не буду приглашу. Не девка ж взрослая женщина девятнадцати лет.
На улице Иван тянет руку к Элине, она отстраняется.
Ты когда деньги начнешь зарабатывать? Ходишь, как так и говорят непутёвый и кутеляпый.
Есть задумка. Эль
Не надо «Эль»! Сколько раз говорено!
Ну, Лина.. Ты не колотись, всё наладиться как-нибудь. Ли-ина
Подходит Мхалыч, прикуривает сигарету.
Элька! Мать зовет.
Элина говорит Ивану: «я напишу» и уходит.
Иван недоволен.
Опять. «Напишу». Опять переписка. Теперь-то в километре живем, че писать-то? Можно ж поговорить. Не люблю я эти сообщения. Лица не слышно. Да, Михалыч?
Михалыч достает из пачки несколько сигарет, подает Ивану (это у них традиционная схема), строго говорит:
Ты зачем мне на задах калитку сломил?
Кто?! Я?! Михалыч, не в жисть! Когда?
Позавчера. Я вечером с работы пришел, а ты зачем-то смываться надумал.
Сам не знаю. Эля, говорит, папа идет. Я и побёг. Наверное, по привычке.
«По привычке»! передразнивает Михалыч. «Побёг». Взрослые люди, называется.
****
Иван приходит к себе. Его дом находится на краю поселка. Иван постоял возле крыльца, смотрел на поле до горизонта, немного слева была жиденькая лесополоса, правее озерцо, еще покрытое льдом.
Поднялся на крыльцо, через сени прошел в избу. Долго разувался. В доме от прихожей слева кухня, справа комната Ивана, вход в которую прикрывали занавески. Прямо зал, где в кресле у телевизора дремала мать Ивана. Она выглядит гораздо старше своих лет.