Замки на их костях - Freedom 10 стр.

 Это сработало,  говорит принц Паскаль словно самому себе и как будто не до конца в это верит.

 Это сработало,  повторяет она, глядя на своего нового мужа.  Но я не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты явно не хотел жениться на мне, а теперь ты застрял,  добавляет она.

Он смотрит в пол, не в силах встретиться с ней взглядом.

 Это не так,  медленно говорит он.  Просто мы мы же совсем друг друга не знаем?

 Не знаем,  соглашается она.  Но я и не ожидала, что будет такая возможность. Могу я звать тебя Паскаль?

 Ты можешь называть меня Пас, если хочешь. Большинство так и делает.

 Что ж, Пас. Сегодня мы смогли обмануть твоего отца, и, может, теперь еще несколько месяцев получится избегать сплетен при дворе. Но мы молоды и здоровы, и они ждут, что скоро появятся дети,  медленно говорит она.

Это блеф, потому что Селлария падет, и она вернется в Бессемию задолго до того, как ребенок пустит корни в ее утробе: в ее шкатулке для драгоценностей спрятаны пузырьки с травами. Но ей нужно, чтобы брак был скреплен. Ее мать ясно дала это понять. Никто не должен сомневаться в его законности.

Паскаль какое-то время молчит, но его кожа становится бледнее.

 Пас,  снова говорит она, заставляя его взглянуть на нее. Как и учили ее куртизанки, она делает свой взгляд смелым и заговорщическим, как будто они делятся секретом. Принц почти сразу отворачивается.  Ты ведь не хочешь ложиться со мной в постель, так?  спрашивает она его.

 Мы почти не знаем друг друга,  снова говорит он, и его щеки становятся красными.

 Это не имеет значения. Ты либо хочешь кого-то, либо нет. И ты не хочешь меня,  утверждает она.

Мгновение он не отвечает, глядя куда угодно, только не на нее.

 Ты очень медленно соображаешь,  наконец говорит он.  Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что это немного отталкивает?

 Постоянно,  отвечает она, пожимая плечами.

Мгновение он ничего не говорит, но, наконец, садится на диван, опустив локти на колени и подперев голову руками.

 Дело не в тебе. Поверь, ты, наверное, самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, и все абсолютно все говорят, как мне повезло.

 Тогда в чем дело?  спрашивает она его.  Ты предпочитаешь блондинок? Я слышала, что девушки используют лимонный сок для осветления волос

 Нет, дело не в этом,  обрывает он.

Секунду Паскаль выглядит так, будто хочет что-то сказать, но быстро меняет решение и закрывает рот, прикусывая нижнюю губу чуть ли не до крови. Он снова выпрямляется и поднимается на ноги.

 Ты права,  говорит он ей.  Мы не можем продолжать эти прятки вечно. Скоро мы попробуем. Мне просто нужно время.

Беатрис кивает.

 Было бы здорово, если бы ты не говорил об этом, как о битве, к которой надо подготовиться,  говорит она ему с, как она надеется, ободряющей улыбкой.  Судя по тому, что я слышала, большинство людей находят это довольно приятным.

Он пытается улыбнуться ей в ответ, но улыбка не доходит до глаз. Она понимает, что все его улыбки такие мимолетные и так быстро исчезают, что их невозможно увидеть по-настоящему.

 Тогда увидимся за завтраком, Беатрис.

 Трис,  говорит она ему, заставляя его остановиться.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на нее, нахмурив брови.

 Прошу прощения?

 Если я буду называть тебя Пас, ты можешь называть меня Трис. Так делают только мои сестры, но, видимо, теперь мы с тобой семья.

Мгновение он это обдумывает, а затем кивает.

 Увидимся за завтраком, Трис.

Одевшись в новое платье из сапфировой и золотой парчи, Беатрис в сопровождении прислуги направляется в банкетный зал на завтрак. Ее мысли это путаница слов Паскаля и разрушенных ожиданий матери. Если сплетни о ее холодном брачном ложе доберутся до Бессемии, то ее мать будет разгневана. А она знает, что, если об этом не позаботиться, такое рано или поздно случится.

Соблазнение это то, в чем Беатрис должна была преуспеть больше, чем любая из ее сестер. Как она может провалиться?

Паскаль сказал, что попробует, напоминает она себе, но, судя по тому, чему ее учили, человек не должен заставлять себя это делать. И то, как он смотрел на нее Как будто она ужасное существо или чаша с отравленным вином. Может, пару раз как на друга. Но ни разу как на любовницу.

Она задается вопросом, замечают ли слуги, что ее охватила неуверенность. Есть ли в ее глазах что-то, говорящее, что ее девственность еще при ней ценный атрибут для невесты, но недостаток для жены.

Сразу при входе в банкетный зал Беатрис замечает Паскаля, стоящего с молодым дворянином, которого она смутно узнает. У юноши светло-каштановые волосы и быстрые голубые глаза, которые сияют, когда он смеется над чем-то, что говорит Паскаль. Но ее взгляд задерживается на мальчике лишь на мгновение.

Однако Паскаль не может отвести глаз. Он улыбается искренне улыбается,  и это совсем не тот мимолетный призрак улыбки, который она видела до этого.

И то, как он смотрит на юношу она знает этот взгляд. Беатрис надеялась, что так он будет смотреть на нее, когда они впервые встретятся на ступенях дворца или во время свадебной церемонии, или даже сегодня утром, когда она прямо спросила его, хочет ли он ее.

Кусочки головоломки встают на свои места, и она понимает.

Софрония

Первые несколько дней Софронии в качестве королевы Темарина проходят как в тумане. Так много знати, с которой нужно встретиться, так много мероприятий, которые нужно посетить, так много задач, которые нужно контролировать. Она настаивает на том, чтобы самой опросить свою прислугу: она не настолько глупа, чтобы полагать, что сможет не пропустить ни одного шпиона, но, по крайней мере, очень постарается выяснить, на кого они работают. Следом идет примерка платья, где ее протыкают иглами и измеряют каждый дюйм тела.

Софрония всегда ненавидела примерку платьев это вынуждает ее критично относиться к своей фигуре, думать о том, насколько она полнее, чем ее сестры. Теперь, в Темарине, она чувствует взгляд швеи и ее помощников. Они оценивают и измеряют ее, пока она стоит на пьедестале в нижнем белье. Швея выкрикивает числа, которые нужно записать, и Софрония ощущает, как каждое из них режет ее, словно кинжал. Она ждет приговора, ехидных взглядов и шепота, но вместо этого, после того, как проходит, кажется, целая вечность, швея устремляет на нее откровенный взгляд.

 Вам очень повезло,  говорит она ей.  Немногие девушки могут справиться с темаринским желтым, но вам он подойдет.

Софрония моргает.

 Вы уверены?  спрашивает она. Темаринский желтый яркий оттенок, цвет крыла канарейки.  Может быть, что-то более темное, что будет стройнить?

Швея усмехается.

 Вы хотите казаться меньше?  спрашивает она, качая головой.  Вы королева. Почему бы вам не занять каждый дюйм, который только можете? Нет, я думаю, вам пойдут эти цвета: темаринский желтый, варилский синий Я только что получила просто божественный шелк из Селларии цвета настоящего граната, он будет эффектно на вас смотреться. Что думаете?

Софрония прикусывает губу и отводит взгляд от швеи, чтобы женщина не увидела, насколько она тронута всего несколькими словами. «Почему бы вам не занять каждый дюйм, который только можете?» Слова отзываются эхом в ее голове, словно память пытается высечь их на камне.

 Делайте как посчитаете нужным,  говорит она.

Примерка занимает большую часть дня, и когда Софрония возвращается в свою комнату, она уже устала смотреть на ткани и примерять бесчисленные муслиновые макеты платьев. Но при виде конверта на кровати ее настроение поднимается. Она сразу хватает его, и сургучная печать говорит о том, что это от Беатрис. Софрония ломает печать и читает:

Софрония сразу понимает, что сообщение Беатрис зашифровано, хотя бы потому, что оно написано совсем не в ее духе. Однако, прежде чем она успевает его расшифровать, вбегает горничная, чтобы напомнить, что ей пора на чаепитие с вдовствующей королевой и герцогиней Бруной, которая сопровождала Софронию в ее путешествии. С легким раздражением она кладет письмо в ящик стола, чтобы вернуться к нему позже, и следует за горничной к двери.

За три дня, что прошли со свадьбы, она почти не видела Леопольда. За несколько недель до похолодания он, его братья и несколько их друзей отправились в новый королевский охотничий домик в Амивельском лесу, который, как сообщили шпионы ее матери, Леопольд построил после разорения деревни, когда-то стоявшей на том месте. Они до сих пор не скрепили брак, и Софрония обнаруживает, что ее это одновременно и беспокоит, и радует.

В отсутствие Леопольда королева Евгения взяла Софронию под свое крыло, водила ее по обедам, по музыкальным вечерам и на ежедневные прогулки по саду для того, что вдовствующая королева любит называть часом сплетен.

Софрония считает, что ее первое впечатление о королеве Евгении как о блеклой женщине не совсем верно. Евгения использует свою силу иначе, чем мать Софронии, более тихо. Она никогда не повышает голос и не теряет улыбки, и большинство ее сражений вежливо ведутся за чаем, но в этих битвах она всегда побеждает. Это правда, что большинству при дворе она не нравится Софрония видела взгляды и слышала несколько перешептываний даже за последние несколько дней,  но все эти люди зависят от ее доброй воли, и они, кажется, это понимают.

Королева Евгения без труда ведет дела даже без Леопольда. Многие из обедов и чаепитий, которые они посещают,  это лишь предлоги для дам и господ, принимающих их, чтобы просить об одолжении, которое, по всей видимости, должно быть выполнено королем. Граф и графиня Кампари просят у короны ссуду для восстановления летнего дома графа после того, как его подожгли вандалы из соседней деревни. Лорду Ньевесу и лорду Тревалю нужно решение о том, где проходит граница между их землями. Леди Уиттем хотела бы, чтобы любовницу ее мужа выгнали из двора.

Независимо от того, насколько велика или мала жалоба, королева Евгения решает этот вопрос, и обычно с помощью денег.

Софронии любопытно узнать, что герцогиня Бруна попросит сегодня у вдовствующей королевы, и еще более ей интересно, как королева Евгения справится с этим.

 Скажите, Ваше Величество, вы уже привыкли к жизни здесь, в Темарине?  спрашивает герцогиня Бруна у Софронии, откинувшись на спинку кресла, пока ее горничная Виоли, девушка из Бессемии наливает чай в три изящные фарфоровые чашки, расписанные золотыми солнцами, символом королевской семьи Темарина. Герцогиня Бруна сестра покойного короля, о чем она любит напоминать людям при любой возможности.

 О, думаю, вполне,  отвечает ей Софрония, поднимая чашку, чтобы сделать глоток чая.  Поскольку мы с Леопольдом были обручены с младенчества, моя мать позаботилась о том, чтобы я выросла как в бессемийских, так и в темаринских традициях. Как ни странно, когда приехала сюда, мне показалось, словно я вернулась домой. И, пожалуйста, зовите меня Софи. Теперь мы семья, не так ли?  спрашивает она, предлагая герцогине Бруне улыбку, которую можно было бы назвать бесхитростной, если бы она не потратила бесчисленные часы перед зеркалом, репетируя ее.

Герцогиня Бруна наклоняется через стол, чтобы погладить Софронию по руке:

 Какая ты милая девушка, Софи. И ты должна называть меня тетя Бруна, как и Леопольд. У тебя в Бессемии нет тетушек или дядюшек?

 Боюсь, что нет. Оба моих родителя были единственными детьми.

 Понятно,  с ухмылкой произносит герцогиня Бруна, откидываясь назад и глядя на королеву Евгению.  Так говорит твоя мать, хотя из того, что я слышала, никто даже не знает, кем были ее родители. У нее могли быть братья и сестры по всему континенту, и никто не узнал бы.

 Не будь такой гадкой, Бруна,  говорит королева Евгения.  Императрица Маргаро мать Софронии и бабушка моих будущих внуков. Я не потерплю грубых замечаний.

Герцогиня Бруна закатывает глаза, а королева Евгения делает вид, что не замечает этого, и успокаивающе улыбается Софронии. На протяжении многих лет Софрония слышала о своей матери гораздо худшие вещи, но она тронута попытками вдовствующей королевы защитить ее от них. Она помнит слова королевы Евгении на свадьбе: когда она стала молодой королевой при чужом дворе, люди относились к ней жестоко. Теперь она заботится о том, чтобы Софронии было легче.

«Начни сеять напряжение с нее». Слова императрицы возвращаются к Софронии вместе с уколом вины, который она быстро отталкивает. Да, королева Евгения была к ней добра, но Софрония верна только Бессемии.

 Эти пирожные выглядят чудесно, тетя Бруна,  говорит Софрония.

Она берет с расписной фарфоровой тарелки одно из них, размером с наперсток, и поднимает его, чтобы рассмотреть. Оно нежно-матовое, напоминает розовую розу в самом ее цвету. Когда Софрония откусывает кусочек, то чувствует вкус розы с намеком на что-то еще. Может, фисташки? Она останавливает ход этих мыслей. Когда мать обнаруживала Софронию прячущейся на кухне с кондитером, то всегда говорила, что выпечка неподходящее времяпрепровождение для принцессы. И, по всей видимости, королеве это занятие подходит еще в меньшей степени.

 Я получила письмо от моей сестры Беатрис,  продолжает Софрония, глядя на королеву Евгению и вспоминая письмо, которое она еще не расшифровала.  Она говорит, что пирожные в Селларии просто удивительны. Это так?

 Вовсе нет,  без промедления отвечает королева Евгения.  Все в Темарине намного превосходит то, что можно найти в Селларии.

Герцогиня Бруна смеется.

 Кроме того, селларианцы считают использование звездной пыли самым тяжким грехом, поэтому я не склонна доверять их опыту в области удивительного.

Королева Евгения тоже смеется, но Софрония замечает напряженную дрожь в ее губах.

 У нас с тетей Бруной было настоящее приключение по пути в город,  говорит Софрония, меняя тему.  На нас напала банда грабителей.

 Да, я слышала,  тяжело вздыхает королева Евгения.  К сожалению, в наши дни это не редкость.

 Головорезы,  усмехается герцогиня Бруна.  К счастью, мы были близко к месту встречи, Леопольд услышал шум и сразу же приехал, чтобы увезти этих ужасных существ в тюрьму.

 Так и было,  говорит Софрония, и ее взгляд невольно устремляется в ту часть комнаты, где стоят слуги, находя Виоли лишь для того, чтобы увидеть в ее глазах свое собственное лицемерие. Она заставляет себя вновь обратить взгляд на вдовствующую королеву.

 Я призывала Леопольда проявить к ним милосердие,  осторожно произносит она.  Когда с них сняли маски, стало ясно, что они просто мальчишки, примерно того же возраста, что и Гидеон с Ридом.

 Ты очень добра, но они были ворами, Софи,  говорит королева Евгения.

Софрония мягко улыбается.

 Да, это именно то, что сказал Леопольд. Я уверена, вы правы. Я новичок в этих вещах,  отвечает она, закусывая губу, прежде чем нанести удар.  Кажется, это слегка по-селлариански, не так ли? Сажать детей в тюрьму из-за чего-то столь банального? В конце концов, никто не пострадал. При желании вы могли бы рассматривать это как плохо продуманную шутку.

Она говорит это легко, кладя в рот еще одно крошечное пирожное и делая вид, что не замечает, как краснеет шея королевы Евгении или как глаза герцогини Бруны блестят радостной злобой. Софрония готова поспорить, что к обеду весь дворец будет шептать, что политика королевы Евгении немного селларианская?