Я уверена, у тебя в Бессемии тоже есть воры, Софи, говорит королева Евгения, напряженно улыбаясь. Как с ними поступают там?
Софронии приходится прикусить язык, чтобы не сказать, что в Бессемии налоги достаточно низки и воры не становятся настолько отчаянными, что нападают на королевскую карету. Вместо этого она пожимает плечами.
Это полностью зависит от обстоятельств, это не совсем правда, но она сомневается, что другие женщины знают об этом. И, если жертва преступления не желает выдвигать обвинения, дело закрывается.
Она встречает взгляд королевы Евгении и мгновение выдерживает его, не позволяя глупой яркой улыбке сойти с лица. С тем же успехом они могли бы обсуждать погоду, а не преступление и наказание.
Что ж, мы не в Бессемии, говорит королева Евгения, и ее голос становится резче, так что Софрония снова чувствует себя маленькой девочкой, столкнувшейся с руганью матери. И мы не в Селларии, если уж на то пошло. Мы в Темарине, где преступники получают по заслугам.
Конечно, легко отвечает Софрония. Как я уже сказала, я новичок во всем этом. Надеюсь, вы не возражаете, если иногда я буду задавать вопросы.
Вовсе нет, отвечает королева Евгения, хотя ее тон ясно дает понять, что она весьма неравнодушна к вопросам Софронии, и даже герцогиня Бруна с неловкостью переводит взгляд с одной на другую.
Еще чая? спрашивает она, показывая на Виоли, которая бросается наполнять их чашки. Она делает это в спешке, и горячий чай из чайника капает на колени герцогине Бруне.
Дура! визжит герцогиня, вскакивает на ноги и так сильно бьет Виоли по лицу, что звук эхом разносится в тихой комнате. Виоли откидывается назад, ее рука взлетает к ее красной щеке, но в целом она не выглядит удивленной.
Мне очень жаль, ваша светлость, бормочет она.
Это платье из шелка, привезенного из ольховых гор. Ты хоть представляешь, сколько оно стоит?
Нет, ваша светлость, тихо отвечает Виоли. Но я уверена, что смогу вывести пятно.
Тебе лучше на это надеяться в противном случае стоимость будет покрываться за счет твоей зарплаты! кричит женщина.
Софрония не знает, сколько платят Виоли, но она думает, что ей потребуются годы, чтобы оплатить стоимость платья. Когда она снова ловит взгляд Виоли, глаза девушки широко раскрыты от страха и наполнены непролитыми слезами. Держа чайник трясущимися руками, она спешит обратно в свой угол.
Софрония знает этот взгляд, она сама довольно часто была его обладательницей в Бессемии, когда становилась мишенью вспыльчивости матери, хотя мать никогда и не била дочерей. Софрония заставляет себя вернуться к разговору с герцогиней Бруной и королевой Евгенией, тема которого сменилась на сплетни о том, муж какой-то дворянки оказался в компрометирующем положении со своим камердинером, но ее мысли находятся в другом месте.
Когда Софрония и королева Евгения после чая возвращаются в королевское крыло, Евгения берет Софронию за руку и притягивает к себе.
Я была бы признательна, если бы ты говорила более осторожно, говорит она более мягким тоном, чем ожидала Софрония. Она боялась долгих разборок, которые, несомненно, устроила бы ее мать. Однако голос королевы Евгении звучит несколько озабоченно, но не сердито.
Герцогиня Бруна всегда ненавидела меня. Сейчас она меня терпит, потому что живет за счет близости к короне на те деньги, что ей выделяют. Но она всегда ищет оружие, чтобы использовать против меня.
Софрония хмурится, как будто ей не приходило это в голову, как будто она не изучала герцогиню Бруну уже много лет.
О, я не знала. Какое оружие у нее может быть против вас?
Королева Евгения улыбается и гладит Софронию по руке.
Против нас, поправляется она. Темарин не любит посторонних. О, ты им нравишься больше, потому что они не воевали с Бессемией с тех пор, как получили независимость от Бессемийской империи, но не заблуждайся они всегда будут видеть в тебе постороннюю.
В ее словах есть смысл. Настолько, что Софронии внезапно становится стыдно за попытку ее подставить. «Бессемия превыше всего», напоминает она себе и меняет тактику.
Мне очень жаль. Я просто продолжаю думать об этих мальчиках
Об этих ворах, поправляет королева Евгения.
Софрония делает вид, что колеблется, прежде чем кивнуть.
Ты слишком добрая, снова говорит королева Евгения. Но тебе не о чем беспокоиться. Я уверена, что эти мальчики уже на свободе и вернулись к своим семьям. Она смеется над удивленным выражением лица Софронии. Чего ты ожидала, моя дорогая? Что мы их казним? Как ты и сказала, они просто дети, хоть и преступники.
Именно этого Софрония и ожидала, и ей удается облегченно улыбнуться. Но не все ее переживания утихли. Она не может забыть звук прикосновения руки герцогини Бруны к щеке Виоли, красный след, оставшийся после этого, слезы на глазах у девушки.
Я начинаю понимать, что вы имели в виду, когда говорили о вашей тоске по дому, говорит Софрония, тщательно подбирая слова. Не то чтобы мне не нравился Темарин, я здесь действительно очень счастлива, но есть вещи, которых мне не хватает вдали от Бессемии. Думаю, я не осознавала этого, пока не заговорила с горничной герцогини Бруны. Вы же знали, что она из Бессемии?
Мне показалось, я уловила акцент, королева Евгения искоса поглядывает на нее.
Софрония качает головой.
Я знаю, что мне повезло больше, чем вам, и слышала, что вы даже не говорили на этом языке, когда приехали сюда. Я изучала темаринский язык одновременно с бессемианским, когда росла, так что это моя вторая натура. Но все же было приятно несколько минут поговорить с Виоли на моем родном языке. Тем более, как вы и сказали, я должна публично отдалиться от родины. Вы думаете О нет, я не могу спросить.
Она делает смущенный вид и отворачивается.
Спроси, Софи, говорит королева Евгения.
Как вы думаете, насколько сильно разозлится Бруна, если я найму себе ее горничной? спрашивает она. Просто было бы неплохо окружить себя чем-то знакомым.
Королева Евгения пристально смотрит на нее.
Невозможно спасти каждую горничную с жестокой госпожой.
Я знаю, быстро отвечает она.
Королева Евгения глубоко вздыхает.
Думаю, она будет немного обижена, хотя держу пари, что наняла бессемианскую горничную только для того, чтобы тебе понравиться, так что ей некого винить, кроме себя. И, честно говоря, я достаточно мелочна, чтобы немного порадоваться ее раздражению. Сделай ей подарок я знаю, что моя невестка особенно любит рубины, и уверена, что она тебя быстро простит.
Софрония кивает:
Спасибо, королева Евгения.
Женщина отмахивается от этих слов.
Мы не можем называть друг друга королевами, Софи. Это ужасно сбивает с толку. Зови меня Джен.
Когда Софрония возвращается в свою комнату после ужина в тот вечер, то находит Виоли в кресле у камина. Она сидит с иглой в руке и одним из новых платьев Софронии на коленях, но не шьет. Ее глаза смотрят вдаль, в огонь, но когда она слышит, как входит Софрония, то спешит подняться на ноги и делает реверанс.
Добрый вечер, Ваше Величество, говорит она.
Добрый вечер, немного удивляется Софрония. Она попросила другую горничную доставить ее платье вместе с рубиновым браслетом от королевского ювелира сразу после чая, и не ожидала, что Виоли переведут к ней так быстро. Взгляд Софронии падает на платье, которое держит Виоли. Она переключается на бессемианский и, лишь заговорив, осознает, насколько ей этого не хватало.
С ним что-то не так?
Виоли смотрит на платье и краснеет.
Нет, совсем нет, говорит она. Просто горничная, которую понизили, чтобы освободить для меня комнату, то и дело порхает взад и вперед, бросая на меня злые взгляды, и я хотела чем-то заняться, но сейчас никаких дел нет, так что
Она замолкает, и Софрония улыбается.
Так что ты притворилась, что зашиваешь новенькое платье? заключает она. Умно.
Спасибо, благодарит Виоли, не колеблясь. Я имею в виду, за то, что наняли меня.
Софрония кивает.
Приятно видеть рядом кого-то из Бессемии. Это заставляет меня немного меньше тосковать по дому. Ты, должно быть, тоже немного по нему скучаешь.
Немного, признается Виоли. В основном я просто скучаю по маме.
Софрония задается вопросом, на что это должно быть похоже. Она думала, что может скучать по императрице, но по большей части чувствует облегчение, не видя ее каждый день.
Ой, говорит Виоли, кладя платье на подлокотник кресла. Король Леопольд вернулся всего несколько минут назад и передал вам просьбу сопровождать его завтра днем. У вас есть время после обеда с леди Энид и графиней Франческой и до приветственного банкета для сэра Диаполио.
Певца из Селларии? удивленно спрашивает Софрония, прежде чем вспомнить, что он приехал дать концерт. О да, я с нетерпением жду этого. Говорят, его голос подарок звезд. Скажи Леопольду, что я хотела бы присоединиться к нему на прогулке. Было что-нибудь еще?
Вам пришли письмо и посылка, говорит Виоли. Я оставила их на вашем столе. Посылка от вашей сестры из Фрива, а письмо от вашей матери.
Софрония с благодарностью улыбается и идет к своему столу, где, скрытое от глаз, лежит письмо Беатрис. И посылка, и письмо, похоже, уже открыты очевидно, ее мать была права, когда так беспокоилась о кодах и скрытых сообщениях.
На этом пока все, говорит Софрония Виоли, садясь за свой стол. Я позову, если ты понадобишься.
Виоли делает быстрый реверанс и выскальзывает из комнаты, закрыв за собой дверь. Софрония переводит взгляд с посылки на письмо и решает начать с посылки.
Когда она развязывает ленту и приподнимает крышку, ее охватывает беспокойство Дафна не могла успеть украсть печать короля Варфоломея, так ведь? Софрония только начала сеять напряжение между Селларией и Темарином! Конечно, Дафна вполне могла опередить ее. Скорее всего, она не теряет времени, пропагандируя милосердие к ворам.
Тем не менее, когда она убирает крышку с коробки и находит книгу, то вздыхает с облегчением. Даже Дафна не могла скрыть что-то размером с печать в такой маленькой книге. Она открывает сопроводительное письмо, просматривая слова сестры.
Принц Киллиан мертв. На самом деле это не так уж удивительно, учитывая сообщения о его здоровье, но Софрония все равно испытывает от этого шок. Хотя Дафна, кажется, уже оправилась и сохранила свое положение, обручившись с принцем Байром.
Софрония берет книгу и вертит ее в руках.
Она сразу же замечает на корешке швы, которые явно были сделаны ее сестрой, поэтому берет нож для писем и разрезает их, находя там второе, спрятанное письмо. Его содержимое так похоже на Дафну, что заставляет сердце болеть, и она думает, что могла бы отдать все, лишь бы оказаться сейчас со своей сестрой.
Письмо от ее матери должно быть куда более серьезным, и Софрония пока не может заставить себя открыть его. Вместо этого она лезет в стол и вынимает письмо Беатрис, решая сначала расшифровать его. Шифр немного небрежен это никогда не было сильной стороной Беатрис, но Софрония знает свою сестру достаточно хорошо, чтобы выстроить текст в единое целое. Судя по всему, Беатрис еще не скрепила свой брак, и этот факт заставляет Софронию чувствовать себя немного лучше в связи с ее собственной неудачей в этой области.
Сделав над собой усилие, Софрония откладывает письма сестер и книгу, берет конверт с печатью матери и разрывает его. Она просматривает короткое письмо, с самого приветствия понимая, что это фарс. «Моя дорогая дочь». Конечно, Софрония никогда таковой не была. Все остальное пустая болтовня, поздравления со свадьбой, теплые пожелания на будущее, ласковые слова. Но взгляд Софронии ловит последнюю строчку: «Никогда не сомневайся, что моя любовь к тебе ярче палящего солнца».
Палящее солнце ключ к разгадке. Софрония глубоко вздыхает и подносит письмо к зажженной свече на своем столе, но держит его вне досягаемости пламени. Рядом с теплом поверхность бумаги темнеет, и наверху появляются бледные буквы другого сообщения.
Найди сэра Диаполио, он передаст от меня небольшой подарок.
Дафна
Приглашая Дафну за покупками, леди Клиона назвала Уоллфрост-стрит модным районом, и Дафна ожидала чего-то вроде модного района Хапантуаль: целые кварталы, занятые яркими, сияющими витринами и еще большим количеством мастеров, продающих товары с уличных тележек и выкрикивающих о своих новинках, чтобы переманить клиентов. Но Уоллфрост-стрит это одна-единственная улица, занятая опрятными и аккуратными магазинами, но явно лишенными блеска.
Я не понимаю, почему это не могло ждать, говорит Дафна, сидя на лошади и глядя вверх на серое небо. Похоже, проливной дождь готов начаться в любой момент.
Едущая рядом на лошади Клиона фыркает. За ними едут четверо гвардейцев, но они держатся на уважительной дистанции.
В это время года во Фриве ты скорее дождешься, когда огонь превратится в лед, чем хорошей погоды, поясняет Клиона.
Тем не менее, не думаю, что покупки сейчас уместны. Я скорблю по Киллиану.
Король сказал моему отцу, что тебе стоит отложить траурные платья, говорит Клиона, пожимая плечами. В конце концов, ты на самом деле его не знала, и для Фрива будет лучше, если ты будешь олицетворять светлое будущее, а не трагическое прошлое.
Дафна видит в этом логику, но, как она поняла за время их путешествия на север, из Клионы плохая лгунья. И, как любому плохому лжецу, ей легче обойти правду, чем прямо солгать.
Почему сегодня, Клиона? спрашивает она, искоса поглядывая на свою спутницу.
Уши Клионы краснеют, и она откашливается.
Это все королева, отвечает она низким голосом, как будто кто-то может подслушать их, хотя кроме гвардейцев, едущих в трех футах впереди и позади них, на улице больше никого нет. Она была немного нездорова.
Дафна колеблется, пытаясь решить, каким количеством информации поделиться в надежде получить что-то взамен.
Она кое-что сказала на днях, когда мы с Байром подписывали новый брачный контракт, осторожно произносит она. Что-то о проклятии, которое навлек на них король. Казалось, она винила его в смерти Киллиана. Я не понимаю, как это возможно. Принц Киллиан умер от болезни. Конечно, неизвестной, но я не понимаю, какая в этом может быть вина короля.
Клиона закусывает губу.
Есть старые байки, но это ерунда, уверяю тебя. Говорят, что Варфоломей попросил помощи у эмпирея во время последней Войны кланов, чтобы захватить Фрив.
Дафна не может не рассмеяться.
Умоляю, говорит она. Даже Найджелусу не удавалось справиться с таким большим желанием, а он величайший эмпирей на континенте.
Брови Клионы приподнимаются.
Он? Кто сказал?
Дафна открывает рот, чтобы ответить, но быстро закрывает его. Она вспоминает, что все в Бессемии так говорили, но никаких доказательств этому не было. Найджелус просто печально известен. Но ей приходит в голову, что и другой эмпирей может претендовать на этот титул, и никто не сможет доказать, что это ложь.
Звездная магия во Фриве более дикая, чем то, к чему ты привыкла, продолжает Клиона, когда Дафна не отвечает. На севере, когда над головой переливается северное сияние, сила эмпирея становится неустойчивой. Иногда она становится сильнее, иногда слабее, и это невозможно предсказать.
Я этого не знала, признается Дафна, хотя, когда она это говорит, ей приходит в голову, что ей вообще мало что известно об эмпиреях. Она, конечно, знает о звездной пыли и о том, что эмпиреи способны забирать звезды с неба, чтобы создавать более сильные заклинания, но для нее это то же самое, что и море, она знает, что это такое, но сама никогда его не видела.