Во-первых, мне повезло с командиром взвода. Молодой офицер Александр Анатольевич Семенов был романтиком ВДВ и давил за эту «религию» на самом деле. Парень витал в романтических облаках, поэтому все занятия, которые он с нами проводил были яркими и нужными солдатам. Начиная от рукопашного боя, заканчивая укладкой людского парашюта и работе с на телеграфном ключе, и обеспечение связи в командно-штабной машине.
Все обучение портили сержанты, возомнившие себя дедами «иностранного легиона». Рукопашке они нас толком не учили, во время работы на радиостанции били телефонной трубкой по голове, напрочь вышибая из нас желание правильно настраивать сложную и секретную технику. Взводный же не мог проводить все, он и так делал очень много. Постоянно был на занятиях и в казарме.
А потом началась весенняя муштра на плацу, которую мы скоро прокляли. 2-3 часа ежедневной строевой подготовки. Но зачем была эта муштра десантнику-парашютисту? Никто этого не знал, лишь бы занять солдата, чтобы ноги болели, и служба медом не казалась. Вроде бы как для слаживания роты в строю. Но позвольте, вы куда бойцов готовили, в парадный расчет или на Война такого понятия не было, об этом было запрещено даже упоминать в разговорах в курилке, только пресловутый «Интернациональный долг».
Во время строевой, и уже потом, сплотила нас строевая песня, горланили мы наши песни отлично, даже комбат удивлялся понабрали в этот призыв певцов, как Лещенко поют! Молодцы десантники! Основная песня роты была как раз «День Победы, как он был от нас далек» в исполнении Льва Лещенко, а дальше, как и положено в десанте, песни строго о куполах в черном ночном небе Литвы, опасности и отваге нашей службы. Пули свистят над головой и все такое. «Живут ребята смелые на Немане реке» наша любимая.
Не было занятий по организации наступления или обороны в составе роты и батальона вместе на БМД. Не было занятий по прочесыванию лесного массива или степи. Не было занятий по организации засады в лесу или в городской черте. Не было метания ножей и саперных лопаток. Ладно хоть научили элементарным приемам рукопашного боя и то только потому, что готовили нас в Афганистан.
Хорошо была поставлена гимнастика, общая физическая и кроссы на три и пять километров, отлично лыжная подготовка. Получили новые лыжи, просмолили их и бегали в лес регулярно. И это было сделано правильно, так как к удивлению командиров, на лыжах хорошо ходила только третья часть роты. На стрельбы ездили всего-то три раза, это очень мало и стреляли только по прямой из укороченного АКС74-У. В горах и в лесу не стреляли. Где там в Прибалтике горы?
Зато были по выходным обязательные хозяйственные работы, не связанные с нашей службой, то нас везли в Каунас бумагу грузить, то подметать какие-то цеха на предприятиях в городе. Зачем было столько потеряно времени? Лучше бы устроили лишние стрельбы из пулемета и пистолета. Или очень нам хотелось совершить четвертый прыжок с парашютом, но уже с вертолета, как у разведчиков ВДВ. Не положено, лучше хозяйственные работы. Три прыжка это конечно маловато. Вполне можно было сделать для связистов в учебке 4-6 прыжков, ведь радист десантируется часто с разведротой. Или дать возможность потренироваться в вертолетном десанте посадочным способом.
Прилетели мы в Афган и мне опять повезло, попал я в 103-ю ВДД, о чем только и мечтал, во взвод к своему же старому командиру взвода Александру Семенову. Хотя, краем уха я слышал, что летел наш гвардии старший лейтенант на должность «папы» командира роты связи. Чтобы продолжать службу с первым командиром! Такое, братцы, в армии большая редкость и удача для солдата. По ходу пьесы, в батальоне связи только он и готовил солдат своих к настоящей войне. Он проводил занятия по тактике солдата в бою и по действиям каждого бойца в горах. Сколько мы там на стрельбище под Кабулом, ползали и штурмовали горки, до крови на коленях и локтях. Другие офицеры мало что нам давали, все обучение держалось на взводных (если комвзводов водку не жрали), и на дедушках, которые многому нас научили, очень многому. Деды в солдатской среде, это золотой фонд, если они конечно добрые и умные парни, это огромная редкость, тем и ценны.
Наш старшина роты здоровяк, похожий на гориллу, был мастером спорта по боксу и боксировал огромную грушу в своей каптерке часа по три каждый день. Ко всему он был еще и контуженный и на боевые уже выезжал редко, череп у него конкретно штормило. Но, внимание! Нас боксу он не научил, зато иногда бил и постоянно строил нас по всякой хрени. То кровати на плац выносили, то бычки хоронили и постоянные проверки пресса и зуботычины. Вот что тебе не хватало, чтобы научить нас боксу, прапорщик?
Наверное, он боялся нас научить как следует боксировать, ведь мы могли и потом и проучить его, сдачи дать.
К моему удивлению, даже в Афганистане и даже в рядах прославленной 103-й ВДД для нас придумали парко-хозяйственный день. Мы что-то ремонтировали в автопарке, копали окопы и траншеи на нашем периметре обороны, натирали полы в кубрике соляркой. Кстати, за эту соляру полковник Грачев, новый комдив, взгрел нашего старшину. И снова муштра на плацу почти каждый день по часу, обязательно. «Носок тянуть!»
Зато занятия по рукопашному бою с оружием практически сошли на нет. Что было поставлено на отлично, так это каждое утро обязательная физзарядка под музыку для всей дивизии, включая офицеров, писарей, каптерщиков, но кроме поваров и хлеборезов. Пел Валера Леонтьев свой «Светофор», Алла Пугачева, Анна Вески, Софочка Ротару, Юра Антонов, и другие наши Советские певцы.
Всю службу в ДРА описывать здесь нет задачи. В Афгане решил я вновь поступать в военное училище, полагая, что курсанты военных училищ, намного больше занимаются боевой подготовкой, чем солдаты. Но, оказалось, что я реально служил в настоящих войсках, а что я потом увидел и познал в военном училище, в продолжении статьи.
Метелка и лопата лучшие друзья курсанта высшего военного училища. Прибыл я в училище в июле 1986 года и сразу в лесной лагерь учить абитуриентов как надо в армии служить. Поставили меня на должность командира отделения. Что удивило, так это то, что каждый день после завтрака начинался развод с распределением кандидатов в курсанты на хозяйственные работы. Кто казармы красить, кто крышу гудроном заливать. Иногда они еще готовились к экзаменам, а так все бесплатная рабочая сила. Ладно, хоть я уже был младшим сержантом, а то ведь парней, пришедших из войск, тоже определили на хозработы. Один с лопатой не расставался, второй, прилетевший с Афганистана, крышу гудроном заливал и был как негр, это Серега Шумский. Я ему говорю, мол, Серега, ты хоть тельняшку сбереги, какого рожна ты в десантном тельнике родном, крышу заливаешь нефтью. Он стал заливать эту чертову крышу в одних синих трусах, а в казарме горячей воды нет, так и ходил как чучело, страшно смотреть было. Это примерно было, как в ГУЛАГе, надо работать за вечернюю пайку каши с хвостом минтая. А то ведь посмотрят и вмиг отчислят, обратно в войска. А там уже дослуживать не в ВДВ, в лучшем случае в артиллерии. До сих пор не могу понять, почему парня, прибывшего в училище из Афгана, нужно было ставить на заливку крыши? Ведь наверняка была составлена смета на работы. А кто же тогда деньги получил в карман? Да, ясно кто, только не курсант. Может залеты у него были вот он и согласился? А вот прапорщики, прибывшие из войск для поступления в училище, это вообще самый хитрый и продуманный народец. Ни черта ни делали и имели свободный выход в город. Парни кто хочет в армию. Выучитесь в техникуме, получите в армейке звание прапорщика, а потом уже можете в военку на высшее поступать, вот это лафа вам прибудет. И не офицер и не сержант хитрый и упитанный зверек.
Наконец-то, первого августа, нас всех привезли в училище на Уктусских горах, сходили в баню, упали мы в чистые постели и поспали как люди. Началась долгожданная учеба, порой очень интересная. Каждое утро дежурный взвод курсантов поднимали на 45 минут раньше всей батареи, выдавали в руки метла без черенков и шли они или мы мести плац. Смешно было смотреть и жалко. Я, пришедший из войск, не понимал этого и не понимаю сейчас по прошествии тридцати лет. Зато потом на лекциях этот взвод дружно храпел и не усваивал материал, иногда очень нужный и качественный. И это была система. Метла и лопаты должны быть вбиты в мозг и службу будущего офицера, чтобы также заставлять потом своих солдат, работать, а не постигать военные науки.
Зимой такой взвод поднимали на час раньше всех и заставляли делать то же самое, даже когда шел обильный снег. Они его лопатами скребут, а он белый и пушистый тут же падает на их головы и асфальт строевого плаца. Тракторов, наверное, в Советской армии не было, лучше чмырить будущих офицеров изо дня в день. Точно знаю, что один трактор «Беларусь» бегал как-то по училищу и дорожки расчищал.
Уборка плацов силами солдат или курсантов это же религия командования вооруженными силами. Им нужно сделать так, чтобы показать военнослужащему, что он в этой системе никто и зовут его никак, и нет его вообще, он просто пыль на сапогах полковников и генералов. Сколько из-за этих плацов было пролито слез, сколько курсантов были лишены увольнений, якобы из-за формулировки: «Не проявил радости, товарищ курсант, при уборке территории от фантиков, бычков и выметании строевого плаца. Плохо порядок наводил». Лучше бы в голове порядок наводили.
Порой мне казалось, что учусь я не в высшем военном училище сильнейшей армии мира, а в ПТУ по подготовке дворников и собирателей фантиков и окурков. Такова сэляви, как говорят у них. А у нас такова жизнь в армии.
Безвозвратные потери учебного времени и прочая ерунда в военном училище, это тоже система. Сказка о потерянном времени. Теперь расскажу о нарядах по ротам и батареям, и еще о каптерщиках и старшинах рот из курсантов. И сколько мы теряли при этом учебного времени.
Второй бич, мешавший нормальной учебе курсантов, это конечно же наряды по ротам, батареям, КПП, столовой, караулы по охране складов с майками и портянками, гарнизонная гауптвахта и так далее. Прикинул я тут на досуге сколько учебных часов было пропущено курсантами за три года обучения. (Проучился я три года и написал рапорт все описано подробно в других моих статьях).
В месяц я заступал разводящим в караул или дежурным в различные наряды минимум четыре раза. Четыре ученых дня в небо.
Самый тупой наряд это конечно по КПП. Стоит бетонная будка, а в ней два олуха на телефоне, третий у ворот стоит. Мятая парадка после этого наряда. Короче, стоим на воротах и честь отдаем офицерам и начальнику училища. Да еще так громко, чтобы офицер похвалил. Потом в журнал пишешь, когда и какие машины приехали или выехали. Сержант дрыхнет если тихо днем, курсанты меняются на воротах, скука и в увал не сходить. На калитке, словно старый дед, еще и штык-нож болтается на поясе, чтобы консервы открывать, когда время обеда.
Наряд по столовой вот где тупеешь и жрешь всякую дрянь, типа дополнительной порции жареного минтая или скумбрии. А ночью курсанты все моют и моют. Кстати, забыл написать, в Афганистане наряд по столовой такая же страшная для службы тема. Но об этом надо отдельно писать.
Наряд по роте или батарее. Заступаю дежурным, со мной три курсанта. Выполняем все обязанности: мытье полов в расположении, подача команд, доклады, ответы на звонки, охрана оружейной комнаты (удивительно, что она у нас еще и была, стреляли мы редко, но были вписаны в боевой расчет по тревоге по Уральскому В.О.). Короче говоря, из-за этих нарядов и караулов курсанты пропускали в месяц три-пять учебных дней, а это я считаю близко к катастрофе обучения. Вообще-то, в военном училище нужно учиться, а не мыть полы по ночам, как на срочной службе. И того в год примерно получается за десять месяцев 45 пропущенных учебных дней.
А за три года 150 учебных дней коту под хвост. Натирание краников и мытье туалета с шампунем и так считай все четыре года курсантской жизни. У нормального парня крыша поедет от опустошения, выгорания и бессмысленности, но диплом то рядом, вот и валяют дурака парни до победного «выпускного бала». А через пять лет службы уже о пенсии начинают мечтать, и как бы свалить побыстрее, конечно, с квартирой.
Теперь о курсанте-каптерщике, который при любой возможности, мол, надо порядок в каптерке навести, не ходил на все занятия и в наряды и караулы. Вместо этого он тупо мочил харю в «своей берлоге» среди парадок и чужих чемоданов. Его даже порой невозможно было выгнать на зарядку или строевую муштру. Ему повезло, был этот курсант из другого взвода. Кстати говоря, каптеров сменилось в батарее несколько, первого отчислили за воровство из курсантских чемоданов.
В Афганистане каптер нашей роты также реально всегда сидел в комнате-каптерке, где жил старшина-прапорщик; перебирал и считал шмотки и что-то мылил со знаками и беретами. Хавал сидел и хомячил один кофе с галетами и маслом. Галеты он ел только офицерские. На боевые операции каптерщик не ходил, если ходил, то очень редко, когда реально солдат не хватало в колонну. Был он по призыву мне дедом, я с ним не связывался. Когда этот дед улетел в Союз, каптерщиком поставили какого-то солдатика из молодых, и он почему-то реально загордился. Чем он гордился не понятно, но бить его было нельзя, он типа теперь неприкасаемый и фигура приближенная к куску роты.
Теперь кратко о старшине батареи (роты) в военном училище. Должность эту занимал как правило сержант, пришедший из армии учиться. Так вот, старшина вообще довольно часто пропускал занятия без объективных причин, и никто ему ничего не говорил. Кстати, он стал офицером и дослужился до высокого звания в береговой охране в ВМФ СССР. До сих пор не пойму, как он сдавал зачеты и госэкзамены в училище?
Вывод: Огромная доля учебного времени в военных училищах СССР пропадала впустую из-за обилия ненужных нарядов. Плюсом подготовка к параду в Свердловске, когда всех курсантов снимали на ночные репетиции в центре города, которых было не менее пяти.
Что же мы не изучили? Например, мы не успели изучить эксплуатацию самоходной артиллерийской техники, хотя она в программе была. Поэтому я приехал на стажировку в артполк в Адажи под Ригу и смотрел на ревущие самоходки, как поп на чертей. И что там в них делать, я толком не знал. Чувство, когда ты понимаешь, что по документам ты, вроде, отличный сержант и через год офицер, а на деле можешь только хорошо проводить муштру на плацу, физо, политзанятия, тренировать отбой подъем. И конечно на плац вывести роту и заставить его мести. Неприятное понимание, что ты недоученный и слабый в практике офицер, и что любая проверка войск, а ты замполит не умеешь водить САУ и стрелять из нее. Как можно так служить, краснеть перед проверяющими? Для чего, самоистязание? Возможно, что сейчас эта ситуация исправляется, но верится мне в это с трудом.
Сержант написал рапорт на отчисление из военного училища
Я описываю события, которые происходили в высших военных училищах Министерства Обороны СССР в период с 1984 по 1991 годы во времена, когда министрами обороны СССР были: с 22 декабря 1984 по 30 мая 1987 Маршал Советского Союза Сергей Леонидович Соколов, а позже, после дерзкой посадки на Красной Площади Матиуса Руста пилота любителя из ФРГ. Соколова сменил по указу Михаила Горбачева Генерал армии, а потом и Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов с 30 мая 1987 по 29 августа 1991.