Разум несчастного писателя начал меркнуть. Ребенок спрыгнул с его колен и принес воды. Карел был не в силах даже поднять ко рту стакан. В его глазах плыли разноцветные круги. Радомир положил свои крошечные ладони ему на солнечное сплетение и вдруг сердце писателя словно засияло от необъяснимой радости.
Страх, продолжая держать свою горячую руку на груди деда, увещевал малыш, страх. Он, обида и зависть выпивают из человека все силы. Но сейчас тебе станет легче
Мне уже легче. Легче, повторил старый Брукнер и вдруг залился слезами, Радик! утирая сухой ладонью щетинистые щеки, всхлипывал дед, мой дорогой малыш. Что происходит? Я ровным счетом ничего не понимаю, ты разговариваешь, как взрослый, старый человек! Я не узнаю тебя. Кто ты? Что ты? Откуда в тебе эта сила?
Она и в тебе, спокойно ответил внук. Но твой страх сильно угнетает ее. Потому она и стала сейчас меньше зернышка. Но я не для того тебе открыл себя, чтобы ты получил сердечный приступ, дедушка. Мне нужна помощь, и опереться в своей жизни я могу лишь на тебя.
Мне, то есть Бозидару, стоило тогда седых волос выбраться из Франции, отыскать Петера Зурека и взять у него этот тяжелый куб с собачкой. Зурек в память о Пие дал мне еще и кошель с золотом. Я многое из этого потратил на то, чтобы вернуться на родину.
Скажем прямо, когда я ступил на эту землю, у меня немного чего осталось. Только куб да с пяток золотых монет. Я нанялся на службу в костел, а через три года счастливый случай позволил мне получить в подарок этот клочок земли довелось открыть себя и провести за мост местного епископа, имевшего грех плотской любви к малолетним. Его сын оказался добрым человеком, я обязался молчать про склонности отца, а он пообещал не выдавать меня, хотя я уже собирался снова отправиться в дорогу. Милошу от эпископа досталось много земли, и с того, что не стало этого кусочка, ее почти не убавилось.
У любого Водивого трудная судьба, что тут скрывать. Рождаешься, живешь с этим, пока ты мало-помалу научишься просто добираться до моста тогда, когда тебе это нужно. В тех мирах дорог не перечесть. На первых парах обязательно должен быть тот, кто из этого мира способен сопровождать тебя там и вернуть обратно. Одному, особенно, когда ты еще в теле ребенка, ходить очень опасно. Сколько их, Водивых пропало еще в детстве? Засыпает ребенок нормальным, а просыпается уже Будто тело его тут, а сам неведомо где, далеко.
Я, по возвращению, долго не мог понять, для чего Водивым древних бойев нужен был этот черный куб. Пий говорил, что в нем вся сила Гидов, а Зурек утверждал, что через этот куб бойи воспитывали целые поколения колдунов
Когда я строил этот дом жил там, где сейчас забор. У меня была там землянка. Куб стоял в углу, заваленный всяким хламом. Как-то там занялся пожар. Я его даже не сразу заметил. Солнце уже село, а я возился с другой стороны новостройки. Когда услышал запах дыма, было уже поздно. Сгорела моя времянка. Ночью, подойдя к горячим углям, я увидел, что из завала торчит мой куб. Он был красным, раскалился, а сверху не было собачки. Я подумал, что она отгорела или ее попросту отбило чем-то, но нет! Вот тогда я в первый раз и увидел настоящего Мортиса. Он сам вышел из обломков. Я подумал, что мне показалось. Это было похоже на мышь, светящуюся, раскаленную мышь, а потом
Я ведь к тому моменту уже был опытный Водивый. В первую же ночь Мортис рассказал мне о том в нашем ремесле, о чем я не знал. Он тут же, в первый раз, провел меня к мосту «новым» путем легким и безопасным. Обычно после вождения надо восстанавливаться, а тут, проснулся, и почти сразу снова готов для работы. В тот момент я только понял, как я сильно рисковал до тех пор.
Через пару лет я взял себе в жены Дузанку. Обучил ее ремеслу помощника, и мне стало еще легче. Она стала «ловить» меня на выходе. Тогда были тяжелые времена. Несколько раз в год я брал ее, Мортиса и уходил в другие края, говоря всем вокруг, что иду на заработки, что на самом деле так и было. Только трудился я не столяром или кузнецом. Пройду по старым тропам, знакомые подскажут, кто и где мается. Проведу грешников к мосту и домой. Можно было жить.
Как-то Дузанка крепко захворала. Чуть я ее выходил. Все лето, понятно, никуда не ходил водить. К осени стало известно, что у нас будет ребенок. Болезнь сильно ее измотала, беременность была трудной. Роды начались на восьми месяцах. Дузанка умерла. Я думал, что и сын не выберется, восьмимесячные редко выживают, но пан бог был милостив.
Антонин вырос. Крепкий был парень, одно плохо не имел моего дара. Обычно Водивых бабы носят долго. Порой повитухи уже начинают пугать рожениц, говоря, что скоро плод внутри ее задохнется, умрет и станет разлагаться. Я, к примеру, и сейчас родился почти десятимесячным
Карел с трудом открыл слипшиеся от напряжения губы:
Врачи сказали, что это из-за того, что Милада пережила стресс, заметил он, она видела страшную аварию в
Глупости, продолжая нервировать деда детским голосом, но со стариковской интонацией, ответил Радо, всему виною я. И тебя долго носили, и Первуша, и Силена.
А отец? поднял Карел взгляд от пола.
Ждан не имеет дара. И мой папа Войтех тоже не имеет. И в новом поколении Брукнеров пока только я один такой. Тебя уже не будем считать. Что-то случилось в небесах, дедушка. Раньше Водивых было больше. О них говорили в каждом селе, не то в городе
Но почему ты все помнишь? спросил Карел. Я имею ввиду свои свое прошлое.
Ты все еще мне не веришь. Холодным тоном ответил внук. Наверное, слушаешь меня, а сам думаешь «такого не может быть, потому, что такого не может быть никогда».
Есть такое, опустили взгляд дед.
Это нормально, слезая на пол, простецки потянулся Радомир, да, дедушка, сомневаться для человека это нормально.
В прошлый раз я прожил большую и очень интересную жизнь, а после смерти, как и любому из нас, мне было предложено вернуться в этот мир. Большинство людей, вернее их душ, что набрались опыта явного мира, отказываются от этого возвращения. Оно и понятно, когда попадаешь сюда из небесных сфер, в первые же секунды понимаешь, что договор о том, что тебе дают редкую возможность набраться именно этого опыта только на словах так увлекателен. На деле же, на деле потому дети так горько и плачут, появляясь на свет. Они еще помнят волшебные ощущения от пребывания там, в светлых чертогах, а тут, тут они вдруг понимают, что представляли себе этот мир иначе.
Я, будучи Бозидаром, прожил 91 земной год. Долго водил души, многое об этом знал, а потому, оказавшись на мосту, и встретившись с родичами уже и без Мортиса, мог попросить их вернуть меня в свой же род за новым опытом. И память попросил оставить. Мне не отказали, сказав, что воспоминания о былом мне не помешают.
Ты хочешь сказать, что там нас об этом спрашивают? оживился Карел. И мне могли оставить память, если бы я попросил?
Тебе нет, не меняя поучительной, стариковской интонации, ответил Радомир, твоя душа еще не готова с этим жить. Ты даже сейчас борешься с собой, не зная, что следует сделать показать меня доктору или все же поверить в то, что я твой давний предок. Но скажу тебе только раз, дедушка, снова едко вкрутил последнее слово внук. Не надо врача. И он, и мой отец, и мать и все-все вокруг так и будут знать меня как Радомира твоего внука. А если ты заупрямишься и станешь меня нервировать, пытаясь им доказать, что я переродившийся Бозидар, то это тебя отвезут в психушку. Запомни, для всех я пока обыкновенный мальчишка.
Ты устал, Карел, я вижу это, но мне нужно тебе все рассказать. Сейчас в тебе проснулся писатель, которому то, что я рассказываю, может показаться очень затянутым. Признаюсь тебе я, втайне от родителей, не удержался и прочел пару твоих романов. Ты верно понимаешь задачу Водивых, чувствуешь ее и твоя интуиция вполне объяснима. Именно книги подтолкнули меня тебе открыться. Но жизнь не роман. Наверное, там просто обязательно требуется какая-то динамика или, говоря иначе движение сюжета. У реальной жизни другой ритм и свой сюжет, который, кстати, у некоторых людей, что идут в разрез со своей судьбой, затягивается в нудную тягомотину с двадцати пяти лет и до самой смерти. Кому придет в голову описывать в литературе подобное? А как ты думаешь, многим интересно читать о том, что на земле есть Водивые? Есть Хледаты ?
Кто? не понял Карел.
Я же тебе говорил, отмахнулся Радомир, Водивому достаточно сложно делать свою работу в одиночку, ему нужны помощники. Мортис только обучает тебя, пока ты неопытен. Если не использовать эту собачку для вождения больше полугода, она сама возвращается на куб и припаивается к нему. Сорвать ее с места можно только разогрев куб докрасна. Тогда она начинает двигаться по земле, раскаленной искать нового Водивого. Так Мортис может натворить бед устроить пожар. Но Мортис может спрыгнуть и с холодного куба, сам, когда в человеке с даром Проводника просыпается творческий, солнечный огонь. Так же эта каменная фигурка шевелится и нагревает куб, когда его трогает Водивый от рождения. Это она делает для того, чтобы он прозрел, понял кто он есть, увидев это чудо. Улавливаешь, к чему я клоню?
Карел встрепенулся:
Я? Я дотронулся до него и потому получился тот пожар?
Только ты знаешь, как все было, подойдя ближе и положив руку на плечо деда, мягко сказал Радо, но ты не помнишь этого. Одно понятно, что ты как-то нашел куб и попытался оторвать от него Мортиса. Тот проснулся и А после всего этого ты так испугался, что своим страхом намертво закупорил родник своего дара.
Старший Брукнер горько заплакал, спрятавшись в длинные, худые ладони. Внук гладил его по голове и утешал. Да, приходилось признать, что память, которая всегда была опорой маститому писателю, в этот раз, как бы он не старался, ничего не могла ему подсказать о том злосчастном пожаре и о событиях, приведших к нему.
А ведь что-то есть, глухо причитал Карел в ладони, есть!
Что есть? гладя дедушку по волосам, спросил внук.
Книги, всхлипывая и борясь с нахлынувшими на него чувствами, ответил дед, они так или иначе, все об этом!..
Владислав Афанасьевич Кецко лежал на диване. Он был погружен в размышления. Через несколько минут, постепенно наращивая звук, зазвонил будильник. Влад приподнялся, взял телефон и отключил въедающуюся в мозг мелодию. Пора было вставать. Как охарактеризовал подобное состояние некий безымянный острослов из интернета: «Если вы проснулись за полчаса до будильника, значит, вы проснулись в субботу».
Пол был холодным. В этом году рано отключили отопление. Влад сунул ноги в тапочки и, продолжая рассуждать над тем, что не давало ему сегодня выспаться, отправился в туалет, в ванну, на кухню. С порцией горячего чая в его уставшем мозгу проснулся набивший оскомину вопрос: неужели среди девяти миллионов белорусов был всего один Проводник? Ну не может же такого быть. Даже на хуторе, когда обрабатывали Велесова, косвенно была зафиксирована активность двух групп: одна самого Велесова, а вторая Веры Михайловны. Сомнений нет, она его видела в первый раз.
Все запросы в ноосферу тщетны. Эти ребята умеют прятаться. Отдел кипятит мозги, Оля «путешествует» по своему направлению тишина! Как говорили в старину «и след простыл». Человек энергетическая субстанция. Помимо того, что он имеет физическое тело, к этому добавляется множество разного рода энергетических проявлений, сохраняющих свой след или шлейф даже после полной остановки жизни в его физическом теле. Но что мы видим тут? А ничего не видим! Сверху давят так, что жить не хочется, а тут еще эти
Владу вспомнился вчерашний день и длинный, крайне неприятный разговор с Сергеем Николаевичем. Уже лет десять премьер-министры Беларуси курировали их неофициальный отдел. Начиналось все в 2009-м, еще при Сергее Сергеевиче. В КГБ долгое время собирали материалы на деятельность Влада и еще троих магов, пока, наконец, не решили легализовать их деятельность. После длительной отсидки в СИЗО (это обычная для Беларуси практика) всей четверке в решении «сотрудничать не сотрудничать», что называется, просто не оставили выбора.
Через два года, уже при Михаиле Владимировиче, человеке, очень интересующемся подобного рода деятельностью, это снизошедшее до тления дело набрало новый ход, и вскоре уже поднимался вопрос о полной легализации деятельности подобного рода «узких» специалистов. Их на тот момент насчитывалось столько, что вполне можно было бы вписать все это братство в рамки небольшого ведомства.
Помнится, приехал премьер. Совещались четыре часа, а на следующий день, даже несмотря на то, что Михаил Владимирович относился к их делу с большой симпатией, он вызвал Влада и сказал тому, чтобы он вновь назначенный руководитель неофициального отдела убрал из штата всех лишних и оставил лишь самых сильных и полезных. В конце разговора премьер подчеркнул: «Запомните, Влад. Только оставшиеся и будут работать. Именно их я или тот, кто будет вместо меня, будем охранять, защищать и, в меру своих сил, нести за них ответственность. Остальные не нужны».
Кецко, вспоминая это, вздохнул. А ведь грех жаловаться. За все эти годы премьеры ни разу не дали повода усомниться в том, что его группа прикрыта сверху как-то ненадежно, хотя, если говорить откровенно, Влад и его коллеги порой не всегда успевали за событиями; часто не совсем точно понимали то, что происходило, или неправильно на это реагировали.
Сразу после этого решения премьера, вслед за сокращенными за ненадобностью, из отдела ушли и несколько по-настоящему сильных магов. К этому тихонько приложил руку сам Влад. Он знал, что это были очень серьезные люди лучшие среди них, но. Что тут поделаешь, именно его, Кецко, руководство определило начальником отдела, а эти Они все время смеялись над ним, как над специалистом и откровенно унижали при коллегах. Ну не все же могут быть такими мощными? Кто-то должен тянуть и административную работу, которая тоже важна.
Можно предположить, что в них в тот момент говорило самолюбие не хотелось кому-либо починяться. Хотя, скорее всего, сработало другое, то, о чем Влад сейчас задумывался все чаще. Почти наверняка они, маги, будучи очень одаренными людьми, могли заглянуть в развитие той реальности, в которой отображалось их существование в рамках этого отдела. Возможно то, что они там увидели, и вынудило их уйти, несмотря на серьезные угрозы из Комитета госбезопасности и от руководства. И вот тут-то, по мнению Кецко, и кроется еще одно доказательство того, что он свое место занимает неспроста. Ведь именно он смог тогда связать заново этот полуразвалившийся «веник». Он наладил работу, открыл совершенно новую линию Проводники.
«Эх, блин! сокрушался про себя Влад. Если бы не выскользнул из рук Велесов, тот, вчерашний разговор с премьером я выстроил бы совершенно иначе, и сегодня мне не пришлось бы ехать за разъяснениями, а так Сергей Николаевич будет ждать».
Кецко поморщился, едва только его воспоминания снова коснулись вчерашней встречи. Воображение вдруг нарисовало мутную картинку, на которой возвышались два утеса, разделенных пропастью. На одном стоял президент и Влад с его людьми, а на другом премьер и правительство. В пропасти же колыхалось некое людское море, пестрящее бело-красными флагами. Влад встряхнулся от этого наваждения. Пора было собираться на встречу.
Глава 3
Едва только Влад вышел из душа зазвонил телефон. Вытираясь на ходу, Кецко поднес к лицу аппарат и увидел номер приемной Сергея Николаевича. Это обычная практика. Всегда перед подобными встречами секретарь премьера или доверенное лицо кого-либо из чиновников обязан сделать контрольный звонок, чтобы подтвердить намеренье своего шефа относительно встречи или, что тоже бывало нередко, осветить детали предстоящего разговора, давая возможность Владу подготовиться. Кецко включил громкую связь и, сказав: «Алло!» и тут же прекратил вытираться. Звонил сам Сергей Николаевич.