Маня лихорадочно огляделась.
Так. Берем себя в руки. Что за девичий стыд?!.. Ей не 17, и она сейчас типа «медик».
Маня схватила с верхней полки пыльную трехлитровую банку.
Нет. Не годится. Не то.
Быстро сняла такой же запылившийся, в ржавых сколах бидон с широким горлом.
То, что нужно.
На скорую руку обтерла его и метнулась в комнату.
Скорей, скорей не дай Бог, не дотерпит, и Убирать-то потом все это ей!.. Нет!.. Ужас. И непонятно как
Быстрее!!!..
Маня «пописала» голого Лешу. Все, что нужно, сама придерживала, поправляла и направляла рукой «пациент» практически не шевелился и ничем не мог ей помочь.
Напоив его кое-как чаем тот с трудом глотал, стараясь, правда, соответствовать, но толку опять от него было мало Маня ушла на станцию.
Ближайшие дни Маня выхаживала «мужика».
Она «писала» его и «какала», приспособив для этого большую плоскую кастрюлю. Маня вытирала ему «попу», промывала ее же и другие «причинные» места. Обтирала всего.
Бинтовала, перетягивала ногу. Делала ему осторожный массаж так и там, где нужно, втирала мази, сгибала и разгибала «разрабатывала» руки и ноги, давала таблетки все строго по «схеме лечения», составленной дедом-хирургом.
Кормила и поила с ложечки как положено. Стирала-перестирывала, не переставая, его постельное белье оно постоянно противно закапывалось нехорошими брызгами и было все в жирных пятнах от мази.
И даже брила очень неумело, несколько раз зверски его порезав тот терпел.
Такая вот «мать Тереза» т. е. «мать Мария».
У нее минуты свободной не было. «Выхаживание», да еще и в сельских условиях, без городских удобств оказалось делом очень хлопотным.
Маня, громко топая, носилась из комнат на веранду и обратно, на участок за водой, выносить и мыть «горшки».
Туда-сюда, сюда-туда
В местной аптеке не оказалось одной важной мази и одного лекарства.
К Верке Мане не хотелось обращаться, чтобы не привлекать внимание. Та всего пару раз ненавязчиво звонила и интересовалась как дела. Маня ее неизменно благодарила.
Ну, как твой, спрашивала Верка, идет на поправку?
Спасибо, Вер. Все нормально. Скоро бегать будет. Все хорошо. Он отдыхает уже просто.
Помочь чем, Мань? Принести, привезти?
Да нет, Вер. Спасибо. Все есть. Говорю он практически уже в порядке.
Да, философски замечала Верка, на них все как на собаках заживает особенно после загулов.
А я о чем, Вер. Спасибо. Пока, Вер. Побегу. Зовет чего-то
Беги, беги, весело говорила Верка, они долго ждать не любят. Нетерпеливые очень. Счастливо, Мань.
Пока. Звони, Вер.
И Маня с облегчением отключалась. Хотя Верка была славная.
Просто Маню по-прежнему тяготило любое общение.
Выручила добрая аптекарша со станции. Недостающие препараты она предложила заказать через нее «аптечная» машина два раза в неделю ездила в Москву за товаром. Кстати, от идеи насчет памперсов для взрослых, которые опять же аптекарша взялась доставить из города, Маня отказалась из-за запредельной цены, просто купила «утку», но почему-то у Леши с ней ничего не получалось.
Маня ни разу не ходила за эту неделю на пруд, купаться было не до того.
Всегдашняя ее боль, ржавым гвоздем саднящая душу, терзала Маню не так сильно несколько отступила. Приглушилась.
Факт известный: лучшее средство от душевной муки вынужденная забота о ком-то. Да еще такая тяжелая забота, стрессовая.
И Маня неутомимо лечила и обслуживала этого неизвестного ей «Лешу», чужого мужика, которого зачем-то подобрала в жалком виде в лесочке.
Спряталась за незадачливого Лешу от своих проблем, и вся ушла в кипучую деятельность, выматываясь до предела.
С бездомной собачкой было бы проще, ей Богу!..
Но эффект был на лицо суточную дозу своего лекарства Маня сократила, сведя до минимума по одной капсуле на ночь.
Самое страшное время вечер. «Жаба» оживала и начинала тяжело поворачиваться в груди душить.
Маня немедленно глотала таблетку. Переждав какое-то время, усаживалась перед Notebookом и принималась за сказку.
Обычно «мужик» к тому времени был уже полностью обслужен. Обработанный и пролеченный, чистый и ухоженный, на чистом белье, он умиротворенно засыпал в маленькой комнате.
Была еще одна, тайная причина, по которой Маня уцепилась за этого «мужика», столь рьяно взявшись его «спасать». Причину эту Маня скрывала сама от себя и никогда ясно себе не формулировала, предпочитая держать ее в подсознании и не пускать наружу.
Почти бессознательно Маня надеялась заслужить у Бога «индульгенцию».
Вот она сейчас отработает, сделает доброе дело и Может скостят ей небесные силы.
За тот страшный грех, который она совершит в сентябре.
Когда «мужика» уже и след простынет, и все связанное с ним, вся эта временная суматоха, уйдет вместе с ним, канет в небытие
А Маня останется один на один со своей, сжигающей ее изнутри, лютой пыткой, сейчас, правда, тлеющей слабыми угольками не так сильно под давлением случайных обстоятельств.
Один из самых страшных грехов.
Смертный грех грех самоубийства.
* * *
Произошла удивительная вещь.
Первые пять дней «больной» практически был неподвижен любое движение вызывало острую боль. И все эти пять дней, самых сложных, когда Маня «писала» его, «какала» и вытирала ему зад, бинтовала и перетягивала, массировала, растирала и протирала он молчал.
«Мужик» замолчал внезапно, после первого дела «по малой нужде», осуществленного с помощью Мани.
Больше не наглел и не хамил. Вообще не говорил.
Молчал.
Только иногда сквозь зубы и то строго по делу.
Самая длинная его фраза за пять дней про деньги. И сказана была непосредственно перед тем, как Маня отправилась в первый раз на станцию за лекарствами.
Дело было так.
Деньги свои трать не жмотись. Не экономь. Все верну не бойся, холодным сипом цедил «мужик». Считай взаймы у тебя беру. Под хороший процент тебе такой и не снился. Не пожалеешь. Бабло не проблема. Это сейчас я пустой.
И голый, попыталась Маня разрядить обстановку и приободрить «пациента». Только крест на шее.
Не получилось.
Тот, прежде хамоватый и балагуристый шутку не поддержал.
В точку. В данный момент «голый». Раздели, суки. Бумажник тиснули кредитки и налом чуток было, счел он нужным поделился, как-то по блатному, презрительно оттопырив губы, и бесцеремонным до брезгливого взглядом стрельнул по окружающей его убогой обстановке, прихватив глазами и Маню как часть антуража, тебе б на год хватило. Часы, и те сняли, скривился он и грубо выматерился. Rolex. Потому и сняли. И мобилу куда-то Короче, бабки будут. Бери все, что нужно. Под 1000 % у тебя кредитуюсь. Наваришь на мне реально. Не сомневайся. Все будет. Поняла?
Я
Поняла, спрашиваю?!
Да.
Мане все-таки хотелось поддержать «больного», чье «причинное» место она только что собственными руками направляла в старый бидон с отчаянной решимостью деваться ей было некуда. Ему тоже.
Вот он и разозлился, и от унижения так жестко и холодно с ней все ж понятно.
Леша, Вы относитесь ко мне как «медсестре» или «нянечке» в больнице Здесь, конечно, не больница, но так и Вам и мне будет проще. И вообще смотрите на все полегче.
И Маня улыбнулась ему отчасти деланной «дружеской» улыбкой.
Все. Иди, отпустил тот ее холодно-неприязненно, проигнорировав ее тираду. Бритву не забудь, сухо велел он и сомкнул ресницы, длинными тенями упавшие на скулы.
Бандит, скорей всего, по деловому спокойно решила Маня, выйдя после этого «базара» на веранду и задумчиво уставившись в окно. Прикончит он меня, факт, когда будет уходить, правильно я тогда подумала. «Уберет» свидетели долго не живут.
Ну и что? Делов-то. Тоже мне страсти-мордасти.
Сказал же, его ищут вон как боится, что узнают, где он. Трепался, хохмил, хамил, напирал нахально сипел, хрипел «живчика» изображал из последних сил, а сам все выведывал да выспрашивал невзначай эдак, по ходу дела что я да как я, одна ли я да кто мне сюда ходит.
Обрадовался. Думает, повезло. Думает, дуру нашел ничего не понимает, совсем не волокет.
Жалостливую, толстую, одинокую дуру.
Ну-ну.
Я, милый Леша, все понимаю. Только мне плевать. У тебя, Лешенька, свои дела, а у меня свои.
Маня внезапно обозлилась.
Ишь ты!.. Не то что рукой пошевелить, голову повернуть не может, не говоря уже про прочие «интимные» места!.. А туда же распоряжается, командует, приказы прям отдает, и жестко так, по-армейски и по-мужски: «Бритву купи.»
Сурово.
Маня враждебно усмехнулась.
«Заплачу. Озолочу. Все. Иди.» Тоже мне
Весь на понтах.
Дешевка. Хоть и бандит.
Хам и дурак. Со своим несуществующим Rolexом.
Маня полезла за кошельком и пакетом и наткнулась взглядом на шмотки «мужика», висевшие на стуле.
Надо постирать грязные, и в крови другой-то одежды у него все равно нет Сейчас замочу в холодной воде, а вернусь постираю Хорошо жарко быстро высохнет.
Отложив в сторону пакет с кошельком, Маня сунула вещи «больного» джинсы, тенниску и белье в таз и засыпала порошком. Но предварительно внимательно все рассмотрела.
Однако. Круто.
Тряпки были фирменные, то есть совсем фирменные родные или из «бутиков». Еще и Rolex какой-то упомянул как бы ненароком
Точно бандит. Или «полу-бандит», что практически одно и тоже.
Но с другой стороны, сейчас никого ничем не удивишь все смешалось
Маня вышла на участок.
и какой идиот придумал сделать кран внизу!.. злобно пыхтела она себе под нос, зависая вниз головой над краном, пока наливала в таз воду. Подняла таз, покраснев от усилия у Мани, несмотря на вес, были от природы слабые руки и водрузила на гнилой кособокий деревянный столик.
Взбивая порошок и вороша в тазу вещи «пациента», еще раз в сердцах мысленно его передразнила, в раздражении тряхнув головой:
«Все. Иди».
Иди сам, милый!..
Обалдеть.
Ну ладно. Пусть отмокает.
И быстренько потекла в аптеку, внутренне вибрируя, кипя и негодуя.
Пять дней прошли в молчании и бешеной суете.
Больной изъяснялся только междометиями или короткими односложными указаниями, типа: «Да», «Нет», «Выше», «Ниже», «Здесь не трогай», «Не хочу», «Хватит», «Иди».
На шестой день «мужик» уже сидел и вполне сносно мог шевелить конечностями.
Дедок-хируг оказался классным спецом, недаром столько лет вкалывал в «Бурденко», главном военном госпитале.
Маня неукоснительно очень строго следовала его «рекомендациям», все время ныряя в записи.
«Больной» молчал, стиснув зубы, кривился, морщился. Иногда мычал, но не стонал терпел.
Герой.
Впрочем, пару раз по вечерам, после перенесенных процедур «герою», несмотря на обезболивающие, бывало совсем фигово и тогда Маня клала ему руку на лоб. «Мужик» моментально облегченно и расслабленно засыпал.
Седьмой день был переломный знаковый.
«Пациент» встал. И начал сам справлять «большую и малую» нужду Маня только выносила.
Пару дней осторожно расхаживался, сначала около кровати, потом по комнате. А потом, дней через десять уже бойко шагал по всему дому и участку.
Дело очень быстро пошло на полную поправку. Недели через две «мужик» был уже практически как огурец.
И опять прав оказался Веркин дед «мужик» изначально оказался крепкий и крупный, здоровый и зажило на нем все как на той самой пресловутой «собаке».
Получилась, правда, очередная странность. Произошла еще одна удивительная вещь.
Выздоровев и обретя силы, «мужик» не ушел по неясным для Мани причинам.
Прижился.
Как оказалось никуда не спешил.
Не уходил и все.
Висел у нее над душой, активно требуя хлеба, зрелищ и душевного участия.
Текли рекой Манины денежки, таяли скромные запасы. Бывший владелец Rolexа все время хотел кушать.
Пока он был «лежачий», Маня кормила его кашами и выпаивала куриным бульоном с ложечки. Еще от своей бабушки Маня слышала этот рецепт: крепкий куриный бульон лучшее средство для выхаживания ослабленных, «тяжелых» больных, после операции, например. «Дает силы и поднимет на ноги кого угодно», утверждала бабушка.
И точно. «Пациент» на глазах окреп. Даже слишком, с Маниной точки зрения.
И по новой разговорился. Стал капризничать. И наглеть.
Мань, я не хочу больше каши. И бульон не хочу. Сама пей. Только без хлеба, а то еще разнесет в дверь не пролезешь.
Маня не реагировала.
Мань, я мяса хочу. Здесь это можно организовать, а?
Сам он, по-прежнему, из дома и с участка не выходил ни ногой. Ни разу. И никому не звонил телефон не брал и не просил.
Манины денежки стремительно улетали. А у нее и так было негусто. В издательстве обещали заплатить недели через три Татьяна сообщила, они с ней на днях общалась в чате. Про «мужика», кстати, Маня ничего ей не сказала, решила вообще не говорить, по разным причинам. А вот насчет зарплаты и гонораров Маня живо поинтересовалась тема более, чем актуальная, особенно сейчас.
Раньше Маня, как и Татьяна, ходила на работу в редакцию каждый день. Но с тех самых пор, после того, что с ней случилось перестала. Сначала валялась по больницам, потом просто была никакая. Начальство к ее несчастьям отнеслось с пониманием. За что Маня начальству и руководству была страшно благодарна.
Редкий, между прочим, случай в наше «капиталистическое» время. Татьяна и тут, надо сказать, подсуетилась, надавила по возможности, вовсю формируя общественное мнение.
Короче, Маню не уволили. Просто как бы перевели на полставки, вдвое сократив зарплату и разрешив работать дома «на удаленном доступе», что Маню как раз устраивало она была больше не способна ходить на работу, не могла никого видеть и ни с кем общаться.
Полную норму по редактированию она тоже уже не тянула в силу своего состояния. Быстро уставала. Она могла работать только по утрам, в первой половине дня. Спокойно выпив чашку кофе, усаживалась перед компьютером часа на два максимум, а потом все, уже не могла сосредоточиться
Зато по вечерам Маня сочиняла сказки, точнее, сказку третью по счету. Занятие, на которое она неожиданно подсела, после последней «нервной клиники».
Маня, правда, еще и на гонорарах чуть подрабатывала брала иногда корректуру, но это сущие копейки.
Деньги, значит, будут недели через три. Плохо. Скоро за интернет платить.
Совсем фигово.
Мясо? Какое еще, блин, ему мясо?
Занимать она не будет это точно. Уж у Татьяны во всяком случае. Ни под каким видом. Та и так достаточно для нее делает. Взять хоть одно это лекарство, без которого Маня и дня не может протянуть его Вадик, муж Танин, для Мани достает. И денег за него они никогда с нее не берут наотрез отказались. Таня тогда так и сказала даже и не думай, у каждого может беда случиться, а ты, Мань, еще и моя любимая подруга
В общем, надо дотянуть каким-то образом.
Ей-то самой много не нужно, обошлась бы, дотянула
Маня напряглась и несколько приуныла.
А тут как дотянешь? Когда у нее такой вот «Казус Кукоцкого», образно говоря, образовался в Лешином лице.
Пришлось даже на пару футболок разориться, прикупить ему на станции. И несколько пар носков и трусов. Да, и джинсы еще одни на смену. И шлепанцы.
Все это далеко не фирменное. Китайское, вьетнамское или какое-то там еще Но самое дешевое.
Дешевое-то дешевое, но денег на все ухлопалось много по Маниным меркам. Плюс лекарства, бинты. И еда.
Словом, сплошные непредвиденные расходы. «Доброе дело» в лице Леши ее основательно выпотрошило.
Да что там она практически вылетела в трубу.
Мясо ему подавай!.. Совсем совесть потерял!
Маня никак не могла взять в толк почему бывший «больной» до сих пор у нее ошивается?
Что на нее польстился ой, не смешите, господа! Он у нас стройных любит.
Но все это лирика. У него ж дела серьезные. Проблемы. Их надо решать. Его «ищут» по его же словам.
Чего ему тут делать время тянуть? Зачем околачиваться?!..
Маня терялась в догадках.
Отсиживается у нее как в окопе допустим. Но уже отсиделся хватит! Третья неделя заканчивается он в прекрасной форме. Пора и честь знать. И за ум браться дела свои налаживать.