Выходи! Привал!
Выбираясь из башни танка, нога Ильи заскользила по крылу. Кровь на нем и все гусеницы в крови немцев.
Протрите все, приказал он механику.
Все экипажи потянулись к зеленому лужку. Там, у мостика, журчит светлый ручеек, Шевчук опустил руки в ручей и все тер и тер их. Ему казалось, что руки у него в крови по локоть. Танкисты собирались кучками, слышны были их возбужденные голоса:
А наш танк прямо на пушку, смял ее и дальше вдоль дороги пошли. Правой гусеницей по бортам машин.
А ты видел, как немцы головой в кювет? А я думал, что страшные они, ответил кто то.
Мы тоже пушечку придавили, сообщил командир танка Володин, бьют они по танку почти в упор, да все мимо. От страха, наверное, промазали. А потом поднимают руки вверх, и пощады просят.
Ребята! Да они боятся нас! басовито воскликнул кто-то третий.
Илья с Петром Семеновичем уселись у самого кювета, и вдруг он говорит ему:
Почему немцы идут без опаски? Почему они идут, будто по своей земле? Где же наши войска? Почему мы так далеко пропустили врага?
Я не знаю, я ничего не знаю. Мне ничего не понятно, только больно очень, ответил ему Илья.
Илья Петрович! Как же это могло произойти? Все время, нам твердили, что в бой готовы. И вдруг это! Объясните мне, пожалуйста!
Эх, Петр Семенович! Да, что я могу тебе сказать? Дальше батальона мне ничего не видно. Командование вверху, наверное, знает, что к чему.
Зна-а-ет? недоверчиво протянул замполит, на прошлой неделе, на совещании в округе, выступал командующий, говорил о боеготовности. Трудно мне разобраться, как у него с военным уровнем. Человек я гражданский, но речь его, мне не понравилась. Одни громкие фразы звучали: «Если Родина прикажет», « Мы зоркий страж», « Армия наша непобедима». И все в том же духе. Хлопали ему и он доволен.
А ты не боишься мне такое говорить, Петр Семенович?
А чего мне бояться-то? Неразбериха какая в первый день войны. Видно, вилка у него.
А что за вилка?
Да высокое звание, да мало знаний. Вот тебе и вилка.
Говоришь, вилка? А наш комдив полковник Гордиевский? Ведь про него так не скажешь, я давно его знаю. Он комдивом дивизии был на Дальнем Востоке. Я прибыл тогда туда молоденьким лейтенантом. Дружил с его дочерью Ксенией, бывал у них в доме. А в тридцать восьмом забрали его. Вслед за ним и меня из армии погнали. А перед войной Гордиевского освободили, жаль, что увидеть его не пришлось. Учил нас всегда правильно. Однажды на маневрах, эскадрон пошел в лихую атаку. Шашки наголо и вперед. А в обороне остались четыре пулемета и винтовки. И я первый раз увидел тогда гнев комдива. Он сказал тогда нашему капитану:
Погубил эскадрон, я снимаю вас с должности.
Вот такой комдив Гордиевский был у нас, сказал Илья.
9.
Выслав вперед разведку, танкисты батальона двинулись в район, который указал командир полка. Двигались с потушенными фарами и в кромешной темноте. Не встретив на своем пути ни немцев, ни своих, добрались до назначенного места. И опять, кроме них никого нет. Один безмолвный и темный лес, а люди передвигались как тени, все разговаривали шепотом. Вдали заурчал мотоцикл, и все притихли. Прислушиваясь свои или немцы? Радист без конца повторял:
«Гром», «Гром», я «Молния»! Прием!
Илья выставил дозоры. Танкисты легли под танками, под деревьями. «Почему так внезапно все обрушилось? Почему в первый же день войны прорвались немцы? Где же пограничные войска? Где же корпус, дивизия?» думал Илья и вспомнился недавний разговор с танкистами и командиром танка Володиным:
Товарищ капитан. Будет война или нет?
А вы сами как думаете? ответил он тогда.
Думаю, что Гитлер не нападет. Побоится, у нас сила! Вон, в Гражданскую войну сколько навалилось интервентов? И, всем каюк пришел. У нас же мощь! Побоится он нападать на нас.
Но танкист Кондратов выкрикнул:
Еще как пойдет! Французов побил? Поляков побил? Всю Европу побил! Техники всякой, завались.
Володин поднялся, высокий, широкоплечий, брови нахмурил и пошел на Кондратова, тот попятился и побледнел.
Ты чего разошелся Кондратов? Французов, поляков сравнил. Да попробуй нас только тронуть! Сомнем в два счета! Трус ты!
Вредное говоришь. Кондратов, вмешался старшина Михайлик.
Куда гнешь? Если трусость в тебе заговорила, то побори ее. Понятно, что человек не мишень. А если нападут на нас? И мы убивать будем, и нас убивать будут. Правильна гэта. Иначе как же?
И вот теперь напали на нас немцы, воюем на своей земле. Почему на своей?»
Илья и не мог заснуть от этих дум, рядом послышались шаги. Это был Астахов, он заменил погибшего Сергея. И Илья вспомнил о Зое, он решил ее проведать и, поднявшись с земли, пошел в конец колонны. Зоя лежала на брезенте под деревом, лица ее не было видно. Илья присел на корточки возле нее и положил руку на плечо девушки. Она дышала часто и ее била дрожь.
Илья Петрович, спасибо вам.
За что же Зоя? За что спасибо? Тебе холодно? Ты вся дрожишь.
Илья снял с себя куртку и набросил ей на плечи.
Взял ее руки в свои ладони, она уткнулась в руки и заплакала. Горячие слезы падали ему в ладонь. Всхлипывая, она шептала:
Илья Петрович, как же это так?
Молчит Илья и перебирает ее мягкие волосы. Они точно такие же, как у Оксаны.
Поспи, поспи, Зоя.
Постараюсь. Мне очень больно. Почему все так случилось?
Но что ему сказать? Как утешить Зою? Он только и смог сказать ей:
Зоя, ты заснула бы. Успокойся, дорогая. Это война.
Илья встал и пошел к своему танку, было совсем тихо. Только едва уловимый шелест теплого ветерка в густой хвое сосны. А где то льется кровь и гибнут люди. А ведь прошел всего один день войны!
Глава 2
1.
Светает, солнце еще не взошло, а птицы уже весело защебетали в ветвях деревьев. Вот маленькая пичужка, часто махая крыльями, повисла в воздухе над поляной и поет, захлебываясь. Илья смотрит на нее, любуется. Петр Семенович тоже смотрит на нее:
Смешные птахи. Что для них война?
Он поправляет сбившуюся пряжку ремня.
А кто смешные?
Да птицы. Вишь, как заливаются, радуются наступающему дню.
Но вот поднялись танкисты, тут же захлопали люки моторных отделений это началась заправка машин. Все громче и громче звучат голоса.
Что делать будем? Илья Петрович? спросил его замполит.
Позавтракаем, и искать свой полк.
А где они? Может уже отбросили немцев и уже в Польше громят их?
Вряд ли, Петр Семенович. Ведь немцы идут на восток.
Слышите? Слышите? тихо сказал Петр Семенович.
Илья прислушался, ни никаких звуков не уловил, кроме щебетания птиц и шума пробуждающегося леса.
Слышите? снова спросил замполит.
Вот теперь, до Ильи донесся далекий гул моторов. Он быстро приближался, в небе появились черные точка. Их было очень много.
Бомбить пошли, в сторону фронта полетели. И нам надо тоже туда, заметил Петр Семенович, глядя вслед удаляющимся стервятникам.
Пыльной проселочной дорогой батальон двинулся на восток. Солнце светило в глаза, заставляя жмуриться. Впереди закурилось облачко пыли, и из него вынырнул мотоциклист. Резко затормозив, он остановился и вытянул руку.
Офицер связи, лейтенант Иванов! мотоциклист вкинул ладонь к шлему, я ищу штаб полка.
Лейтенант смотрел на Шевчука грустными глазами.
Где же он? Со вчерашнего дня ищу, он вздохнул, и стал стирать рукавом пыль с лица.
Илья молчал и смотрел на лейтенанта.
Я петлял, петлял по дорогам, чуть было в плен не попал к немцам. Везде немцы парашютистов понакидали. Не выполнил я приказ, что теперь будет?
Успокойтесь, и поезжайте с нами, ответил ему Илья.
Нет, нет, я вперед. А разве я виноват? Что теперь будет? Нет, не простят мне, не простят, он развернул мотоцикл и умчался вдаль.
Впереди была видна деревня. Она словно вымерла вся. Только куры шарахаются от идущих громыхающих танков. В домах были выбиты все стекла. Шевчук остановил машину. Из низенькой избы, прихрамывая, вышел седой старик. Илья спросил у него:
Что произошло у вас папаша?
Старик махнул рукой и строго взглянул из-под нависших мохнатых бровей:
Вояки. Немцев пустили.
Старик покачал головой и пошел вдоль улицы.
А где люди-то? крикнул вдогонку Илья.
Старик оглянулся, еще строже на него посмотрел.
Люди? Кто обмывает, кто хоронит. Нашлась всем работа. Сколько загинуло людей! Ворвались немцы, палят по окнам!
А где же сейчас немцы?
Ушли в другую деревню, махнул старик рукой и похромал дальше.
Щупленький и согнутый годами старик, подошел к самому танку и ласково похлопал его по броне:
Во-о какая! Так вдарит, что чертям тошно станет. Он, немец-то, хитер, врасплох напал на нас. А теперь, наши соберутся с силой, да как ахнут, аж пыль от них полетит во все стороны.
Старик подошел поближе к Илье:
Сафроныч вас ругал, но вы на него не обижайтесь. Он потерял своего друга. Когда началась стрельба, Петр Сергеич спросил у дочки, кто стреляет. «Немцы», ответила она ему. «На нашей земле, говорит, немцы? Быть такого не может!». Взял берданку и потопал. Дочка за ним, да куда там, не удержала его. А немцы уже у дома стоят. Стреляют по окнам. Снял берданку Петр Сергеич, вскинул на руку и пошел прямо на них. Смотрю на него из-за хаты, а он шаг отбивает солдат старый, бывалый. Немцы видно оробели, глядят на него. А он, как на параде и немцы пятятся задом. Знали мы все, страшен был Петр Сергеич в гневе своем. Вскинул он берданку к плечу и выстрелил. Один немец завизжал и упал. Остальные в упор из автоматов изрешетили Петра Сергеича.
Вернулся хмурый Сафроныч:
Пойдем, командир. Это тебе надо видеть. Злее будешь с немцами воевать потом.
Шевчук вошел со стариком в хату. Переступил порог и замер. На полу лежат вряд четыре трупа. Крайний справа еще не старый мужчина, видно, глава семьи. У него строгое, спокойное лицо, один глаз полуоткрыт, как будто он подсматривает. Рядом с ним, чуть на боку, словно шепчет ему что-то на ухо, старуха, видимо его мать. В середине мальчишка лет семи, он похож на спящего и только бледность, да запекшаяся кровь у виска говорили, что это не сон. Возле мальчика лежала белоголовая девочка лет трех. Кто- то сложил ей ручки на животе. Скупой луч солнца падает ей на лицо, делая его светлым, будто не желая соглашаться с не нужной смертью.
А над ухом Ильи голос Сафроныча:
Сидели и обедали. Скосил подлый немец всех из автомата. Мать осталась, рожает в соседнем доме. Рожает с испугу.
За окном урчат моторы танков. А Шевчук стоит, как окаменевший. Вздыхают и плачут женщины, набившиеся в избу. Но что он может им сказать? Он вышел, ему доложили, что взвод танков, которые были выделены для охранения, уже ушел вперед. Тронулись и остальные танки. Насупясь, стояли женщины, а за юбками прятались ребятишки. Илье хотелось скорее уйти от дома, в котором он видел трупы. Вдруг его машина резко затормозила. По дороге, прямо к танку, шла женщина. Волосы у нее были растрепаны, а глаза обезумевшие. На вытянутых руках она несла мертвого ребенка. Сбоку, вцепившись за юбку матери, семенил босыми ногами мальчик лет трех.
Зачем вы их пустили сюда? Зачем пустили убийц? кричала она, глядя Илье в лицо страшными глазами.
Зачем? Не пущу, не пущу! Спасите моего сына! Спасите сына! женщина локтем прижимала голову мальчика, кровью ребенка, заклинаю, спасите сына! Не пущу!
А Илья не мог оторвать взгляд от воскового лица ребенка. Женщину уводили прочь, а она, повернув голову в сторону колонны, кричала:
Остановите их!
Мотор взревел, но до Ильи все доносились ее слова:
Проклинаю! Проклинаю!
2.
Узкая полевая дорога вывела батальон к широкому тракту. Было видно, что по нему шли немцы. По обочинам дороги лежали опрокинутые телеги и убитые люди. Девушка лежит лицом вниз, одна рука у нее у груди, а вторая вытянута вперед. Она кажется спящей, но мухи роются густо у виска девушки. Именно туда попала пуля немца. Недалеко еще один труп, седые волосы прикрывают морщинистое лицо. Сколько вокруг измятой ржи! Падая, люди подмяли под себя рожь. Не поднимутся больше колосья и люди! В кювете Илья увидел перевернутый мотоцикл. А возле него, зажав в руках планшет, лежит знакомый офицер связи. В планшете, наверное, боевое распоряжение полку. Так он его и не доставил. Это ведь он говорил: «Не простят мне». А виноват ли он? С мертвого спроса нет.
Колонна все набирала скорость. Танки прошли несколько километров, и Илья увидел стоявшие на опушке леса другие танки. Поглядел он в бинокль, а это танки его полка. У опушки встретили батальон Шевчука командир полка. Он торопливо шел навстречу и широко улыбался. Спрыгнув с танка, Илья отрапортовал о прибытии батальона и о потерях в боях. Майор Поспелов пожал крепко его руку.
Слышал, слышал, колонну немцев громили. Молодцы! Спасибо Шевчук! Всем бойцам спасибо! Располагайтесь, кормите людей. Илья и Поспелов пошли к штабу полка, к палатке, которая стояла под дубом.
Товарищ майор, всем полком теперь? спросил Илья Поспелова.
Майор опустил голову, потускнел.
А кого бить, Шевчук? Хочется на немцев навалиться, а где они? И своих войск я тоже не вижу. Второго батальона нет. Подойдет ли?
Шум в воздухе заставил поднять головы и увидеть самолет связи армии. Самолет делал круги. Ища места для посадки. Поспелов и Шевчук замахали руками летчику. Кто- то побежал на поляну и показывал место, где можно посадить самолет. Когда самолет сел, то из кабины влез полковник и тепло поздоровался с Поспеловым.
А вы, почему здесь? спросил полковник Поспелова.
В штабе округа имеются данные, что ваш корпус ведет бои западнее, в ста километрах отсюда. Говорили, что уже в Польше воюете.
Где? вырвалось у командира полка, сомневаюсь в этом.
Полковник присел на пень и сказал:
Выходит, что отступаешь? Может быть, это только твой полк так воюет?
Поспелов пошатнулся, как будто его кто-то толкнул в грудь, еще ниже опустил седеющую голову.
Может быть, тихо ответил он.
А стрельба, слышите?
Полковник прислушался к звукам стрельбы.
Да, с юго-востока гремит.
Вот тебе и Польша.
Тогда где же командир дивизии?
Не знаю, посылал связных, как в море канули. А по радио связаться не удается, ответил полковнику Поспелов.
Дела! вздохнул полковник и встал с пенька.
Ну, что ж, полечу снова искать. А вы воюйте!
Не поднимая головы, Поспелов протянул ему руку. Полковник улетел, а Шевчук с Поспеловым долго стояли молча.
« Что за чертовщина творится? Даже в округе ничего не знают. Почему-то решили, что мы сражаемся далеко на западе» крутилось у Ильи в голове.
Слышал, Шевчук? обратился к Илье Поспелов.
Может он прав? Может мы действительно, плохо воюем? Совесть у меня, понимаешь? Не могу я совладать с совестью своей, покоя она мне не дает.
И не дождавшись ответа, Поспелов поднялся, не разгибая спины, направился к штабной палатке.
3.
Петр Семенович сидел возле танка на разостланном брезенте.
Илья Петрович! Что вы узнали нового?
Полковник, прилетевший из округа, утверждал, будто наша дивизия ведет бои в Польше, ответил ему Илья.
Обождем, Илья Петрович, все прояснится, разберутся. А я вот только с комсомольского собрания. Выступал Федин, наш комсорг. На собрании он высказал: « Смыть надо позор первой атаки, ползли, как черепахи». А из задних рядов ему кричали: «Так жизнь дается один раз!» Что там творилось! Вытолкнули вперед Кондратьева, предложили его исключить из комсомола за трусость. Пришлось уговаривать Федина, чтобы с этим не спешил.
Шевчука вызвали в штаб полка, и разговор прервался с Петром Семеновичем.
Получен приказ из дивизии, сообщил Поспелов.
Илья не узнал командира, он очень изменился. Плечи его расправились, на лице была широкая улыбка.
Давай быстрее карту! голос его звенел, как было раньше.
Он прочертил карандашом маршрут на карте и спросил: