Глава 4.
Я проснулась от яркого света, бьющего в глаза. После сна длиной в неделю и горы успокоительных, которыми меня щедро пичкали в больнице, отличать день от ночи я так и не научилась. Сон, преследовавший меня всю жизнь, состоявшую из трех дней, застыл в голове вязкой грустью от чего-то несбывшегося. Чего-то, что обязательно должно было произойти, но не смогло. Счастливой жизни, где не было беспамятства и сомнений, растерянности и зависимости, а были настоящие чувства, свобода и человек, смутный образ которого витал перед мысленным взором. Помешало этой жизни лишь одно обстоятельство. И имя этого обстоятельства Иоганн.
Он сидел на краю кровати и внимательно вглядывался в мое лицо. Свежий и лучезарный, он выглядел так, будто ждет меня в полной неподвижности вот уже целую вечность. Тонкие длинные пальцы с крупными перстнями, покоились на коленях, осанка как у заправского солдата и тревожные мысли, мелькающие в ярких глазах.
Давно так сидишь? я приподнялась на локте, пытаясь понять, сколько же проспала.
Нет, от силы полчаса. Хотел кое-что сказать.
Разбудил бы тогда.
Ну уж нет, тебе необходим отдых. Забыла? Он обогнул кровать, сел совсем рядом и провел рукой по волосам. Я не дам тебе снова наделать глупостей, поняла?
Звучит как угроза! засмеялась я, но по ледяному выражению лица Иоганна догадалась, что это и была угроза. Чем займемся? постаралась я перевести тему, прогоняя навязчивые мрачные мысли. Я же не помню, что любила делать.
Сегодня встреча с родителями, и нам нужно будет съездить в одно место. Иоганн чеканил слова, не глядя на меня, и только накручивал рыжие локоны на палец. В голосе его сквозила непонятная мне обреченность. Я настоял, чтобы в больнице тебя не трогали и не приставали с вопросами, но твой прыжок уже вызвал слишком большую огласку. В таких случаях никогда не верят на слово
Это ты и хотел сказать? Я положила голову ему на плечо и обняла, чувствуя неловкость и смутный страх, но все же необъяснимая, словно сестринская нежность и признательность перевешивали.
Да, нехотя отозвался мой парень. Ты не спросишь, что это за место?
Полагаю, что полиция. Эта мысль появилась в моей голове внезапно. Прежде я не задумывалась, что помимо психологов с несостоявшимися суицидниками должны работать и правоохранительные органы. Сейчас я знала это наверняка, а еще ни секунды не сомневалась, о чем хочет попросить меня Иоганн.
Ты начал он.
Должна говорить им правду, но если вспомню что-то внезапно, сначала обсужу это с тобой.
Откуда ты знаешь? Он отдернул руку и сам вырвался из моих почти что любовных объятий.
Не знаю. Почувствовала, что именно это ты и скажешь. Может, у меня после удара головой открылись экстрасенсорные способности, засмеялась я, чувствуя, что вслепую брожу совсем рядом с истиной.
Я бы сказал, они не закрылись, скривился в усмешке Иоганн.
Что ты имеешь в виду?
Что тебе рано пока нагружать голову. Просто доверься мне.
Вся та близость, что минуту назад установилась между нами и струями тепла растекалась по телу, вмиг лопнула как натянутая струна, оставив только недомолвки и вранье. Черт возьми, все это уже было! Было! Я точно знаю, только не могу вспомнить
Расследованием моего вроде бы самостоятельного прыжка занималось отделение района, к которому относился институт. Роковая высотка замаячила далеко впереди, стоило нам свернуть на шоссе, но не вызвала бы во мне никаких эмоций, не спроси Иоганн о моих чувствах. Я не помнила ни одногруппников, ни темы диплома, который только неделю назад защитила. Я даже не представляла, чему меня учили все эти годы. Неудивительно, что и само здание затерялось в тумане подсознания.
Я вглядывалась в бесчисленные серые этажи, силясь на ходу пересчитать их и понять, как я выжила и зачем вообще прыгнула. Если я уже развелась и даже успела обзавестись парнем, вряд ли причиной стала несчастная любовь. А расставаться с жизнью из-за учебы вообще верх безумия. Только вот сумасшедшей я себе не казалась.
Отделение полиции притаилось на первом этаже самого обыкновенного жилого дома из коричневого кирпича сталинских времен. Около входа уже ждали настороженные родители. Маму я узнала сразу в больнице мы успели пообщаться, а вот папу видела будто впервые. Мне совершенно не хотелось падать в горячие объятия совершенно незнакомого мужчины, которого видела первый раз в новой жизни, но обидеть родного отца я боялась гораздо сильнее. Если у меня нет ни друзей, ни других родных, ценить тех, кто остался, нужно теперь в разы больше. А потому вынырнув из Ауди, как только Иоганн припарковался, я с благодарностью приняла и поцелуи в обе щеки, и слезы, и причитания. Кажется, папа меня очень любил. Он все бубнил про то, что он виноват, зря отправил меня в строительный. Сразу было понятно, что это не мое и мне тяжело. Но я боец, не сдавалась до самого конца. И прочая дребедень из уст человека, пытающегося найти причину безрассудства единственной дочери. Я только успокаивала его и пропускала мимо ушей такие далекие от истины слова.
Прежде я не попадала в глупые подростковые передряги, и детские комнаты милиции обошли меня стороной. Во всяком случае, я на это надеялась. И сейчас я, передергиваясь от нервозности и ощущения собственной преступности, как затравленная собачонка пробиралась внутрь отделения полиции. Знакомая с системой только по сериалам, которые почему-то остались в моей голове, я ожидала увидеть зарешеченное окно на входе, камеры временного содержания, забитые до отказа отбросами общества и, по меньшей мере, героями «Улиц разбитых фонарей». И была приятно удивлена, увидев самое обыкновенное казенное заведение, не слишком отличающееся от того же ЗАГСа. Точно! Не так давно я подавала заявление на развод и, кажется, ощущала чувство настоящего полета и свободы. Ну почему эти проблески воспоминаний такие скудные и случаются в основном на уровне ощущений?
Нежно-розовый цвет стен вызывал невольную усмешку, а протоптанный до дыр коричневый линолеум под ногами, оставшийся здесь с незапамятных времен, скорее уж жалость. Двери из рыже-коричневого выцветшего ДСП, имитирующего дерево, были хаотично натыканы по всему длинному коридору и вели в крошечные кабинеты. Вопреки ожиданиям, в убогих комнатах вовсе не расследовали громкие убийства и многомилионные кражи, а оформляли регистрации, выдавали паспорта и мирили буйных соседей. Нас ждал никакой не следователь по особо важным делам, а самый обыкновенный скучающий участковый, с головой заваленный бумагами.
Когда мы всей компанией в четыре человека ввалились в кабинет, заняв все свободное пространство вокруг стола, из-за вороха папок и документов высунулась голова. Два близоруких навыкате глаза внимательно оглядели нас, а их обладатель только устало вздохнул и предложил самим решать, кто присядет, а кто останется стоять.
Я приютилась на краю облезлого стула для посетителей, приставленного к столу, а Иоганн, прямой, как стрела, встал сзади, положив изящную руку на мое плечо. Участковый хмыкнул, но промолчал. Мама с папой вдвоем делили стул у двери.
Давайте не будем тянуть время. Уверен, вы хотите закончить с этим точно так же, как и я, вяло проговорил участковый, выкапывая из покосившихся стопок одинаковых папок нужную с моим делом. Он прищурился, бегло пробежал глазами несколько страниц, вложенных в папку, и наконец перевел взгляд на меня:
Ну что ж, Анна Павловна. У меня к вам будет несколько вопросов. Начнем с простого. Вы Ремизова Анна Павловна?
Я растерянно оглянулась на маму, та чуть заметно кивнула.
Вы что же, не помните даже, как вас зовут? удивилась лупоглазая голова, тело которой ни на миллиметр не показывалось из-за бумаг.
В ответ я только покачала головой, а участковый пробубнил себе под нос, обращаясь к своим бумажкам: «Безобразие, и нафига эту делегацию сюда прислали?»
А вы не могли бы представиться? Голос Иоганна, неожиданно вступившего в диалог, заставил меня вздрогнуть и вернуться к жизни, когда я уже ощущала, что заражаюсь от сонного полицейского ленью и наплевательским отношением ко всему вокруг, в том числе к собственной жизни.
Виктор Сергеевич Иванов, капитан полиции, с недоверием произнес мужчина, приглядываясь к моему парню. А вы у нас Он снова полез в папку.
Иоганн! Мой спутник протянул через стол узкую кисть.
Вы у нас Капитан не удосужился ответить на рукопожатие и даже не взглянул в сторону Иоганна. Игорь Семен
Забудь! взревел Иоганн. Ты уже все прочитал. Закрой папку и забудь. Иоганн только это имя.
Полицейский захлопал глазами и как по волшебству выполнил приказ отложил папку. Рука Иоганна, все еще протянутая над столом, подрагивала.
Рад знакомству, Иоганн, рассеянно отозвался участковый и потряс утонченное запястье своей широкой волосатой лапой.
Что это было? Внушение, гипноз? Как он это сделал? И почему не дал капитану полиции произнести имя вслух? Я в панике оглянулась на родителей, но те вели себя так, словно ничего не произошло, и мой парень не заставил поверить полицейского в то, чего он на самом деле не делал. Но как? Как такое возможно?
Иоганн уловил мое волнение и вернул руку на плечо, отчего волна спокойствия тут же расслабила тело и выгнала из головы тревогу, наполнив ее сладкой негой.
Что ж, Анна Павловна, на выдохе произнес полицейский, тут и искать нечего. Перенервничали, вышли освежиться, но ветер и плохой завтрак сыграли с вами дурную шутку. Что ж, не повезло так не повезло. Будьте впредь аккуратнее.
И вы не будете передавать дело куда там их обычно передают? Я нахмурилась, инстинктивно стряхивая с себя воздействие Иоганна.
Не то чтобы мне хотелось связываться с расследованиями, судами или психиатрами, но такая халатность возмущала. Родители словно замерли и не проронили ни звука за все время этого странного спектакля. Почему-то только я в полутемном душном помещении жаждала докопаться до истины.
Анна Павловна, в самом деле. Я понимаю, вам хочется найти виноватого, глупо оказаться на волосок от смерти из-за нелепого стечения обстоятельств. Но поверьте моему опыту катастрофы именно так и происходят: случайно, а не из-за всемирного заговора и кровных врагов.
И все же! не унималась я, только распаляясь из-за его пресного поведения. Вы должны сделать хоть что-то! Я не знаю, опросить родных, проверить социальные сети
Дурацкая амнезия совершенно сбивала с толку, и только теперь я осознала, что в век информационных технологий ничто не исчезает бесследно. И если есть в сети хоть малейшая зацепка, которая привела бы к истинной причине моего полета, ее можно найти! Иоганн заметно подобрался, готовый в любой момент перехватить разговор и увести в нужное ему русло. И как только это ему удается? А главное почему не действует на меня?
Ладно, ладно. Участковый снова потянулся за папкой, которую успел закинуть в дальнюю стопку забытых и не требовавших разбирательства дел. Никогда прежде не видела человека, который бы так сильно ненавидел свою работу. Анна Павловна, вам приходили сообщения с угрозами? Мы можем посмотреть ваш телефон?
Точно телефон! Вот, где нужно искать. Я вопросительно взглянула на Иоганна, он только ухмыльнулся и развел руками:
Он, в отличие от Анны, при полете не выжил и восстановлению не подлежит.
А социальные сети? не унималась я. Давайте сейчас же проверим!
Вы помните пароли? уточнил полицейский.
Конечно нет!
Может быть, помните, куда их записывали?
Нет Но вы можете просто поискать меня в интернете, наверняка что-то найдете.
Ладно уж, но только для вашего успокоения. Виктор Сергеевич закатил круглые лягушачьи глаза.
Старенький компьютер, притаившийся за бумагами, кряхтел и крякал в поисках интернета. Вентилятор внутри полурабочей бандуры из последних сил разгонял спертый кабинетный воздух, пока полицейский пытался найти в сети мое прошлое, а я выжидающе не сводила с него глаз.
Так, что тут у нас? Он внимательно уставился в монитор, почти касаясь его носом. Так Студентка сбросилась с крыши Местные новости Несовершенность системы образования Ага. Вот. Фейсбук ни фото, ни записей. Дальше. Инстаграм пусто. Вконтакте аналогично. Нет про вас, Анна, ничего, кроме криминальной сводки.
И вам не кажется это странным? Страх липкой волной подступал к горлу кто-то добрался и до моей виртуальной жизни, стерев меня отовсюду. Кто-то лишил меня не только прошлого и памяти, но и шанса это прошлое воскресить. Кто и зачем? Что я такого сделала, что со мной так поступили? На глаза непроизвольно накатывали слезы, и я смахивала их тыльной стороной ладони.
Ну ладно вам, Анна Павловна, попытался успокоить меня полицейский, наверное, вы были просто очень скрытной и ничем не делились. И правильно! Меньше компромата легче жизнь! Это я вам по собственному опыту говорю. Он сделал паузу. Если что вспомните, милости прошу. Приходите с доказательствами, обсудим. А пока мы с вами все решили.
Глава 5.
Что все это значит? выплюнула я в лицо Иоганну, как только мы сели в машину. Как ты это сделал? Почему на меня не действует?
Хотел, чтобы ты увидела, ровно ответил он, лишь усмехнувшись уголком тонких губ. Считай, проверял тебя.
Но что это за дар убеждения или магия? Даже не знаю, как правильнее назвать.
Не думал, что и это ты забудешь, буркнул он. Что ж, когда-то я уже рассказывал тебе все, и сначала ты сочла меня сумасшедшим, даже дослушать не пожелала. В этот раз я решил пойти от обратного начать с демонстрации. А теперь слушай.
Как это странно видеть родных, но не узнавать их. Внушать себе, что любишь этих людей ведь копошится что-то там, внутри, только слишком смутное, чтобы дать этому чувству имя. Забыть людей, события, себя в это я могла поверить. В конце концов, моя жизнь обратилась в темный полог, прикрывающий истину, и в чужие рассказы, приподнимающие его для меня. Но вот поверить в то, что современная девушка не вела никаких социальных сетей, ни с кем не переписывалась и не выкладывала фотографий, я наотрез отказывалась. Память моя стерлась до противного избирательно оставила всякие глупости вроде сюжетов сериалов и забрала все самое дорогое и значимое. Но я прекрасно помнила, как я с кем-то вот только с кем, с какой-то девушкой фотографировалась, корча смешные рожицы, а потом выкладывала получившиеся шедевры не куда-нибудь, а в Инстаграм, дублируя во все остальные мыслимые и немыслимые социальные сети. Это озарение пришло ровно в тот момент, когда полицейский решил, что моя социальная жизнь напрочь отсутствовала.
Нет, товарищ капитан, все не так очевидно, как вам бы хотелось. Были социальные сети, и фотографии были, и переписки. Похоже, что память, как и всю мою жизнь, подчистили не просто так, а преследуя определенные цели. Только как докопаться до истины девушке с амнезией, которая даже не помнит, любит ли она своего парня?
Иоганн собрался с духом и, не отрывая глаз от дороги, начал свой рассказ завораживающе сладким голосом:
Анна, мы познакомились с тобой не случайно. Нас связывает не одна лишь любовь, но и колдовство. Скажи, ты ведь почувствовала тогда в больнице, что я иду?
Так вот, что это было то странное ощущение. До того, как услышать незнакомый мужской голос, властно требующий его впустить, несколько минут, что пробыла в сознании, я ощущала необъяснимое притяжение. Оно словно вытаскивало меня из сумрака забытья, из горько-сладкого сна, похожего на быль, и возвращало в суровую реальность, где я потерялась, как только открыла глаза. Тогда я не могла понять, кто я такая, и жива ли я вообще, и уж точно не была в состоянии анализировать мимолетные чувства. Но это не делало нашу необъяснимую связь менее значимой. Скорее наоборот.