Звали, мадам?
Кошачий голосок, развязный тон, манеры вкрадчивые. На миг даже показалось, что в дверь вошла Кисуня, моя коллега и условная подружка. Но, как только я обернулась, наваждение рассеялось. Девица, стоявшая в кабинете, была маленькой, фигуристой, глазастенькой и улыбалась так, будто я была мужчиной.
Как твоё имя?
Пелагеей крещена.
Петь умеешь?
Что, мадам?
Что слышала.
Кошачий голос начал слегка раздражать. Она всё прекрасно расслышала. Играет. Я села, закинув ногу на ногу, повторила:
Ты умеешь петь, Пелагея?
Так петь-то мы все умеем, схитрила она.
Ты тут почему?
А почему девки идут в заведение? Пелагея сморщила носик и рассмеялась так, что я поняла она тоже жертва. И у неё история, как у остальных выгнали, стала ненужной. Только Пелагея решила скрывать свою историю за показной беспечностью и таким же показным смехом.
Конкретнее, потребовала я бескомпромиссно, прекрасно зная, что девушка соврёт.
Да замуж хотела я, а он меня совратил и бросил.
Ага, понятно. Ну, может и правда.
Что ты умеешь, Пелагея?
У меня возникла слабая идея, очень слабая. Кафе тут не сделаешь, ресторан тоже. Нет, можно, конечно, если выгнать всех девушек и сделать большой ремонт. Но куда они пойдут?
Умеешь ли ты играть на каком-нибудь инструменте? Танцевать? Петь?
Я, мадам, хорошо умею разговаривать с мужчинами и денег у них просить.
А вот теперь она сбросила личину кошки и встала передо мной, будто голышом. Ноздрями дёрнула. Плечами повела. Сказала грубо:
А больше нам ничего уметь и не надо.
Хорошо, пробормотала я. Иди. Позови мне Настасью.
Пелагея вскинула голову и вышла с таким гордым видом, словно была потомственной аристократкой. Я вздохнула. Ну, не всем же быть милыми няшками Всегда есть стервы. И мне попалась Пелагея. Прямо себя увидела в ней. Я тоже стервой была когда-то, пока не поняла, что все одинаковые, и всё одинаково.
Настасья вошла, кутаясь в платок. Угловатая, курносая, с некрасивым, но милым личиком. Простенькая. Именно таких любят хорошие дядьки знакомых и родных. Обстоятельства таковы Так случилось А она не такая. Как и все, ждёт трамвая.
Настасья, почему ты здесь?
Так ить лучше, чем в ночлежке, удивилась она. Тама и убить могут, а тут Ксенофонт не дал бы.
А ты петь умеешь?
Петь? она запнулась на миг, потом раскинула руки, улыбку изобразила на лице и вывела низеньким, но уверенным речитативом: Ай как у нас на вишнях девки собиралися! Ай как собира-али, да не всё собра-али! А вишня попадала-а, барин осерча-ал!
Стоп! Тихо! рассмеялась я. Не надо больше.
Мадам, а мадам! Вы меня только не выгоняйте, а! взмолилась девушка. Я ведь всё умею, всё! Я и стирать могу, и убирать! Я горшки могу выносить, я бокалы натирать могу! И шить, и штопать!
Настасья, строго сказала я. Почему ты думаешь, что я тебя выгоню?
Так Пелагеюшка вона сказала Кто петь не умеет, того вон!
Я встала. Так-так, уже начинает воду мутить Пелагея. А ведь только минуту, как вышла из кабинета Её надо держать на виду, эту кошку драную. Вкрадчивые манеры подлянки будет крутить. Поэтому Нет, я её выгонять не буду. Но и головы дурить не дам.
Слушай меня. Скажи девушкам, что никого выгонять я не стану и каждой найду место по способностям.
Мадам так добра, пробормотала Настасья чуть ли не в слезах.
Но! Наше заведение станет другим.
Как это? Не поняла.
Потом поймёшь, мне надо подумать. Скажи мне, кто там ещё остался, кто ко мне не приходил?
Разве только Аннушка, обернулась на дверь Настасья. Я видела, что ей не терпится побежать к своим и рассказать о том, что я ей поведала.
Зови. И вот что, есть тут что поесть, или где-нибудь заказать еду? Я голодна, да и вы, наверное, тоже.
Могём сбегать в трактир, мадам! на радостях воскликнула Настасья. А уж там что желаете: и щец, ежели есть, и кулебяки можно взять, али каких солений!
Возьми всего понемногу, а денег
Так я скажу на ваш счёт записать, мадам!
А так можно?
А как же! Записывали, бывало!
А там долг есть?
Я спрошу, ежели желаете!
Спроси. Бумагу пусть напишут. Я расплачусь.
Настасья выскочила из кабинета, а я снова встала. Надеюсь, мадам Корнелия не оставила мне слишком много таких долгов. Подъёмный капитал-то она мне дала, а вот хватит ли его, чтобы осуществить ту туманную идею, что родилась в голове
Мадам, звали?
Аннушкой оказалась самая молодая, самая тихая и самая интеллигентная с виду девушка. Она была высокой, худенькой и почти плоской. Ни груди, ни попы. Если бы не корсет и длинные волосы, закрученные в вычурную причёску по типу моей, можно было бы назвать Аннушку мальчиком, переодетым в женское платье. Да и лицо у неё было таким Вытянутым, со впалыми щеками, с выпуклыми скулами.
Девушка скромно остановилась у двери, сложив руки на животе. Я спросила рассеянно:
Ты петь умеешь?
Нет, мадам.
А что умеешь?
Играть на рояле.
Серьёзно? вскинулась я. А что играешь?
Этюды, симфонии Могу подобрать популярные романсы.
Училась?
Шесть лет с учителем музыки, мадам.
Подожди, ты училась музыке?! удивилась я, принялась рассматривать её пристальнее. Интеллигентный вид может скрывать всё, что угодно. Аннушка зябко поёжилась и сказала тихо, словно стесняясь:
И музыке, мадам, и иностранным языкам. Я бегло говорю по-французски, по-немецки и знаю латынь.
Честно? Нет, я просто не смогу тебя проверить, потому что по-французски могу только «бонжур», «мерси» и «сан санкант эуро».
Здравствуйте, спасибо и сто пятьдесят, автоматически перевела Аннушка, а вот чего именно не знаю.
Ну это понятно, выдохнула я. Да ты находка! Отлично! А почему ты здесь?
Мадам позволит мне не отвечать на этот вопрос? осведомилась Аннушка. Всё это безо всякого выражения на лице. Будто уже ничего не могло её взволновать или обрадовать.
Я кивнула. Потом я всё равно узнаю больше, но сейчас это не принципиально. Пусть даже она аристократка. А пока
Мадам!
В кабинет вбежала Аглая, толкнув Аннушку. Вид у девушки был перепуганный. Она приложила ладонь к высокой груди и выдохнула:
Полиция!
Глава 4. Отбиваюсь
Вслед за Аглаей в кабинете оказалась Авдотья. Бледная, как мел, дочка провинциального полицмейстера вся дрожала мелкой дрожью и смогла только проблеять:
Мадам, прятаться?
Я глубоко вздохнула несколько раз, чтобы прийти в себя. Нет, нельзя так меня пугать, что ж такое! Потом оглядела девушек и твёрдо сказала:
Прятаться не надо. Всё будет хорошо. Аглая, останешься со мной, а остальные разойдись. И оденьтесь поприличнее, пожалуйста!
Авдотья помертвела. Я понимала её прекрасно, но прятать не собиралась. Надо сделать ей документ, а без полиции в этом деле не обойтись. Поэтому полицию я приму, объясню всё по-человечески. Не звери же, не съедят за отсутствие паспорта!
Аглая посмотрела в спины удалившимся товаркам и тревожно спросила у меня:
Мадам, вам не кажется, что Авдотью лучше спрятать?
Вечно прятаться нельзя, запомни это.
Я посмотрелась в висевшее на стене зеркало, поправила выбившийся локон и покачала головой. Лучше я была бы в своём платьице, тогда местная полиция наверняка потеряла бы челюсти ещё на входе. Но да ладно.
Пошли, Аглая, встретим полицию.
Она запахнула шаль на груди и снова нацепила на лицо выражение ироничной кокотки. Я тихо заметила:
Поскромнее личико сделай.
А то вы, мадам, нашей полиции не знаете, фыркнула она. Мужики они везде мужики, даже одетые в форму с эполетами! С ними себя держать надо.
И всё же.
Учить она меня будет
Я первой вышла в зал. Девушки оттуда испарились, зато по комнате прогуливались двое полицейских в тёмно-зелёных мундирах с простенькими погонами на плечах и в фуражках, похожих на кепи. Третий господин был в штатском. И он сразу мне не понравился.
Когда ты работаешь в злачной профессии, очень скоро начинаешь считывать людей, как открытую книгу. Двое в форме простачки, любят пожрать вкусно да выпить винишка, ещё не женаты, но не против были бы. А главный в этой троице человек скрытный, но честолюбивый. Служит по призванию. Сажать в тюрьму нарушителей это его хобби, за которое удачно платят зарплату. И глаза у него такие Честные! Незамутнённые. Он и после службы не пройдёт мимо старушки, укравшей булочку от голода, водворит её за решётку и пойдёт спать с чувством отлично выполненного долга.
Добрый день, сказала я с улыбкой. Чем обязаны такому визиту?
Когда ты улыбаешься искренне, все или практически все присутствующие невольно зеркалят твоё настроение и улыбаются в ответ. Полицейские в форме так и сделали, подтвердив мою теорию о простых мужиках. А главный в штатском остался серьёзен, как на похоронах. Он коротко кивнул в знак приветствия и заявил с налёта:
Мне предписано арестовать вас, мадам. Собирайтесь и будьте любезны позвать мне Авдотью Заворотнюк.
Зачем вам Авдотья?
У меня есть информация, что она находится здесь без жёлтого билета.
Откуда такая информация?
От проверенного осведомителя. Прошу не сопротивляться. Ежели будете сопротивляться, мадам, нам придётся вас увести силой.
Глаза его задорно блеснули, и мне показалось, что уводить силой это для него любимая часть работы. Нет, такого удовольствия я сему господину не доставлю. Обернулась к Аглае, сказала:
Если Авдотья оделась, пусть выйдет.
Аглая сделала большие глаза, но не посмела ослушаться. Пошла куда-то на лестницу. А я повернулась к полицейскому:
Простите, уважаемый, я не расслышала ваше имя.
Афанасий Николаевич Трубин, с лёгким поклоном ответил тот.
Очень приятно.
Я сделала ещё одну попытку:
Быть может, мы пройдём в кабинет и за бокалом вина выясним все спорные моменты?
На службе не пью, гордо отказался Трубин.
Я так и знала. Ладно, прокатимся с Авдотьей в полицейский участок, может быть, там найдутся более адекватные сотрудники.
Девушка тряслась, как пушинка на ветру. Мне пришлось сжать её руку, тем самым заставив посмотреть на меня. В глазах Авдотьи я прочла панический страх. Шепнула ей спокойно:
Ничего не бойся.
Она не поверила. Пришлось тряхнуть её за плечи:
Авдотья, я обещаю, что всё будет хорошо!
Она очнулась и спрятала лицо в ладонях. Трубин отметил довольным тоном:
На вашем месте, мадам, я бы не давал подобных обещаний беглой проститутке!
А я бы на вашем месте, господин, не обвиняла бы честную девушку бог знает в чём!
Голубые глаза полицейского смотрели на меня так странно Мне показалось, что он садист. Да, я знавала таких мужчин. Для них нет больше радости даже не то, чтобы причинить физическую боль, а подчинить, унизить, растоптать. Что ж, Афанасий Николаевич, посмотрим, кто кого растопчет.
Аглая, позвала я. Закрой дверь как можешь и умеешь, никого не впускай до моего возвращения.
Хорошо, мадам, сказала она спокойно, но я видела, что девушка напугана.
Я скоро вернусь, бросила ей и, потянув за руку Авдотью, пошла к выходу.
У крыльца заведения стояла коляска. Не такая, как у меня, а старенькая, потрёпанная, запряжённая одной понурой лошадкой с нечёсаной гривой и куцым хвостом. Трубин широким жестом пригласил меня внутрь:
Прошу, мадам.
Сам такой, буркнула я и увидела спешившего к нам Порфирия. Крикнула ему: Порфирий, мне нужен адвокат, самый лучший! Немедленно!
Кучер остановился, хлопнув себя ладонями по ляжкам, прикрытым кафтаном, и побежал обратно к экипажу. Будем надеяться побежал искать адвоката. Трубин буркнул:
Не поможет. Садитесь уже, госпожа м-м-м
Кленовская, гордо заявила я и забралась в коляску, игнорируя протянутую мне руку.
Авдотья плюхнулась рядом и зашептала:
Мадам, пропали мы, ой пропали! Этот полицейский настоящий зверь
Я не нервничала. Сколько раз меня забирали в полицию не сосчитать. Ну, дадут штраф, ну, пожурят. Ничего, неприятность эту мы переживём, как в той детской песенке. Я была уверена, что с полицией всегда можно договориться. Не словами, так деньгами. Деньги у меня есть, мадам Корнелия оставила подъёмный капитал.
А вот Авдотья белела, краснела, молилась. Прямо вслух, однако молилась богине. Что у них тут за религия, интересно?
Мы ехали по городу, как мне показалось, в обратную сторону. К церкви. Да, точно, я же видела мельком вывеску «Полицыя», когда проезжала мимо! Значит, туда нас и привезут. А люди на нас косились, некоторые крестились даже в основном благообразные дамочки в шляпках и с кружевными зонтиками. Тьфу на вас, дамочки! Никогда не зарекайтесь от сумы и от тюрьмы.
Куда Корнелия спрятала деньги? Наверное, в сейф. Знает ли Лесси код сейфа? Сможет ли деньги взять? Или мне придётся упрашивать выпустить меня под честное слово? Как убедить полицейских в моих исключительно добрых и даже пуританских намереньях сделать из «Пакотильи» приличное заведение?
Кто на нас донёс?
Ксенофонт, к гадалке не ходи. Сучёныш обиделся за увольнение и решил отомстить. Удавлю гада, когда увижу. Если увижу
Приехали, девки, слазь.
Коляска остановилась перед полицейским управлением, которое было расположено очень удачно напротив церкви. Трубин выскочил первым и велел молодчикам в форме:
Ведите их в арестантскую.
Куда?! изумилась я. Вы что, сдурели? Какая арестантская!
А вы думали, вас пригласят в отдельный кабинет для беседы? съязвил Трубин. И чайку сервируют?
Конечно! нагло заявила я. Вы дам бросите за решётку без разбирательства?
Ай, некогда мне с вами языком чесать, отмахнулся Трубин и ушёл. Один из полицейских подал мне руку:
Прошу, дамочка, не извольте буянить, очень не хочется вас силой
Не буду я буянить, буркнула. А начальство есть какое-нибудь тут?
Так господин Трубин же.
Я сошла на брусчатку дороги, Авдотья сползла следом и вцепилась в меня:
Мадам, мадам, не оставляйте меня одну, умоляю!
Да успокойся ты! Всё будет хорошо.
Ой, не верю, не верю, мадам! Отправят депешу домой, папенька узнает, богиня
Авдотья! рявкнула я. Молчи! Лучше молись, так от тебя меньше шума!
Она послушалась. Нас провели через приёмную, где пылинки плясали в лучах света, проникающих через плюшевые шторы на окнах, в арестантскую. Это оказалась клетка, огороженная толстыми решётками в дальнем углу зала. Один из полицейских с почтением пригласил нас войти за решётчатую дверь и повернул ключ в замке. Потом сказал:
Прошу прощения, госпожа Кленова.
Кленовская, прошипела я. Начальство позовите! То, что повыше Трубина.
Как вернутся с доследования, кивнул он и ушёл.
Я села на шконку и вздохнула. Огляделась. Мы в углу, тут никого нет, если покричать может, и услышат. Или нет. Авдотья молится рядом. Ладно, подождём, когда начальство вернётся с доследования.
Похоже, я даже задремала. Было с чего ночь не спала, потом старуху встретила, безо всякого отдыха попёрлась в заведение Очнулась от звяканья ключа в замке. Подняла глаза и увидела Трубина, который вошёл в арестантскую. Так-так, опять он? А где его начальство?
Об этом и спросила, но полицейский чин усмехнулся и ответил, как будто промурлыкал:
Ну зачем вам моё начальство, госпожа Кленовская? Я пришёл предложить вам сделку.
Какую сделку?
Очень выгодную для вас, э-э-э
Он явно ждал, что я ему представлюсь, но я не предоставила этому типу такое удовольствие. Спросила:
Конкретнее?
Госпожа Кленовская, я могу выпустить вас и прекратить всякие следственные действия за одну маленькую услугу
Он придвинулся ближе, грубо нарушая моё личное пространство. Я хотела бы отодвинуться, но справа была решётка, слева Авдотья, а сзади шконка. Поэтому я вскинула лицо, отстраняясь, и ответила:
Хотелось бы знать, какую услугу вы от меня хотите.
О, сущий пустяк, госпожа Кленовская! Встретимся через час в номерах, и дело решённое.
Я только глаза распахнула, не веря своим ушам. Потом переспросила:
Что?
Да-да, моя прекрасная мадам, в номерах! Вы не останетесь обиженной, госпожа Кленовская
И он придвинулся ещё ближе, совсем близко.
Я медленно стащила перчатку, отложила её на шконку.
Пощёчина прилетела ему в лицо, когда Трубин не ожидал. Отшатнулся. А я, выудив откуда-то из глубин памяти все просмотренные мною сериалы и прочитанные книги, крикнула: