Подите прочь, сударь!
Ах ты дрянь! прошипел Трубин.
Что здесь происходит?
Я выдохнула и оттолкнула Трубина подальше, чтобы рассмотреть подошедшего господина с тростью. Он оказался довольно молодым и симпатичным, с правильными чертами лица и небольшой бородкой, с пронзительными карими глазами. Пальто, котелок Не начальство ли?
Прошу прощения, эта профурсетка меня ударила, господин Городищев! пожаловался Трубин. Городищев оглядел меня, Авдотью, которая тихо плакала в уголке шконки, Трубина. Сказал:
Афанасий Николаевич, займитесь текущими делами. Я сам допрошу госпожу э-э-э.
Кленовскую, сказала я с достоинством, потирая ладонь.
Прошу вас, госпожа Кленовская, пройдёмте в кабинет, а вы, Трубин, распорядитесь подать нам чаю.
С трудом удерживаясь от того, чтобы показать скукожившемуся Трубину язык, я с достоинством вышла из камеры и попросила Городищева:
И Авдотью с нами возьмите, она ни в чём не провинилась, бедная.
Разумеется, ответил Городищев скупо.
Какой милый! Даже не милый, это определение для любого мужика без склонности к агрессии. А Городищев такой Сдержанный. Вежливый. Идеальный. Ах какой мужчина!
Идеальный мужчина провёл нас до кабинета, пропустил внутрь, открыв дверь, и сказал:
Прошу, садитесь. Позвольте представиться: надворный советник Платон Андреевич Городищев, дознаватель Михайловской полиции.
Я каким-то внутренним чувством самосохранения ощутила, что надо ответить так же. Ответила:
Татьяна Ивановна Кленовская, новая хозяйка «Пакотильи».
Извольте принять мои искренние поздравления.
Лицо Городищева ясно разнилось с его словами. Он не рад. Совсем не рад. Я понимаю. Завязала я, Платон Андреич! Но как ему сказать об этом?
Я сейчас вам всё объясню. Я уволила управляющего Ксенофонта, который лапал девушек и явно крал. А этот поганец заявил в полицию.
Чем же вы объясните, Татьяна Ивановна, что ваша девушка, он заглянул в бумагу, лежавшую на столе, Авдотья без жёлтого билета работает в заведении?
Я села. А потом встала. Сказала:
Ничем, уважаемый Платон Андреевич. Жёлтый билет ей просто не нужен.
Как так, Татьяна Ивановна?
Он даже усмехнулся, глядя мне в глаза. Тоже встал, обошёл стол и приблизился. Я запаниковала. Может, и он приставать надумал?
Его лицо внезапно оказалось совсем рядом а у меня внезапно весь воздух из лёгких улетучился в прекрасное далёко Хоть бы в обморок не упасть!
Татьяна Ивановна, что с вами?
Он поддержал меня под руку, и я очнулась. Его лицо показалось мне усталым. Усы эти его странные Он прикидывается сильным, а сам очень устал.
С усилием выпрямилась, и посмотрела в карие глаза. Они были холодны, хотя карие обычно тёплые. Но Городищев только делал вид, что проявляет участие. На самом деле я видела: ему всё побоку. И я, и Авдотья, и все остальные дела этого полицейского участка. Ему бы выспаться Как и мне.
Я в порядке, ответила тихо. Устала очень.
Сейчас подадут чай, сказал он и, оставив меня, подошёл к двери, открыл её, выглянул в коридор: Трубин! Где же чай?!
В коридоре протопали шаги, и Трубин, который выглядел не слишком довольным, принёс серебристый самоварчик. Я умилилась какая прелесть! Настоящий самовар, даром что маленький! От него шёл пар изо всех щелей, а сверху корону самовара венчал пузатый фарфоровый чайничек. Поставив самовар на стол, Трубин глянул искоса на Городищева, и тот взмахом руки отпустил его:
Идите.
Когда Трубин вышел, я улыбнулась:
Чай это прекрасно. Авдотья, садись, сейчас будем пить чай.
Господи, какие глупости я говорю! Горожу для Городищева полную чепуху! Но, по-моему, тут все так трындят, так что я не выбиваюсь из общего ряда. Но Авдотья не двинулась с места. Она выглядела не менее напуганной, чем в арестантской.
Авдотья! шикнула ей. Городищев подошёл к девушке и поднял её лицо пальцами:
Что ж, Авдотья, мадам надо слушаться.
Простите, пробормотала она.
Городищев достал из стеклянного шкафчика, занавешенного изнутри шторками, три стакана в подстаканниках ей богу, как в наших поездах! и налил в каждый заварки из чайника. Потом поднёс стаканы по очереди к кранику самовара и долил горячей водой. Поставив передо мной один, спросил:
Сахару, Татьяна Ивановна?
Покорнейше благодарю, отказалась я. Откуда все эти словечки в моём репертуаре?
Он положил два куска неопределённой формы себе в чай и принялся размешивать ложечкой. Потом посмотрел на меня пристально:
Татьяна Ивановна, так что вы хотели сказать? Отчего Авдотье не нужен жёлтый билет?
Потому что она не работает у меня хм, как там сказал господин Трубин? профурсеткой. Она служанка.
Это ещё надо доказать.
Каких доказательств вы хотите? Есть только моё честное слово. И «Пакотилья» прекратила своё существование.
Как это?
Он казался удивлённым. Карие глаза смотрели пристально, настойчиво. Я улыбнулась, ощущая, как вымоталась. Сказала:
На месте заведения я хочу открыть музыкальный салон.
Музыкальный салон?
Городищев даже поперхнулся глотком чая, закашлялся. Подавив в себе желание вскочить и похлопать его по спине, я подтвердила самым спокойным тоном, на который была сейчас способна:
Совершенно верно. Салон, куда будут приходить не за плотской любовью, а за эстетическим наслаждением от хорошей музыки, дорогого вина и общения с интересными собеседницами.
Тут, похоже, удивилась даже Авдотья. Но я не обратила на неё никакого внимания не на Авдотью я смотрела, а на кареглазого коллежского асессора Городищева. Прокашлявшись, он усмехнулся и легонько склонил голову, словно признавая за мной право совершать ошибки:
Что же, это богоугодное дело, Татьяна Ивановна. С любопытством зайду к вам, когда вы откроетесь.
Благодарю, ответила я. Так что с паспортом для Авдотьи?
Думаю, мы можем устроить это, задумчиво сказал Городищев. Мне показалось, что он уже думает о чём-то другом, и даже захотелось немного обидеться. Я отпила глоток горячего чая и поставила стакан на стол. Авдотья сделала то же самое. По-моему, она боялась даже дышать в кабинете полицейского. А мне наоборот дышалось очень легко, когда я смотрела на Городищева.
Лес я знаю, мужчин тоже
Этот мною даже не заинтересовался, кроме как случаем полицейского беспредела в рядах сотрудников. А это значит Что это значит? Что я выгляжу в горчичном платье, как чучело раз. Что, возможно, он женат и счастлив в браке два. Что я старею и теряю хватку три.
Ни одна из этих версий для меня не приемлема.
Может быть, надо надавить?
Я даже уже рот открыла, чтобы задать какой-нибудь идиотский вопрос и прозондировать Городищева на предмет его предпочтений в женщинах, но в коридоре раздались шум и громкий голос:
Я имею право, я адвокат!
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался господин в элегантном пальто, в серой шляпе и с тростью. Его роскошные усы блестели, а глаза горели возбуждением. Он ткнул кончиком трости в Городищева и заявил:
Госпожу Кленовскую необходимо отпустить за неимением доказательств её вины!
Господин Волошин, усмехнулся Городищев. Приветствую вас. А к госпоже Кленовской у нас нет никаких претензий. Она может быть свободна.
И он подтвердил это соответствующим жестом, словно отпустил меня на все четыре стороны. Я обрела способность говорить, потерянную при появлении адвоката, и спросила:
А Авдотья?
Я выпишу ей паспорт самолично, госпожа Кленовская, и отпущу, он посмотрел мне в глаза и улыбнулся так, что сердце моё упало куда-то в район попы. Презирает. Но почему?
Благодарю вас, я встала, забрав у Авдотьи свои перчатки, и обернулась на адвоката: Господин Волошин, вы позаботитесь о девушке?
Разумеется, он слегка поклонился. Но сначала я отвезу вас домой, госпожа Кленовская.
Я хотела возразить что-нибудь, но благоразумно заткнулась.
Мне и правда надо домой.
У меня самой-то в этом мире есть паспорт?
Глава 5. Изыскиваю
Перед полицейским управлением стояло два экипажа: тот, на котором нас с Авдотьей привезли, и тот, который мне выдала в пользование мадам Корнелия. С облучка последнего соскочил проворный, несмотря на свою комплекцию, Порфирий и поклонился в пояс:
Барыня, всё исполнил, как было велено!
Спасибо, Порфирий, ты очень вовремя, ответила я ему. Мужик рассиялся, как новый рубль, и прогудел в кулак:
Куда теперича, барыня?
Любезный, отвези нас к Татьяне Ивановне домой, велел Волошин, протягивая мне руку. Позвольте вам помочь, Татьяна Ивановна.
Я не решилась отбрить его. Всё-таки прискакал галопом в полицию меня вызволять! Ну, деньги, да, но всё же
Забравшись в коляску, я села в самый угол, а Волошин пристроился рядом, вытянул свою трость и тронул кончиком спину Порфирия:
Трогай.
Вот за это надо убивать Но я промолчала, ибо Порфирий как будто только этого и ждал, скомандовал лошадке:
Н-но, пошла, родимая!
Мы заколыхались в такт лошадиной рыси по булыжникам мостовой, и Волошин озаботился внезапно:
А вам предъявляли обвинения, Татьяна Ивановна?
Вроде да, но потом как бы и нет.
Это хорошо хорошо.
Он задумался, а я вдруг сообразила:
Я, наверное, должна вам гонорар?
Волошин очнулся от мыслей, очень деликатно рассмеялся:
Что вы, что вы, Татьяна Ивановна! Корнелия Яковлевна передала мне вас на тех же условиях, на которым мы с ней сотрудничали!
А можно узнать условия? во мне проснулась деловая женщина с хваткой. Вдруг там вообще что-то кабальное? А я тут разъезжаю с ним по улицам А вдруг у него поминутная оплата?
Конечно, Татьяна Ивановна. Корнелия Яковлевна меня вызывала при любых проблемах, а в определённое время, раз в год, её банковский поверенный присылал мне оговоренную сумму.
То есть, ваш тариф не меняется, даже если я вас буду вызывать каждый день?
Ну понятно, абонемент. Знаем, видали. И ещё обманывают. Много обманывают!
Конечно же нет, Татьяна Ивановна, да у вас же есть договор!
Я не видела договора.
В сейфе Корнелии Яковлевны. Она должна была вам оставить код.
Он вдруг ахнул, качая головой, пугая меня. А потом вынул из-за обшлага пальто конверт:
Ну разумеется! Она же оставила письмо. Вот, возьмите.
Я приняла между пальцев крафт конверта. Толстенький. На лицевой стороне написано: «Татьяне Кленовской». На оборотной: «От мадам Корнелии». Хорошо. Почитаю.
Как вас зовут? спросила я у адвоката.
Он слегка удивился, но ответил:
Иван Арсеньевич Волошин, к вашим услугам.
Очень приятно, ответила я. Моё имя вы уже знаете.
Разумеется. Корнелия Яковлевна мне о вас говорила. Она велела исполнять ваши указания, как её собственные!
Вононо чо Михалыч, пробормотала я.
Я знаю всё о вас, не кройте от меня подробности, если я могу вам помочь к вашим услугам, Татьяна Ивановна.
Иван Арсеньевич, я благодарна вам за всё, что вы делаете.
Да, я была благодарна, но больше всего на свете мне хотелось избавиться от Волошина. Даже не могу понять почему ведь он весь положительный и очень приятный мужчина! И всё же. Чуйка, что ли? У меня чуйка на мужиков. Есть такое дело, когда ты всеми волосками на шее и руках ощущаешь этот мужик принесёт проблемы, даже если он хорошо одет и выглядит с иголочки.
Вот Иван Арсеньевич Волошин производил именно такое впечатление.
Поэтому я с облегчением выбралась из коляски напротив крыльца дома, в котором оказалась, попав в этот мир. А Порфирий оглянулся, чтобы получить указания. Я сказала:
Отвези господина адвоката обратно к полицейскому участку и проследи, чтобы он проводил Авдотью в заведение. Потом можешь вернуться домой.
Как скажете, барыня, кивнул кучер.
Спасибо за помощь, Иван Арсеньевич.
До скорой встречи, Татьяна Ивановна, Волошин коснулся пальцами полей шляпы, и коляска двинулась дальше по улице, чтобы развернуться на углу. А я вздохнула свободно и вошла в дом.
Затхлый воздух в коридоре улетучился, когда я открыла дверь. Колокольчик звякнул, и тут же появилась Лесси:
Барыня вернулись?
Да, коротко сказала я, стаскивая надоевшую шляпку. Перчатки бросила на консоль у стены. Девушка присела в книксене и спросила:
Обедать, барыня, или чай?
Обедать, ответила. И чай. В кабинет.
Как барыне будет угодно, ответила Лесси и юркнула на кухню.
Хорошо, что здесь не надо снимать обувь! Я прямо в ней прошла в кабинет, закрыла за собой дверь и положила на стол конверт. Читать письмо было немного стрёмно, но надо. Мне нужны деньги. Мадам Корнелия умная баба, она всё на меня скинула и просто свалила. А мне разгребай!
Впрочем, я сама кое-где виновата. Ксенофонта уволила, а мадам этого не предусмотрела. Собираюсь сделать музыкальный салон из борделя. Учинила афронт полицейскому. Я вообще попаданка супер-мега класса. Уволить бы меня без выходного пособия, да некому. Мадам Корнелия изволила свалить на побережье.
Знать бы ещё только на побережье какого моря?
Со вздохом я взяла конверт в руки и решительным жестом оторвала край. Вынула письмо, сложенное вдвое, а за ним бумаги. Отложив их пока в сторону, развернула письмо. Мелким почерком мадам Корнелии там было написано:
«Дорогая Танечка, как я и предполагала, вы согласились на моё предложение, что меня немало радует. Вы женщина умная, хваткая, и я уверена в вашем успехе на поприще славных увеселений в Мишеле. Засим позвольте мне сообщить вам код от сейфа, в котором я оставила вам некоторые деньги для ведения дела».
Четыре цифры: 5218.
«Не сочтите за тягость принять на себя заботу о девицах, которые, хоть и дуры безмозглые, обладают значительным потенциалом в деле соблазнения мужчин. По всем финансовым вопросам извольте обращаться к моему банковскому поверенному, господину Бергу Льву Иосифовичу. Также в вашем распоряжении будет адвокат, господин Волошин Иван Арсеньевич. У него есть навыки общения с полицией и прочими государственными органами. Не стыдитесь звать его, ведь я плачу ему довольно неприличную сумму денег в год».
Да, это я помню. Адвокат сказал. Так, что ещё?
«Управляющий Ксенофонт поможет вам с девицами, которых нужно всё же держать в узде. Он ловкий малый с большим опытом. А с остальным, думаю, вы справитесь. Удачи вам, милая Танечка, и до встречи через год. Мадам Корнелия Фонти».
Ишь!
Удачи
Ладно. Удача мне не помешает. Да и вообще, мне сейчас не помешают деньги. Я встала, оглядывая кабинет и пытаясь отыскать сейф. Его нигде не было видно. Отлично! А что мне теперь делать? Обшаривать тут всё и заглядывать под каждую картину?
На моё счастье в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошла Лесси с подносом. Она присела в книксене и спросила:
На стол, барыня?
На стол, машинально ответила я, потом вскинулась: Лесси, ты знаешь, где у мадам Корнелии сейф?
Девушка посмотрела на меня удивлённо, но, как отлично вышколенная служанка, спросила вежливо:
Барыня позволят?
Показывай! фыркнула я, чтобы прервать версаль. Лесси подошла к книжной полке и потянула за корешок тоненького томика. Шкаф скрипнул, вздохнул, и несколько полок медленно отворились вбок. За ними оказалась внушительная тяжёлая даже на вид дверца сейфа.
Пожалуйте, барыня, скромно сказала Лесси, снова присела и удалилась, не забыв снять клош с тарелки.
Я проводила её взглядом. Хорошая девочка, интересно почему мадам Корнелия называла её ленивой и тупой? Ладно, разберёмся. Сейчас сейф. Подошла к нему, осмотрела. Колёсико с цифрами. Надо крутить. В принципе, ничего сложного. Покрутила колёсико до отметки на цифре 5, потом на остальные цифры. А вдруг не откроется? Вдруг есть какой-нибудь секрет?
А позвонить и спросить никак Телефон ещё не изобрели.