Murav K.A
Вестники Весны
Глава 1. Переезжаю в нору.
Дэйки́ри. Мир грёз / Мир Живы
1
.
Дэйкири с остервенением выковыривала засохшую кровь из-под ногтей. На себе девочка не обнаружила ни ран, ни царапин, значит, кровь была не её. Тогда чья? Кровь не оттиралась, она, будто въелась в пальцы и от усилий Дэйкири только больше размазывалась, точно запятнала не её девичьи ладони, а руки убийцы, которому никогда не отмыться от совершённого зла.
Изо рта испуганно вырвалось облачко пара и зависло в морозном воздухе Дэйкири заметила, что перепачкала рукава и подол юбки, да и на дохе невесть откуда взялись багряные следы. Что, если её найдут в таком виде родные? Что они подумают? Как она объяснит им, откуда кровь взялась у неё на ладонях. Ведь девочка очнулась, обнаружив себя прячущейся в снегу, под елью, и не могла припомнить, как и зачем здесь оказалась.
Она заметила движение и обернулась: чёрная лисица заглянула под колючие еловые лапы, потревожив снежный шарф, кутавший ветви, и уставилась на Дэйкири рыжими, голодными, что пламя, поедающее осенние листья, глазами. Девочка протянула ей руку с засохшей кровью, любопытная лиса принюхалась и повела носом. Горячий язык затронул пальцы шершавым прикосновением.
Человеческая? спросила Дэйкири, хотя уже и так знала ответ.
Лиса хитро облизнулась и ткнулась носом в плечо. В глазах Дэйкири всё поплыло, и в следующий миг она очнулась в их с сёстрами спальне.
***
Нежно-розовые лучи проникли в оконца дома Дэйкири, утро наполнилось привычными звуками кухни, где старшая сестра, Хелла, уже вскипятила воду и чистила чан от прилипшей каши.
Оставь, Хелла, пусть отмокнет, сказала мать Эленхе́та.
Я сниму верхний слой, что не пригорел, так быстрее очистится.
Дэйкири перевела взгляд на розовые блики, забавно червячившиеся через дырочки в занавеске: их цвет отчего-то напомнил о недавнем сне. «Ну, нет. В них нет ничего кровавого! И никаких дурных знамений мой сон не несёт, просто обычный ночной кошмар». Дэйкири встряхнулась.
Однако воспоминания никуда не исчезли и мерзким предчувствием давили на сердце: хочешь не хочешь, скоро что-то случится. Голова, тяжёлая от недосыпа и сумбурного сна, туго соображала.
Богиня Аннушка2 ленилась после зимы, поэтому светало всё ещё поздно. Кто-то прошёл по лестнице, хлопнула дверь лаза видимо, отец вышел из мужской половины дома. Ещё с вечера они с соседом собирались в лес за дровами.
Младшая сестрица И́нги корчила рожицу и размазывала кашу по тарелке.
Ма-а-ам, невкусно! Опять Дэйкири готовила?
Дэйкири нахмурилась и засопела.
Одни горелки! Опять она заснула над чаном! возмущалась Инги.
Плохо спишь, Дэйкири? В чём дело? встревоженно спросила мать.
Дэйкири не собиралась рассказывать о своих ночных делах и кошмарах и, потому решила, что самое время покинуть кухню. Схватила тарелку и вскочила с подушек, но не рассчитала движения и, зацепившись ногой о столешницу, рухнула на пол. Тарелка, конечно же, разбилась, а ложка упрыгала под сундук.
Дэйкири! вскричала мать. Сама будешь новую посуду лепить!
Инги противно хихикнула, а Хелла, делая вид, что она взрослая и мудрая, спрятала хитрую улыбку за чаном. Дэйкири гордо выпрямилась и прошествовала за совком к печке.
Мам, а если её замуж никто не возьмёт, она навсегда с вами останется жить? спросила сестрица Инги, пока Дэйкири, красная от злости, сметала осколки.
Инги! голос матери звучал укоряюще. Найдём кого-нибудь непривередливого.
Дэйкири исподлобья посмотрела на мать.
А ещё слепого! не выдержала Хелла и, очень довольная, захрюкала, уткнувшись в чан.
Ну-ка прекратите строго начала мать Эленхета, но
Обида и злость взвыли в душе Дэйкири парой голосов, и она, подскочив к Хелле, забросила осколки в чан, который та намывала. Сестра возмущённо открыла рот, но Дэйкири, схватив её за воротник, яростно зашипела Хелле в ухо:
Да больно нужен мне этот ваш муж! Если я захочу, то выберу любого! На этом она выпустила испуганную Хеллу и яростной птицей вылетела с кухоньки. Накинув шубку, взбежала по лазу норы и громко хлопнула входной дверью.
Путь Дэйкири лежал через сугробы к бабушке Томань. Торопясь и раздражённо вспоминая перепалку с сёстрами, она дёрнула ручку двери, но та не поддалась, видимо, примёрзла за ночь. Утренние неприятности злили её до того, что ныли сведённые челюсти. Девочка упёрлась ногой в стенку преднорья и потащила дверь на себя. Проклятая рухлядь хрустнула, наконец, поддалась и открылась.
Спустившись в нору, Дэйкири поняла, что бабушка ещё не проснулась, видимо, устала после того, как вчера они засиделись до поздней ночи. Девочка решила, что лучше зайти позже: сейчас она торопилась, ей хотелось до обеда сбегать в лес и установить ловушки на барсуков, которые она тайком собирала полночи и оттого не выспалась и переварила кашу.
Алекс. Жива. В небе.
В голове забормотали голоса, и я настороженно бросил взгляд на соседей. В кармане у меня лежали таблетки, но не хотелось доставать их при всех и привлекать лишнее внимание пассажиров.
К-к-к а-ал-лщ-щ крыльями бабочки шелестело в ушах.
Поднялась головокружительная тошнота, сердце беспорядочно застучало где-то в горле так, что я начал задыхаться. Бортовой компьютер дирижабля что-то объявил, но мне было не до него.
Онемевшими пальцами я нащупал застёжку ремня безопасности, он не поддавался. Тетракостюм3 сам собой расслабился на шее, на руках засветились красные линии, соединяющие его с нервной системой.
Оставайтесь на месте, у вас понижается давление. Начинаю вводить успокоительное, перед глазами всплыло предупреждение.
В голове щёлкало и трещало на разные голоса. Не осознавая, что делаю, я закинул на плечо укулеле и, отстегнув наконец ремень, соскочил с кресла в проход.
Как душно! Подальше от всех, надо забиться в угол и хотя бы вздохнуть.
Я принялся щипать себя за щёки и шею.
И-и-и-и-и-у-у-у, взревели сирены.
Это где? На борту? Звуки в голове и снаружи слились.
Свет замигал. Пол накренился влево, и я рухнул, цепляясь за кресла. Крики заглушала сирена. Включились аварийные огни, что-то затрещало, я попытался найти опору, но даже пол вывернулся из-под рук. Вспышка света взрезала пассажирское помещение. Прищурившись, я поднял глаза: с гулом ветра, чешуйчатые кольца гигантской змеи прорвали потолок и сжали дирижабль. Я покатился за сиденья вслед за проваливающимся полом. Ударился о стену, и моё сознание рухнуло в бездну.
***
Едва очнулся, никак не мог понять, где я и зачем. В глазах плавал туман, смазывающий очертания окружающего мира. Я закрыл их и попытался оценить своё состояние. Укулеле всё ещё была у меня в руках. Судорожно ощупал чехол цела
Воздух колол лёгкие словно шипами. Я открыл глаза: тетракостюм отключился, а поверхность вокруг сияла нестерпимым светом. Что это за дрянь? Покрасневшими пальцами ощупал заледеневшую корку, на которой лежал, она противно царапала кожу. Рядом валялось пустое пассажирское кресло, приподнявшись, я выглянул из-за него: обломки дирижабля дохлыми воронами были разбросаны на белой земле, а змея длиной с многоэтажный дом ползала среди останков и отрывала головы пассажирам.
Не поверив увиденному, я заморгал, настраивая фокусировку. Не помогло. Похоже, связь с центральной амультарой 4 повредилась: не получалось увеличить изображение. Я треснул себя по виску. Свет в глазах мигнул. Не зная, что делать и кого звать на помощь, я лёг за кресло и замер, стараясь успокоить дыхание, которое казалось оглушительно громким в ледяной пустыне.
Краем глаза обозревал окрестности: долину, где мы разбились, окружали лобастые великаны гор; накинув белые халаты, они склонили головы, словно хмурые врачи, над чьим-то безжизненным телом; меня довольно далеко отбросило от основной части дирижабля, и змея, попировав на останках, так и не заметив меня, свернула тело пружиной и прыгнула в небо. Я тупо проводил её взглядом.
Долго лежал, опираясь на кресло. Вдруг змея вернётся? Пальцы не шевелились, руки превратились в замороженные и бесполезные клешни, мысли ворочались, как сонные макаронины, и я медленно осознавал своё положение, вспоминая, как вообще сюда попал.
Мы с матерью были на станции в нашем мире на Святой Земле5. Пассажирский дирижабль уже готовился к отправлению, а мамина лаборатория всё ещё не приехала. По трапу дирижабля поднимались люди, заканчивалась посадка, а мы всё стояли снаружи. Тогда мама решила остаться, дождаться лаборатории, и отдельно лететь вместе с ней на грузовом дирижабле, а мне предстояло одному отправиться на пассажирском.
Воспоминания приходили вспышками, одни размытые, другие чёткие как запись видео. Мама выпустила меня из объятий и прошептала:
Увидимся через несколько часов.
Я поплёлся вверх по трапу. Перед самым входом в змеиную пасть дирижабля остановился, в последний раз обернувшись на мир, который предстояло покинуть: мама уже скрылась из виду, Святая Земля дремала в предрассветных сумерках. Монументальные здания тёмно-серыми силуэтами возвышались на горизонте. Очерченные багровыми лучами рассвета, они, словно клыки древнего ящера, врезались в небо, накалывая на себя облака. Всё было как-то мерзко и постыло.
Я одёрнул себя и шагнул в салон, занял место между двумя пассажирами и пристегнулся. Кресло оказалось далеко от иллюминатора. Подумалось: да плевать, ещё успею насмотреться.
Рядом сидела дамочка с бледным, отливающим серостью лицом и барабанила длиннющими ногтями по подлокотнику.
Почему ты не сдал её в багажное отделение? кривя губы, спросила дамочка и указала на чехол с укулеле в моих руках.
Я не собирался отвечать на глупые вопросы всяких малознакомых личностей, поэтому решил осмотреть салон: внутри не было ничего интересного. Серо, душно.
Я ненавидел оставаться один среди незнакомых людей так особенно остро чувствовалось одиночество, и чтобы не мучиться, я отдал мысленный приказ амультаре включить музыку погромче и отвернулся от дамочки. Лысый мужик с волосатой родинкой на носу. Замечательно. Пришлось смотреть в потолок.
Музыка не успокоила и не отвлекла, мысли активнее закружились вокруг навалившихся проблем: на целых два года мать переводили в ботаническую лабораторию на Живу. В Наукоград «величественный оазис знаний», как они его называли. Сбылась мамина мечта, а мне пришлось оставить всю привычную жизнь за бортом дирижабля. Мама клялась, что мне понравится в Наукограде супертехнологичном месте, куда слетаются лучшие умы сверхновых людей, где детям предоставляют прекрасное образование, жизнь в новейшем городе, идеальная экология и бла-бла-бла
Я же ко всем этим прелестям относился скептически: если командировка затянется на пять лет, десять или навсегда? Что дальше? Поселиться в чужом мире? Учиться на биолога? Ковыряться в земле, как мама, и восхищаться каждым найденным корешком? Ведь за исключением нескольких исследовательских городов, построенных нашим народом, Жива оставалась абсолютно диким и недоразвитым местом. Впрочем, я мало чего знал о ней, почти вся информация была засекречена и не распространялась среди обычных людей.
Казалось, дирижабль не отошёл от станции, поэтому я немало удивился, услышав обращение бортового компьютера:
Внимание пассажирам! Дирижабль S-67 набрал достаточную высоту и готов к переходу в просвет6. Просьба оставаться на своих местах.
Я вдохнул и вжался в спинку кресла, ожидая удара, толчка или чего угодно при переходе через просвет. Дамочка вцепилась в подлокотник, но ничего не происходило. Я тщетно вглядывался в иллюминатор, но оставалось неясно, далеко ли до просвета.
Внимание пассажирам! Дирижабль S-67 благополучно преодолел просвет. Мы находимся в небесном пространстве планеты Живы и пролетаем над горным хребтом Щит Мтори, расположенным на Иорди́ческом острове.
И, кажется, сразу после этой фразы на нас напала змея
Я опомнился: но где же грузовой дирижабль? Где мама? Они так и не вылетели? Сколько часов прошло? Я не выдержал, выскочил из укрытия и закрутил головой: просвет в небе либо закрылся, либо оказался вне поля зрения. Не было и останков грузового дирижабля, впрочем, он мог лежать поверженный в соседней горной чаше. Я понадеялся, что он не успел вылететь, и на Святой Земле получили предупреждение от нашего борткомпьютера, когда включилась аварийка.
Но если они знают о крушении пассажирского дирижабля, то где же спасательная группа? Почему всё ещё не послали её? Почему не расстреляли бесовскую змею? Могло быть такое, что борткомпьютер не отправил сигнал бедствия? Если да, то нужно его найти
Мысли скакали стремительными вспышками, и моё заторможенное сознание не успевало за ними. Сколько времени прошло? Если просвет закрылся, всё бесполезно.
Левая нога предательски подогнулась.
Поглоти тебя Бездна7!
Но боли я не чувствовал, забросил чехол с укулеле за спину и похромал в сторону поверженного дирижабля.
Никогда не видел, чтобы снег оставался лежать на земле, но всё же догадался, что белая оледеневшая прослойка под ногами это именно он. На моей родине намного теплее, и снег всегда таял, едва коснувшись поверхности.
Фокус зрения продолжал барахлить то ли от холода, то ли от удара, и я не мог приблизить изображение, чтобы рассмотреть корабль и найти бортовой компьютер. Пришлось подойти ближе: первое тело, которое заметил, оказалось раздавлено обломками.
Эй, кто-нибудь, я попробовал закричать, но горло сжали холодные пальцы ветра.
В ответ белая тишина. Красные всполохи на снегу. Чёрные железные останки.
Не хотелось смотреть на изувеченные тела, но они, как мёртвые голуби на дороге, всё равно притягивали взгляд: вот голова незнакомой девчонки, её шея вывернута, косички разметались по снегу, а лицо белое, будто затянутое инеем. А вот из-под кресла торчит знакомая рука дамочки с длинными ногтями, я чудом не лежу рядом с ней. От этого осознания меня затошнило и согнуло в сухом рвотном позыве, горло саднило, я закашлялся и сплюнул желчь, но надо было идти дальше.
Ни одно найденное мной тело не светилось огоньком амультары, встроенной в тетракостюм, их кровь не двигалась, значит, все погибли. Я так и не обнаружил бортовой компьютер, зато включился мой костюм, и от груди тут же разлилось приятное тепло. Солнце скрылось за спинами гор, а я всё ходил кругами, пытаясь понять, как быть дальше.
Мам, ну и что теперь делать? пробормотал я.
Можно сдохнуть тут со всеми, ответил сам себе.
Я так устал, что эта мысль показалась привлекательной, но мама Если она не вылетела и знает, что наш дирижабль потерпел крушение, то, наверное, думает, я погиб. Мне стало жаль её даже больше, чем себя, и, присев на корточки, я сжался, схватившись за голову.
Лицо заросло ледяной коркой из соплей и досадливых слёз, ресницы слиплись, но я не мог их расклеить, ведь пальцы мои так и не оттаяли.
Ночь мазутной лужей разлилась над горами, однако снег, отражавший свет месяца, не позволил тьме поглотить мир. Край Бездны показался в небе зеленоватым мерцанием. Здесь на Живе, космическую Бездну было так же хорошо видно, как и в моём мире, и я даже обрадовался ей, как чему-то родному.
«Активировать ночное зрение», отдал я мысленный приказ.
В глазах мигнуло, но ничего не изменилось всё ещё не работает.
Я продолжал ходить вокруг долины, ставшей кладбищем нашему дирижаблю, боясь замёрзнуть без движения. Костюм грел, но даже у него не хватало мощности справиться с морозом снаружи.
Очередная шутка судьбы: выжить при крушении и сдохнуть от холода. Как глупо!