Через несколько минут компьютер доложил об удачном запуске противолодочных ракет, сообщив коротко: «Подводная лодка противника поражена».
«Вот так бы в жизни раз, и все. Так нет же, в реальности почему-то все намного сложней», подумал довольный своей победой Захаров.
Все, спасибо, тренировка закончена, объявил, вставая, Заленский.
Павел Витальевич, обратился Захаров к Заленскому, соберите всех старших офицеров в кают-компании.
Сделаем, ответил тот.
Захаров, отсоединив свой личный ноутбук с необходимыми ключами-кодами доступа, встал и направился к себе в каюту. Уединившись, он потер виски и впервые за двухмесячный марафон постижения новых сфер передовых технологий он ни разу не вспомнил ни о жене, ни о сыне, ни о существовании страны и всего мира. Погоня за навыками управления «Морским львом» превратила его в копающегося под землей крота, не замечающего никого и ничего вокруг себя. Он практически так ничего и не узнал ни о базе, на которой проходит его служба, ни о своих подчиненных. И вот под предлогом разбора тренировки Захаров решил наконец познакомиться со всеми поближе. Его неожиданно посетила мысль осмотреться вокруг и, запросив личные дела своих подчиненных, если таковые имеются у Канарейкина, хотя надежда была мала, более подробно узнать о каждом из них. Вместе с этими мыслями к нему пришло чувство одиночества, но дверь открылась, и водоворот уклада жизни базы вновь накрыл его с головой.
Иван, все собрались, сказал Заленский.
Кают-компания располагалась на втором уровне между каютами младших офицеров и центральным постом. Здесь находились большой телевизор, видеомагнитофон с богатой фильмотекой. Вдоль стен были расположены мягкие диваны и журнальные столики, вокруг все утопало в зелени, на стенах висели репродукции картин русских художников, а в одном из углов стоял аквариум литров на двести, в котором плавали золотые рыбки. Кают-компания служила не только местом отдыха, но и местом психологической разгрузки. Не случайно Захаров назначил сбор именно здесь: это единственное место, где забываешь о своем нахождении на подводной лодке или на базе.
В кают-компании сидели Карташов, Фирсов, Березин, Алферов и стоявший неподалеку от телевизора Заленский. Все они (Захаров это подметил сразу, как вошел) разместились как-то отстраненно друг от друга: кто-то смотрел журнал, кто-то на рыбок, а кто-то и вовсе бесцельно в потолок. При виде входящего Захарова все как один встали.
Садитесь, садитесь, сказал мягко Захаров.
Все снова провалились в мягких диванах. Захаров взял стоящий неподалеку в одиночестве стул. Заленский тем временем включил телевизор, готовясь поставить видеозапись тренировки.
Подождите пока, Павел Витальевич, я не об этом хочу сейчас поговорить, остановил его Захаров.
Заленский сконфуженно выключил телевизор и сел рядом со штурманом.
Товарищи офицеры, начал Захаров, мы с вами уже вместе работаем два месяца, и за эти два месяца в круговерти изучения «Морского льва» я совсем забыл познакомиться с моим непосредственным окружением. То есть с вами, которые я уже не говорю об остальной части экипажа Товарищи, я уже вам говорил, что я из Рыбинска, служил, до того как попасть сюда, на Северном флоте. Я хотел бы, чтобы сейчас каждый из вас, здесь сидящих, рассказал бы вкратце о себе и об обстоятельствах, при которых он попал сюда.
Последние слова Захарова поменяли лица приглашенных на удивление, растерянность и тревогу. Все вдруг разом взглянули на Березина. Тот молчал и, словно помидор, наливался красной краской. В кают-компании повисла пауза.
Григорий Олегович, ну, что же вы молчите? первым не вытерпел штурман.
Гм. Да. Товарищ командир первого ранга это запрещено предписанием. Я еще не успел вам об этом сказать, с некоторым трудом произнес Березин.
Что запрещено? удивленно спросил Захаров.
Рассказывать про обстоятельства, при которых мы попали сюда, ответил Березин.
А где родился? Где служил? Это не запрещено? допытывался Захаров.
Об этом ничего не сказано.
Значит, можно?.. не унимался Захаров. Ему все больше и больше становилось интересно, почему он своими, как ему казалось, невинным вопросами нагнал столько страху на всех, и особенно на Березина.
Наверное но лучше этого не делать, побледнев, ответил старпом.
Вы имеете в виду прилюдно?
Наверное
А что за предписание, о котором вы все время говорите?
Предписание о неразглашении государственной тайны, которое мы все подписывали.
А почему тогда я не подписывал?
Вы тоже подписывали, только, наверное, не поглядели, когда подписывали, пролепетал Березин.
Интересно гм. Тогда извините меня, товарищи офицеры, что я вас поставил в неловкое положение. Очевидно, мне еще необходимо проконсультироваться по этому вопросу у товарища Канарейкина. Что ж, тогда, я думаю, все свободны, а Павла Витальевича я попрошу остаться.
Команда старших офицеров покинула кают-компанию со смущенно-молчаливым видом.
Павел, что случилось? спросил Захаров, когда они остались одни.
Ничего не случилось. Ты затронул тему, на которую наложено табу. Ответственность за это лежит на Березине, а ты его при всех припер к стенке своими вопросами.
Так, хорошо. Что мне теперь делать?
Ты же сам только что сказал, что нужно проконсультироваться у Канарейкина. Так иди к нему и выясни у него, может, он тебе и скажет Во всяком случае, попытайся, посоветовал Заленский.
Захаров молчал, предвосхищая в голове разговор с Канарейкиным, потом, повернувшись к Заленскому, спросил с надеждой:
Ты тоже не скажешь, как попал сюда?
Не знаю: сначала сходи к Канарейкину, а там посмотрим.
Ладно.
Захаров покинул лодку с терзавшим его вопросом о секретном предписании и некоторым разочарованием Заленским. Он еще совсем недавно считал его человеком, на которого можно положиться в трудную минуту, если таковая придет. И тут он дал трещину в пустячном вопросе. Как теперь быть? С кем теперь работать?
Захаров приблизился к двери кабинета Канарейкина быстрым шагом. Мимоходом скользнув карточкой по щели металлической коробки и нажав на кнопку, он, не дожидаясь ответного действия электронного замка, толкнул дверь, но та была еще заперта. Выразив ударом кулака свое неудовольствие, он отошел. И тут в двери что-то щелкнуло, и он, не теряя ни минуты, проследовал в кабинет Канарейкина.
Мне нужны личные дела всех членов моего экипажа с ходу заявил Захаров, едва переступив порог. Органическая гора человеческого мяса даже не шевельнулась.
Вы меня слышите? не снижая тона, подойдя чуть ли не вплотную, спросил Захаров.
Ага, не снимая очков и не отрываясь от бумаг, обнаруживая свое духовное присутствие, ответил Канарейкин.
Я вам еще раз повторяю: мне нужны личные дела всех членов экипажа, еще настойчивее потребовал Захаров.
Канарейкин лениво взглянул на него.
А чего так кричать-то?
Потому что случилось ЧП. А вы ноль внимания.
Неправда, Иван Алексеевич. Вы еще были на подходе, а я уже знал, что вы ко мне идете и чего от меня хотите, он достал из ящика уже знакомую Захарову телефонную трубку и демонстративно показал ему. А вы говорите, что я не обращаю никакого внимания. Случись что на базе я первый буду об этом знать.
Тогда я жду от вас личные дела.
А их у меня нет.
Как это нет?
А так.
Тогда где они?
В центре, в Москве
Значит, давайте их востребуем.
Интересно, каким образом их вам сюда, на край света, доставят.
С командой курьеров.
И с ротой солдат в придачу, рассмеялся Канарейкин.
Это не смешно, Захаров был разозлен не на шутку.
Почему? удивленно спросил Канарейкин.
Потому что мне с этими людьми работать, а не бочки катать.
Ну и что ж, что работать.
Ничего. Как мне связаться с генералом?
Помилуйте, Иван Алексеевич, зачем вам генерал? Вы что, и у него намерены потребовать эти дела? Так и он вам их тоже не даст.
Тогда я отказываюсь дальше работать, садясь в кресло, сказал Захаров.
А вот это новость.
Для вас новость.
Неважно.
Я не могу работать с людьми, о которых ничего не знаю. Кстати, что за предписание, запрещающее рассказывать о себе или о том, как попал сюда?
Обыкновенное предписание, распространенное в нашем подразделении.
Обыкновенное? удивленно повторил Захаров.
Да, обыкновенное. А зачем, скажите мне, вам или еще кому-то знать, при каких обстоятельствах его или вас отобрали сюда? А вдруг там содержатся какие-то сведения, о которых человек предпочел бы забыть, потому что они ему приносят боль. А зачем, скажите, пожалуйста, нам такой человек, у которого с чувствами не все в порядке? В таких сложных психологических условиях, в которых приходится нам служить, можно и сбрендить. Люди, знаете, Иван Алексеевич, очень болтливы и могут поэтому, сами того не подозревая, нанести себе случайно вред, рассказав, не подумав, что-то о себе. Этим предписанием, указанием (назовите, как хотите) мы взяли на себя функцию сторожа их душевного покоя. Страх лучше всяких клятв сидит в них. И он никогда не позволит им переступить запретную черту.
Я командир подводной лодки, которая на своем борту несет очень мощное оружие. Я же должен знать, кем я командую На что эти люди способны и чего от них ожидать.
Узнаете, узнаете, Иван Алексеевич, я предоставлю вам карты психологических тестов на каждого. Этого вам будет, я думаю, более чем предостаточно. Вы же себя не мните, я надеюсь, психологом экстракласса?
Нет.
Ну вот, и я вас умоляю: не рассказывайте про себя больше ничего. Довольно и того, что вы тогда на пирсе сказали. Кстати, для вашего же блага.
Почему?
Потому что это нарушение предписания. А за это нарушение вы можете быть отчислены. И тогда
Что тогда? Захаров посмотрел ему в глаза
Вы сами знаете, что тогда, с улыбкой, отводя глаза в сторону, ответил Канарейкин.
Я не знаю, что тогда
Не знаете, хитро спросил Канарейкин, или делаете вид, что не знаете?
Это не имеет значения. Мне интересно знать, что вы мне скажете.
Хорошо, я вам скажу, чтобы отбить охоту у вас выпытывать у своих подчиненных подробности их личной жизни. Каждого, кого отчислят, ждет продолжение той жизни, из которой его выдернуло наше управление. Как правило, я конечно, не знаю в отношении вас, но вот у других там наступал не очень счастливый конец. Поэтому, если вы кого-то и раскрутите, то знайте, что вы не пострадаете за это, но его летальный исход будет на вашей совести, жестко сказал Канарейкин.
Мы выйдем в море, и тогда ваша власть кончится, начал игру Захаров.
Значит, тебя и такие мысли посещают? загадочно произнес Канарейкин.
Да нет, мне просто интересно.
Интерес лучше оставь при себе. Поверь мне на слово: мы и в море тебя или того, кто нарушит установленные правила, достанем.
Хорошо, хорошо, прекратим этот разговор, сказал Захаров, понимая, что зашел слишком далеко. Лучше скажите мне: есть ли еще какие-нибудь запретные предписания?
Есть, но об этом узнаешь позже
Как это позже?
А зачем тебе о них знать? Твое дело командовать лодкой, а остальную работу за тебя сделают.
Замечательно: на моей лодке будут происходить какие-то вещи, а я об этом даже знать не буду.
Меньше знаешь дольше живешь, вновь улыбнувшись, сказал Канарейкин. Так, пошутили, и хватит, теперь о деле давай поговорим. Как у тебя с освоением техники? моментально сменив тему разговора, словно ее и не было, задал вопрос Канарейкин.
Нормально, а что?
Пора лодку выводить на испытания. Пойдете к Алеутским островам, попробуете пройти сквозь американскую систему акустической разведки, вторгнетесь миль на двадцать и вернетесь на базу.
Когда намечен выход?
Пятого августа. Успеете подготовиться?
Успеем.
Тогда вот читай, и полковник протянул Захарову бумагу, выйдя из-за стола.
Пока Захаров читал приказ, Канарейкин подошел к шкафу и, погремев ключами, открыл дверцу и, выдвинув ящик, начал перебирать папки.
На вот, на офицерский состав, психо-, черт их дери, показатели. Если понадобятся на остальных, скажешь я тебе выдам, сказал Канарейкин, когда Захаров оторвался от бумаги.
Запись датирована 3 августа 1990 года
Потратив два дня на изучение результатов психологических тестов личного состава «Морского льва», Захаров подметил для себя немало важного. И только в отношении своего старпома из-за отсутствия значительной части исследований у него осталось смутное впечатление.
Приготовление к предстоящему походу шло полным ходом. На лодку, выстроившись в цепочку по одному, матросы загружали дополнительный провиант, на центральном посту проходила проверку вся аппаратура, включая находящуюся в резерве. Также пристальному осмотру подвергалась вся техническая часть субмарины, и прежде всего реактор, электромоторы, главная турбина, насосы, охладительная установка реактора и аккумуляторы. Во всех отсеках шел замер магнитного поля, уровня шумов работающих механизмов и радиационного фона. В эти дни по всей лодке внутри и на ее палубе постоянно тут и там сновало множество людей как из экипажа, так и из ремонтного отряда базы. Захаров сидел на своем командирском месте на центральном посту, принимая доклады из отсеков о ходе технического осмотра.
Второй насос, давление
Иван, раздался томный голос Канарейкина, перебив очередной доклад.
Да, ответил Захаров.
Давай срочно ко мне в кабинет, запыхавшись, позвал Канарейкин.
Срочно? А то у нас тут проверка идет полным ходом, удивленно спросил Захаров.
Иван, бросай все и давай срочно ко мне, настоятельно требовал Канарейкин.
Захаров, застигнутый врасплох, выглянул из-за компьютеров, рядом с ним находился старпом.
Григорий Олегович, обратился он к Березину, я к Леониду Сергеевичу, а вы пока продолжайте без меня. Хорошо?
Есть продолжать, ответил Березин в своей манере.
Зайдя в кабинет, Захаров впервые за все время знакомства с Канарейкиным увидел его взъерошенным и растерянным.
Давай садись, сказал Канарейкин, едва Захаров показался на пороге.
Что случилось-то, Леонид Сергеевич?
Ничего не случилось генерал через два часа прилетит
Зачем?
Ирак на Кувейт напал, вот зачем. Так что объявляй готовность номер один.
Сейчас проверка идет полным ходом: если сейчас объявить готовность по базе и лодке, внесем суматоху, сказал Захаров.
Все равно объявлять придется не сейчас, так когда Шкворин здесь будет. Так что давай
Григорий Олегович, включив микрофон, произнес Захаров.
Березин на связи, отозвалось в наушниках у Захарова.
Григорий Олегович, срочно завершайте предпоходную подготовку, после этого объявите готовность номер один.
Есть, ответил Березин.
Захаров подошел к окнам, откуда была видна подводная лодка, стоящая в подземной акватории.
Принимать Шкворина будем со всеми причиндалами? спросил Захаров, обернувшись к Канарейкину.
Конечно, по высшему разряду, с построением и все такое. Ты, кстати, пойдешь со мной.
Куда?
На поверхность, встречать Вячеслава Яковлевича.
Канарейкин взял трубку, набрал номер.
Кузнецов, как готовишь Да Да Через два часа чтоб все было сделано. Все, Канарейкин выключил трубку, положив ее на стол, но спустя секунду снова взял и набрал еще раз какой-то номер. Крашенинников на месте? Где он?.. Хорошо, пусть меня встречает. Все, Канарейкин положил трубку и повернулся к Захарову.
Как встретим Вячеслава Яковлевича, свяжись с Березиным, пусть всю команду на пирсе выстроит. Так, вроде всё. Я сейчас к взводному охраны, а ты пока иди к выходу, там встретимся.