На секунду я лелею мечту снова погрузиться в безмятежное видение, чтобы продолжить наше рандеву, как вдруг мой телефон вибрирует, оповестив о входящем сообщении.
Шон: «Думаю о тебе».
«О чем думаешь?»
Шон: «О всяком-разном».
«Может, уточнишь?»
Шон: «Как-нибудь в другой раз».
«Дома никого, если хочешь поплавать».
Шон: «Отлично, потому что я уже у твоего дома».
Выскочив из постели, я бегом спускаюсь по лестнице и открываю дверь, увидев на пороге Шона с влажными после душа волосами, прелестно спутавшимися на макушке. Он стоит, прислонившись к своей «Нове» со скрещенными руками. Шон одет в шорты, ботинки и черную майку, а я стою в дверях бог знает в каком виде.
Я краснею и провожу пальцами по волосам.
Только что проснулась.
Ты красивая. Он идет ко мне.
Я киваю за плечо.
Можешь зайти. Папы не будет до позднего вечера.
Шон наклоняется, чтобы поздороваться со мной поцелуем в щеку, но я уклоняюсь.
Еще зубы не чистила.
Да пофиг. Он наклоняется и приникает губами к моему подбородку в томительном поцелуе, отчего атмосфера между нами накаляется.
Затаив дыхание, я еле сдерживаюсь, чтобы не притянуть Шона к себе.
У тебя есть походные ботинки?
Его вопрос сбивает меня с толку.
Эм, да.
Оденься полегче и надень их. Хочу кое-что тебе показать.
Ты ведешь меня в поход?
Поход последнее, чем я хочу с ним заняться.
Ты не пожалеешь.
Как красиво, выпаливаю я на одном дыхании, когда мы карабкаемся по очередным валунам на край горы. Я пытаюсь взобраться на скалу, мышцы протестующе ноют, а голеней касается мох. Шон сзади следит за каждым моим движением. Я опускаю взгляд вниз и наблюдаю, как он, касаясь кожи дыханием, придерживает меня за бедра на случай, если я оступлюсь.
Не могу не согласиться. Он придерживает меня за задницу, помогая перелезть через большой валун. Я перебираюсь и чувствую, как подкашиваются ноги от явного намека в его голосе.
Куда ты меня ведешь? спрашиваю я и, сделав последний шаг, любуюсь видом. Шон поднимается следующим, за спиной у него висит огромный, тяжелый рюкзак, который вообще не мешает ему подниматься. Шон хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.
Теперь уже недалеко.
Смотрю на часы. Я должна встретиться за ужином с Романом, и меня бесит, что я до сих пор при мысли о нем испытываю тревогу. Мне будто снова одиннадцать лет. После нескольких трапез нам все также неловко, как и в первые дни после моего приезда.
Сколько времени? спрашивает Шон, стрельнув глазами в мою сторону.
Еще рано.
Куда-то спешишь?
Нет, извини, просто дело в моем отце. Я встревоженно вздыхаю. Должна с ним поужинать.
Но ужин еще нескоро.
Верно, произношу я так, что мой ответ больше похож на вопрос.
Значит, сейчас ты свободна, здесь и со мной.
Я останавливаюсь и хмурю брови.
А-га-а.
Значит, ты и должна быть тут, со мной.
Так и есть.
Это вопрос?
Нет. Я же с тобой.
Но думаешь о своем отце.
Ничего не могу с собой поделать.
Уверена в этом?
Я хмурюсь.
Это тест?
Как поется в гимне: «Над землей свободных и домом храбрых», бормочет Шон, на ходу качая головой.
Да, и правда. Я иду за ним. К чему ты клонишь?
Шон снова поворачивается ко мне.
Я про то, что это страна умственно ущербных, зависимых от электроники рабов, которым промыли мозги средствами массовой информации.
Ты только что меня оскорбил. И, думаю, сильно.
Извини, просто уточняю. Зачем тратить текущее время на беспокойство о будущем?
Текущее время?
Это единственно важная мера времени. Время само по себе невидимая линия, мерило, которое придумали люди. Ты и сама это знаешь. И хотя время помогает ориентироваться, но оно все же способно вызвать дикий стресс, потому что ты позволяешь ему собой управлять.
Даже не смею опровергнуть его правоту. Мысли об ужине с Романом портят мне времяпровождение с Шоном.
Ладно, извини.
Не извиняйся. Просто не давай времени властвовать над тобой. Настоящее это настоящее, будущее тоже когда-нибудь станет настоящим. Не будь рабом, помешавшимся из-за попыток подогнать себя под время. Настоящее единственное, что тебе подвластно, но даже так это всего лишь иллюзия.
Странный ты человек, смеюсь я и качаю головой.
Возможно. Или, возможно, всем уже нахрен пора очнуться и освободиться от коммерческого строя. Но люди не перестанут это делать, потому что им слишком удобно в своих пуховых одеялках, купленных через рекламу в «Инстаграме».
А теперь ты намекаешь, что я слишком удобно устроилась?
Смотря по обстоятельствам. Он берет меня за руку, медленно расстегивает мои часы, бросает их на землю и разбивает вдребезги одним ударом ботинка.
Охренеть! Открыв рот как рыба, я таращусь на него. Это невежливо!
Что ты теперь чувствуешь?
Я поднимаю с земли разбитые часы и честно отвечаю:
Мне обидно.
Да, но сколько сейчас времени?
Как видишь, теперь я понятия не имею, огрызаюсь я и запихиваю уже бесполезные часы в шорты.
Поздравляю, малышка, это свобода.
Она нереальна.
Для тебя. Ты еще живешь по расписанию, Шон прижимает палец к моему виску, вот здесь.
Я поняла. Ты намекаешь, что мне нужно передохнуть, бла-бла-бла. Вот только был же менее болезненный способ донести свою точку зрения.
Да, но ты не понимаешь, тебе нужно перестроить свой мозг. Готов поспорить, ты бы обозначила границу, если бы я попытался разбить ботинком и твой телефон.
Ты чертовски прав, так я бы и сделала.
Почему?
Потому что мне он нужен.
Для чего?
Для всего.
Шон вытаскивает из кармана сигарету, поджигает и, зажав пальцами, тыкает ею в мою сторону.
Задумайся всерьез. Сколько раз за сегодняшний день тебе понадобился телефон?
Например, он понадобился, чтобы написать тебе ответ.
Я легко мог позвонить в дверной звонок. Но я знаю, что ты бы ответила до того, как открыла дверь, и знаешь почему?
Я сидела в телефоне.
Шон кивает.
Он возобновляет наш поход, и я с неохотой иду за ним, все еще обижаясь из-за часов.
Полагаю, у тебя нет страничек в соцсетях?
Шон вздыхает.
Нахрен мне это. Худшее, что мы вообще могли сделать, это дать всем микрофон и место, где можно им воспользоваться.
Почему?
Он останавливается на поляне и поворачивается ко мне. В его глазах ни намека на веселье.
Сотня самых простых причин.
Тогда назови мне самую главную.
Хорошенько затянувшись сигаретой, Шон задумывается на мгновение над моим вопросом.
Ну ладно, выдыхает он, кроме постепенного и неминуемого осквернения природы человека, есть еще один сценарий, и я тебе его поведаю.
Я киваю.
Представь человека, родившегося с уникальным даром хранения знаний. В процессе обнаружения своего дара такие люди идут прямиком на работу, долгие-долгие годы учатся, чтобы довести этот дар до совершенства и превратить его в суперсилу, став уникальными в своем роде источниками знаний. Учатся, чтобы их уважали, считали силой в общем, становятся теми, с кем действительно считаются. Улавливаешь мысль?
Я снова киваю.
И может, такой человек перенес потерю. Возможно, умирает близкий ему человек, и эта смерть ставит вопрос, на который у него нет ответа, поэтому он считает своей миссией найти ответ на этот вопрос и не прекращает попыток, пока не находит неопровержимое доказательство, куда отправились дорогие ему люди. Поэтому он живет, питается, дышит каждую минуту каждого дня своей жизни в поисках ответа на один-единственный вопрос. И однажды этот день настает. Он добивается своего и притом преобразовывает свою теорию в факты. Если он расскажет про это доказательство, то все узнают, что могут изменить жизнь. И скажи этим людям, что можно доказать не только существование загробной жизни, но и существование самого Бога, им больше не понадобится вера. Он настоящий. Так вот, у него появляется доказательство, что жизнь не бессмысленна, смерть, которую все оплакивали, не бесплодна. У него есть ответ, и он хочет поделиться им с остальными. Шон снова затягивается сигаретой и долго выдыхает струйку дыма, а потом поднимает на меня взгляд карих глаз. Человек публикует это в социальных сетях, чтобы мир наконец получил ответ на вопрос, который мучил людей на протяжении долгих веков. Что произойдет тогда?
Мы ему не поверим.
Шон задумчиво кивает.
Того хуже. Какая-нибудь Бетти Лу развенчает это доказательство за десять минут. Не важно, права она или нет, но у нее миллионы последователей, а ее вера это Бог. Поэтому тот, другой человек, человек с доказательствами, фактами, видео оказывается банальным шарлатаном из Интернета, ведь так сказала Бетти. Поэтому миллионы людей не стали его слушать, не слушали и их друзья, потому что Бетти всегда права. И все же этот мошенник, уверенный в своей правде, у которого есть неопровержимое доказательство, умоляет остальных мошенников выслушать его, но никто не хочет, потому что всем дали слово. И теперь мы никогда не узнаем о существовании Бога, и многие по-прежнему будут проживать каждый день с мучительным страхом смерти.
Это так грустно и я приподнимаю брови, так правдиво.
Выдохнув еще раз, Шон отбрасывает щелчком окурок и приминает его ботинком.
Самая печальная правда, что есть только один способ одолеть страх смерти умереть.
Божечки.
Шон улыбается.
Уверена? А если Он слышит?
Я закатываю глаза.
Ты меня убиваешь.
Почему такая фигура речи? Смерть тебя пугает?
Перестань перевирать мои слова. Я шлепаю его по груди.
Шон хихикает, а потом пожимает плечами, открывая бутылку с водой.
Сама спросила. Просто передаю сообщение.
Так вся эта красноречивая история не твоя?
Шон отхлебывает большими глотками из бутылки, а потом закрывает ее и отводит глаза в сторону.
Нет. Не моя. Всего лишь очередного мошенника.
Но это то, во что ты веришь?
Он уверенно смотрит мне в глаза.
Это кажется мне разумным. По мне, звучит правдоподобно. Так я живу. Шон наклоняется. Он близко, очень близко. Или возможно Он смахивает с моего лба пропитанный испариной локон и, вытаращив глаза, ослепительно мне улыбается. Я всего лишь очередной мошенник.
Наверное, тихо произношу я. И ты повинуешься часам, потому что обязан вовремя приходить на работу, напоминаю я.
Ты меня подловила. Но мое свободное время только мое. Я не раб времени. И, если честно, мое рабочее время тоже принадлежит мне.
Это как?
Положив руку мне на спину, Шон подталкивает вперед.
Почти пришли.
Ты не собираешься отвечать?
Нет.
Ты невыносим, бурчу я.
Я совсем не ожидала встретить такого мужчину и все же не могу оправиться от сказанного им или от мысли, что понимаю, что он хочет сказать и во что искренне верит. Вряд ли мне попадался на жизненном пути настолько уверенный в себе человек, настолько прочно стоящий на земле. Я плавно перевожу взгляд на совершенство, которое являет собой Альфред Шон Робертс. Он в задумчивой тишине идет рядом со мной.
Так в чем твоя суперсила? спрашиваю я, немного задыхаясь от попытки подстроиться под его темп ходьбы.
Я хорошо разбираюсь в людях. Предвижу, чего они хотят. А твоя?
Несколько секунд я раздумываю над его вопросом.
Не знаю, считается ли это суперсилой, но чаще всего по утрам я помню свои сны ярко. А порой, если резко просыпаюсь, могу их продолжить. Иногда сама в них погружаюсь.
Начинаешь с того места, на котором проснулась?
Ага.
Круто. А я сплю так крепко, что свои сны даже не запоминаю.
Иногда они причиняют боль, признаюсь я. Настолько сильную, что целый день испорчен от чувств, которые пробуждают эти сны. Так что это не всегда круто.
Шон кивает, взглядом рыская по деревьям, а потом снова смотрит на меня.
Думаю, у каждой суперсилы есть цена.
Путь по протоптанной дорожке указанного маршрута у склона горы кажется вечностью. Как только мы оказываемся у очередной груды камней, я прихожу в восторг от картины, которая нас окружает, и моего нового дворика. Я несколько недель ездила по узким дорогам и крутым горным склонам, но мне даже в голову не приходила мысль пройти вглубь леса и посмотреть, что за ним скрывается. Целиком занятая своими переживаниями, я даже не ожидала, что мне так полюбится это умиротворение, свежий воздух, естественный запах и пот на коже. Теперь я смотрю на Шона новыми глазами.
Так ты превратишь меня в горного хиппи.
Будем надеяться.
Увидев Шона утром, стоящим у машины, и проведя с ним несколько часов в походе, я в какой-то момент позволила выпустить на волю то, что долгие годы держала под замком свое тянущееся за романтикой сердце. И начала надеяться. Шон чересчур легко дал мне повод выглянуть из-за щита горечи, за которым я пряталась. Чувствую это влечение от каждого взгляда, каждого прикосновения, каждого непринужденного словесного обмена, дающих мне понять, что, быть может, выйти из своего убежища и осмотреться не так уж и опасно.
Не знаю, что нас в будущем ждет, но мы еще не так долго встречаемся. Даже если Шон объявил время нашим врагом, я прекрасно осознаю, каким хрупким бывает доверие, как оно может вмиг разбиться вдребезги. Время показало мне, что можно оказаться обманутой за считаные секунды. У меня был недолгий опыт отношений с мужчинами, но мне изменяли и лгали, меня унижали. Я приложу все усилия, чтобы такое больше не повторилось. У меня еще не было положительного опыта в доверии своим инстинктам касаемо мужчин. А после последней катастрофы я пообещала себе, что буду осмотрительнее. Следующему мужчине, завоевавшему мое сердце, придется постараться, чтобы заслужить мою привязанность. Красивых слов и пустых обещаний недостаточно. И все же обещание, которое я себе дала, и мое новое намерение временно сбежать из тюрьмы, плохо друг с другом вяжутся. Шон запретное яблоко в моем новом саду безбрачия. Я хочу его телом. И совершенно ясно, что мое чувство взаимно. Может, не стоит загадывать дальше.
О чем задумалась?
Просто рада тут оказаться.
Он недоверчиво косится на меня.
Я бы назвал это полной лажей.
Я давно ни с кем не встречалась. Не совсем понимаю, подходящее ли это слово.
Шон смотрит на меня.
И что?
Это было давно вот и все.
Что случилось с последним парнем?
Ты первый, говорю я, когда Шон перешагивает упавшую ветку и с легкостью поднимает меня, чтобы я ее не задела.
Мою последнюю девушку звали Бьянка. Она любила манипулировать, поэтому мы быстро расстались.
Как именно она манипулировала?
Она хотела меня контролировать. Я такое ненавижу. Она хотела манипулировать моим настоящим, но оказалось, что мне чаще хотелось сбежать от нее, чем терпеть ее выходки. Я расстался с ней. Твоя очередь.
Он изменил мне в туалете клуба на мой восемнадцатый день рождения.
Ого.
Да, тот еще урод. Если честно, меня насчет него предупреждали. Моя лучшая подруга Кристи его ненавидела, а я ее не слушала. Я смотрю на него с намеком. Насчет тебя меня тоже предупреждали.
Шон закатывает глаза.
Я знал, что нужно принести тебе наушники.
Мелинда действительно любит поболтать.
Она знает лишь то, что, по ее мнению, она знает.
Еще несколько шагов и я замираю от звука, донесшегося из-за деревьев.
Что это?
Пойдем. Шон ведет меня через очередную поляну из сплошного кустарника и заводит за угол. У меня отвисает челюсть и округляются глаза, когда я замечаю нависающий над нами водопад, а за ним глубокую пещеру, если ее можно так назвать. Она полностью видна из-за воды и скорее напоминает небольшую бухту.
Господи, никогда ничего подобного не видела.
Класс, да?
Через минуту мы стоим за водопадом, вода стекает в небольшой бассейн в самом низу. Я поворачиваюсь и вижу, как Шон кладет свой рюкзак и расстилает толстое одеяло.
У нас будет пикник за водопадом?
Круто же?
Очень круто. Я отхожу, пока Шон распаковывает рюкзак, отказавшись от моей помощи, и глазею, как он раскладывает разные контейнеры. Сыр и крекеры, злаковые батончики, фрукты. Так незамысловато, но только от одного проявления такой доброты замирает сердце. Шон достает несколько бутылок с водой, а потом протягивает мне руку. Это мечта, ожившая мечта. Этот мужчина с загорелой кожей и светящимися глазами тянется ко мне на фоне окружающей нас природы. Поборов желание вцепиться в него, я сажусь рядом на одеяле, наслаждаясь видом и чувствуя, как в попу впиваются несколько камешков.