Анна толкнула её плечом.
Уф! Ладно, э, нам нужно отвести тебя в какое-нибудь тёплое место.
Мальчик поглядел на свои руки.
Где я? спросил он. Голос у него был, как наждачная бумага.
На набережной Ангелуса[3], сказала Анна.
Набережной повторил он. Набережная чего?
Похоже, у мальчишки в голове всё спуталось.
Города.
Какого города?
Элли уставилась на него в смятении и даже испуге. Город был один.
Она указала вверх, чтобы он посмотрел на высящийся над их головами Город. Горообразное нагромождение древних зданий, кишащее крикливыми чайками. Взгляд мальчика скользнул по трубе, по горгулье, вдоль поднимающихся зигзагом улиц и лестниц, прорезанных с вершины горы до самого моря. Он поглядел в сторону горизонта и тут вздрогнул.
Что это за шум? вопросил он. Откуда исходит этот шум?
Он зажал ладонями уши и стиснул зубы. Анна и Элли переглянулись.
Где мои братья и сёстры? спросил он.
Э Элли почесала в затылке. Я я не знаю
На молу началась какая-то суматоха. Элли слышала, как старик проповедник спускается с верхних ярусов улиц, самодовольно и пронзительно голося.
Это Враг! вопил он. Я как раз проводил похоронную службу в церкви Св. Горация, понимаете, магистр инквизитор, когда услышал весь этот гвалт.
Что происходит? спросил Сиф.
Сюда идёт Инквизитор, промолвила Элли, нервозно ковыряя прореху в рукаве бушлата. Но не переживай, всё обойдётся. Если только это не
Народ расступился. Торопясь отойти от вновь прибывшего, люди налетали друг на друга.
О нет, проговорила Элли.
Мужчина мощного телосложения появился на молу, возвышаясь над всеми окружающими. На нём была чёрная шинель из тюленьей кожи, спадавшая до щиколоток, на груди серебряная цепь. У него были крепкая шея и широкие плечи, а бледное одутловатое лицо омрачала тень давно утраченного благообразия. Глаза у него были бездонные, чёрные, как пропасть, и совершенно ничего не выражающие. Он выглядел как мертвец, которому даже смерть была нипочём.
Сиф поднял одну бровь.
Кто это?
Это У Элли пересохло во рту, Инквизитор Харграт.
Я как раз прибыл на место, продолжал верещать проповедник, когда этот мальчик выкатился из кита. Сие может быть лишь делом рук Врага.
Замолчи, пророкотал Харграт. Это мне судить.
Плешивый карлик упал перед Харгратом на колени.
Святой Киллиан! вскричал он. Сохрани нас!
Встань на ноги, отрезал Харграт. Я ещё не святой. Только мёртвые могут быть святыми.
Он сиганул через мол, и его чёрные башмаки проскребли по черепице, когда он приземлился на крышу. Его взгляд метнулся от Сифа к дыре в теле кита и обратно.
Он сделал два шага в направлении Сифа, но затем на мгновение замер и немного отступил назад. Странно было видеть, как этот чудовищной наружности мужчина заколебался перед лицом тощего, едва одетого мальчишки, и всё же Элли была почти уверена, что в мёртвых глазах Харграта промелькнул страх. Правой рукой Харграт неосознанно потёр пустой левый рукав своей шинели, который был сложен пополам вдоль тела и сколот серебряной булавкой. Руку, что должна была находиться в этом рукаве, он потерял уже давно.
Чего тебе нужно? спросил Сиф. Говорил он как взрослый, серьёзным и властным тоном.
Что ты делал внутри этого кита? спросил Харграт.
Сэр. Мальчик не сделал ничего дурного, поспешно встряла между ними двумя Элли. Он застрял внутри этого кита, и мне пришлось его вызволить.
Харграт будто и не слышал Элли, да и не видел её вовсе. Его глаза бесстрастно скользнули по Сифу, можно подумать, мясник примеривается, как лучше разделать тушу.
Ты видишь его, мальчик? негромко прорычал он.
Сиф нахмурился.
Вижу кого?
Врага.
Кого?
Бога, Потопившего Богов. Оный ведь говорил с тобой, так? Это ведь оный спас тебя из этого кита?
Это я спасла его из чрева кита, сказала Элли. Но Харграт по-прежнему не обращал на неё никакого внимания.
Только Сосуд способен выжить внутри кита, провозгласил он.
Что такое Сосуд? спросил Сиф.
Ты, отвечал Харграт.
Это просто смешно, сказала Элли. Что Сосуду делать внутри кита?
Рука Харграта скользнула к рукояти меча. Элли резко втянула носом воздух. Тело Сифа напряжённо застыло, руки сжались в кулаки.
Харграт потянулся мимо меча в карман шинели. Он достал небольшой пистолет, и Элли едва успела вскрикнуть, как он нацелил его на Сифа и нажал на курок.
Нет!
Звука ружейного выстрела не было, только хлёсткое шипение, и что-то с глухим толчком воткнулось в шею Сифа. Сиф схватился за металлический дротик, торчавший из плоти почти на десяток сантиметров. Он упал на колени. Элли подхватила его, но он тяжело обмяк, глаза его закрылись, и он выскользнул у неё из рук и упал на черепичную крышу.
Что вы с ним сделали?! закричала она, прижав два пальца к шее мальчика, сразу под подбородком, чтобы проверить пульс.
Харграт вернул пистолет обратно в карман.
Это успокоительное, сказал он. Величайшее изобретение твоей матери. Если Сосуд находится без сознания, он не может попросить Врага спасти его, пока мы сжигаем его на костре.
У Элли скрутило живот.
Он не Сосуд, сказала она. Вы совершаете ошибку.
Не испытывай моё терпение, Ланкастер. Он отпихнул Элли от Сифа, подбежавшая Анна подхватила её. Харграт с лёгкостью поднял Сифа одной рукой, перекинул через плечо и зашагал обратно к молу. Элли побежала вдогонку, сердце её колотилось.
Это неправильно! Он никакой не Сосуд, он просто мальчишка. Вы вы перетрусили из-за маленького мальчика! Трус!
Харграт остановился. Он посмотрел вверх на столпившихся людей, которые следили за ним, зажав рты руками. Он без церемоний уронил Сифа перед собой, и толпа подскочила, словно мальчишка был подожжённой петардой. Развернувшись на месте, он зашагал к Элли. Выбросив вперёд руку, он схватил её за шею и заставил отступить к самому краю крыши.
Тебе никогда не доводилось лицезреть Врага, дитя, сказал он, приподняв её, так что они оказались нос к носу. Но мне довелось. Я видел, как оный выметнулся из Сосуда. Оный оторвал мою руку, хотя я в тот самый миг пронзил мечом горло оного. А мои друзья пали замертво вокруг меня. Я вижу это до сих пор, стоит только закрыть глаза. А самое худшее что я знал его, тот Сосуд. Это был хороший человек, добрейшей души. Однако из него явилось кошмарное существо.
Харграт ещё крепче сдавил шею Элли. Она отчаянно хлестала его руку, кашляя и пытаясь вздохнуть.
Любой может быть Сосудом, сказал он.
Краем глаза Элли увидела, как Анна налетела на Харграта, но, отброшенная простым толчком плеча, полетела кубарем. Перед глазами у Элли замелькали белые точки. Мысли её спутались.
Любой. Маленький мальчик. Маленькая девочка. И я убью любого из них, чтобы сохранить Город.
С этими словами он улыбнулся и сбросил её в море.
Из дневника Клода Хестермейера
После похорон я не знал, чем себя занять. Я вышел из собора Св. Горация и вернулся пешком в мой пыльный кабинет в университете кабинет, который мы делили с Питером. Я сел за свой стол и не мог отвести глаз от его пустого кресла. Моё сердце сжалось, сделавшись твёрдым зелёным яблоком в моей груди.
Я был так растерян, что не сразу заметил мужчину, стоявшего в дверях. Лица его я не мог разглядеть. Отчего-то на нём была чёрная вуаль.
Прошу прощения, обратился я к нему. Я ценю, что вы пришли принести свои соболезнования, но я сказал всё, что мог, на похоронах Питера. А теперь я прошу оставить меня в покое.
Профессор Клод Хестермейер, глубоким голосом проговорил мужчина.
Да, это моё имя, отвечал я. То, что вы его знаете, не извиняет того, как грубо вы ворвались в мой кабинет.
Ты не узнаёшь мой голос?
Нет, я не узнавал, однако я заметил, что пальцы мои дрожат, а по спине пробежал холодок.
Сэр, боюсь, я должен настоять на том, чтобы вы оставили меня одного, потребовал я.
Данное соглашение не позволяет подобного, сказал мужчина.
Соглашение? Какое соглашение? Это какая-то недобрая шутка? Питера Ламбета сегодня кремировали имейте же совесть!
Горячие слёзы пролились по моим щекам. Я встал и обошёл свой стол, приготовившись при необходимости применить силу. Но прежде чем я подошёл к мужчине, тот отбросил вуаль с лица.
Карандаш, который я сжимал в руке, переломился.
Передо мной стоял мой дорогой друг Питер Ламбет.
3
Мальчишка в зелёном камзоле
Сверху до Элли доносились далёкие крики. Морская вода наполнила её рот.
Падая, она задела ногой край крыши, разорвав штаны и ссадив кожу. Её передёрнуло, когда морская соль разъела ранку.
Она заглянула в мутные глубины. Призрачные шпили и крыши маячили во мраке, словно подводный горизонт. Большая часть Города давным-давно ушла под воду.
Элли, барахтаясь, пыталась подняться к поверхности, но её тяжёлый бушлат тянул её вниз. Она обругала саму себя вечно карманы полны всякой всячины! Она набивала их гаечными ключами и компасами, телескопами и маслёнками, перочинными ножами и спичками. Дымовая шашка и карманные часы проплыли мимо её головы. Она собиралась уже вывернуться из бушлата, когда услышала зычный и влажный шлепок. Она подняла голову, и сердце её радостно ёкнуло.
Древко фленшерной лопаты!
Откуда только силы взялись! Элли схватила рукоять, и тотчас её потащило вверх. Звуки надводного мира оглушили её, неожиданный свет слепил глаза. Пока она отплёвывалась и хватала ртом воздух, кто-то втащил её на крышу часовни.
Элли, воскликнула Анна, рухнув рядом с ней. Тут же был и молодой стражник, сжимавший в руках фленшерную лопату.
Харграт забрал мальчишку, верно? проговорила Элли. Она закашлялась, из уголка губ потекла струйкой морская вода.
Анна кивнула. С немалым усилием Элли поднялась на ноги.
Элли, сядь, или ты сблюёшь, сказала Анна, торопливо отступив назад.
Но Элли замотала головой. Она утёрла рот тыльной стороной ладони, и, пошатываясь, шагнула вперёд, волоча оковы намокшей одежды. Она протянула руку стражнику.
Спасибо, что спас меня.
Стражник опасливо поглядел на протянутую ладонь. Это была та рука, которой она только что утёрла рот.
Тебе нужно вернуться в мастерскую и переодеться, заявила Анна, снимая водоросли с шеи Элли. Ну-ка, дай я возьму это, прибавила она, потянув за промокший и капающий бушлат.
Нет, со мной всё хорошо, буркнула Элли, строптиво кутаясь в своё пальто.
Ты простудишься! настаивала Анна.
Ну ладно, ладно, сказала Элли и раздосадованно скинула бушлат. Но я пока не могу вернуться в мастерскую, я иду в Цитадель Инквизиции. Кто-то должен вступиться за мальчика. Он не Сосуд!
Элли, если Инквизиция хочет его убить, нам лучше не вставать у них на пути.
Но Сосуд всегда знает, что он Сосуд, в этом сходятся все книги, что я прочитала, а этот мальчишка не знал даже собственного имени! И вдобавок Сосуд выглядит болезненным, а Сиф казался вполне здоровым. Ну, если забыть обо всей этой крови. А теперь послушай внимательно, мне нужна твоя помощь в очень важной миссии.
Анна навострила уши. Отправляя Анну с поручением, нужно было, во-первых, ни в коем случае не называть его поручением, а во-вторых, приукрасить немного, наобещав встречу с матросами. И ввернуть потасовку, если получится.
Мне нужно, чтобы ты пошла на Большую Верфь и разузнала, вдруг кто-то из моряков слышал о мальчишке, упавшем с корабля и, может, проглоченном заживо китом.
Зачем? осведомилась Анна.
Потому что, если мы сумеем узнать, кто Сиф на самом деле, это поможет очистить его имя. Но будь осторожна в доках сегодня моржовые бои, а они могут закончиться потасовкой.
Это была ложь, но она отлично сработала: Анна развернулась и рванула прочь. Элли похромала вслед за ней, хлюпая башмаками при каждом шаге. Она прошла мимо кита, глаз которого был смиренно закрыт. Одна из горгулий, придавленная его хвостом, грозила обвалиться и рухнуть в море. Забавно, что и она изображала кита.
«Голубые глаза», подумалось Элли, и девочка содрогнулась при мысли о том, что в эту минуту, быть может, происходит с Сифом. Что, если Инквизиция уже решила, что он Сосуд, и в этот самый миг его бросают в огонь? Она заторопилась, вскарабкалась на мол, протолкалась через толпу и побежала по мощёной улочке вверх.
Утренняя сутолока дел шумела и кипела вокруг бежавшей по Городу Элли. На рынке Ангелуса покупателей было битком, они задорно торговались то у одного прилавка, то у другого. На крышах рядами несли дежурство голодные чайки, в воздухе крепко воняло рыбой. Три бородатых музыканта тянули печальную мелодию на своих виолончелях, а пожилая дама из высокого окна осыпала их язвительными замечаниями и турнепсом, требуя, чтобы они сыграли что-нибудь духоподъёмное. Уличный фигляр в серой рубахе и вспученной валяной шляпе развлекал фокусами стайку хлопающих в ладоши ребят, которые возрадовались ещё громче, когда трюк не заладился и белёк, которого фокусник пытался вытащить из шляпы, выпрыгнул сам и цапнул хозяина за палец.
Элли замедлила шаг, потирая ссадину на ноге. Её всё ещё жгло от солёной морской воды.
Нелли! окликнул её весёлый голос.
Она подняла голову и скривилась. Улыбающийся мальчишка, одетый в травянисто-зелёный камзол и чёрный плащ, вприпрыжку направлялся к ней.
Ты мокрая, как мышь, сказал он, оглядывая её с головы до пят. У него были золотистые локоны, россыпь веснушек на щеках и ярко-голубые глаза, которые пристально смотрели на неё. Он был немного младше Элли и такой смазливый, что напоминал вытянувшегося и переросшего детскую пухлость херувима; такого ангелка забаловала бы любая мать, а любой священник с радостью переставил бы в первый ряд хора.
Да я плавала, отвечала она делано жизнерадостным голосом.
Он заметил прореху на её штанах и озабоченно нахмурился:
Ты в порядке?
Полном. Элли глубоко вздохнула. Чего тебе надо?
Ох Мальчик, казалось, был удивлён Эллиной резкостью. Он перебирал пальцами серебряную цепочку у себя на шее, с которой свисало множество побрякушек: ключи, ракушки и оловянные фигурки. Ну, я слышал, что из кита появился какой-то мальчишка.
У меня нет на это времени, Финн, бросила Элли и поспешила вверх по улице.
Она прошла мимо священника в чёрной рясе, который, стоя на деревянной платформе, возвышал голос к небу.
Не верь ближнему своему! кричал он. Ибо Великий Враг может скрываться за его очами. Не верь ни родным своим, ни себе самому. Но не страшись! Пускай боги сгинули, но святые не оставили нас своими заботами и послали нам Инквизицию смелых сердцем людей, что сохранят нас от нас самих.
Как ты объясняешь то, что он мог там дышать? вопросил Финн, в два прыжка нагнав Элли.
Где?
В ките, разумеется!
Ох, я не знаю, Финн. Может, он выставил соломинку в дыхало?
Незачем огрызаться, мне просто любопытно. Где он теперь?
Харграт забрал его, сказала Элли. Он считает, что мальчишка Сосуд.
Ой, мне так жаль. Могу я помочь чем-то?
Нет, отрезала Элли. Я иду, чтобы поговорить с инквизиторами.
Девчонка! ДЕВЧОНКА! Немедленно ступай сюда!
Старик шкандыбал сквозь сутолоку рыночной площади, тяжело дыша и прижимая к груди большущее механическое приспособление. Оно напоминало вроде как металлического краба, но только размером краб был с небольшую свинью. Он сердито зыркнул на Элли. Стёкла его очков были такие толстые, что увеличивали глаза вдвое против нормального их размера.
А теперь послушай меня: эта твоя машина для ловли устриц сломана, и каждую минуту, что она простаивает, я теряю деньги из своего кармана.
Боюсь, что прямо сейчас я очень занята, сэр, вежливо отвечала Элли. Знаете, этот кит
Кит? крякнул старик. Плевать мне на китов! Устрицы, девочка, устрицы! Значит, раз ты построила эту машину, ты её и почини!
Она вздохнула.
Не я строила эту машину.
Старик сощурился:
Но ты же Ханна Ланкастер, так? Изобретательница?
Я Элли. Её дочь.
Ох, он поправил очки на носу, ты, кажись, была покороче, как мне помнится. Так где мне найти твою мать?
Нигде. Она уже пять лет как умерла.
Ох, снова протянул старик и в удивлении качнулся назад на каблуках, что ж, хм. Мне всё равно нужно починить эту машину! И я жду, что ты это сделаешь.