Осторожнее, Сэми. Твой отец не настолько слаб, чтобы не исполосовать тебя, как морскую змею, если он услышит, что ты такое говоришь.
Он обнял меня за плечи, и тогда я поняла, почему мы никогда бы не смогли пожениться: потому что когда он прикасался к Зейди, он делал это почти благоговейно, как если бы она была хрупкой, как птичье яйцо, ко мне же он прикасался как брат к сестре. В его прикосновении ощущались комфорт и уверенность. Мужчина должен был бы завидовать каждой волне, прикасающейся к телу его возлюбленной, а не класть ей руку на плечо как на подушку.
Я высвободилась из-под его руки.
Сейчас я должна найти Зейди. У нас не было возможности поговорить.
Я была рада, что он не пытался меня остановить, но мне было интересно, что он на самом деле чувствовал по поводу нашей помолвки. Было ли это просто потому, что я была лучшим человеком после Зейди, или он действительно верил, что может любить меня так, как муж любит жену?
Я пыталась увидеть в нем не просто лучшего друга, но и завидного жениха. Сегодня он был одет в великолепную тунику и брюки, а его волосы искусно уложены и зафиксированы ну или были зафиксированы, прежде чем он их взлохматил. Но когда я взглянула в его глаза, то увидела того же вредного мальчишку из моего детства, того, который сбросил якорь, не закрепив трос, и сказал отцу, что это была моя вина. Того, который однажды украл мою тунику, и поэтому мне пришлось возвращаться домой после погружения, натянув свои юбки, как платье. Когда его глаза, обрамленные длинными темными ресницами, которым завидовали многие девушки, встречались с моими, я не чувствовала ничего, кроме той любви, которую я испытываю к своей семье.
Я зайду завтра днем, сказал он. Когда уйдут ваши родители. Скажи Зейди Скажи ей, что старейшины не ошиблись.
Мне удалось слегка улыбнуться.
Ты должен ей сам рассказать. Спокойной ночи, Сэми.
Я потянулась к лестнице, ведущей на причал, когда ощутила его ладонь на моей.
Я ведь тоже об этом не просил, ты же знаешь.
Холод в его голосе изумил меня, и я осознала, что уязвила его гордость своей реакцией на рассказанные им новости. Сэми был добрым и красивым, и однажды он мог бы стать отличным руководителем. Любая девушка мечтала бы выйти за него замуж. Но мне было необходимо, чтобы он понял, что почувствовала я.
Я не моя сестра, Сэми, сказала я ему как можно мягче.
Я никогда этого и не говорил.
Наши глаза встретились еще на мгновение, прежде чем я выбралась из лодки, оставляя Сэми одного в темноте.
Я все еще пыталась переварить новости Сэми, когда отправилась на поиски Зейди. Я обнаружила ее окруженной другими девушками с церемонии отбора и была счастлива видеть сестру улыбающейся. Золотисто-карие глаза Зейди начали затуманиваться, когда она сделала еще один глоток вина. Обычно нам не разрешалось употреблять алкоголь, но сегодня, казалось, никакие правила не действовали.
Ты, должно быть, завидуешь своей сестре, сказала мне женщина маминого возраста. Она уедет из Варинии. Она выйдет замуж за принца.
Как будто я была не в курсе.
Да, мэм, ей очень повезло.
Подумать только, если бы ты не высвободила ее много лет назад из той рыболовной сети и не порезала свою щеку, то, вероятно, ты могла бы стать избранной сегодня. Должно быть, сложно не винить сестру в своем несчастье?
Я снова взглянула на эту женщину и почувствовала то же странное ощущение в своем животе, подобное извивающемуся морскому угрю. Это была мама Элис.
Вопреки тому, что думали многие варинийцы, я никогда не винила Зейди за шрам на своей щеке. Это была небольшая цена за жизнь моей сестры. Это не значит, что я никогда не завидовала своей близняшке или что я никогда не представляла, как бы все сложилось, если бы того несчастного случая не произошло. Но я часто утешала себя тем фактом, что, если бы у меня не было шрама, мы с Зейди провели бы всю жизнь соревнуясь друг с другом. Идея о том, чтобы видеть в своей сестре препятствие, а не лучшую подругу, была невообразимой.
Мама Элис была похожа на камбалу, которая ворошит давно осевший песок, пытаясь поднять на поверхность тяжелые воспоминания. Я закопала их там, где им и надлежало находиться. Жить прошлым было так же бессмысленно, как пытаться найти ту же самую волну во второй раз, как всегда повторял отец.
Я счастлива за свою сестру, сказала я, а затем вышла, чтобы присоединиться к Зейди.
Мы вернулись домой поздней ночью, после того, как все поселение отметило праздник достаточным количеством домашнего вина, чтобы скрыть тот факт, что никакого праздника не было там, где ему следовало бы быть.
Мама уже почти засыпала к тому времени, когда отец привел Зейди домой, но торжествующая улыбка так и не сошла с ее лица. Она смаковала каждое без исключения поздравление, упивалась завистливыми взглядами других матерей, многие из которых, похоже, знали, что у мамы теперь среди дочерей будут принцесса и жена губернатора. В Варинии слухи распространялись быстро, но было неясно, говорил ли уже кто-нибудь Зейди о моей помолвке, поскольку сестра была под действием вина и бури эмоций сегодняшнего дня, она все еще находилась на волне эйфории всей деревни.
Я помогла ей раздеться и уложила в постель, а затем бережно сложила наши наряды. Я попыталась представить свою сестру в корсете из китового уса и туфлях на высоком каблуке вещах, которых никогда не видела, но была наслышана о них от Сэми, который встречался со всевозможными людьми в порту, где занимался своей незаконной торговлей.
Только иларийские мужчины приезжали на плавучий рынок, где мы делали покупки, и они никогда не говорили с нами о жизни в Иларии. Они были вежливыми, но немногословными, поддерживая разговор о бизнесе в своей отрывистой манере. (И хоть мы разговаривали на одном языке, я всегда считала, что наш варинийский говор звучит мелодичнее.) Но спустя годы я по крупицам сложила картину их жизни на земле, в том числе по их одежде совсем не вычурной; хоть и красивой но не лишенной некоторой манерности. И пока мама торговалась, я часто изучала изощренные гравировки на их суднах: люди и лошади, деревья и реки, и десятки существ, которым я не могла подобрать названий.
Возможно, если бы я вышла замуж за Сэми, я бы могла сбежать с ним и однажды увидеть все эти вещи своими глазами. Безусловно, жена губернатора намного свободнее, чем дочь селянина.
Я укрыла свою сестру одеялом, и при мысли, что у нас с ней осталось так мало времени, у меня на глазах выступили слезы. Это было более жестоким поворотом судьбы, чем осознавала мама Элис, что Зейди уедет из Варинии и повидает мир, в то время как я остаюсь здесь и выйду замуж за парня, которого любит она. Я сердито вытерла свои слезы, случайно задев свой шрам на щеке. Не будь его, избранной могла бы стать я, а Зейди могла бы выйти замуж за Сэми. Я совсем не была в обиде на свою сестру, но я пробурчала такое проклятие Талосу, которое заставило бы покраснеть даже Сэми. Все это было несправедливо.
Я улеглась на наполненный соломой матрас рядом со своей сестрой и осторожно сняла ее корону из морских цветов, а затем начала расплетать ее косы. Я думала, что она уснула, но вдруг услышала, как она издала такой усталый вздох, который скорее подошел бы старейшине Немее.
Что случилось? прошептала я.
Мама и отец спали в своей постели в другом конце дома, но роль дверей между нашими комнатами выполняли только занавески.
Просто все это нахлынуло на меня.
Что?
Что значил сегодняшний вечер. Ненадолго я позволила себе забыться. Я была просто девушкой, празднующей со своими друзьями.
Она перевернулась, чтобы я могла продолжить колдовать над ее косичками с другой стороны головы.
Не могу поверить, что я должна буду уехать через неделю. Я никогда тебя больше не увижу. Этого не может быть.
Тогда давай сделаем вид, что это не так, сказала я, сдерживая вновь подступающие слезы. Давай проведем эту неделю, делая все, что мы так любим. И не будем упоминать ни о чем, что не касается этих семи дней.
Это ведь ничего не изменит.
Да, но это лучше, чем провести следующие семь дней в слезах. И я сомневаюсь, что принц захочет увидеть свою невесту опухшей, как рыба фугу.
Она выдохнула через нос. Я наконец расплела ее косы, и теперь копна темных волн, похожих, как две капли воды, на мои, веером раскинулась вокруг Зейди.
Хорошо, сказала она. Тогда чем бы ты хотела завтра заняться?
Я хочу встретить с тобой рассвет.
Это примерно через два часа. Согласишься ли ты посмотреть на закат завтра?
Полагаю, да. Потом я хочу отправиться на риф и поплавать с черепахами. Я хочу найти самую толстую устрицу из всех, что я когда-либо находила, внутри которой будет четыре-пять жемчужин, и Сэми выменяет их на свежие фрукты. А затем я хочу
Я думаю, для одного дня достаточно, Нора.
Я зевнула и приподняла свои волосы, прежде чем улечься на бок. Мы часто так спали, лицом к лицу. Мама говорила, что с младенчества.
Должны ли мы пригласить Сэми? спросила я.
Не завтра.
Я облегченно улыбнулась. Я хотела провести день наедине со своей сестрой. Я не хотела думать ни об Иларии, ни о своем предстоящем замужестве. Завтра будет принадлежать только нам с сестрой.
Отец позволил нам взять лодку на день, если мы пообещаем вернуться с несколькими жемчужинами. Как всегда, не было никакой гарантии, что мы сможем найти хотя бы одну, но у меня было хорошее предчувствие насчет сегодняшнего дня. Как только дом скрылся из поля зрения, я сняла шляпу и завязала свои юбки между ног. Наша лодка была единственной на воде многие люди, как и мама, отсыпались после праздника и выпитого вина. Зейди выглядела слегка бледнее, чем обычно, но, прежде чем затащить в лодку, я заставила ее выпить черпак свежей воды и съесть немного каши.
Теперь она сидела напротив меня, ее лицо затеняли широкие поля шляпы. То, что церемония позади, не означало, что она может вести себя так же беспечно, как ее сестра, пробурчала мама, когда мы выходили за дверь.
Ты можешь снять свою шляпу, Зейди. Мама тебя здесь не увидит.
Она не отрывала взгляда от воды.
Я сниму, как только мы доберемся до рифа. Сейчас нет смысла рисковать.
А когда ты прибудешь в Иларию? Хотела спросить я. Тогда ты будешь рисковать? Мы пообещали не заводить разговоры об Иларии на этой неделе, однако наши мысли вращались вокруг церемонии столько, сколько я себя помню. Но теперь этот этап пройден, о чем еще говорить с Зейди, кроме ее отъезда?
Сегодня солнце палило нещадно, не было ни единого облачка, чтобы принести облегчение. Я запрокинула голову назад, чтобы намочить свои волосы и остудить голову, и ахнула, когда вода потекла по моей шее. С этого момента я буду носить распущенные волосы и позволю своей коже загореть так, как у мужчин. В любом случае всем нам суждено выглядеть так, как старейшина Немея, с седыми волосами и кожей, подобной пустому мешку пеликана. Что такого чудесного в том, чтобы быть прекрасной, если все это означало находиться вдалеке от людей, которых любишь, это в лучшем случае, а в худшем, ты проведешь остаток жизни с ощущением своей неполноценности?
Обычно гребла я, чтобы руки Зейди не стали жесткими и мозолистыми, но сегодня мы никуда не спешили, поэтому я позволила своим пальцам проводить по водной глади и позволила волнам уносить нас навстречу рифу. Наши весла были обернуты тканью, чтобы настолько минимизировать трение, насколько это было возможно, но даже если на моих ладонях и появлялся случайный волдырь, то быстро заживал. Настолько быстро, что даже при всей моей безалаберности после несчастного случая у меня не появилось ни одного нового шрама. Врач верил, что моя удивительная способность к заживлению была как-то связана с кровавым кораллом, но подробностей он сам не знал.
Итак, сказала Зейди, кого бы ты рассматривала в качестве своего жениха?
Холодок пробежал по коже моей головы, несмотря на жару.
Что?
Я считаю Эйо очень симпатичным. И, кажется, он всегда находит самые розовые жемчужины. Его семья питается лучше, чем другие.
Зейди раньше никогда не спрашивала меня о замужестве. И она знала, что меня не интересует никто из деревенских парней. Когда я мечтала о будущем, то всегда представляла себе жизнь на земле, а не здесь, в Варинии. И я не могла подвести Сэми, прекрасно зная, что должна выйти за него. Было бы лучше, если бы Зейди уехала в Иларию и никогда бы даже не услышала об этом. Правда только причинит ей боль.
Я решила подыграть. Вреда от этого уж точно не будет, так?
Эйо красивый, и он действительно находит много жемчуга. Но ты когда-нибудь подходила к нему настолько близко, чтобы почувствовать его дыхание?
Она засмеялась.
Нет, а что?
У него изо рта пахнет тухлой рыбой. Я бы не смогла выйти замуж за молодого человека, который так пахнет, даже за все жемчужины в Алатийском море.
Тогда скажи мне: кто достаточно хорош для моей милой сестренки? Иано?
Я покачала головой.
Слишком низкий.
Тогда Джовани. Он самый высокий парень в деревне и еще продолжает расти.
На мгновение я задумалась, обмахиваясь своей шляпой. Джовани был высоким, и изо рта у него не пахло. Он яростно защищал свою младшую сестру, нашу с Зейди ровесницу. Мы не были знакомы близко, но в молельном доме перед церемонией я слышала, как несколько девушек обсуждали его. Насколько я поняла, он очень почитает своих родителей и упорно трудится.
Хотя это мало что значило. Мне было суждено выйти замуж за Сэми. Я вспомнила, как он обвил меня руками прошлой ночью, и в моем животе снова скрутился морской угорь.
Я бы подумала насчет Джовани, сказала я.
Зейди захлопала в ладоши, довольная тем, что нашла для меня подходящую пару.
У вас двоих будут чудесные дети, сказала она, прежде чем улыбка сползла с ее лица.
Я точно знала, о чем она подумала: что мы никогда не увидим детей друг друга.
Сегодня я не могла позволить своим мыслям углубляться в опасные темы. Я свесилась с края лодки как раз в тот момент, когда черепаха исчезла из поля зрения.
Мы на месте!
Уже?
Взгляни, сказала я и указала на место над рифом, где вода меняла цвет. Я вся обливалась потом и поэтому не сразу смогла выбраться из своих юбок. Я перелезла через борт лодки, а затем позволила себе погрузиться на несколько футов ниже поверхности воды и осталась в подвешенном состоянии, невесомой, в том месте, где всегда чувствовала себя наиболее свободно. Спустя мгновение был сброшен якорь, и я ждала, когда Зейди присоединится ко мне.
Она нырнула всего в нескольких дюймах от меня, пустив пузырьки мне в лицо. Я потянулась и ущипнула ее прежде, чем она смогла бы увернуться, а потом мы взялись за руки и замерли так на мгновение, улыбаясь друг другу и притворяясь, что не пытаемся победить в состязании, кто продержится дольше. Даже несмотря на то что я погрузилась первой, объем моих легких был больше, и Зейди показала мне язык, прежде чем взметнуться на поверхность.
В следующее мгновение вынырнула и я.
Итак, что же будет сегодня? Та, кто первой найдет устрицу, освобождается от готовки сегодня вечером и завтра?
Та, кто первой найдет жемчужину, предложила Зейди. Какая польза от устрицы без жемчужины? Разве что закуска для отца.
Меня грела мысль о том, что найденные нами устрицы давали отцу достаточно энергии, чтобы отправляться в глубокие воды за рыбой, но правда была такова, что его ребра проступали больше, чем у остальных в нашей семье. Он хлопал по своему плоскому животу каждый вечер после ужина, притворяясь сытым, но его порции становились все меньше, в то время как наши с Зейди больше.