Корэйн прищурила черные глаза.
А мне кажется, что представляю.
Внутри Мелизы что-то рушилось, словно в ее сердце грозила обвалиться какая-то стена.
Я хорошо выполняю свою работу, мама, безжалостно продолжала Корэйн. А моя работа заключается в том, чтобы слушать, размышлять, делать выводы и предугадывать последствия. Ты думаешь, местные не обсуждают тебя и твою команду?
Она указала подбородком на гомонящую компанию, которая занимала остальную часть зала.
Думаешь, они не знают, чем вы занимаетесь, когда выходите в море?
Мелиза наклонилась вперед так быстро, что Корэйн едва не упала со стула.
Да, мы преступники, прошипела она. Мы обходим королевские законы. Мы перевозим грузы, которые другие не хотят или не могут перевозить. В этом и заключается суть контрабанды. И это опасное занятие. Тебе это известно с самого детства.
Этот монолог тоже не стал для Корэйн неожиданностью. Мелиза ан-Амарат произносила еще одну заготовленную ложь.
Мой род деятельности сопряжен с риском, и это факт, продолжала женщина. Я подвергаю свою жизнь опасности каждый раз, когда мы поднимаем паруса, и все присутствующие в этом зале тоже. Я не стану втягивать в это тебя.
А как насчет новичков-джидийцев? Они ведь выжили, разве не так? поинтересовалась Корэйн холодным, отрешенным тоном. В трактире белокожие близнецы казались перепуганными кроликами, попавшимися в капкан.
Мелиза бросила на них недовольный взгляд.
Они вступили в команду в Джидаштерне. Бежали из какого-то забытого богами места, потому что там началась межклановая война.
Снова ложь. Корэйн смерила мать взглядом, надеясь увидеть ее насквозь. Надеясь, что Мелиза поймет, что ее видят насквозь.
Они выжили, хотя на вашем пути по Зоркому морю наверняка встретился не один корабль. С парнями ничего не произошло, пока ты брала эти корабли на абордаж, обчищала трюмы и пускала их на дно.
А вот сейчас ты не права, огрызнулась Мелиза, едва не брызжа слюной. Пусть у тебя есть гора таблиц и списков, это не значит, что ты знаешь, каков мир на самом деле. Джидийцы больше не совершают набегов. В Зорком море происходит что-то неладное. Эти парни спасались бегством, и я дала им убежище.
«ВРАНЬЕ», прокричала Корэйн у себя в голове, чувствуя, как каждая ложь вонзается в ее сердце, подобно лезвию ножа.
Ты контрабандистка, произнесла она, стуча ладонью по столу. Ты нарушаешь законы всех королевств отсюда до устья Раширы. Ты промышляешь пиратством, капитан ан-Амарат. Тебя боятся по всему Варду, так как люди знают, что происходит на кораблях, которые ты преследуешь и уничтожаешь.
Корэйн придвинулась к столу, наклонившись так близко к матери, что они едва ли не касались друг друга носами. Мелиза сбросила привычную маску и больше не улыбалась.
Не притворяйся, что тебе стыдно. Я знаю, кто ты, мама. Знаю, кем тебе пришлось стать. Мне давно обо всем известно, и я принимаю в этом участие сколько себя помню, независимо от того, веришь ты в это или нет.
В другом конце зала раздался звон разбившегося стакана, за которым последовал раскат громогласного смеха. Ни мать, ни дочь не вздрогнули и не обернулись на звук. Между ними разверзлась пропасть, заполненная лишь тишиной и тоской.
Это не прихоть, голос Корэйн сорвался под грузом безысходности. Мне необходимо уехать отсюда. Я больше не могу здесь оставаться. Мне кажется, что мир прорастает сквозь меня.
Корэйн потянулась к матери, но та убрала руки со стола.
Мама, я чувствую себя так, будто меня похоронили заживо.
Капитан ан-Амарат встала, не выпуская стакан из руки. Ее неподвижность была непривычной и не предвещала ничего хорошего, словно спокойные воды перед бурей. Корэйн приготовилась к новому потоку лжи и оправданий.
Но Мелиза даже не стала пытаться.
Мой ответ навсегда останется неизменным. Нет.
«Не теряй голову», отругала себя Корэйн, вскочив со стула и сжав кулаки. Капитан ан-Амарат замерла на месте, сверля дочь непреклонным, недовольным взглядом.
Под кожей Корэйн забурлило отчаяние. Она ощущала себя волной, разбившейся о берег и превратившейся в пену. «Не теряй голову», повторила она себе, но на этот раз внутренний голос звучал тише и как будто бы издалека. Она впилась ногтями в свои ладони, чтобы, ощутив боль, вернуться в реальность.
Ты не можешь принимать решения за меня, произнесла она, сдерживаясь из последних сил. Я не прошу тебя о разрешении. Если ты не возьмешь меня в команду, я найду другого капитана, который примет меня. Того, кто поймет мою истинную ценность.
Ты не сделаешь ничего подобного.
Мелиза швырнула стакан о пол. Ее глаза загорелись изнутри, грозя сжечь весь мир до основания. Она схватила дочь за воротник, и в ее жесте не было ни следа материнской нежности. Моряки не обращали на них никакого внимания.
Посмотри по сторонам, прошипела она на ухо дочери.
Корэйн потрясенно застыла на месте, не в силах пошевелиться.
Это мои моряки. Они убийцы, все до одного. Посмотри на нас, Корэйн.
Сглотнув комок, она подчинилась.
Команда «Бурерожденной» была своего рода семьей. Все моряки были похожи друг на друга: руки, покрытые шрамами, обожженная солнцем кожа, выцветшие волосы, крепкие мышцы. Несмотря на разницу в происхождении, все они казались братьями и сестрами. Они пили, сражались и мошенничали словно один человек и делали это под общим флагом, объединенные мачтами корабля и приказами ее матери. Сейчас Корэйн видела их такими же, какими знала всегда: громкими, пьяными, преданными. Но в ее ушах до сих пор эхом звучало материнское предостережение: «Они убийцы, все до одного».
Ничего не изменилось, но в то же время ничего уже не было прежним.
Ее глаза затуманились, и она увидела моряков так, как видел их весь мир. Они предстали перед ней такими, какими становились на борту корабля. Они не были ни семьей, ни друзьями. Корэйн ощущала себя добычей в логове хищников. На бедре Эйджера поблескивал нож в полруки длиной. Сколько глоток он перерезал? Великан-джидиец держал за руку их штурмана златовласого, одноглазого Кайрима. Корэйн не имела понятия, при каких обстоятельствах он потерял глаз. Куда бы она ни смотрела, она видела знакомые лица, но сейчас они казались ей совсем неизвестными, да и к тому же отстраненными и опасными. Симеон, красивый молодой парень с гладкой, как черный камешек, кожей, примостивший топор недалеко от своих ног. Бриджитт с ревущим львом, вытатуированным на фарфоровой шее. Гарира, обладатель бронзовой кожи и бронзовой копны волос, в неизменной кольчуге, которую он не снимал даже на борту корабля. И так далее, и тому подобное. Эти люди гордились шрамами и оружием, привыкшие к жестокостям Варда и его морей. На самом деле она вовсе их не знала.
Сколько потопленных кораблей и убитых моряков на счету моей матери? Ей хотелось задать этот вопрос. Ей не хотелось слышать ответ. «Но ты и так прекрасно знала, чем они занимаются, сказала себе Корэйн. Именно этого мать и добивается. Она хочет запугать тебя, чтобы ты осталась на берегу. Чтобы жила в одиночестве в тихом городишке на краю света, словно кукла на полке, чей единственный страх это запылиться».
Корэйн закусила губу, заставляя себя сохранять спокойствие и не отводить взгляд. Комната была полна зверей в человеческом обличие с когтями, выкованными из стали. Стоило приглядеться, и она могла бы рассмотреть на их руках кровь. Точно так же, как и на своих собственных.
Все они убийцы, повторила Мелиза, не ослабляя хватки. И я тоже. Но ты нет.
Корэйн сделала судорожный вдох, чувствуя, как слезятся глаза. Она винила в этом висевший в воздухе дым.
Тебя кажется, что ты не питаешь никаких иллюзий, Корэйн, но на самом деле они по-прежнему затуманивают твой взор. Избавься от них. Увидь нас такими, какие мы есть и какой тебе никогда не стать.
Мелиза пронзала дочь взглядом, которому добавляла выразительности черная краска, подчеркивавшая ее глаза. Когда женщина продолжила, ее голос смягчился.
Для такой жизни тебе не хватит характера, любовь моя. Поэтому ты останешься здесь.
Никогда еще Корэйн не было так одиноко. Никогда еще она не ощущала себя такой чужой в единственной семье, которую знала. Тебе не хватит характера. Эта жизнь не для тебя. Когда Мелиза отпустила ее воротник, Корэйн показалось, что она падает и что ее уносит прочь незримое течение холодное, жестокое и страшно несправедливое. В ее крови загорелся огонь.
По крайней мере, моему отцу хватило благородства бросить меня лишь однажды, произнесла Корэйн холодным тоном, обнажив зубы, и заставила себя отойти от Мелизы на несколько шагов. Ты же бросала меня тысячу раз.
* * *
Корэйн позволила себе сломаться, только когда добралась до прибрежных скал. Она кружилась на месте, глядя на горизонт во всех направлениях. Над водой. За холмами, поросшими кипарисовыми рощами и пересеченными лентой древней дороги. Больше всего на свете ей хотелось ощутить границы известного ей мира; прутья клетки, которую мать никогда не позволит ей покинуть. Долгое море, которое Корэйн всегда воспринимала как друга, стало ее мучителем, раскинув под звездным небом свои нескончаемые воды.
Она отталкивает меня даже теперь. Несмотря на то, что знает, как ужасно я себя здесь чувствую.
Я думала, что из всех людей именно она способна понять.
Но Мелиза не смогла, не стала, не захотела этого делать.
Где-то глубоко Корэйн знала, в чем дело: она отличалась от других, была на них не похожа. Их разделяла пропасть.
Недостойная, нежеланная дочь.
Потерянная в потоке жизни.
И на это была причина. Изменить ее Корэйн не могла.
Не хватит характера, сплюнула Корэйн, поддевая носком сапога дорожную грязь.
Над ее головой, подмигивая, мерцали звезды, надежные и верные. Созвездия были для Корэйн старыми друзьями, скрасившими ей не одну одинокую ночь. Будучи дочерью контрабандистки пиратской дочерью, она отлично ориентировалась по звездам и могла с легкостью их перечислить. Это ее успокаивало.
Большой дракон взирал на Сискарийское побережье, грозя проглотить яркую Северную звезду. За спиной Корэйн прильнувшая к гавани Лемарта сияла, словно еще одно созвездие, призывая девушку вернуться домой. Но та упорно шла вперед, пока на склоне холма не проступили очертания старого белого домика.
Я совершила глупость, упомянув отца. Теперь вдобавок ко всему прочему мама станет вновь и вновь заговаривать о человеке, которого мы едва знали, не сообщая ничего полезного и лишь расстраивая нас обеих.
Корэйн любила жить согласно плану, вести списки задач и расставлять приоритеты. Теперь у нее не осталось ничего. Мысль об этом действовала ей на нервы.
«Жизнь в Лемарте не так ужасна, думала она, перечисляя в голове непреложные истины. Моя участь вполне терпима. Мать любит меня, в этом Корэйн не сомневалась. Мне повезло. Оллвард огромен; на его просторах людей поджидает множество опасностей и рисков. Голод, войны, болезни, всевозможные лишения. Здесь ничто из этого меня не коснется».
Это хорошее место, сказала она себе, оглядываясь на гавань. Я должна быть довольна.
«И все же не могу. Что-то внутри меня отказывается пускать корни».
На горизонте замерцали звезды: то восходил Единорог. Они с драконом сражались каждый год, столетиями преследуя друг друга по небосклону. Драконы давно вымерли, но ходили легенды, что единороги по-прежнему жили в защищенных поселениях легендарных Древних и скакали по далеким степям и песчаным дюнам. Корэйн не верила в эти истории, однако ей нравилось гадать, могут ли они оказаться правдой. Но, если я останусь здесь, как я смогу узнать наверняка?
Две тени, возникшие на дороге, вырвали ее из плена печальных размышлений. Корэйн вздрогнула, осознав, что на скале есть кто-то, помимо нее.
Путники стремительно приближались. Они шли настолько тихо, что это казалось невозможным: ветер шелестел в траве громче, чем их шаги. На обоих были черные, как ночь, мантии и капюшоны. Одна фигура, маленькая и подтянутая, двигалась петляющей походкой. От другой, намного превосходящей первую по росту и сложению, не доносилось ни единого звука. Для такого рослого человека это было поразительно.
Корэйн шагала вперед. Они подошли уже слишком близко, и убегать не было смысла. Даже если ей и хотелось избежать этой встречи, теперь стало уже слишком поздно. Она вспомнила про нож, спрятанный за голенищем сапога. Ей никогда не приходилось им пользоваться, но мысль о нем слегка успокаивала.
Добрый вечер, пробормотала она, отходя в сторону, чтобы уступить им дорогу.
Вместо того чтобы пройти мимо, они остановились, замерев плечом к плечу. Ну, или если точнее, плечом к груди. Один из них был не меньше шести с половиной футов ростом и возвышался над другим, словно башня. Теперь, когда их разделяло совсем небольшое расстояние, Корэйн видела, что это широкоплечий, хорошо сложенный мужчина. Он держал спину прямо, как воин, а из-под его мантии проступали очертания рукояти меча. Капюшон скрывал большую часть его лица, но даже в темноте Корэйн видела шрам, протянувшийся по его бледной щеке. Рваный, влажный и еще не успевший зажить до конца.
У Корэйн заныло в животе. «Тебе не хватит характера», снова зазвенел у нее в голове голос матери.
Порт находится позади вас, друзья, произнесла она. Эта дорога ведет в Тириот.
Мне нечего искать в Лемарте, донесся из-под капюшона голос мужчины.
Сердце Корэйн пронзила игла страха. Она сделала шаг назад, отстраняясь от незнакомца, но он тут же сдвинулся вперед слишком стремительным, слишком плавным движением. Вторая фигура не шевелилась, словно свернувшаяся на обочине змея, в любой момент готовая сделать смертельный выпад.
Не подходите ко мне! выкрикнула Корэйн, рывком достав из сапога кинжал и взмахнув им перед путниками.
К ужасу Корэйн, мужчина устремился вперед. Девушка сжала кинжал в кулаке, приказывая себе сражаться, но вместо этого застыла на месте, не в состоянии сдвинуться ни на дюйм. «Тебе не хватит характера», пророкотало в ее голове, и она приготовилась, что сейчас ощутит удар.
Но мужчина не собирался нападать. Вместо этого он опустился перед ней на колено и, выхватив позолоченный клинок, поставил его острием к земле. Корэйн удивленно разглядывала серебряную рукоять и крепкую сталь. Незнакомец склонил голову и откинул капюшон, обнажая копну светлых волос и прекрасное лицо, одна сторона которого была обезображена шрамами. Кромка его мантии была украшена необычным узором из оленьих рогов, вышитых серебряной нитью.
Умоляю вас о прощении и милосердии, Корэйн ан-Амарат. мягким голосом произнес он. Его зеленые глаза сверкнули, но он тут же опустил взгляд.
Корэйн моргнула, переводя взгляд с одного путника на другого. К ее страху добавилась изрядная доля замешательства.
Наконец второй человек усмехнулся, и Корэйн разглядела под капюшоном женский подбородок. Путница скрестила руки на груди. На каждом ее пальце была вытатуирована черная полоска, тянувшаяся от костяшки к ногтю. Этот узор казался Корэйн знакомым, но она не могла вспомнить наверняка.
Ты пытался запугать девчонку до смерти или просто не умеешь общаться со смертными? протянула женщина, упираясь взглядом в спину своего спутника.
Со смертными. Голова Корэйн пошла кругом.
Он скрипнул зубами.
Еще раз прошу вас меня простить. Я не намереваюсь вас убивать.
Что ж, уже хорошо, пробормотала Корэйн, бессильно уронив руку, сжимавшую кинжал. Кто вы такой?