Ваку написать что-то более фундаментальное по фалеристике или геральдике, он категорически отказывался, мотивируя это тем, что данный вид работы предполагает слишком много возни, и что все это не для него. «Вакой» его звали абсолютно все, и я поначалу решил, что это такое странное имя армянское, или, скажем, грузинское (нос Ваки определенно толкал мысли именно в эту сторону). Но затем выяснилось, что это вовсе не так. Имя у моего нового знакомого оказалось вполне прозаическое Сергей, а «Вака» было прозвищем, начиная еще со школы. Сам обладатель прозвища объяснял этот выбор так. Во-первых, фамилия его Викулов, а во-вторых, в перестроечные времена на ТВ появилась какая-то дурацкая передача, где ведущий выступал в компании попугая, которого звали Вака. «Поскольку с интеллектуальными способностями, а заодно с фантазией у моих одноклассников наблюдался напряг, вариантов особо не было», вполне доходчиво растолковал он.
Знал Вака чрезвычайно много, оттого с ним поговорить было приятно хоть по телефону, хоть в пабе за кружкой пива. Только, разумеется, не тогда, когда он бубнил себе под нос что-то нечленораздельное.
Наконец Вака закончил свой внутренний монолог.
Ну, как съездил? соизволил поинтересоваться он.
Нормально. Море-солнце-дайвинг-пляж-верблюды все по прейскуранту.
И рыжеволосая красотка? хмыкнул Вака. Несмотря на свою погруженность в научные вопросы, противоположным полом он всегда интересовался довольно живо.
Есть такое дело. Только не рыжеволосая.
А какая?
Шатенка.
Не. Мне больше рыжие нравятся. Вот и в литературе о них еще со времен средневековья пишут: мол, ведьмы, в каждом глазу по сто чертей сидит Опять же фольклор: рыжая бесстыжая
Пока Вака предавался нескромным мечтаниям вслух, я вспомнил о бедуинах. Видимо, упоминание о верблюдах потянуло за собой ниточку ассоциаций.
Слушай, Вака, тут со мной одна история забавная приключилась. Сейчас расскажу.
С шатенкой?
Ну, можно сказать, да.
Вака заметно оживился и приготовился слушать.
Я стал рассказывать и уложился аккурат до того момента, когда мы подъехали к моему дому.
Поднимешься? поинтересовался я.
Уговорил. Заодно и папирус этот пресловутый покажешь.
Мы поднялись в квартиру. Внутри жилища царила унылая чистота: баба Лена, которую я периодически, где-то пару раз в неделю, приглашал сделать уборку, постаралась, похоже, на славу. Запах, тем не менее, был как в давно не проветриваемом и не жилом помещении. Наверное, навела чистоту сразу после моего отъезда (у бабы Лены был свой собственный ключ). Открыв чемодан, я вынул папирус и отдал Ваке, а сам пошел на кухню сварить кофе и заодно посмотреть, что у меня имеется из съестного. Кроме упаковки яиц и нескольких обрюзгших помидоров в холодильнике ничего не было. В морозилке я нашел большой кусок копченой грудинки, и очень скоро соорудил яичницу, сдобрив ее томатами и хорошей порцией черного и красного перца.
Ау! Обед на столе! позвал я Ваку. Только хлеба нет, прибавил, когда тот зашел в кухню.
Хлеб? Да бог с ним, отозвался Вака и уселся за стол.
Признаться, я был весьма голоден, поэтому в один момент проглотил свою порцию яичницы и только тут заметил, что приятель мой как-то не в меру задумчив.
Ты чего замечтался? Все о рыжей бестии грезишь?
Рыжая бестия это хорошо. Даже очень. Только тут другое.
И что же? поинтересовался я, разливая по чашкам кофе.
Да папирус этот, похоже, настоящий.
Я сделал приличный глоток кофе и только тут смысл сказанных Вакой слов дошел до меня.
В смысле настоящий? Что ты этим хочешь сказать?
То, что эта лохматая тетрадка, похоже, видела Иосифа, его братьев, Моисея, все двенадцать колен Израилевых, а то и Тутанхамона с царицей Хатшепсут.
Шутишь?
С чего вдруг? О таких вещах не шутят. Я хоть и не египтолог, но о чем-то все же судить могу. Как ты вообще провез это через границу?
Как? В чемодане! Я и понятия не имел, что это не банальная подделка, которые для туристов там производятся на каждом шагу.
Ну-ну. А зря, между прочим.
Елки До меня только что дошло. Ведь если бы меня на границе с этим накрыли, то
Ага. Ничего бы не доказал. Лет десять без права переписки. В египетской тюрьме. Грязной, душной, с местными злобными бандюками
Я живо представил себе эту картину и внутренне содрогнулся.
Черт! Но ты уверен?
Для надежности могу проконсультироваться у знакомого египтолога. Он, кстати, и перевод может сделать. Не бесплатно, конечно.
Отлично. Сколько времени это займет?
Думаю, зависит от суммы вознаграждения, хмыкнул Вака.
Это понятно. Только пусть твой приятель не слишком зарывается. Я не Рокфеллер!
А жаль! съехидничал Вака и принялся, чудовищно перевирая мотив, насвистывать известную эстрадную песенку.
Я сходил в соседнюю комнату за фотоаппаратом и стал переснимать по очереди растрепанные листы.
Это зачем? спросил через минуту с интересом наблюдавший за процессом Вака.
Отошлю ему по мейлу.
Э, нет, отозвался тот. Так у нас не делается. На экспертизу, дорогой мой, отдается оригинал. А то на изображениях такого можно наваять Фотошоп и прочие чудеса технического прогресса.
Не понял. Какой мне смысл что-то ваять?
Может, смысла и нет. Да только кто тебя знает. Для квалифицированного заключения надо и материал, на котором все это написано, тоже проверить.
Да мне для начала хотя бы понять, что тут написано, попытался я слабо возразить.
Ну, предположим, узнал, Вака отхлебнул кофе и причмокнул от удовольствия. И что? Что ты с этим будешь делать?
Не знаю, честно признался я. Как-то еще не успел об этом подумать.
Вот. Зато я успел. Если это стоящий артефакт, то его можно продать за хорошие деньги. Но только с экспертизой. Похоже, твой бедуин тебе царский подарок сделал.
И сколько эта штука может стоить?
Вака пожал плечами.
Кто ж ее знает. Сто тысяч баксов плюс-минус бесконечность. Зависит от возраста и от того, что там написано. В любом случае, это не двести рублей. Кстати, я тебе уже говорил, что десять процентов мои?
Нет, не говорил. К тому же хватит с тебя и пяти.
Как пяти? Пусть будет хоть восемь.
Шесть и ни рубля больше.
Ладно, уговорил.
Выходит, фотки оставляю себе?
Я взял большой полиэтиленовый пакет и поместил в него папирус. Аккуратно заклеил пакет скотчем.
Ну, давай, звони своему эксперту.
Вака набрал номер приятеля. На том конце провода довольно быстро ответили. Поздоровавшись, Вака тут же принялся трепаться бог знает о чем. О каком-то неведомом мне Володьке Сапелкине с женой, о предстоящем отпуске, о моторной лодке Вообще эта манера Ваки меня всегда дико раздражала. Видит, что ты ждешь от него чего-то, так специально тянет, делает вид, что не понимает ситуации. А сам внимательно за тобой наблюдает и знай про себя посмеивается. Словно какой-то эксперимент над тобой ставит.
Не желая показать, что меня хоть сколько-нибудь занимает его поведение, я встал и принялся разбирать чемодан. Вынул и аккуратно повесил на вешалки в шкаф рубашки, спортивный костюм, шорты и брюки, рассовал по ящикам другой полезный и не очень скарб. Чемодан успел практически опустеть, когда Вака наконец перешел к делу.
На, говори, протянул он мне трубку.
Я взял. Голос на том конце провода показался мне довольно приятным. Его обладатель был, похоже, мужчиной средних лет и, если бы не небольшое заикание, вполне бы мог работать где-нибудь на радио диктором.
Оказалось, что знакомого Ваки зовут Евгений Васильевич Хохлов, что он доцент, кандидат наук, что его экспертиза будет стоить примерно столько-то и что весь процесс займет около недели, поскольку он сейчас относительно свободен. Для полноценного заключения позже надо будет еще сделать несколько экспертиз, но это уже, так сказать, предпродажная подготовка. Я ответил, что условия меня вполне устраивают. Мы мило попрощались, и я повесил трубку.
Тут я почувствовал, что все-таки чертовски устал с дороги, поэтому, выпроводив Ваку вместе с папирусом, залез в ванну, включил гидромассаж, немного подремал под монотонное бульканье, после чего вытерся, надел халат и улегся перед телевизором. Через некоторое время, поняв, что меня вот-вот сморит сон, я выключил бессмысленный ящик.
«Да, жизнь, думал я, засыпая. Вот была бы штука, если бы меня сцапали на границе с этой древней тетрадкой. Доказывай потом, что ты не верблюд.
Сильная штука. Посильнее, как говорится, «Фауста»
Гете»
Глава 3
На следующее утро я отправился в контору. Там за время моего отсутствия успело накопиться множество дел. Пришлось звонить, договариваться, уточнять, подписывать, проводить консультации, давать указания одним словом, разруливать ситуацию. Управился я только дня через четыре. Рабочая неделя подходила к концу. Настроение постепенно улучшалось. Гора дел превратилась в компактную кучку, которую разгрести уже не представляло никакого труда. Почувствовав, что от бесконечного сидения за столом у меня уже едва шевелятся ноги, я заехал в тренажерный зал и прогнал себя по «большому кругу». Я с удовлетворением ощущал, как тело приобретает гибкость и энергия с каждым упражнением наполняет организм. Как раз тогда, когда я завершал тренировку и в постепенно снижающемся темпе шагал по беговой дорожке, зазвонил телефон. Поскольку всех в конторе я предупредил, чтобы меня по крайней мере часа два не беспокоили, звонок был явно не по работе. Я взглянул на дисплей. Это был египтолог.
Здравствуйте, Евгений Васильевич, приветствовал я его. Как хорошо, что вы позвонили.
Да, извините, смущенно отозвались в трубке. Я хотел позвонить вам раньше, но совершенно забыл обо всем.
Удалось что-то узнать о содержании папируса? Надеюсь, это не оно заставило вас обо всем позабыть? попытался я пошутить.
Да, вы угадали, услышал я после паузы. Голос был тихий и усталый. Казалось, что мой собеседник с трудом подыскивает слова.
Неужели удалось что-то прочесть?
Удалось. Все удалось прочесть.
И что там?
Знаете, это долгий разговор. К тому же не телефонный.
Некоторое время я не знал, что сказать.
Я заинтригован до самой последней степени, наконец выдавил я из себя подобие смешка.
Предлагаю встретиться и все обсудить. Давайте Нет, сегодня не могу Завтра. В двенадцать часов. Кафе японской кухни на Сретенке. Я скину точный адрес. До встречи.
В трубке повисла тишина: абонент отключился.
Беговая дорожка остановилась, но я все стоял на ней, не зная, как реагировать на то, что услышал.
«Что он там такое мог прочесть, что вдруг «забыл обо всем»? Ишь ты, «не телефонный разговор»! Интересно, а почему не телефонный? Нас что, шпионы прослушивают? Что за паранойя! Бред какой-то. Секретные документы лохматого года до нашей эры. Рецепт, как построить пирамиду! Позвонить что ли Ваке узнать, его приятель вообще нормальный? Или у него на почве расследования разных древних тайн крыша поехала? Тоже мне, Индиана Джонс».
Впрочем, я тут же вспомнил, что Вака собирался сегодня с утра слинять куда-то на отдых. Да и говорить лишнего этому трепачу тоже не стоило. Сколько я ни ломал голову, так ничего толком не придумал. «Ладно, завтра все и так узнаю, так что нечего бессмысленным гаданием на кофейной гуще заниматься».
Я переступил порог конторы в несколько растрепанных чувствах. И первым, кого я увидел в приемной, была Ната-Натулька собственной персоной. Сидит как ни в чем не бывало в мини-юбке, положив одну восхитительную ногу на другую. Увидела меня, встала вся грациозная, как кошка, чмокнула в щеку и прошествовала в кабинет. Хотел было сказать пару ласковых секретарше, что не выставила ее, как я наказывал еще месяца полтора назад, но потом раздумал. Такую поди выставь. Она сама кого хочешь выставит.
Я зашел в кабинет и уселся в кресло. Уставился выжидающе на непрошенную гостью.
Ну, как ты тут без меня жил? спросила Натуля и непринужденно потянула из сумочки сигарету.
Знаешь, неплохо, отозвался я. Во всяком случае, гораздо лучше, чем тебе хотелось бы. Кстати, у меня не курят.
Похоже, какой-то намек на неуверенность у Натули имелся, поскольку она снова достала из сумки пачку и спрятала сигарету.
Какова цель визита? поинтересовался я, стараясь придать разговору официальный тон.
А может, я соскучилась.
По скандалам?
А что мне еще делать? Жениться ты на мне не хочешь
Маленькое уточнение. Не на тебе, а вообще пока жениться не хочу. Мне бы от прошлой женитьбы отойти. Так чего же тебе надо? Мы, вроде, расстались. Да и папа твой, олигарх недоделанный, всегда был против нашего общения.
Папа хочет, чтобы я замуж вышла, о внуках все грезит. Ладно дуться. Угости лучше меня ужином.
О как! А как же твой банкир? Неужто ничего не вышло?
Какой там банкир! Это я просто чтобы тебя позлить.
Пару минут я раздумывал.
Ладно. Сейчас мне некогда. А к семи подъезжай в «Пушкин». Будет тебе ужин.
Натуля поднялась и гордо, чуть повиливая своими соблазнительными бедрами, удалилась. По ее виду не составляло труда догадаться, что этот раунд явно остался за ней.
Глава 4
Ужин в «Пушкине» получился каким-то странным. Натуля практически одна уговорила бутылочку красного (стоимостью эдак баксов в 250), постоянно не по делу хихикала, кокнула два фужера, к тому же как-то уж очень настойчиво пыталась напоить меня. Заметив это страстное желание моей дамы, я насторожился и в основном только делал вид, что пью. Часов в десять мы вызвали такси и поехали ко мне. По дороге мне пришлось выдержать довольно серьезной натиск со стороны Натули. Кое-как отбившись от ее приставаний, я выгрузил ее возле своего дома, расплатился с шофером и, взгромоздив даму на плечо, поднялся на лифте в квартиру. Ната с порога заявила, что идет в ванну, и принялась сбрасывать с себя одежду еще в гостиной.
Оставшись один, я плеснул себе немного виски. «Что-то Натуля не на шутку сегодня разошлась, отметил про себя. Это не к добру».
Не прошло и пяти минут, как Натуля вышла из ванны, совершенно голая, и без всяких предисловий буквально набросилась на меня.
«Черт бы тебя побрал, подумал я. Вот ведь неугомонная баба. Что ж ты делаешь? Я, в конце концов, тоже живой человек. Кто ж такой натиск выдержит?»
На удивление и в постели Ната оказалась сегодня в ударе.
Когда все кончилось, Натуля прильнула ко мне и, нежно поцеловав в плечико, прошептала:
Я так хочу от тебя ребенка! и, поднявшись, удалилась в ванную.
«О-па! Вот оно! промелькнуло в голове. Так вот чего ты добивалась весь вечер! Как говорится, не мытьем, так катаньем. Вся в папу».
Я вспомнил, как родитель, привыкший выполнять все капризы своей любимой дочки, видимо, на какое-то время смирился с ее выбором и начал усиленно предлагать мне деньги на развитие бизнеса. Для Нату-ли я вообще превратился в некую навязчивую идею. Похоже, она изо всех сил пыталась женить меня на себе только из-за того, что я был единственным, кто отказывался делать все, что ей взбредет в голову. Поскольку повлиять на меня у нее не выходило, она все свое влияние направила в сторону папы, так что довольно скоро он предложил войти в мой бизнес, причем назвал такую сумму, что я поначалу даже растерялся. Одним словом, мне стоило большого труда отвертеться от этого предложения. После моего отказа папа от меня отстал, видимо, составив о потенциальном зяте окончательное мнение как о человеке никчемном, бесполезном и глупом, совершенно не достойном его дочери, которой по неизвестной причине пришла в голову фантазия заполучить этот бессмысленный трофей.
Месяца полтора назад мы расстались (к большой радости папы). Этому предшествовали какие-то разборки и скандалы, которые Ната устраивала чуть ли не каждый день. Но наконец она съехала, и я вздохнул спокойно. Видимо, рано. Судя по всему, она все же не оставила своей затеи окольцевать меня.