Яков вышел из тени деревьев и громко поздоровался. Его пес настороженно принюхивался, то и дело смотрел на хозяина, как бы спрашивая: «Точно надо туда идти? Может, все-таки не пойдем? Очень уж странно пахнет от этих смуглых черноволосых людей!».
Несколько мужчин встали, с тревогой глядя на охотника.
Здравствуйте, люди добрые! Яков вежливо склонил голову и прижал руку к груди.
И тебе не хворать, настороженно отозвался седой пожилой мужчина, который поднялся при виде незнакомца, облокотившись на длинную толстую палку. С чем пожаловал?
Да вот, сказал Яков, стараясь соблюдать веселый добродушный тон, шел с охоты, решил заглянуть на огонек да добычей поделиться, коли не побрезгуете.
Он достал из сумки уток за шеи и слегка тряхнул тушками.
А что ж, мы не брезгливые, улыбнулся седой, подходи к огню, присаживайся, гостем будешь. Как звать, величать тебя?
Яков.
Охотник обрадовался, переместился поближе к костру, передал уток женщине лет сорока, которая подошла взять птиц и удалилась с ними за кибитку. Мужчины уселись вокруг огня. Женщины снова запели. Спаниель улегся у ног хозяина.
Я Михей, это вот мой сын Тобар, седой цыган присел к огню и поочередно представил всех присутствующих.
Молодой мужчина в красной рубахе достал из костра печеную картофелину и передал Якову.
Чем богаты, тихо сказал он.
Благодарствую, Яков почтительно кивнул, подхватил горячую картошину, и стал ее подкидывать, чтобы остудить. Надолго ли в наши края? поинтересовался он, обращаясь к седовласому пожилому мужчине.
Мы люди вольные, планы не строим, отозвался цыган.
Что-то не видно молодых девушек начал было охотник.
Молоденьким девочкам здесь не место, они в кибитках должны быть, так у нас заведено, оборвал его Михей. А ты что? Девушками интересуешься?
Нет, это я так спросил, просто покраснел Яков, опустил глаза, снял шкурку с картофелины и откусил очищенный кусок.
«Наверно, это их баро, вроде так они называют главного», подумал Яков и стал потихоньку, незаметно рассматривать новых знакомцев. Около огня сидело двенадцать мужчин. Все, кроме Михея, были черноволосые, темноглазые, смуглые. Одеты они были в рубахи и шаровары, некоторые носили жилетки. У одного молодого парня в ухе блестела серьга-кольцо. Яков украдкой бросил взгляд на женщин, которые находились около кибитки: одна, полная пожилая цыганка, с небрежно завязанной косынкой, в цветастом платье и накинутой на плечи шалью с бахромой, черной с огромными красными розами. Вторая жена одного из цыган, красивая женщина лет тридцати, с яркими чертами лица, в красной вязаной кофте и длинной бордовой юбке с черными и белыми цветами. Ее черные волосы были убраны в две толстые косы, на голове повязана красная косынка с нашитыми блестящими монетками. Третья, тоже замужняя цыганка, держала, слегка покачивая на руках, маленькую годовалую девочку, завернутую в разноцветный платок. Все три цыганки негромко напевали грустную песню, иногда повышая голос, а иногда совсем затихая.
Михей расспрашивал гостя о местных людях и их жизни. Яков охотно рассказывал, что знал, доедая печеную картошку, с осторожностью продолжая рассматривать цыган. Михей показался ему самым колоритным персонажем этого общества. Густые волнистые седые волосы спадали до плеч, длинные усы торчали в разные стороны, небольшая седая бородка скрывала массивный подбородок. Всклокоченные брови нависали над черными глазами, проницательный взгляд которых периодически буравил гостя и внимательно окидывал всех остальных присутствующих. Одет он был в светлую рубаху с широким неглубоким воротом и многочисленными вставками не то заплатками, не то украшениями и темно-серые шаровары.
А почему ты спросил про девушек? после небольшой паузы спросил Михей.
Яков замялся и промямлил:
Да я встретил в рощице, вон там молодую девушку, кажется, она сказала, что ее зовут Рада.
Ох уж эта Рада! недовольно буркнул Михей. Она что, говорила с тобой?
Нет, нет, торопливо ответил гость, это я спросил, она только ответила из вежливости, и сразу ушла.
Михей палкой пошевелил ветки в костре.
Рада моя племянница. Я вроде как присматриваю за ней. Мать ее умерла при родах. Прямо под кибиткой. Ее отец, мой младший брат, ушел на заработки и не вернулся, может, сгинул где, мы не знаем. Думаю, хотел бы вернуться, вернулся бы, Михей нахмурился, вздохнул и, помолчав, продолжил. Вот никак замуж не выйдет. Семнадцать лет уже, а все в девках ходит.
Разве ж это много? улыбнулся Яков, семнадцать лет?
У нас девочки уходят к жениху с тринадцати лет, иногда даже раньше. Сколько к ней уже молодых парней переходило, все не то, да не этак. Сладу с ней нет. Такая придиристая, никто ей не хорош! А я дурак потакаю. Жалко ее, растет без матери и отца. Да и кровь родная. Не чужая она нам, проговорил цыган.
«Надо же, прям как я, когда думал себе невесту найти», подумал Яков, улыбнулся и прикрыл рот рукой, чтобы никто не заметил.
Михей поднял голову и кинул взгляд на самую дальнюю кибитку.
Гость украдкой посмотрел в ту же сторону и увидел, что занавесь там колыхнулась.
Вот ужянгле2 подсматривает! хмыкнул седовласый и быстро пронзил гостя взглядом. Нахмурившись, он спросил, повысив голос:
Уж не из-за нее ли ты к нам пожаловал? А, гаджо3?
Яков растерялся. Спаниель тихо зарычал на пожилого цыгана.
Я нет просто шел мимо, вижу дымок, решил подойти поздороваться, промямлил охотник.
Михей прищурился и, скривившись, повторил:
Поздороваться, значит.
Ну да, времена-то неспокойные, затараторил Яков, думаю, дай загляну, что за люди, кто такие
Михей хмыкнул.
Мы свободные люди, никто нам не указ, ходим по свету, когда хотим и куда хотим, на одном месте долго не задерживаемся.
Яков встал.
Спасибо за гостеприимство, он приложил руку к груди и слегка наклонил голову, пора мне.
Охотник невольно метнул взгляд на дальнюю кибитку.
Михей это заметил, поднялся, опираясь на палку и жестко проговорил:
Ты на наших девушек не засматривайся. Иди лучше своей дорогой. Пути у нас разные.
Остальные мужчины тоже повставали и враждебно уставились на Якова. Женщины перестали петь, и молча, с неприязнью смотрели на гостя.
Прости, если обидел тебя. Я уже ухожу, охотник подал знак собаке и торопливо зашагал прочь. Спаниель несколько раз тявкнул и помчался вслед за хозяином. Цыгане стояли и молча, недобро смотрели ему вслед.
«Как же я все испортил? В какой момент? Все шло так хорошо!» в отчаянии размышлял Яков, пробираясь сквозь кустарник к своему дому. «Мы так мило беседовали, с чего этот баро на меня взъелся?»
Спаниель громко гавкнул. «Да, ты прав, Санду, я действительно пришел из-за девушки, и Михей меня разгадал! Эти цыгане видят тебя прямо насквозь. Что за народ?!», так думал охотник, подходя к своим владениям.
Всю ночь и весь следующий день из головы не выходила Рада с ее бархатными, удивительно глубокими глазами и встреча с цыганами. Яков не мог найти себе места. Что бы он ни делал, куда бы ни шел, везде чудилась ему девушка с черными глазами.
Карта вторая дама бубей
Что-то, Яков Михалыч, ты приуныл? Агнешка, улыбаясь, подошла к хозяину, вытирая руки о цветастый фартук-передник.
Есть немного, отозвался барин. Он сидел на скамеечке около конюшни, в руках держал книжку, но взгляд его грустно застыл на белеющей вдалеке березовой рощице.
Яков Михалыч! всплеснула руками Агнешка, да ты никак влюбился!
Барин задумчиво посмотрел на нее и со вздохом сказал:
Ах, Агнетта, похоже на то
Ой, Яков Михалыч! Так это же замечательно! Наконец-то! воскликнула Агнешка, поправила белую косынку на голове и присела на край скамейки.
Как сказать
Да за вас любая пойдет! Да что там! Побежит! Агнешка называла барина то на «ты», то на «вы», в зависимости от обстоятельств беседы. Вообще, она считала, что имеет право называть Якова на «ты», потому что нянчила его с младенчества. А на уважительное «вы» служанка переходила для усиления впечатления своих слов или случайно.
Вот не любая
Загадки изволите загадывать? хитро прищурилась Агнешка.
Какие уж загадки, возразил Яков. Цыганка она.
Агнешка вылупила глаза и замахала руками.
Ой! Чур меня!
Вот, видишь, горько хмыкнул барин.
Как же вас так угораздило? Агнешка с сочувствием ухватила мужчину за руку повыше локтя.
Вот так! Увидел и все, нейдет из головы, стоят предо мной ее черные, как ночь, глаза, ни о чем думать не могу.
Приворожила прошептала служанка и захлопала бледно-голубыми глазами с белесыми ресничками.
Не верю я в ворожбу всякую.
А вот и зря, Агнешка отпустила руку Якова и пригладила цветастый передник. Цыгане могут всякое.
Я думаю, что это предрассудки.
Вам виднее, Яков Михалыч, вы человек умный, начитанный, служанка снова поправила на голове платок, засунула под него выбившиеся белокурые с небольшой проседью пряди и вздохнула.
Они замолчали. В конюшне заржали лошади.
Может, им предложить выкуп? встрепенулась Агнешка.
Не знаю промямлил барин.
Да-ааа, протянула Агнешка и понурилась. Она сцепила свои пальцы, покачала головой и сказала, цыгане они такие, к ним на козе не подъедешь. Они только за своих замуж выдают, чужих не любят.
Яков отложил книгу, оторвал длинную травинку и прикусил.
Что делать-то? спросил он, пожевывая зеленый кончик.
Ох, Яков Михалыч, лучше бы ты с ними не связывался. Гордый это народ, опасный, как бы чего худого не вышло! озабоченно проговорила Агнешка.
Выкуп, задумчиво повторил Яков.
Надо предложить, оживилась Агнешка. Они деньги любят.
Яков усмехнулся.
Пожалуй.
Попробуй, но только так, с уважением, деловито продолжала служанка.
Подумаю, как это сделать, промолвил Яков, эх, увидеть бы ее еще разок
Агнешка что-то озабоченно пробормотала себе под нос, извинилась: «Прости барин, надо скотинку кормить», и пошла в сарай.
С этого дня Яков стал постоянно прогуливаться то пешим, то на лошади рядом с местом, где стоял табор. Пару раз он чуть не столкнулся с Тобаром. Сын Михея часто ходил с двумя молодыми цыганами в сторону деревни и обратно. Яков всегда был начеку и быстро прятался, чтобы его не заметили. Через несколько дней терпение Якова было вознаграждено. Он встретил Раду, когда она собирала грибы на лесной полянке.
Здравствуй! обрадовался барин, спешился, взял лошадь под уздцы и застыл на месте, боясь сделать неверное движение, чтобы девушка не убежала.
Здравствуй, барин, Рада поставила плетеную корзинку с грибами на траву, поднялась, улыбнулась, и приветливо посмотрела на него бархатными глазами.
Я так рад тебя видеть! не удержался Яков и сделал шаг навстречу девушке.
Отчего же? цыганка весело прищурилась.
Снишься ты мне, смутился Яков, вижу твои черные глаза перед собою. Моя служанка говорит, что ты меня приворожила
Рада тихо засмеялась.
Я такими вещами не занимаюсь
Это хорошо, расплылся в улыбке Яков, то есть, я хотел сказать, спохватился он, что я не верю во всякую ворожбу, колдовство, предсказания и всякое такое.
А во что веришь?
В Бога верую.
А я в любовь верю.
Конечно, любовь это и есть Бог!
Странно ты говоришь, барин.
Пожалуйста, называй меня Яковом.
Рада улыбнулась и присела рядом со своей корзинкой.
Можно мне тоже здесь расположиться? вежливо спросил Яков.
Рада кивнула и сделала жест рукой.
Полянка для всех, садись.
Яков привязал лошадь к березке и присел рядом с девушкой. Он расспрашивал ее о кочевой жизни, о цыганских нравах и обычаях. Рада рассказывала с удовольствием, казалось, что раньше никто и никогда ее не спрашивал и не слушал так внимательно.
Тебя не хватятся? встревоженно спросил Яков через некоторое время.
Кому я нужна? грустно хмыкнула Рада.
Мне показалось, что Михей о тебе заботится
Только на словах, махнула рукой Рада. Обуза я ему. Все хочет меня замуж выдать.
А ты что?
Я за цыгана не пойду, она тряхнула своей хорошенькой головкой. На ее косынке брякнули монетки.
Вдалеке послышались мужские голоса.
Это наши возвращаются, заволновалась цыганка. Пойду я.
Якову очень не хотелось ее отпускать, но Рада решительно подхватила свою корзинку и встала. Они условились встретиться на следующий день в это же время на полянке, и цыганка убежала. Яков еще долго сидел, блаженно закрыв глаза, и благодарил Бога за эту встречу.
Они встречались каждый день. Рада придумывала себе дела, которые они выполняли с Яковом вместе. Собирали хворост, ловили ежиков, ставили силки на зайцев, делали ловушки для птиц. Рада никогда не возвращалась в табор с пустыми руками, и ее частое отсутствие воспринималось в таборе спокойно.
Заворачивая в плотный кусок ткани очередного ежика, Яков спросил:
А зачем тебе ежики?
Мы их едим, просто ответила Рада.
Яков удивленно посмотрел на цыганку.
Ежика надо обмазать толстым слоем глины. Сначала ее надо хорошенечко размять. Потом кладем в огонь, поворачиваем время от времени. Когда глина станет сухой и твердой, вынимаем из огня и кладем на травку, чтоб остыл. Затем нужно отбить глину, она отлипает вместе с иголками и все готово.
Надо же, не знал, что ежиков можно есть
Рада хихикнула.
Яков помолчал и тихо проговорил:
Ты как-то сказала, что за цыгана замуж не пойдешь
Не пойду. У нас женщины, особенно молодые, в небольшом почете. Мужчины главные. Девушек никто не слушает, как будто нас нет. Словно мы не люди, а лошади или собаки! Лошадей и то в таборе больше почитают! Это несправедливо! Я же не нарочно родилась женщиной! Юбкой мужчину заденешь уже виновата! На улице перед мужчиной не должна проходить, надо обойти его со спины. Едят женщины отдельно от мужчин, даже одежду мужскую надо стирать отдельно от женской. А если вдовой останешься, второй раз замуж нельзя, и за чужака выйти это страшный позор и унижение для всего табора, да много чего еще
А ты бы хотела жить не в таборе, а, скажем, в доме?
Не кочевать?
Ну, да Яков внимательно посмотрел на девушку.
Рада подняла на мужчину свои черные глаза, и он утонул в распахнутом темном бархате.
Пронесся ветерок. Кое-где уже пожелтевшие листья зашептались с еще зелеными соседями.
Не знаю, озадаченно произнесла Рада.
Яков улыбнулся, взял девушку за руку и поцеловал ладошку.
Сегодня вечером приду к вам в табор, за тобой
Нет! испугалась Рада. Нельзя!
Почему? искренне удивился Яков.
У нас так не принято! Я должна жить в таборе. Иначе проклянут и тебя, и меня!
Проклятий я не боюсь! с вызовом выпалил Яков, вскинув голову.
Рада грустно покачала головой.
Не надо приходить она взяла ежика, сунула в корзинку, быстро встала и пошла в сторону озера.
С трудом дождавшись сумерек, Яков взял из отцовского погребка несколько бутылок вина, связал их, приладил к седлу. Уложил в охотничью сумку деньги, вскочил на гнедого коня и поскакал к озеру. Подъехав к месту, где расположился табор, Яков остановился в тени деревьев и осмотрелся. У костра сидел Михей, его сын и Рада. Остальных цыган не было видно. Михей что-то недовольно говорил девушке по-цыгански. Она молчала, опустив глаза. Тобар переворачивал ветки в костре длинной палкой.
Здравствуй, Михей, здравствуй, Тобар, здравствуй, Рада, Яков выехал из тени, спешился и, слегка наклонив голову, прижал руку к груди.
Не звали тебя, гаджо. Зачем пришел? Михей тяжело поднялся и враждебно уставился на Якова. Рада стремительно убежала к кибитке, залезла внутрь и задернула пеструю занавесь. Михей проводил ее недовольным взглядом и исподлобья посмотрел на Якова.
Неласково встречаешь гостей, грустно заметил Яков, отвязал бутылки, поправил на плече сумку с деньгами и подошел к костру.
Навстречу встал Тобар и преградил ему путь.
Яков остановился.
Я пришел с добрыми намерениями, как можно дружелюбнее попытался произнести он. Вот вино из погреба моего отца. Давайте выпьем мировую?