Кадрах выглянул в коридор и быстро закрыл дверь. Несмотря на холод, его волосы вокруг тонзуры свисали с одной стороны головы мокрыми от пота прядями.
Миледи, прошу вас, умоляю, ради вашей собственной жизни и безопасности, пожалуйста, давайте уйдем отсюда прямо сейчас. Близится полночь, и угроза вашему благополучию с каждым мгновением становится все серьезнее. Просто поверьте мне. В его голосе появилось настоящее отчаяние. Мы не можем больше ждать
Ты ошибаешься. Мириамель нравилось, что к ней вернулся контроль над ситуацией. Она положила ноги в сапогах на заваленный бумагами стол Динивана. Я могу ждать всю ночь, если потребуется. Она попыталась снова наградить Кадраха суровым взглядом, но он расхаживал по кабинету у нее за спиной и ничего не заметил. И мы не станем убегать посреди ночи, точно безмозглые идиоты, не поговорив сначала с Диниваном. Я доверяю ему гораздо больше, чем тебе.
И, полагаю, тут вы правы.
Кадрах вздохнул, нарисовал в воздухе знак Дерева, затем взял со стола одну из толстых книг Динивана и опустил ее на голову Мириамель, которая тут же потеряла сознание и соскользнула со стула на застеленный ковром пол. Проклиная себя, Кадрах наклонился, чтобы ее поднять, и замер, услышав в коридоре голоса.
Ты действительно должен уйти, сонно проговорил Ликтор. Он сидел, откинувшись на подушки на своей широкой кровати, на коленях лежала открытая книга «Эн семблис эйдонитис». Я хочу немного почитать перед сном. Тебе необходимо отдохнуть, Диниван. День сегодня выдался трудный для всех нас.
Его секретарь отвернулся от разрисованных панелей на стенах, которые изучал.
Хорошо, только не читайте слишком долго, Ваше Святейшество.
Не буду. У меня быстро устают глаза при свете свечей.
Диниван мгновение не сводил с Ликтора взгляда, потом, неожиданно для самого себя, опустился на колени, взял его правую руку и поцеловал кольцо из иленита, которое тот носил.
Да благословит вас Бог, Ваше Святейшество.
Ранессин посмотрел на него с беспокойством, смешанным с любовью.
Похоже, ты действительно устал, дорогой друг. Ты очень необычно ведешь себя сегодня.
Диниван встал.
Вы только что отлучили от Церкви Верховного короля, Ваше Святейшество. И это событие сделало прошедший день исключительно необычным, разве не так?
Ликтор отмахнулся от его слов.
Это ничего не изменит. Король и Прайрат все равно будут делать, что захотят. А люди станут ждать, что произойдет дальше. Элиас не первый правитель, лишившийся расположения Матери Церкви.
В таком случае почему вы это сделали? Зачем выступили против него?
Ранессин наградил его проницательным взглядом.
Тебя послушать, так это не было твоим самым сильным желанием. Ты лучше других знаешь, почему я так поступил: мы не должны молчать, когда зло вылезает на свет, и не важно, есть у нас надежда что-то изменить или нет. Он закрыл книгу. По правде, я очень устал и вряд ли смогу читать. Скажи мне честно, Диниван, у нас есть хоть какая-то надежда?
Священник удивленно на него посмотрел.
Почему вы спрашиваете меня, Ваше Святейшество?
И снова ты демонстрируешь мне свою наивность, сын мой. Я знаю, что имеется множество вещей, которыми ты не обременяешь уставшего старика. Мне также понятно, что для твоей скрытности есть причины. Но скажи мне, учитывая то, что тебе известно, у нас есть надежда?
Вы научили меня, что надежда есть всегда, Ваше Святейшество.
Ха! Ранессин улыбнулся с неожиданно довольным видом и опустился на подушки.
Диниван повернулся к юному служке, который спал в изножье кровати Ликтора.
Не забудь закрыть на засов дверь, когда я уйду. Паренек, уже задремавший, кивнул. И никого не пускай в спальню Его Святейшества сегодня ночью.
Хорошо, святой отец, не пущу.
Прекрасно. Диниван подошел к тяжелой двери и обернулся.
Спокойной ночи, Ваше Святейшество. Да пребудет с вами Господь.
И с тобой, ответил Ранессин из глубины подушек.
Когда Диниван вышел в коридор, служка проковылял к двери, чтобы ее запереть.
Коридор был освещен еще хуже, чем спальня Ликтора. Диниван с беспокойством щурился, пока не увидел четырех стражников, стоявших по стойке «смирно» около окутанной тенями стены, мечи в ножнах на боку, пики зажаты в руках в латных рукавицах. Он с облегчением выдохнул и направился в их сторону по длинному коридору с высоким сводчатым потолком, размышляя, не стоит ли призвать еще четверых. Он знал, что не перестанет беспокоиться за безопасность Ликтора, пока Прайрат не отправится обратно в Хейхолт, а предатель Бенигарис в свой герцогский дворец.
Диниван потер глаза, направляясь к стражникам. Он действительно очень устал, будто его выжали, как кусок тряпки, и повесили на веревку сушиться. Он решил зайти в свой кабинет и забрать оттуда кое-что, а потом отправиться спать. До утренней службы осталось всего несколько часов
Эй, капитан, обратился он к стражнику, на шлеме которого увидел белое перо. Думаю, тебе стоит позвать позвать Диниван не договорил и удивленно уставился на солдата. Его глаза блестели, словно булавки в глубине шлема, но были направлены куда-то за спину Динивана, как и глаза его товарищей. Все четверо не шевелились, точно превратились в статуи. Капитан? Диниван прикоснулся к руке стражника и обнаружил, что она стала жесткой, как камень. Именем Усириса Эйдона, пробормотал Диниван, что здесь произошло?
Они тебя не видят и не слышат, раздался знакомый скрипучий голос. Диниван резко повернулся и увидел алую вспышку в конце коридора.
Дьявол! Что ты сделал?
Они спят. Прайрат рассмеялся. А утром ничего не вспомнят. Как злодеям удалось проскользнуть мимо них и убить Ликтора, будет загадкой для всех. Возможно, кое-кто посчитает, например Огненные танцоры, что произошло нечто вроде черного чуда.
Ядовитый страх, мешавшийся с гневом, начал подниматься вверх из желудка Динивана.
Ты не причинишь вреда Ликтору.
И кто меня остановит? Ты? презрительно рассмеялся Прайрат. Ты можешь попробовать все, что захочешь, человечек. Кричи, если пожелаешь, никто не услышит ничего из того, что произойдет в этом коридоре, пока я отсюда не уйду.
В таком случае я сам тебя остановлю. Диниван достал из-под своего одеяния и выставил перед собой Дерево, висевшее на цепочке у него на шее.
О, Диниван, ты выбрал не то призвание. Алхимик сделал шаг вперед, и свет факела озарил его лысую голову. Вместо того чтобы стать секретарем Ликтора, тебе следовало выступать в роли личного шута Бога. Ты не можешь мне помешать. Ты даже не представляешь, какую мудрость я обрел и какие силы мне подчиняются.
Диниван даже не пошевелился, когда Прайрат начал к нему приближаться, и стук его сапог эхом пронесся по коридору.
Если ты считаешь, что, продав свою бессмертную душу за гроши, ты поступил мудро, я счастлив, что этого у меня нет. Он чувствовал, что страх набирает силу, и старался говорить так, чтобы не дрожал голос.
Змеиная улыбка Прайрата стала еще шире.
Это твоя ошибка твоя и робких дураков, которые называют себя Хранителями манускрипта. Орден манускрипта! Собирающая сплетни компания ноющих, жалких ничтожеств, претендующих на звание ученых. А ты, Диниван, хуже всех. Ты продал свою душу за предрассудки и пустые заверения. Вместо того чтобы раскрыть глаза и увидеть тайны бесконечности, ты спрятался среди ползающих на коленях и целующих кольцо служителей церкви.
Динивана наполнила ярость, моментально прогнавшая страх.
Отойди! крикнул он, выставив перед собой Дерево, которое, казалось, вдруг ослепительно засияло, как будто само дерево начало гореть. Ты не сделаешь больше ни шага, слуга гнусных господ, если только не убьешь меня сначала.
Глаза Прайрата широко раскрылись в наигранном удивлении.
Ого! Оказывается, у маленького монаха есть зубы! Что ж, будем играть по твоим правилам и я покажу тебе, что у меня они тоже острые.
Прайрат поднял руки над головой, и его красное одеяние начало развеваться, словно по коридору промчался порыв ветра. Пламя факелов будто ожило, а в следующее мгновение погасло.
И запомни прошипел Прайрат из темноты. Я теперь владею Словами Изменения! И никому не служу!
Дерево в руке Динивана вспыхнуло еще ярче, но Прайрат оставался погруженным в тень. Голос алхимика зазвучал громче, он начал скандировать слова на незнакомом языке, от одного звука которого у Динивана заболели уши, а на шее как будто затянулась веревка, причинявшая ему невыносимые страдания.
Во имя Высшего Бога крикнул Диниван, но по мере того как песнопение Прайрата приближалось к кульминации, оно, казалось, разбивало слова его молитвы еще прежде, чем он их произносил. Диниван начал задыхаться. Именем Его голос смолк, а в тенях перед ним заклинание Прайрата превратилось в ворчливую, задыхавшуюся пародию речи, когда алхимик подвергся какой-то мучительной трансформации.
Там, где только что стоял Прайрат, раскачивалась неузнаваемая подвижная тень, которая извивалась, растягивалась в сложные, замысловатые петли, становившиеся все больше и больше, пока они не заслонили собой даже свет звезд, и коридор погрузился в кромешный мрак. Легкие свистели, точно кузнечные мехи, а потом смертоносный, древний холод окутал коридор невидимой стужей.
С криком наполненной ужасом ярости Диниван бросился вперед, пытаясь ударить невидимое чудовище священным Деревом, но обнаружил, что его, точно тряпичную куклу, схватил какой-то массивный и одновременно жутко нереальный отросток. Они принялись сражаться, заблудившись в ледяном мраке. Диниван вскрикнул, когда почувствовал, как нечто начало проникать в его наполненную ужасом сущность, скреблось в голове пылающими пальцами, пытаясь открыть сознание, точно банку с джемом. Он отбивался изо всех сил, стараясь удержать в метавшихся мыслях образ святого Эйдона, и ему показалось, будто он услышал, что существо, схватившее его, вскрикнуло от боли.
Но тень становилась все более плотной и сильнее сжимала его тело, жуткий, ломавший кости кулак из бесформенной массы и свинца. Кислое, холодное дыхание, подобное кошмарному поцелую, коснулось щеки Динивана.
Именем Господа Бога и Ордена простонал Диниван.
Животные звуки и жуткое тяжелое дыхание начали затихать, ангелы наполненного болью, обжигающего света проникли в голову Динивана, принялись там танцевать, приглушая мрак, оглушая его своей безмолвной песней.
Кадрах вытащил безвольное тело Мириамель в коридор, на ходу давая клятвы самым разным святым, богам и демонам. В коридоре было темно, только тонкие лучики звездного света проникали сквозь окна у него над головой, но не увидеть скорченное тело священника, похожее на брошенную куклу и лежавшее посреди коридора в нескольких шагах от них, было невозможно. Так же как не услышать крики и визг, доносившиеся из спальни Ликтора в конце коридора, где на полу лежала расколотая тяжелая деревянная дверь.
Шум резко прекратился после того, как прозвучал сдавленный вопль отчаяния, постепенно превратившийся в булькающее шипение. На лице Кадраха появился ужас. Он наклонился, взял принцессу на руки, потом перекинул через плечо и неуклюже согнулся, чтобы подобрать сумку с вещами. Затем он выпрямился и, покачиваясь, поплелся прочь от сцены катастрофы в конце коридора, стараясь не упасть.
За углом коридор стал шире, но и здесь не горел ни один факел. Кадраху показалось, что он видит окутанные тенями фигуры стоявших на посту стражников, неподвижных, точно статуи. В коридоре со сводчатым потолком у него за спиной послышались неторопливые шаги, и Кадрах поспешил вперед, проклиная скользкие плитки пола.
Коридор снова свернул, и они оказались в большом вестибюле перед входом во дворец, но, когда Кадрах собрался пройти под аркой, он налетел накакое-то препятствие, твердое, точно кусок железа, хотя в дверном проеме ничего не видел, только воздух. Оглушенный, потрясенный, он споткнулся и повалился назад, и Мириамель соскользнула с его плеча на твердый пол.
Звук приближавшихся шагов стал громче. Кадрах, охваченный паникой, вытянул перед собой руку и наткнулся на противоестественную стену, невидимое, но жесткое и неподдающееся нечто. Оно было прозрачнее хрусталя, и сквозь него Кадрах ясно видел все, даже самые мельчайшие детали освещенной факелами комнаты за диковинным препятствием.
Прошу тебя, сделай так, чтобы он ее не заполучил, пробормотал монах и принялся отчаянно водить руками по странной стене, пытаясь найти хоть какую-то щель в невидимом препятствии. Прошу тебя, пожалуйста!
Подожди! прошипел он вдруг. Думай, идиот, думай!
Он тряхнул головой, сделал глубокий вдох, выдохнул и снова набрал в легкие воздух. Потом поднес ладонь к препятствию и тихо произнес одно-единственное слово. Мимо него промчался порыв холодного воздуха, взметнув гобелены на стенах, и барьер исчез.
Он протащил Мириамель по полу в одну из арок, выходивших из большого зала. Они скрылись из вида как раз в тот момент, когда Прайрат в своем красном одеянии появился в проходе, где мгновение назад находилось непреодолимое препятствие. Вдалеке зазвучали сигналы тревоги.
Красный священник остановился, как будто его удивило отсутствие барьера, однако повернулся и сделал знак рукой в ту сторону, из которой пришел, словно хотел стереть оставшиеся следы созданного им препятствия.
Его голос прогремел, отражаясь от стен во всех направлениях.
Убийство! закричал он. В Дом Бога пробрались убийцы!
Когда эхо его голоса стихло, он мимолетно улыбнулся и направился в сторону апартаментов, которые ему выделили как гостю Ликтора.
Неожиданно ему в голову пришла мысль, он остановился в арочном проходе и, повернувшись, окинул комнату взглядом. Потом еще раз поднял руку и пошевелил пальцами. Один из факелов рассыпался искрами, и в следующее мгновение длинный язык пламени набросился на гобелены, висевшие в ряд на стенах. Древнее плетение вспыхнуло, огонь взметнулся вверх к балкам потолка, а затем начал быстро распространяться от стены к стене. В коридоре за ним разгорались новые пожары.
Следует уважать предзнаменования, ухмыляясь, сказал самому себе алхимик, и, радостно посмеиваясь, покинул дворец.
А коридоры Санцеллана Эйдонитиса начал быстро наполнять рокот испуганных и смущенных голосов.
Герцог Изгримнур поздравил себя с тем, что предусмотрительно прихватил свечу, в коридоре царил кромешный мрак. Где стража? И почему не горят факелы?
Но что бы тут ни произошло, Санцеллан вокруг него просыпался. Изгримнур услышал, как кто-то громко крикнул про убийство, сердце быстрее забилось у него в груди, и тут же зазвучали громкие голоса, на сей раз дальше. Несколько мгновений он размышлял, не стоит ли вернуться в свою крошечную келью, но потом решил, что, возможно, переполох ему только на руку. Вне зависимости от причины тревоги а он не сомневался, что это действительно убийство, он сумеет отыскать секретаря Ликтора, не отвечая на утомительные вопросы стражей Ранессина.
Свеча в деревянном подсвечнике отбрасывала высокие тени на стены вестибюля, а когда шум стал громче и опасность, что его обнаружат, неминуемой, Изгримнур стал искать выход из зала и выбрал один из сводчатых проходов.