Боже мой, какой она была дурой, что кинулась к нему с открытой душой! Хотя романтическая встреча в оранжерее вселила уверенность, что он ее судьба, но какое досадное разочарование! Сгорая от стыда, ей пришлось ему заявить, что она хочет выйти за него замуж. А он даже не хотел ее! И в течение долгой беседы он всеми силами сопротивлялся бракосочетанию, отмахиваясь от нее пустословием. Ну, не забавно ли это? Какие только возражения он ей ни приводил, чтобы только отклонить «заманчивое» предложение!
Теперь она очень сожалела, что первой сделала решающий шаг. Ей следовало дождаться их очередной встречи, а уж потом действовать. Вполне очевидно, что герцог отныне станет появляться в обществе, раз он покончил со своим затворничеством и решил жениться. Она же умудрилась все испортить бесповоротно.
Конечно, она должна возненавидеть его всеми фибрами души. Однако в сердце ее не было ненависти, лишь непереносимая боль. Неужели она навсегда потеряла его? Своим легкомысленным поступком она сумела сокрушить то немногое, что могло выйти из их первой встречи. И вдруг она ясно осознала, что слабая ниточка, протянувшаяся между ними вчера в оранжерее, разорвалась по ее глупости, даже не успев их связать. Олимпия с тяжелым вздохом откинулась на сиденье. Глаза ее невидяще уставились на черную обивку экипажа.
Черт побери, не может быть, чтобы Эдгар всерьез увлекся леди Брент! Ведь она всего лишь серая мышка по сравнению с ней. А она более видная на ярмарке невест и, по правде говоря, более сексуальная, если только это и интересует мужчин. Поэтому у нее еще должен быть шанс завоевать его до конца сезона. Но нужно ли это ей на самом деле после такой неудачи? Быть может, ей лучше отступиться от него? Забыть его поцелуй, огнем обжегший ее, вычеркнуть из памяти янтарные глаза, чей невероятный блеск так очаровывал.
Внезапно у нее нестерпимо заныло сердце при одной лишь мысли, что она, должно быть, уже лишилась такого завидного жениха. И права тетя Элизабет: такой редкий мужчина лучшая находка для умной женщины. Видно, ей не суждено свить с ним уютное гнездышко, о чем она, правда, будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.
Мысленно прокручивая свой визит к герцогу, Олимпия неожиданно для себя сделала утешительное заключение, что его ответ на ее доводы имел иногда двойной смысл. Это несколько воодушевило молодую особу, и вмиг краски летнего дня засияли перед ее взором. Теперь ей не виделось все в мрачном цвете. Она надеялась найти верный способ, чтобы женить герцога на себе. Она не собирается без борьбы уступать его ни юной графине, никому бы то ни было.
Приняв твердое решение, Олимпия сразу же успокоилась, а утреннее событие уже казалось ей таким далеким. Правда, ее мучила неизвестность, так как ответ Эдгара остался недосказанным. Интересно, что он хотел сказать ей напоследок, когда она заявила, что убьет его, если он не женится на ней?
Услышав шум на улице, Олимпия прильнула к маленькому окну. Два кучера, чьи экипажи налетели друг на друга, безбожно ругались, пытаясь освободить дорогу следовавшим за ними фаэтонам и коляскам. Однако это было почти невозможно, так как у одной кареты, на дверце которой красовался графский герб Пемброков, отвалилось колесо, а другой экипаж был вообще перевернут. Возле него бегал растерянный слуга. Прохожие с любопытством останавливались. Причиной всей этой суеты был босоногий мальчишка, должно быть, переходивший улицу. Он с испуганным видом стоял на тротуаре, едва сдерживая слезы.
Вскоре толпа зевак, загородив проезд, отрезала путь кебу, где сидела Олимпия. Злясь из-за вынужденной остановки, она не заметила, как проехавший мимо всадник поклонился ей. Только когда он отъехал, она узнала мистера Далтона. Он подъехал к карете с гербом. В мгновение ока он спрыгнул с белой лошади и, открыв дверцу, помог графине Пемброк выйти из кареты.
Когда пожилая дама с трудом спустилась на землю, издав при этом отчаянный крик, Олимпия мгновенно догадалась, что она повредила себе ногу при столкновении экипажей, а на лбу у нее красовалась огромная шишка. Внезапно молодая особа со злорадством отметила про себя, что ничего не имела бы против, если бы на месте графини Пемброк оказалась ее дочь. Тогда леди Брент, по всей вероятности, до конца сезона не появилась бы в обществе, где она могла встретить герцога Ормонда. Таким образом, она сама была бы избавлена от опасной соперницы, если вспомнить, что на вчерашнем балу Эдгар не сводил с нее глаз.
Неожиданно Олимпия улыбнулась, представив миниатюрную леди, корчившуюся от боли, с припарками на лице. У нее вмиг поднялось настроение, несмотря на то, что день с утра был испорчен. И она, с быстротой молнии выпрыгнув из кеба, пересекла мостовую и подошла к мальчику.
Улыбаясь, Олимпия осведомилась:
Как зовут тебя?
Джим Кребс, мэм.
Ну и озорник же ты! Видишь, что произошло по твоей вине?
Да, мэм. Но я не виноват, вдруг захныкал он.
Не плачь, Джим. Я вовсе не ругать тебя пришла.
А зачем же? с недоверием в глазах спросил Джим Кребс.
Только поблагодарить, ты доставил мне развлечение.
Не понимаю вас, мэм! мальчик с изумлением смотрел на изысканную даму.
Да тебе и не надо ничего понимать, рассмеялась Олимпия. Лучше скажи: где ты живешь?
Где придется, мэм.
Как это? в свою очередь удивилась она.
У меня нет своего дома, Джим Кребс опустил глаза. И родителей тоже нет.
Значит ты бездомный, констатировала Олимпия, с жалостью глядя на мальчика.
Совершенно верно, мэм.
Она порылась в своем ридикюле и, достав несколько монет, протянула их Джиму Кребсу.
Возьми, Джим. Этого тебе должно хватить на неделю.
Взяв монеты, мальчик быстро зажал их в руке и, с благодарностью глядя на Олимпию, произнес:
Спасибо, мэм. Я никогда не забуду вашу доброту.
Я тебя тоже, Джим, улыбнулась она и, повернувшись, пошла прочь.
Вернувшись к экипажу, Олимпия в мгновение ока взобралась в него, не обратив никакого внимания на извозчика, с удивлением следившего за ней. Когда любопытная толпа, столпившаяся на мостовой, чуть поредела, кеб тронулся. Извозчик нещадно погонял вороного, желая наверстать упущенное. К тому же капризная пассажирка вконец изучила и его, и бедного коня.
В особняк Клейторн-Холл Олимпия вернулась только во второй половине дня, как раз было время модного променада. Джеффри дома не оказалось, а в гостиной ее дожидалась тетя Элизабет с лордом Хиллом. Увидев Чарльза, она с улыбкой приветствовала его реверансом. Он же, поднявшись с мягкого дивана, любезно поклонился ей. Тетя Элизабет, сдвинув брови, сообщила ей, что с утра два знатных кавалера нанесли визит и, не застав ее дома, уехали. Лорд Хилл ждет ее, чтобы сопровождать на променад в Гайд-парк, так как сама она чувствует себя довольно скверно и не может ехать с ней, а Джеффри весь день не будет дома. Он уехал на рассвете в родовое поместье и неизвестно, когда вернется. Но Джеффри позаботился о ней, попросив своего друга быть ее сопровождающим во всех светских выездах, пока его не будет в городе.
«Прекрасно, подумала Олимпия, хоть раз кузен своей заботой порадовал ее».
Улыбнувшись Чарльзу и сказав, что она не заставит себя долго ждать, Олимпия поднялась наверх, чтобы переодеться для прогулки по парку. После своего фиаско ей необходим был свежий воздух и компания лучших друзей.
Графиня Доз, извившись перед другом сына, что оставляет его ненадолго, неспеша последовала за своей племянницей. Она хотела поговорить с ней, прежде чем Олимпия снова исчезнет из дома. Ведь сегодня утром она не застала её в спальне. Вчера по возвращении с бала они обе чувствовали себя неважно, поэтому им не удалось побеседовать. А ей надо было многое выяснить у нее.
Когда графиня Доз зашла в уютную спальню, меблированную по вкусу племянницы, Олимпия почти завершала свой туалет, стоя у зеркала. Тетя Элизабет окинула придирчивым взглядом девушку и осталась довольной.
Ты неплохо выглядишь, Олимпия. Надеюсь, сегодня ты не упустишь свой шанс. В Гайд-парке будет весь высший лондонский свет. А до конца сезона остались считанные дни.
Я помню об этом, тетя Элизабет, проговорила Олимпия, продолжая смотреться в зеркало.
Вот и хорошо, промолвила та, тяжело выдохнув. Но что вчера герцог хотел от тебя? Мне кажется, что ваше знакомство состоялось еще до того, как герцогиня Кендал представила вас друг другу. И боюсь, что другие это тоже заметили.
Не оборачиваясь, девушка усмехнулась. Можно только позавидовать такой проницательности! Однако ей не хотелось в этом признаваться, считая, что еще рано посвящать тетю в свои дела.
В самом деле? повернувшись, она критически приподняла бровь.
Ну, конечно, дорогая моя! Ведь его светлость недвусмысленно заявил, что твой язык ранит, как нож. Значит, ты уже успела показать себя и, боюсь, с не с самой лучшей стороны.
Вы ошибаетесь, тетя, до официального представления мы с ним не были знакомы, только и сказала Олимпия, не найдя ничего убедительного.
Однако графиню Доз нелегко было провести, а уж тем более, когда Олимпия не приложила к этому никакого старания. Поэтому она спокойно проронила:
Не знаю, по какой причине ты скрываешь вашу первую встречу, но советую быть всегда в поле зрения герцога, чтобы он смог достойно оценить твою красоту.
Хорошенькое дельце, нечего сказать, Олимпия недовольно поджала губы. Но как, тетя? Если сегодня я не увижу его.
Заблуждаешься, дорогая моя! Вполне очевидно, что там будет и герцог Ормонд, и ты его непременно увидишь.
Неужели это правда? А он и словом не обмолвился, что будет в парке. Наверное, это оттого, что она не дала ему и рта раскрыть!
Сомневаюсь, ехидно улыбнулась она, думая про себя: «После утренней встречи это вряд ли возможно. Надо полагать, я надолго выбила его из колеи».
Напрасно сомневаешься, Олимпия. Его светлость действительно будет в Гайд-парке. И не один, к сожалению
Естественно, со своей многочисленной свитой, съязвила девушка.
Нет, милая, в компании леди Брент.
Что?! вскричала Олимпия, не веря тете. Что вы сказали?
Не делай больших глаз, Олимпия! Уверяю, герцог Ормонд пригласил юную графиню прокатиться с ним по парку.
Откуда вам это известно, тетя? ее голос необычайно дрожал, правда, не то от волнения, не то от ярости. Леди Элизабет терялась в догадках.
Сорока на хвосте принесла, усмехнулась она.
Уж не Чарльз ли эта сорока?
Да, в некоторой степени.
Как вас понимать?
Утром лорд Хилл нанес визит графу Пемброку, чтобы пригласить леди Каролину на променад. Она ответила, что весьма сожалеет, но не может пойти с ним, так как вчера уже получила такое же приглашение от герцога Ормонда.
Сообщение тети буквально потрясло молодую особу. Она растерянно смотрела на нее, с трудом переваривая услышанное. Вдруг радуга красок засияла на лице Олимпии, предательски выдав ее с головой. Графиня Доз сразу же поняла, что она неравнодушна к герцогу.
«Ах, вот оно что! злилась Олимпия. Теперь ясно, отчего герцог так сопротивлялся. Выходит, он на самом деле соблазнился прелестями юной графини. Поэтому и сравнил ее с распускающейся розой, чье очарование покорило его».
Безумная ревность охватила Олимпию, и все краски сошли с ее лица. Если бы это не тетя стояла рядом, а леди Каролина, то ей в полной мере пришлось бы изведать ревность «тигрицы». Ревность так снедала девушку, что она едва не теряла рассудок. Но она вовремя опомнилась, увидев пытливые глаза своей тети. В следующее мгновение Олимпия лучезарно улыбнулась:
Хорошо, что вы меня предупредили, тетя.
Зная твою эксцентричность, я не могла об этом не сказать.
Несомненно, вы сделали доброе дело.
Судя по ее голосу, она полностью овладела собой. Стало быть, уже можно не опасаться, что она совершит безрассудный поступок. Графиня Доз с облегчением вздохнула.
Лорд Хилл наверняка заждался тебя, дорогая моя.
Действительно! спохватилась Олимпия. Ну, я пойду, тетя Элизабет.
Спускаясь по лестнице, она сумела удержать улыбку на лице, хотя мозг ее лихорадочно работал. Черт побери, если бы вчера она знала, что герцог Ормонд пригласил леди Брент на прогулку, то ни за что не поехала бы к нему сегодня утром. Боже мой, какой стыд! И надо же было ей так опозориться. Должно быть, он в душе смеялся, слушая ее.
С той же улыбкой Олимпия встретила и Чарльза, когда наконец оказалась в гостиной. Заскучавший кавалер при виде неожиданно выросшей перед ним ослепительной красавицы открыл рот от изумления. Но минутой позже выдавил из себя:
Вы просто чаровница, леди Олимпия! Я рад, что мне выпала честь сопровождать вас на променад. Думаю, в Гайд-парке не найдется более счастливого кавалера, ведь рядом такая спутница!
Ослепительно улыбаясь, Олимпия молча взяла предложенную руку и, спустя некоторое время, они уже были на пути к Гайд-парку.
Глава 4
Стоявший солнечный день собрал в Гайд-парке весь высший лондонский свет. Все широкие аллеи были буквально наводнены экипажами разных видов, всадниками и пешеходами. Поэтому легкая коляска Чарльза медленно продвигалась по парку, где было так много людей, что, казалось, яблоку негде упасть.
Лорд Хилл, уроженец Лондона, только и делал, что раскланивался и шептался со своими многочисленными друзьями и знакомыми. Олимпия, хотя и обосновалась здесь совсем недавно, едва успевала расточать направо и налево приветливые улыбки. Девушке не удалось на сей раз напустить на себя нарочито скучающий вид, ибо этикет требовал быть любезной, когда к ним подъезжали общие знакомые, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.
Улыбаясь вслед только что отъехавшей карете, она и не заметила, как с их коляской поравнялся всадник на белом коне. Он приподнял свой цилиндр, приветствуя их. В щегольски одетом всаднике Олимпия узнала вездесущего коммерсанта мистера Далтона, который с улыбкой проговорил:
Какое столпотворение, не так ли?! Даже в начале сезона здесь не было так многолюдно, как сейчас.
Должно быть, конец сезона этому объяснение, проговорил лорд Хилл, раскланиваясь с ним.
Без сомнения! рассмеялся мистер Далтон. И нынешний праздничный выезд экипажей свидетельствует, что светский сезон неизбежно подходит к концу.
Но, надо признать, мистер Далтон, что выезд сегодня особенно великолепен! Олимпия непринужденно встряла в разговор.
И вправду впечатляющее зрелище, леди Делфорд! мистер Далтон любезно улыбался. Более того, просто невероятное, если сулить по некоторым экипажам. Вне всякого сомнения, сегодня высшая знать решила соперничать друг с другом в блеске своих экипажей.
И в самом деле, буркнул Чарльз, оглядываясь.
Олимпия только тут взглянула другими глазами на окружающее. Экипажи, один шикарнее другого, следовали гуськом. Они не шли ни в какое сравнение с двухместной коляской Чарльза, хотя впряженная пара вороных с серебряной упряжью впечатляла.
Ваша упряжка, Чарльз, ничем не хуже других, улыбнулась Олимпия. Когда вы купили таких славных лошадей?
Лорд Хилл с самодовольным видом охотно пояснил:
Я купил их на прошлой неделе на аукционе, где продавали лошадей, и уже смог оценить вороных по достоинству. Я не зря выложил за них кругленькую сумму.
Мистер Далтон взглянул с любопытством на его упряжку и снисходительным тоном заметил:
Надо сказать, вороные и впрямь хороши, милорд. Однако они вряд ли сравнятся с племенными жеребцами герцога Ормонда. Вот уж у него прямо потрясающая упряжка!