Придётся, видимо, поехать, с неохотой отвечал юный князь.
Я поеду с тобой, бросила как ни в чём не бывало его сестра.
С ума сошла? посмотрел на нее округлившимися глазами Анжей. Тебя же дядя пристукнет за такие визиты!
Он ничего не узнает, прошептала княжна. И я ненадолго. Хотя
Она, прищурившись, посмотрела вдаль и увидела, что к чете Ливенов подходят «знакомые всё лица» радостный Долгоруков, Волконские, Репнин, и вот, новоиспеченный муженёк Марьяны граф Уваров. Вчера она видела их втроём Долгорукова, Пьера Волконского и вот этого «Феденьку», как его называли в свете, что-то горячо обсуждающими в кулуарах этого дворца. Они её даже не заметили так увлеклись беседой. «Похоже, их полка прибыло. Что же, тем хуже для них», усмехнулась Анжелика. Граф Уваров, как знали все, умом и сообразительностью вовсе не блистал а также образованностью, ибо в свете говорил на том, что лишь отдаленно можно назвать французским языком и очень обижался, когда его мягко и тактично просили перейти на русский для лучшего понимания его слов. Основное достоинство его внешность и сложение. Рост и мощь графа поражали воображение любой дамы, и, надо сказать, кузину свою Анжелика понимала в постели такой Голиаф был весьма кстати. Но в роли мужа не любовника он, видно, быстро наскучил Марианне, и она предалась своему любимому занятию привлекать к себе кавалеров.
Я поеду, повторила Анжелика.
Сестра, это не тот дом, в который тебе следует ездить начал возмущённо Анжей.
Я знаю. Именно поэтому я туда отправлюсь, усмехнулась Анж. А если ты страшишься за мою нравственность что ж, уверена, что ты защитишь меня от приставаний всяких дерзких личностей.
Брат недовольно взглянул на неё.
Ну же, глупый, зашептала она. Я уверяю, что твоя Марьяна забудет про Бенкендорфа и вернётся к тебе.
Анжей кривовато усмехнулся.
Договорились. Завтра я еду туда в семь. Постарайся, чтобы тебя не заметили. Но там вообще-то много народу бывает. Тебя увидят, слухи пойдут. И дядя тебя таки пристукнет, когда узнает. В монастырь запрёт.
И? Все знают, что я вообще-то ей родня, надменно проговорила Анжелика. Что ты так беспокоишься?
Потому что в случае чего меня могут продырявить из пистолета за твою честь, сердито произнес Анжей. А мне ещё пожить хочется.
Не беспокойся. Свою честь я всегда защищаю сама, ответила его сестра, и, обмахнувшись красивым веером из белых страусовых перьев, пошла искать знакомых. Сегодня ей было скучно. Она даже выслушала от нечего делать хвастливую болтовню её давнего поклонника Казимежа Ожаровского, весьма обнадежив того по части матримониальных изысканий, которых он не оставлял. Впрочем, Анжелика Войцеховская только притворялась, что слушает его, а сама пошагово обдумывала первую комбинацию, которая могла привести ненавистную ей придворную партию к краху. «Никакой сестры нам не нужно, когда есть брат. А Дотти не дура и что-то пронюхала. Или ей муж рассказал», пришло ей в голову. Потом она вновь посмотрела на князя Долгорукова. Адам говорил ей давеча, что его хамство накануне Аустерлица весьма разозлило Бонапарта, который из-за этого и решил не давать Александру спуска. Вспомнились ещё слухи, что «курва» Марьянка спала с этим идиотом. Или тот похвалялся этим фактом. Но то, что он дрался из-за неё на дуэли с кавалергардом Бороздиным, было истиной. Долгорукову прострелили правую ногу, пулю долго не могли вынуть, и даже поговаривали, что конечность князю таки отрежут. «Лучше бы отрезали», кровожадно усмехнулась Анж, представив, как князь Пётр ковыляет на костылях. Её визави мигом счёл, что она нашла нечто смешное в анекдоте, который тот рассказывал, и, чтобы сделать ей приятное, сам зашёлся в истерическом смехе. Княжна Войцеховская под благовидным предлогом удалилась от него, а сама прошла дальше, искать других приятелей и приятельниц.
***
Князь Долгоруков и граф Ливен, тем временем, вышли в курительную комнату.
Ты вообще дурак? накинулся Кристоф на своего друга, как только они остались наедине.
Эй, полегче, выбирай выражения, обиделся Пьер. Что я такого сделал?
На кой черт нам этот Dummkopf Уваров? граф аж разозлился, что с ним бывало нечасто.
Кому-нибудь башку свернуть пригодится, сказал Долгоруков, удивлённый столь гневным настроением своего приятеля.
Только разве это, Кристоф сплюнул. Но так-то ты, наверное, забыл, кто у него жена?
Помню. Сосёт превосходно. Такое не забывается, цинично улыбнулся Долгоруков.
А что тебе чуть ногу из-за неё не оттяпали это так, ничего страшного? цинизм друга ещё больше злил Ливена, у которого сегодня был довольно тяжелый день, к тому же, с раннего утра разболелись зубы, да ещё надо было тащиться на это празднование, и этот дурак Уваров приставал к нему со своими разговорами на тарабарщине, которую этот наивный командир кавалергардов принимал за французский попробуй ещё пойми его.
Я добрый и всепрощающий. А то, что она полька так это к лучшему. Мама у неё Потоцкая.
А папа Любомирский! Кристоф уже почти кричал. А ты знаешь, что они Адамхену родня?
Она обрусевшая, возразил Долгоруков. И шлюха, как раз то, что нам нужно.
Нам не нужны шлюхи, лицо графа аж пятнами пошло от возмущения недальновидностью и наивностью друга. Они продажны. К ней придёт Чарторыйский, они столкуются между собой по-польски, она побежит к мужу, а этот идиот откроет перед нею все карты.
Она такая же, как Марыська. А в ней даже ты не сомневаешься, защищал свою бывшую любовницу князь Петр.
Сравнил Der Arsch с пальцем, грубо проговорил Кристоф. Ругательные слова он всегда предпочитал произносить на родном языке. Кто Нарышкина, а кто эта вот?
Да не злись ты так, умоляюще сказал князь Петр, видя, что Ливен сейчас готов его прибить. Федя вышибет мозги из Чарторыйского раз и готово. И не такой уж он дурак. А с поляками нам всё равно надо столковаться, если мы хотим внедриться к ним.
Кристоф только вздохнул.
Такие вещи надо обсуждать совместно, а не ставить меня с Волконским перед фактом, сказал он тихо.
Ты за моей спиной сговаривался с Винценгероде, что я должен был думать? парировал Пьер.
С этим гессенцем Кристоф обсуждал кое-что другое, а вовсе не свержение Чарторыйского. Винценгероде тоже был уверен в шпионаже, имевшем быть место перед Аустерлицем, и искал того, кто мог передать диспозицию Вейротера во французский штаб. Кристоф, однако, думал, что проигрыш наступил именно из-за непродуманности самой диспозиции, а не потому, что Бонапарта кто-то ознакомил с нею заранее к такому выводу он пришёл, проштудировав её внимательно. Победа с таким планом была бы чудом.
Зачем мне «чёрный» немец, ты не подумал? вырвалось у Кристофа, который только потом понял, что Долгоруков вряд ли знает, чем «чёрные» немцы отличаются от «серых», и почему эти две категории так не любят друг друга.
По-моему, Винценгероде ещё белобрысее тебя будет, усмехнулся Пьер. С чего это он чёрный?
Пришлось объяснять этому русскому князю то, что любой балт вытверживал если не с детства, то с первой заграничной поездки по немецким землям уж точно.
Надо же, я и не знал, сказал просветившийся ныне Долгоруков. Так что он не твой друг?
Нет, проговорил Ливен, Лучше я с русскими дружить буду. И вообще, я к твоему сведению, не вполне немец. Мой предок был ливом.
Это как?
Это то, что вы зовете «чухонцами», кратко пояснил Кристоф.
Так мои предки тоже были не русскими! внезапно вспомнил Долгоруков.
А кем?
Рюриковичи мы, скромно произнес он. Как и Волконские, кстати.
Рюрик Это варяг, призванный на царство? граф припомнил какие-то обрывочные сведения из читанного.
Что-то вроде того, ага.
Кристоф ничего не ответил и снова загадочно улыбнулся. Он сам ощущал себя таким варягом. И кто знает, может быть, лет через 500 его династия будет считаться исконно русской?
Так, возвращаясь к Уварову. Что с ним делать будем? вспомнил Ливен.
Достаточно того, что в случае чего, он за нас, сказал Долгоруков. Чем больше наших, тем лучше.
Кристоф пожал плечами, не вполне удовлетворившись таким пояснением. Впрочем, если Пьер делает как он формирует свою отдельную партию он не возражает. Пускай. Только далеко они не уедут с такими дураками. А проблем огребут столько, что до конца света не расхлебаешь.
Санкт-Петербург, Елагин остров, май 1806 г.
Какие люди! Анеля, ты ли это? красавица графиня Уварова, в первом браке графиня Зубова, а в девичестве княжна Любомирская, полулежала-полусидела на оттоманке и встала, чтобы обнять приехавшую к ней кузину. Не видела тебя давненько. Думала, тебя не пустят твои родственники.
А я теперь вольная птица. И я с Анжеем, отвечала Анжелика.
Марьяна равнодушно взглянула на молодого человека. К счастью, рядом ещё сидела другая девушка, её младшая сестра Яна, которую все звали Жаннетой, и она начала занимать Анжея разговором.
Ты за ним бдишь, или он за тобой? усмехнулась эта Жаннета. Я не очень поняла.
Мы друг за друга отвечаем, сдержанно проговорила Анжелика.
Обе её хозяйки выглядели прекрасно. Марианне совсем не дашь её тридцати двух лет, хоть она и пышна телом. Была в ней некая ленивая грация домашней кошки, которая постоянно лежит на солнышке и греет бока. Жаннета отличалась более живыми манерами и стройностью, переходившей в худобу. Таким образом, обе сестры привлекали к себе мужчин, предпочитающих разные виды женской красоты.
Мой дом зовется Содомом и Гоморрой. Как же наш ангелок смог переступить его порог? продолжала Марианна беззастенчиво. Анжелику она считала сопливой девчонкой зазнавшейся наследницей, чья красота была переоценена, и воспринимала её как свою будущую соперницу, поэтому относилась к ней без всякой теплоты.
Сестра, ты ошибаешься. Наш дом точно не Содом, потому что содомиты сюда не ходят. По понятным причинам, Яна повела плечами так, что Анжей аж покраснел, а Марьяна взволнованно посмотрела на Анж не смутилась ли она словами Жаннеты. Та даже глазом не повела. «Ну правильно, чья она внучка и дочка, в конце-то концов», вспомнила графиня Уварова.
И я не ангел, проговорила девушка.
А кто в монастырь всё хотел? вспомнила хозяйка.
Это пока не в моих планах. Скажи, Marie, могу ли я поговорить с тобой наедине? спросила Анж без обиняков.
Давай. Идите-ка в гостиную, проведайте, не пришел ли кто? обратилась к сестре и её ухажеру графиня.
Оставшись с родственницей наедине, она смерила взглядом своих больших карих глаз кузину и проговорила:
Тебя прислал Адамка. Что ж он сам не ходит? Или это ниже его достоинства?
Анжелике кровь бросилась в голову. «И в самом деле, курва, курвища», подумала она. «Москальская подстилка». Но она была вынуждена признать кузина старше её на четырнадцать лет, на столько же лет опытнее, и если княжна и думала использовать Марьяну для своих целей, то ничего у неё не выйдет. Придется соглашаться с правилами игры, установленными ей. Самое большее, что Анж может сделать сторговаться в чём-то одном.
Адам красивый, продолжала Уварова. В моём вкусе. Наверное, ему одиноко сейчас, после расставания с государыней. Скажи мне по секрету, Анеля у него кто-то есть сейчас?
Анжелика цветом лица уже напоминала варёную свёклу. Щеки у неё горели, а кулаки чесались врезать этой ехидной даме промеж наглых глаз. Она лишь помотала головой, чуть не сказав: «У него есть я! И тебе не поздоровится!»
А жениться он не собирается? Нет? продолжала невинным голосом Марьяна. Интересно Так вот, кузина, объясни мне, что ты хочешь? Я всё сделаю.
К тебе ходит Александр фон Бенкендорф, сказала Анж. Так вот
Ты влюблена в него и думаешь, что я его у тебя отбиваю. Но уверяю тебя, милая, я даже не помню такого. Как он выглядит? Если был бы красивый, я бы обратила внимание.
Анжелика ещё больше разозлилась. Но потом подумала: а почему бы не подыграть?
Да, я к нему в некотором образе неравнодушна. Потому и у тебя. Его здесь можно чаще всего застать, говорят. Он влюблён в тебя, Марьяна, она посмотрела на неё искренним, немного жалким взглядом. Так я слышала.
Обожаю романтику и готова пойти навстречу истинной любви, великодушно произнесла графиня. Я догадываюсь, почему ты ищешь моей помощи. «Фамилия» немца наверняка бы не одобрила.
Анжелика только головой покачала, опустив глаза и прикрыв рот рукой, так как боялась, что улыбка выдаст её полностью.
Ну, если меня не прибегут убивать ваши шляхтичи, я готова тебе помочь, девочка, торжественно объявила графиня, подходя к трюмо и поправляя на своих пышных, покатых плечах белую шаль с красивым красно-синим узором. Могу даже предоставить собственную супружескую спальню для увенчания вашей любви Theodore как раз в отъезде, так что всё складывается очень благоприятно, она захихикала.
А вот это лишнее, твердо произнесла Анжелика. Потом она направилась в гостиную, как следует запахнув на плечах шаль.
Сегодня она надела как можно более скромное, почти монашеское чёрное платье с тонкой белой отделкой, волосы зачесала гладко и даже думала использовать вуаль, но решила, что не нужно. Выбрала место в самом углу, так, чтобы её заметили не сразу. И начала наблюдать за прибывающими гостями.
Тот, кого она и ждала, явился с исключительно немецкой пунктуальностью, лишь только прозвонило семь вечера. Анж взглянула на него ещё раз, довольно внимательно. Что ж, не слишком красив, но высок ростом, ловок, улыбается с той очаровательной непринуждённостью, которая может пленить сердце любой дурочки да и отдельно взятых умниц тоже, глаза зелёные, чуть конопат, как и сестра его. Звякнув шпорами, Алекс поклонился Жаннете и Марьяне, поцеловал обоим ручку и туманно взглянул на старшую из сестёр, начав какой-то не слишком важный светский разговор о том, что дают в театре «я пренебрёг этим дурным представлением ради визита к вам, мадам», о погоде и о всём прочем, о чём принято говорить в гостиной Марьяна тайно улыбалась, а анжеликин брат, занявший место за фортепиано, пару раз сбился с нот.
И, что было совершенно на руку Анж, Бенкендорф не обратил на её присутствие никакого внимания, разглядывая исключительно Марьяну.
А вот, барон, и наша начала Жаннета, но Анжелика сделала ей страшные глаза не время и не место. Алекс, к счастью, не расслышал её слов, так как приехал Лев Нарышкин, потом Арсеньев, за ним цесаревич Константин, который кинулся обниматься с сестрой хозяйки.
Незамеченной Анжелика оставалась, однако же, не так долго.
Ого, все три хм грации сразу, объявил громогласно Константин. Как это мило! И польская принцесса здесь же? Неожиданный оборот!
Взоры всех одиннадцати человек обратились к ней. Александр Бенкендорф застыл на месте. Он не ожидал увидеть свою королевну, свою Звезду в таком месте, тем более, в присутствии женщины столь вольных нравов, как Марианна Уварова, которую он надеялся сегодня затащить-таки в постель.
Я всего лишь приехала навестить свою кузину и не думала застать у неё такое общество, уверенным тоном, подкрепляя свои слова пленительной, любезной улыбкой, произнесла княжна Войцеховская. Я здесь ненадолго.
Зачем же ненадолго? произнес другой её знакомец, тот, чье появление здесь она и не предугадала Жан де-Витт, её несостоявшийся жених. «Ах, да, он же Потоцким родня какая-то» с досадой вспомнила Анжелика.
Да-да! подхватил цесаревич. Вы нам нужны, прекрасная княжна! Вы просто лучик света в тёмном царстве!
Почему же в тёмном? У нас очень светло, пошутила Жаннета.
И жарко, сказал Анжей. Просто Африка.
Так и быть, я останусь, сказала княжна, по-прежнему улыбаясь.