Я Штрандманн, проговорил тот, не глядя своему потенциальному начальнику в глаза. Коллежский секретарь Иоганн Штрандманн. У меня есть к вам письмо
Он протянул конверт, и Кристоф немедленно прочел послание Карла. Оно выглядело следующим образом:
«Брат Кристхен,
Из твоего предыдущего письма, переданного Лёвенштерном и мною по твоей просьбе уничтоженным, я заключил, что ты отчаянно нуждаешься в соратниках. Ты уже начал сам их находить. Выбор барона неплох, он способный молодой человек, но не думаю, что тебе стоит доверять всё Дело одному-единственному подчинённому. Памятуя о том, как сложно найти доверенных лиц в Петербурге, в тех кругах, в которых ты вращаешься, я решил прийти тебе на помощь. Это письмо передаст тебе Иоганн-Магнус фон Штрандманн. Он недавно вступил в службу, окончив факультет свободных искусств Дерптского университета. По настоянию отца, он пошёл служить в департамент иностранных дел, ныне состоит архивариусом в азиатском отделении. Хочет, естественно, большего, и высказал свои пожелания при нашей встрече. Поговорив с сим юношей, я сделал вывод, что для твоих целей он подойдёт: чистокровный балт, лютеранин, образован энциклопедически, к тому же, пытается пробиться в Академию Наук, и я уверен, что этой цели добьётся. К тому же, нрав у него закрытый и сдержанный; а Лёвенштерн всё же болтун изрядный. Последнее достоинство моего протеже Иоганн-Магнус абсолютно не светский человек. Если тебе нужен тот, кто умеет хранить секреты то это он. Личный секретарь из него получится неплохой, ибо у него есть опыт и ум. Рекомендую его тебе.
Твой брат Карл».
Ливен улыбнулся про себя, вогнав в краску своего гостя, который, наверное, счёл, что он смеется над ним. Граф подумал: «Опять Карл выдвигает дерптских юношей Один с университетским образованием у меня уже есть. Пусть будет и второй. Только куда его, штафирку, в моё ведомство?» Он позвал Штрандманна в кабинет. Сидя по разные стороны письменного стола, будущие начальник и подчинённый не знали, что друг другу сказать. Кристоф приказал камердинеру сделать кофе и начал с невинного вопроса:
Вы курите, герр Штрандманн?
Я? Нет, что вы, перепугался юноша.
Жаль. Я курю, Кристоф посмотрел на свои ногти. Но я открою окно, если вам неприятно. А вы вообще разбираетесь в военном деле?
Он попытался заглянуть этому нервозному молодому человеку в глаза. «Не дай Бог, трус», подумал он с неудовольствием, «Но если сумел как-то понравиться Карлу, то что-то в нём должно быть полезное».
Иоганн-Магнус покрылся холодным потом. Нет, не нужно было соглашаться на предложение старшего графа Ливена, так «кстати» напомнившего о своём могущественном брате! Карл-Кристоф выглядел слишком располагающе как пастор «родной» кирхи Святой Троицы на эстляндской мызе Штрандманнов. Ему можно было пожаловаться на скучную службу, состоящую в переписывании запылившихся бумаг тридцатилетней давности. Но вот этот граф фон Ливен казался недоступным и надменным, а вопрос о военном деле застал молодого человека врасплох.
Честно говоря, не разбираюсь, тихо признался он. Извините, Ваше Сиятельство.
Кристофу вдруг сделалось смешно. Он не привык к тому, чтобы люди его робели и боялись; обычно стесняться доводилось именно ему. Подчинённые быстро разгадывали, что он не злой и в общем-то не слишком строгий начальник, ибо Ливен не имел привычки бить кулаком по столу или распекать провинившихся жестокими словами. Его старший брат в бытность свою командиром пехотных полков как раз любил всевозможные строгости и придирки, поэтому не ужился с лейб-гренадёрами, добился раскомиссования полка. Кристоф вдруг вспомнил, как Карл прямо-таки требовал роспуска этого, в целом, хорошего полка, требуя, угрожая, давя на своего брата, «девчонку Кристхена», доведя его до истерики, и граф, которому тогда и так приходилось тяжело, самолично написал приказ и бросил брату в лицо с криком: «На! Подавись!» Ныне Карл фон Ливен встал на путь исправления и даже решил помогать Кристофу в делах. Но кого он прислал? Или, может быть, Ливен-второй действительно со стороны уже напоминает Аракчеева или покойного Павла Петровича? Неужели он приобрёл вид настолько властный и страшный, что пугает бывших студиозусов?
Не стоит извиняться, проговорил он вслух, пытаясь проявить свое обаяние, которое в былые времена помогало ему оставаться в хороших отношениях даже с теми, которых по подписанным им указам ссылали в Сибирь или разжаловали до рядовых. Изобразил эдакого немецкого мальчика, Engelchenа, как называла его Грета верная служанка Mutti. Потом, улыбнувшись, добавил, помешивая сливки в принесённом Адольфом кофе:
Мой брат должен был вам сказать, что я заведую Военно-Походной Канцелярией Его Величества. А вы явно не военный. И никогда даже не хотели им стать?
Штрандманн смотрел на чашку с дымящимся ароматным напитком с неким изумлением, словно впервые в жизни увидел, как подают кофе. Он покачал головой. Шумно втянул носом воздух.
Нет отвечал он, То есть да. Хотел.
Почему же не стали? рассеянно проговорил граф.
Я в восемь лет упал с лошади. Очень сильно. Долго болел потом. Из-за этого отец не позволил мне идти в полк, Иоганн-Магнус побагровел от того, что рассказал такие подробности своей биографии.
Понятно, кратко произнес Кристоф. А в какой полк хотели? В Гвардию?
Нет, Ваше Сиятельство. В Рижский конно-егерский.
Граф отвел взгляд. Нет, не случайный человек он, этот коллежский секретарь. И «свой». Однозначно.
Хорошо. Что вы изучали в университете? продолжал он допрашивать этого юношу.
Историю, произнес тот. Средние века. Мифологию.
Каких стран?
Руси. Швеции. Ливонии. Моя дипломная работа была посвящена Трейдену.
Вот как? У нас имение в тех краях, произнёс Кристоф. И что же интересного можно написать про эти развалины? Я знаю только, что там якобы обитал наш предок Каупо, вот и всё.
О, очень много интересного, начал Штрандманн, Во-первых, само название этого места переводится как «рай-сад». Я провёл исследование и обнаружил, что такое необычное для крепости наименование восходит напрямую к сюжетам из скандинавской мифологии. В северогерманских и древне-шведских легендах фигурирует Асгард место, где живут Асы, то есть, боги. Отсюда я нашёл подтверждение гипотезы, выдвинутой в 1790-м году профессором Эльмстом и заключающейся в том, что многие верования и представления древних ливов тесно переплетаются со скандинавскими обычаями и мифологией.
Кристоф, неожиданно для себя, слушал его завороженно. Он любил хороших рассказчиков и просвещённых людей. Ему, как и всем его братьям, всегда казалось, что его образование в чём-то неполноценно. Поэтому он восхищался теми, кто окончил университетский курс, а не провёл лучшие годы юности на плацу или в бесконечных походах, ступая по колено в грязи и тягая тяжеленный ранец с ружьём.
Когда Штрандманн окончил свой рассказ, он предложил ему письменно изложить свой любимый сюжет из северных мифов. Тот описал Рагнарёк конец времен, вроде Апокалипсиса. Кристоф почитал, ужаснулся кораблю из ногтей мертвецов, но отметил безукоризненный почерк Иоганна-Магнуса, невольно сравнив его с корявыми буквами Лёвенштерна, равно как и логичность изложения. «Надо его обязательно взять в секретари», подумал он. Иоганн Лёвенштерн, в силу того, что уже стал штабс-ротмистром, будет много ездить, налаживать связи и заниматься исключительно курьерской работой. «Писанину» граф оставит этому способному юноше. Даже хорошо, что он не военный. Не будет докучать лишними соображениями по этой части и сбивать с толку.
Мне всё нравится. Надеюсь, доклады по армии вы будете составлять так же, проговорил Кристоф. А теперь личный вопрос: у вас есть друзья-поляки?
Штрандманн недоумённо покачал головой.
Отлично, Кристоф перешел на немецкий. Можете выходить на службу ко мне хоть с завтрашнего дня.
Потом, подумав немного, добавил:
Мой девиз «Arbeit und Disziplin». Вы, надеюсь, понимаете его значение?
Это и мой девиз, Ваше Сиятельство, склонил голову молодой человек.
Значит, мы с вами сработаемся, улыбнулся граф.
Вернувшись к себе, Кристоф перечитал историю гибели богов, описанную его новым секретарем. Посмотрел в окно. Достал сигару и с большим наслаждением закурил. «Значит, Асгард», подумал он, вспомнив окрестности Трейдена.
Докурив, Кристоф пошёл спать. Перед сном отчего-то вспомнил об Алексе фон Бенкендорфе. Тот жил у Кретова на даче и частенько ездил в дом графа Уварова. А у того жена полька. Ещё Алекс рассказывал, что обедал у Потоцких. Знается с поляками и сам гонорист, как шляхтич. «Как бы не стал предателем», такой была последняя мысль графа Ливена на сегодняшний день. Он заснул, как всегда, на животе, схватив подушку обеими руками.
***
Ну, штабс-ротмистр, ты идешь в гору, Алекс оторвался от танца весталок, представляемого на сцене Французского театра, и обратился к сидящему в ложе кузену. Не знаю, право, завидовать тебе или нет. С одной стороны, ты эдаким макаром к тридцати годам станешь генерал-майором. С другой стороны, ты к нашему Бонси прикован руками и ногами.
А ты к Толстому разве нет? Жанно, прищурив глаза, глядел на лиры в тонких руках танцовщиц.
Там другое дело.
Понятно. Ещё из новенького граф Кристоф нашел себе секретаря некоего архивного юношу, и я больше не буду марать руки чернилами. Мои полномочия расширяются.
А мои сужа-аются, передразнил его Алекс, причем у него получилось весьма похоже. Если серьёзно при Большом Дворе меня не слишком любят, Петербург надоел и я снова жду войну. Ты в Штабе, так что скажи скоро али как?
Скоро-скоро, утешил его Лёвенштерн, краем глаза увидев, что на сцене сверху спускается колоссальная фигура, изображающая бога-громовержца. Смотри, что за гигант, а? До чего техника дошла!
Ничего себе! проговорил Алекс. Только плохо, что не настоящий.
Юпитер войны начинает, произнес Жанно. В войне ничего хорошего нет, зря ты её так ждешь. Тебя вот не было под Аустерлицем считай, что не знаешь, каково это быть затянутым в мясорубку. Лучше путешествовать.
Кто мне даст уехать далеко и надолго? задал риторический вопрос Алекс. Я съезжу к отцу, наверное, и всё.
Ну почему же, легкомысленно улыбнулся его кузен. Елагин остров тоже отличное местечко для недальних странствий.
Альхен покраснел.
Думаешь, я не знаю, где ты бываешь? продолжил Жанно.
А что сам туда не ездишь? спросил Бенкендорф, посмотрев на него не очень хорошо. Брезгуешь?
Помилуй, усмехнулся Лёвенштерн. С чего мне брезговать? Я просто буду чужим на этом празднике жизни. И ты, говоришь, завоевал госпожу Уварову?
Не самая неприступная крепость, сказал Алекс. Сегодня после представления еду кое-куда.
Ага! засмеялся Жанно. Всё с тобой ясно. Ты её любишь?
Любви-то у меня нет, серьёзно проговорил Бенкендорф. Так, тела, он указал на порхающих по сцене сильфид.
И госпожа Уварова тоже тело, надо полагать? Что ж, весьма увесистое тело, Лёвенштерн не оставлял своего насмешливого тона. Не покалечься там.
Ну тебя! толкнул его локтем в бок Альхен. Сам найди себе любовницу, а потом критикуй выбор ближнего своего.
Жанно только вздохнул.
Есть у меня возлюбленная он взглянул на Бенкендорфа, чуть не признавшись в том, что любит его сестру.
И кто же?
Она ангел.
Так все говорят, хмыкнул Алекс. Потом оказывается, что в ней давно жил чертёнок, а ты и не подозревал
Ангелы бесполы и не принадлежат себе, продолжил Левенштерн. И их нельзя любить смертным. Я смертный.
Тут на сцене послышался рёв охотничьего рога. Алекс с кузеном разглядели, что там происходит нечто интересное сильфиды убегают, их хватает некий персонаж, увенчанный рогами, и они прервали свою беседу, досмотрев спектакль в тишине. Потом они разъехались.
Свидание с Марианной прошло в ателье модистки, куда та якобы направилась мерить новое платье. Алекс подивился слепоте её мужа, подумав, что на его месте бы заподозрил неладное, если бы его жена отправлялась на примерку в девять часов вечера. Самой мадам де Жюль не было, и в мастерской, посреди манекенов, обрывков ткани и кружева, он быстро осуществил свою власть над этой красивой и пышнотелой дамой. Скрыться он предпочел как можно быстрее, подумав, что сталкиваться в дверях с графом Уваровым, который, по словам его жены, обещал приехать её забрать домой, он не желает, особенно когда сопоставил свою довольно худощавую комплекцию с мощным силуэтом графа, похвалявшегося тем, что гнёт подковы одной левой и может уложить шестерых одним ударом кулака. Перед тем как Альхен привёл себя в порядок и направился к выходу, Марьяна шепнула: «Послезавтра, здесь же, только в четыре дня». Он кивнул, подумав, что нынешнее удовольствие из-за спешки получилось слегка смазанным.
В назначенный день и час Алекс вошел в ателье. Никого не было, и графиня его не ждала.
Marie? окликнул он её. Ты где?
Здесь нет Мари, портьера, отделяющая мастерскую от гостиной модистки, распахнулась, и Бенкендорф, к немалому своему изумлению, увидел княжну Войцеховскую.
Я за неё, торжествующе улыбнулась его «звезда Северного сияния».
Алекс не понимал, что всё это означает. Он сначала подумал, что произошло какое-то недоразумение. Возможно, они одеваются у одной портнихи и приехали на примерку вместе.
Так когда же графиня здесь будет, мадемуазель? спросил он, покраснев.
Вы, кажется, не поняли. Сегодня она на примерку не придёт, объявила девушка, усевшись в кресло напротив Альхена.
Странно Мы же условились. Ну ладно, он подумал, что зря выдаёт цель своего визита княжне, это не слишком пристойно и несколько компроментирует её кузину да, кажется, Марьяна приходится ей кузиной. Извините, княжна, я пошёл.
Вы не уйдёте, с милой улыбкой продолжила невозмутимая девушка.
Как это не уйду? Бенкендорфу её вид совершенно не понравился и даже насторожил.
А попробуйте-ка.
Он убедился, что дверь в мастерскую каким-то непостижимым образом заперта.
Зачем?.. Это вы закрыли двери на ключ, ведь так? он посмотрел на неё пристально.
Анжелика вовсе не хотела его соблазнять. А то бы вела себя совершенно иначе. И одета была бы не в это строгое, наглухо закрытое платье, а в нечто куда более откровенное. Руки она скрестила на груди и оглядывала своего визави вовсе не как возлюбленного, а как некое мелкое, досадливое насекомое.
Мне нужно задать вам парочку вопросов, которые вам могут не слишком понравиться и ввергнуть вас в панику, сказала она ледяным тоном. Вот и пришлось сделать так, чтобы вы точно не ушли от ответов.
Я заинтригован, Ваше Сиятельство, Алекс полностью овладел собой и тоже присел на стоявший неподалеку пуф. Что ж, раз ничего другого не остаётся, начинайте.
Что вы знаете о планах супруга вашей сестры установить в Остзейском крае независимое Ливонское королевство? начала она напрямую.
Вопрос поставил Бенкендорфа в тупик.
С чего бы это ему? посмотрел он на княжну осторожно, пытаясь разглядеть в её красивых синих глазах признаки безумия.
Вы не ответили, напомнила Анж спокойным, на редкость рассудительным голосом.
А мне нечего отвечать, княжна, Алекс попытался очаровательно улыбнуться девушке, чтобы её лицо хоть на миг смягчилось. Нет, княжна осталась по-прежнему строгой, а взгляд её не выразил никакой симпатии или снисхождения.