Результативность
Согласно данным ЦИСН, руководители почти 23,7% обследованных организаций отмечают оживление или подъем в российской сфере НИОКР и еще 35,8% устойчивое развитие, тогда как 19,7% считает, что эта сфера переживает застой, а остальные что ее состояние ухудшается. При этом руководители отечественных организаций гораздо выше оценивают состояние НИОКР в ведущих странах: 23,1% отмечает подъем и 70,5% устойчивое развитие (Научные организации в условиях реформирования, 2007).
В последние годы в развитых странах отмечается увеличение, хотя и нелинейное, объема выпуска научной и технологической продукции (числа научных статей, патентов и др.). Согласно нашим расчетам, проведенным на базе данных Института научной информации (ISI), в большинстве стран с развитой и переходной экономикой, по которым имелась сопоставимая статистика, наблюдалось увеличение числа научных статей, включенных в базу данных цитат‐индекса (SCI), в расчете на одного занятого ученого. С 1993 по 2003 г. этот показатель повысился с 0,11 до 0,18 в Испании, с 0,14 до 0,17 во Франции, с 0,08 до 0,2 в Словении, с 0,16 до 0,2 в Дании и т.д. Причем самыми высокими значениями этого индикатора в 2003 г. отличались наиболее развитые страны, в первую очередь Швейцария (0,31), Нидерланды (0,3) и Великобритания (0,3) (Science & Engineering Indicators, 2004; Science & Engineering Indicators, 2006).
Согласно данным института Thomson Scientific, в период 19952005 гг. российские ученые опубликовали 286 тыс. научных статей, которые в мире были процитированы 971,5 тыс. раз (в 11 тыс. научных журналов). По итогам этого десятилетия Россия занимала 8‐е место в мире по количеству опубликованных научных работ, но лишь 18‐е место по частоте их цитирования. Данные Thomson Scientific показывают, что ученые России наиболее сильны в физике и химии. Российская академия наук (РАН) вышла на пятое место в составленном этим институтом рейтинге наиболее влиятельных исследовательских организаций мира в области физики. С 1995 по 2005 г. РАН опубликовала 29,7 тыс. научных работ в сфере физики, которые в научных журналах мира были процитированы 126,1 тыс. раз (Научный вес, 2006).
Однако с 1995 г. общее число статей российских ученых, включенных в базу данных ISI, стало постепенно снижаться (составив 14 412 в 2005 г.). И хотя на фоне сокращения численности ученых показатель продуктивности формально вырос с 0,03 в 1993 г. до 0,037 в 2005 г., в последние годы он не повышается (Science & Engineering Indicators, 2004; Science & Engineering Indicators, 2008).
Вместе с тем, согласно данным Российской книжной палаты, наблюдался рост числа наименований выпущенных в стране научных изданий (книг и брошюр): с 7,8 тыс. печатных единиц в 1991 г. до 12,9 в 2001 г. Редакции многих российских научных журналов сейчас отмечают заметное повышение публикационной активности ученых. Кроме того, по данным ISI, несмотря на снижение числа научных статей российских ученых, заметно возросло число их цитирований: с 19 047 в 1996 г. до 32 176 в 2003 г. (Science & Engineering Indicators, 2004; Science & Engineering Indicators, 2006).
Важным показателем продуктивности научного труда является также и изобретательская активность. По данным Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам (Роспатента) и Росстата, в последнее десятилетие возросло число патентов, выданных нашим гражданам в России как в абсолютном измерении: с 8938 в 1993 г. до 19 138 в 2006 г., так и в расчете на 1 млн. жителей (таблица 8).
С учетом сокращения численности научного персонала число патентов на одного ученого увеличилось примерно в 3,5 раза. Однако в последние годы этот показатель в России обнаруживает лишь колебательную динамику без устойчивой тенденции к росту.
Роспатент относится к числу крупнейших патентных ведомств в мире (8 место в мире по числу подаваемых патентных заявок). При сопоставлении удельных показателей числа заявок (на 1 млн. жителей) позиции России существенно ниже, хотя и соответствуют уровню таких развитых стран, как Ирландия и Швейцария (рисунок 10).
Российское научное пространство демонстрирует огромную гетерогенность в этой области. С одной стороны, по числу поданных заявок на изобретения на 1 млн. жителей российские регионы‐лидеры: Москва (708,6 заявок), Томская область, Санкт‐Петербург и Орловская область соответствуют уровню развитых стран с высокой изобретательской активностью. С другой стороны, Чукотский и Ненецкий АО и Республика Ингушетия, от которых совсем не подается заявок, а также Республики Чеченская и Адыгея, Сахалинская область, Республики Тыва и Алтай, проявляющие пассивность в области патентования (менее 10 заявок), соответствуют лишь уровню таких развивающихся стран, как Гватемала, Колумбия, Индия и Узбекистан (рисунок 11).
Таблица 8
Динамика изобретательской активности в России, 20002006 гг.
Источник: Российский статистический ежегодник, 2007.
Рис. 10. Число поданных заявок на изобретения на 1 млн. человек населения в России, 2006 г., и зарубежных странах, 2005 г. (единиц)
Источник: WIPO Patent Report, 2007.
Рис. 11. Число поданных заявок на изобретения на 1 млн. человек населения в регионах РФ в 2006 г. (единиц)
Источник: Годовой отчет Роспатента, 2006.
Таблица 9
Создание и использование передовых производственных технологий в России, 20002006 гг.
Источник: Российский статистический ежегодник, 2007.
Показателем результативности НИОКР является и число созданных передовых производственных технологий (технологий и технологический процессов, включающих машины, аппараты, оборудование и приборы, основанные на микроэлектронике или управляемые с помощью компьютера и используемые при проектировании, производстве или обработке продукции). В последние годы его динамика проявляла тенденцию к росту, хотя и нелинейному (таблица 9).
Таким образом, состояние российской науки в целом в последние годы нельзя охарактеризовать однозначно. Наряду с негативными процессами, которые свидетельствуют о продолжающемся разрушении кадрового потенциала, сохраняющихся финансовых и материально‐технических проблемах осуществления НИОКР, намечаются и некоторые позитивные тенденции, которые, возможно, являются предвестниками окончания глубокого кризиса российской науки и начала ее возрождения.
Глава 2
Звездный час гуманитариев
Преуспевающие гуманитарии
История науки с убедительностью свидетельствует о том, что единой для всех научных дисциплин траектории развития не существует: во‐первых, развитие каждой из них подчиняется своей внутренней логике, во‐вторых, каждый тип науки реагирует на свои собственные внешние стимулы. Так, давно подмечено, что для технической науки основным стимулом является производство, для естественной науки базовые потребности человечества, такие как открытие новых источников энергии, борьба с болезнями и т.п., для общественной различные социальные проблемы, для гуманитарной познание и «улучшение» человека. Поэтому если техническая наука наиболее интенсивно развивается во время подъемов производства, то периоды расцвета общественной науки приходятся на социально‐экономические кризисы, а такие гуманитарные дисциплины, как философия и филология, наиболее успешно развиваются в периоды «застоя» (Германия XIX в., СССР), когда внешний социальный контекст развития науки как бы «заморожен» и первостепенную роль приобретает их внутренняя когнитивная динамика. Кроме того, социогуманитарные дисциплины в целом более чувствительны к воздействию внешнего социального контекста и более гибко реагируют на его изменения, что проявляется в их большей подверженности, например, идеологизации и в большей зависимости от существующего в той или иной стране социально‐политического порядка.
Вопреки расхожим стереотипам (например, стереотипному представлению о том, что науке «хорошо» при демократии и «плохо» при тоталитаризме) социальных условий, в равной мере оптимальных для всех научных дисциплин, по‐видимому, не существует, и то, что содействует развитию одних дисциплин, может препятствовать развитию других, в результате чего в одном и том же обществе разные науки чувствуют себя по‐разному, а бедственное состояние естествознания может сочетаться с расцветом социогуманитарной науки или наоборот3. При этом в условиях крутых разворотов социально‐политического курса общественные и гуманитарные дисциплины потенциально обладают лучшими возможностями оперативной адаптации к новому, чем науки естественные и технические, и к тому же сами эти развороты, превращаясь в объект изучения, создают дополнительный стимул для развития социогуманитарной науки.
Таблица 10
Распределение российских исследователей по укрупненным областям науки (%)
Источник: Семенов, 2007.
На фоне этих закономерностей происходящее с наукой в современной России не выглядит парадоксальным. Хотя диагноз ей, как правило, выносится «методом вычисления средней температуры по больнице» и речь идет о науке вообще, разные виды науки и различные научные дисциплины оказались в разном положении.
Сколько‐нибудь существенных изменений количественного соотношения различных звеньев науки у нас не происходит (таблица 10).
Для сравнения приведем распределение американских исследователей по укрупненным областям науки (таблица 11).
Е.В. Семенов констатирует, что российская наука отличается от североамериканской и западноевропейской меньшим удельным весом сектора социогуманитаных наук и существенно большим инженерных наук. Он также отмечает, что дисциплинарная структура современной российской науки напоминает дисциплинарную структуру американской науки в 7080‐е годы (Семенов, 2007).
Таблица 11
Распределение исследователей сша по укрупненным областям науки (%)
Источник: Семенов, 2007.
Однако, помимо такого показателя, как количественное соотношение исследователей, принадлежащих к различным областям науки, существуют и другие параметры, позволяющие оценивать их состояние. По этим параметрам в современной России социогуманитарная наука выглядит гораздо более благополучной, нежели естественная или техническая, и тем более сельскохозяйственная (таблица 12).
Поскольку наше государство предпочтения социогуманитарным дисциплинам явно не оказывает, а в «Основах политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу» документе, выражающем официальную государственную стратегию развития науки, о них сказана лишь одна фраза4, столь разительные различия в состоянии разных видов науки можно объяснить только тем, что социогуманитарные дисциплины более успешно адаптировались к отечественному варианту рыночной экономики (что, естественно, не означает отсутствия в наших НИИ значительного количества бедствующих и невостребованных гуманитариев). И символично, что описанная в следующем разделе новая страта нашего научного сообщества, которую можно назвать «новые русские ученые», имеющие доход свыше нескольких тысяч долларов в месяц, формируется в основном за счет социогуманитариев.
Таблица 12
Симптомы роста российской социогуманитарной науки
Способы и механизмы адаптации к рынку наших социогуманитариев весьма разнообразны, причем в условиях отчетливо наблюдающейся стратификации отечественного научного сообщества каждая возрастная, дисциплинарная, ведомственная и т.п. группа социогуманитарного сообщества реализует свою, характерную именно для нее, «модель выживания» и приспособления к этому рынку (Высоколобый пауперизм, 2004), т.е. участвует в «рыночном плавании» своим собственным стилем. Вместе с тем вырисовываются и достаточно типовые для отечественных социогуманитариев стратегии адаптации к нашему рынку, которые можно считать главными способами взаимодействия социогуманитарной науки и рыночной экономики в современной России.
Социогуманитарное образование
Наиболее естественный из подобных способов связан с системой образования, а одна из главных причин лучшей адаптированности социогуманитариев к отечественному варианту рыночной экономики видится в большей востребованности гуманитарного образования, нежели естественнонаучного или технического.
Востребованность образовательной функции науки сопряжена с тем, что начиная с середины 1990‐х годов отечественная система высшего образования по всем основным показателям переживает расцвет (таблица 13), что, кстати, служит очередным опровержением «экономического детерминизма», согласно которому массовая потребность в хорошем образовании возникает только на фоне развитой экономики.
Самым простым и очевидным показателем популярности различных видов образования является конкурс в соответствующие вузы. По этому показателю гуманитарные вузы и гуманитарные факультеты университетов в нашей стране с 1970‐х годов стабильно опережают естественные и технические, что, кстати, противоречит тенденциям, наблюдающимся в других странах мира, где естественнонаучное, техническое и медицинское образование популярно не меньше, чем гуманитарное. В первые годы рыночных преобразований эта традиция не нарушилась, хотя и была несколько модифицирована сдвигами в иерархии самих социогуманитарных дисциплин, где философы, филологи и журналисты оказались потеснены экономистами и юристами. А проведенный РОМИР опрос продемонстрировал, что наши студенты делят социогуманитарные дисциплины на три категории, относя к числу «дисциплин‐лидеров» экономику и право, к числу «перспективых дисциплин» социологию, психологию и международные отношения, а к категории «дисциплин‐аутсайдеров» причисляют историю, филологию, философию, культурологию и педагогику (Белов, Плотникова, 2001)5. Подобная стратификация изрядно отличается от иерархии позднесоветских времен, когда наименее «доступными» считались философские и филологические факультеты. Однако в целом тенденция сохранилась: конкурс в гуманитарные вузы и на гуманитарные факультеты университетов по‐прежнему выше, а, скажем, технические вузы, возвысившие себя в ранг университетов, держатся «на плаву» в основном за счет открытия в общем‐то непрофильных для них гуманитарных факультетов, а также факультетов менеджмента, маркетинга и т.п.
Таблица 13
Симптомы возрождения российской системы высшего образования
Источник: Россия в цифрах, 2008.
Близким по смыслу, но более современным показателем большей востребованности гуманитарного образования служит стоимость платного обучения в соответствующих вузах. Среди лидеров Московский институт международных отношений и Высшая школа экономики, а обучение на гуманитарных факультетах негуманитарных вузов стоит дороже, чем на негуманитарных.
Еще один родственный показатель данного плана размер взяток и прочих неформальных платежей, которые сопутствуют поступлению в вузы. По довольно «свежим» данным ЮНЕСКО (на 2007 г.) о масштабах коррупции в сфере образования, российские вузы ежегодно получают взяток на 520 млн. долларов (Семенов, 2007), однако есть основания полагать, что и эта впечатляющая цифра сильно занижена. Хотя официальная статистика в данном случае по понятным причинам отсутствует, неформальный опыт абитуриентов и их родителей не оставляет сомнений в том, что и по этому, специфическому для нашей страны параметру гуманитарные вузы, особенно наиболее престижные, находятся вне конкуренции.