Меня потряхивает, я не могу больше этого слушать.
Знаю
Ладно! Ладно! Я разденусь! Только закрой рот! И больше ничего не говори!
Как хочешь, я могу много еще чего рассказать.
Засунь себе свои знания подальше, сдергиваю куртку, задираю руку высоко и расстегиваю молнию.
Но ты все равно меня удивляешь. Дома ты столько не болтаешь и точно не показывала себя как «Зена королева войнов», хмыкает он и отходит к тарелке. Берет ее и ставит возле меня.
Я не буду есть, снимаю рукава с плеч и придерживаю платье на груди, беру одеяло, закрываюсь и снимаю остальное.
Будешь. Мне кажется ты еще не поняла в каком положении оказалась. Здесь твой хозяин я. И только я решаю, что тебе делать. Скажу есть, будешь есть. Скажу танцевать, будешь танцевать. Или ты не согласна? Или ты хочешь устроить со мной драку?
Я хочу, чтобы ты запомнил свою улыбку, потому что как только папа до тебя доберется, ты забудешь, как это делать. Если вообще будешь жить.
Какой смелый кролик. Боюсь, боюсь, боюсь. Жри, пока я в глотку тебе не засунул эту котлету.
Он выходит за дверь, а я смотрю на котлету, вздыхаю и сминаю ее за один присест. Потом складываю аккуратно свои вещи и иду в туалет. Возвращаюсь и ищу, хоть что то из одежды, но он не обманул и кроме пары полотенец здесь ничего нет. И я, вздохнув, ложусь на кровать, молясь одной мысли: утро вечера мудренее. Но только один вопрос не дает мне покоя. Как он узнал обо мне такие подробности. Кто ему все это рассказал?
Глава 11. Богдан
Когда ты от нее избавишься? застал меня голос Дёмыча, когда я пакеты стал разбирать, что бросил, когда, приехав узнал, что Самсонова сбежала. Але! Лом! Почему ты еще не связался с ее отцом? Костя уже звонил.
Завтра. Сегодня я хочу спать, пихаю все в холодильник, беру вишневый сок и иду обратно в подвал.
Богдан, окликает меня друг, и я раздраженно оборачиваюсь.
Ну что? Тебе какое дело? Она тебе чем мешает?
Ты меня пугаешь, отступает ботаник. У нас был план.
Да и теперь он поменялся.
Она не должна была оказаться здесь. Ты не должен был с ней общаться.
Это еще почему?
Просто, блин, он ерошит свои волосы. Ты столько времени изучал всю подноготную ее семьи. Ее саму. Ты знаешь эту девчонку вдоль и поперек
Не скажи. Она не такая
Это экстремальная ситуация. Тут никогда не угадаешь. Но что касается всего остального.
Ты можешь прямо сказать или так и будешь своими умными загадками пиздеть?
Да блин, я и сам объяснить не могу! Это просто как изучать всю жизнь океан и не замечать его силы и величия. Но стоит оказаться рядом с ним, не сможешь остаться равнодушным.
Какой ты романтичный, ржу я. Как только ее папаша выплатит то что нужно я ее отправлю на все четыре стороны. Ну и подкатишь к своему океану.
Отправишь ли?
А нах.. она мне? заканчиваю я, и в подвал спускаюсь, дверь закрываю на ключ и выдыхаю. Вот душный Димон. Херню мне какую то лечит. Иди дура, сок тебе принес, котлету запить.
Она не ответила, и я посмотрел на кровать. И почему то застыл.
Она спала. И вроде бы все ничего. Но волосы растрепались как всполохи огня по подушке. И это только начало. Как она не заворачивала себя в простынь, все равно часть ноги осталась на виду. Маленькая стопа тридцать седьмого размера с красными ноготками. И сейчас здесь Самсонова смотрелась ужасно неуместно. Все такое темное, а она огонек, пытающийся освятить мрак.
Я отставляю сок и иду к кровати. Просто сажусь на нее, продолжая смотреть на эту дуру. Дуру Мы ведь по сути не знакомы, но я знаю о ней все. Я изучал всю ее семью, но почему то именно ее, как одержимый. Вплоть до того, что она любит вишневый сок. Или как реагировала на ту или иную ситуацию. «Океан» говорит Димон.
Но это не подходит ей. Скорее вулкан, который ты был уверен, спит. И вот ты подходишь к самому жерлу, а лава сжигает тебя заживо. И как бы много я о ней не выяснял, я все равно не знаю о ней всего. Например, какие на ощупь ее волосы? Они, такие же горячие как вид?
Глупо, но я решаю проверить, просто касаюсь локона, который залез на мою сторону. И странное дело, они прохладные на ощупь, почти как шелковые галстуки, которые я носил все детство. И теперь она поможет мне снова их носить.
Она спит беспокойно, чуть разомкнув губы, и я тяну палец, чтобы узнать такие ли у нее нежные губы, как на вид. Но не касаюсь, останавливаясь в миллиметре.
Димон не прав. Мне плевать на эту девку. Плевать! Капризную и, слушающуюся только своего папашу ублюдка и убийцу. Злость помогает справиться с нахлынувшим возбуждением, но я все равно беру одеяло и ложусь на полу. Не хватало еще коснуться ее во сне.
Завтра же позвоню ее отцу, пусть собирает бабки и забирает ее. И через пару дней, загоняя член в очередную крошку в клубе Кости я даже не вспомню о том, как касался нежных локонов и как искрили пальцы от близости к ее губам.
Верчусь, но не могу уснуть на полу. Твердо, неудобно, а запах Самсоновой кажется занял каждую частичку этой комнаты. Проник в каждую пору моей кожи. Блять.
Ладно, все равно никто не узнает.
Возвращаюсь на кровать, замечая, что она как была на краю кровати, так и осталась.
Лег и отвернулся от нее, все равно всем телом, чувствуя ее присутствие, жар ее тела.
И сдался.
Она просто телка. Таких полно. Она вообще ничего не стоит. И уважать ее нежные чувства я точно не буду.
Так что поворачиваюсь и снова пальцами касаюсь мягких локонов, хотя теперь желание взять в кулак больше.
Но в кулак я беру член, стянув с себя боксеры. Смотрю на губы, что спокойно выдыхают воздух и представляю, как они обхватывают головку, ствол, делают его влажным, еще более твердым.
Кулаком сжимаю себя, начинаю водить по члену снизу-вверх, поддаваясь фантазиям, которые вообще не должны были возникнуть в моей голове.
Но они уже там, уже проникают в тело, в вены, как яд, отравляя сущность. А может быть я давно ею отравлен? Может быть еще в тот момент, когда стал изучать ее жизнь больше других, потому что она ближе мне по возрасту, потому что она любит то что люблю я, потому что она совершенно не в моем вкусе, но член упорно на нее реагирует, словно в противовес моим мыслям. В какой момент это началось? Да и не плевать ли?
Движения рукой становятся быстрее, тело немеет в преддверии концовки, которая все никак не ступит. Но стоит Самсоновой выдохнуть и перевернуться, раскрыв полукружие груди, а все почти мгновенное заканчивается. Член в кулаке каменеет, тут же выплескивая сперму. Я вижу, как одна капля падает на простыни, в которой прячется Аня. И мысль, что она проснется с моим запахом приносит еще больше удовлетворения.
Я понимаю, что это все к добру не приведет и иду помыться, сдираю горячей водой с себя ее запах и любые мысли о ее теле. Не помогает.
Одеваюсь и иду спать в машину.
Там хотя бы запаха ее нет. Не нужно бороться с соблазном, который как змея подбирается все ближе.
Глава 12. Аня
Мне снится дом. Вон мама у крыльца, а рядом папа ее обнимает. Идеальная семья, идеальные отношения. И я такие хочу. Хочу быть такой же счастливой, как они. Как Алена с Никитой. Вон он, мой брат, целует свою жену. Они счастливы и зовут меня к ним. Машут, улыбаются и я лечу. Бегу со всех ног, подсознанием понимая, что там мой дом, моя семья, там я буду в безопасности.
Но внезапно передо мной вспыхивает столб огня. Он буквально за пару мгновений испепеляет всю мою семью, которая исчезает с застывшими улыбками. Я кричу, хочу к ним, но огонь не дает. И мне остается только срывать горло, царапая кожу лица в кровь и смотреть как они превращаются в пыль.
Я в бессилии падаю на колени и просыпаюсь.
Часто и шумно дышу, вспоминая каждую деталь сна, который мне снится уже в третий раз.
Я встряхиваюсь, быстро вспоминая, где я. Обвожу взглядом полумрак, тьму, которую разбивает единственный источник света, работающий ноутбук. И вдруг тишину прерывает протяжный храп. Я вздрагиваю и повернув голову, зажимаю рот рукой, чтобы не закричать от испуга.
Этого следовало ожидать, это чудовище легло со мной. Ожидать то следовало, но все равно неожиданно. И, наверное, не стоит интересоваться почему Ломоносов без трусов.
Я почему то замираю, рассматривая его спину, увитую тугими мышцами. Приятно на него смотреть. Так приятно, что сердце застывает, а горло перехватывает. Я не могу не смотреть на татуировку белого ревущего медведя. Странный выбор. Вот тигр или змея. Ему бы подошло. Но медведь?
И еще он странный какой то. Приглядываюсь и замечаю, что он в броне. Медведь в броне. Мне это что то прям напоминает. Где то я видела это. «Совсем очумела?» Ругаю себя. Похититель спит, голый, а ты сидишь спину его, рассматриваешь?
Еще на задницу посмотри. Блин, посмотрела. Ну зад как зад. Тугой, светлее, чем основная часть спины. И эта полоска, разделяющая светлое и темное, тянет прикоснуться к ней. Дура!
Так. Где его джинсы?
Он точно держит там ключи. И если не там, то где. Не в заднице же.
Я тихонько сползаю с кровати, не забыв про свои простыни, и начинаю в темноте рыскать. Мне улыбается удача, и я с замершим сердцем начинаю шарить по карманам. Нахожу презервативы, сигареты, карточку какую то. Но ключей нет! Ничего не найдя, в бессильной злобе кидаю джинсы в сторону.
Заворачиваюсь в простыни и иду к двери, мельком взглянув на неподвижный зад. Пытаюсь в темноте нащупать хоть что то. Где то должен быть ключ. Ну хоть где то. Ну пожалуйста. Я щупаю каждую трещину, каждый выступ над дверью в том числе. Спускаюсь на пол, чтобы посмотреть, может он традиционно положил ключ под коврик. Но и здесь его нет. Быстро ползу к компьютеру, но и на столе ничего нет.
Как же ты заебала, вырывает меня из раздумий голос, и я бьюсь головой об стол. Даже там нет. Оборачиваюсь и вижу сидящего на кровати Ломоносова. В неярком свете видно, что он раздражен, но не зол. Но самое главное не то, что я вижу его торс, кубики, что сейчас он выглядит сонным и расслабленным, настолько что хочется к нему под бочок, поспать, а не ключи искать. Самое главное это ключи, который он держит чуть поднятой рукой.
Засада.
Поиграем?
В смысле? напрягаюсь я, держа взгляд строго на ключе, что болтается на пальце. Ниже лучше не опускать. Я точно помню, что он был голый, а значит Как поиграть?
Забери у меня ключ, и я выпущу тебя.
И ты думаешь я тебе поверю? он поднимается во весь рост, и я отворачиваюсь, снова дурная бьюсь головой снова.
Не проверишь, не узнаешь. Схватишься за ключ, я тебя выпущу.
А если нет?
Перестанешь будить меня посреди ночи бесполезными попытками что то найти и сбежать и будешь просто ждать когда я договорюсь с твоим папашкой. Он глаза трет. Нормально же спали.
Ты храпишь, бешусь я, совершенно не зная, есть ли смысл пытаться. Он выглядит таким крупным и опасным, почти пауком, плетущим сети, а я муха, легко в них залетевшая.
С другой стороны, а какой у меня выбор.
А ты во сне слюни пускаешь, я же молчу.
Ладно! Только надень трусы.
У себя я люблю ходить без них. Или ты боишься случайно упасть на мой член ртом?
Да Боже мой! Кому твой ломик сдался, вылезаю из-под стола и немного подумав отбрасываю простынь. Она будет мешать. И есть шанс, что мое «некрасивое» «плоское» тело отвлечет его внимание.
Глава 13. Аня
Посмотрим, как ты отвечаешь за свои слова, перевожу на него взгляд, замечая замешательство, когда он мне на грудь смотрит. И я бы сделала все, чтобы мои соски предатели не стояли так упорно, словно иглами впиваясь в мое благоразумие.
Меня еще колотит, а Ломоносов уже пришел в себя и теперь ключом меня манит.
Ты забери, а я отвечу.
Я смело делаю шаг, а он не двигается. Я ищу способ напасть неожиданно, поэтому не спешу.
Подкрадываюсь как змея. Нужно отвлечь его.
Чем то помимо моей груди, на которую он смотреть словно боится, да и я ниже его лица, высвеченного словно рампой на сцене взгляд, не опускаю. Зато немного грудь выпячиваю, чего не делала никогда. Странное чувство, ходить обнаженной. Даже в такой абсурдной ситуации. Но я не чувствую стыда, наоборот смесь неуправляемого адреналина с запрещенным веществом возбуждения.
Почему медведь?
А, ты уже заценила?
Откуда этот медведь? подкрадываюсь все ближе, а он на месте так и стоит. Упорно в глаза мне смотрит.
Скажи, что ты возбудилась, я может и расскажу откуда медведь. Хотя уж ты сама должна знать.
Откуда?
Даже обидно, стоит он на месте, когда я резко хватаю второе покрывало с кровати и на него набрасываю, а затем прыгаю сверху сама.
Делаю захват шеи одной рукой, роняя всю его тяжелую тушу на пол, а второй начинаю шарить внизу и вроде даже что то нахожу. Торжествующе кричу!
Нашла! сжимаю его крепче и тут понимаю, что это не ключ. Далеко не ключ. И даже не брелок.
В одеяле ржет Ломоносов, а я резко руку убираю, прекрасно понимая, что трогала.
Ну, это тоже может стать ключом. ржет этот придурок, сбивая с себя простынь, и держа ключ уже другой рукой. Я же совершенно случайно натыкаюсь взглядом на его гордо стоящий член, которого случайно коснулась. Совершенно случайно.
Я поднимаю взгляд на ключ, делаю резкий бросок рукой, но все мои попытки Ломоносов блокирует со спокойной, можно даже сказать ехидной улыбкой.
Даже стыдно, папа ведь тебя учил самообороняться. А ты только сиськами трясешь, смеется он, зля меня сильнее. И я больше не церемонюсь, резко и звонко даю ему пощечину, заезжаю другой рукой по уху и хочу уже вцепится в ключ, но Богдан совершенно неожиданно группируется и делая резкое движение валит меня на пол. И я тут же начинаю яростно сопротивляться, пока не чувствую бедром его стояк, пугающий своим размером.
Я застываю, а он застывает надо мной и мы черт возьми оба голые. Пиз*ец. Почему мне не хочется двигаться, почему хочется, чтобы он выбросил этот ключ и поцеловал меня?
Это неправильно. Я не должна даже думать о таком!
Слезь с меня, требую, а он ключом надо моим лицом размахивает.
Сдаешься?
Никогда! отпихиваю его и резко даю новую пощечину, делая себе очень больно.
Помнишь, я говорил, что будет, если ты еще раз меня ударишь? и я уже не думая, бью его снова. Хочу спровоцировать его, хочу чтобы нега, которая растекается внутри живота прошла, чтобы я перестала думать о том, как это чувствовать столь больше в себе.
Ну давай! Давай! Ответь мне! даю новую оплеуху, замечая, как расползается по его щеке пятно. Покажи какое ты дерьмо, ударь меня! Хватит полудурка играть, ты же такое же животное как твой папаша!
Рот закрой! блокирует он один удар, второй, толкает меня, но я тут же вскакиваю. Мне мало, меня уже трясет не на шутку! Я больше здесь и минуты не останусь.
Я не хочу его хотеть! Не так! Не его!
Не закрою! Или тебе правду слышать не хочется? Не хочется знать, как твой папаша избивал твою мать! Поэтому она сбежала!
Я же сказал, закрой рот! Она нас бросила! он толкает меня к стене и горло пальцами сжимает, но я царапаю его руку и в лицо смеюсь.
Любая бы бросила ублюдка, который вешает ее к потолку и плеткой избивает! Ну скажи, ты такой же извращенец?
Аня, сука, я же предупредил! Нахуй ты сейчас врешь, чего добиваешься?
Правду хочу донести до тебя, чтобы ты знал, каким уродом был твой отец и что ради такого не стоит совершать преступления! он сильнее горло мое сжимает, воздух перекрывает, а я даже не двигаюсь уже, чувствуя, как проваливаюсь в омут его мерцающего взгляда, ощущая, как огненные плети желания бьют по телу. И он это видит и злиться точно так же, как и я!
Больная! отталкивает меня с ревом.
Ублюдок! кричу, чувствуя, как от ярости и готовности его убить все внутри холодеет. Отпусти меня, не будь идиотом! Мой отец убьет тебя и никакие деньги не помогут тебе скрыться потом.
Ну конечно, твой папа, карающий хуй этой страны. Ты, наверное, думаешь он герой, раз убил моего злобного папашу.
Да, именно так! Он самый лучший, в отличие от твоего садиста, он резко приближается. Замахивается, и я торжествующе кричу.