«Придумай самое красивое и вожделенное создание и пойми, что это я». Длинные пальцы с тонкими ногтями зарылись в его шевелюру, царапая кожу, второй рукой она впилась в его левую лопатку, скрестив ноги на пояснице, сжимая бедрами, придавая ритм такой, какой ей был нужен. Капельки пота на кончиках волос Грега играли в темноте, готовые в любой момент сорваться вниз.
Она отпустила его голову, давая выпрямиться и посмотреть на себя. Посмотреть в глаза. Ее фетиш. Легкая дрожь пробежала по ее телу, через секунду она вся сжалась, сдавив его бедрами, словно в железных тисках. Грег не переставал двигаться, не отрывая взгляда от ее распахнутых глаз, пока они не закатились. Дрожь превратилась в судорогу. Она вскрикнула и застонала. Сначала она, потом он неизменный принцип Грега. Его конёк, его благодарность, его обожание. Только для нее.
* * *
Сделай ее девственницей, сказала Лив и отпила свежезаваренный «Эрл-Грей».
Что?
Девственницей. Мне кажется, что такая красивая женщина, как ты описал, не может бояться быть отвергнутой, для нее это иррациональный страх. Как можно отвергнуть богиню? А вот если ты сделаешь ее девственницей Оголи ей бедро, пусти тонкую струйку крови, посади на кушетку
А если зритель подумает, что это месячные?
Оливия улыбнулась и сделала еще глоток чая. Они грелись у камина в гостиной, расположившись на двух креслах, она накинула шелковый белый халат. Грегори оделся и карандашом делал набросок на альбомном листе блокнота А4.
Назови картину «Женщина». Она молодая, красивая, по ее ноге струится кровь, значит, она стала женщиной буквально несколько минут назад. Он ушел в душ, а она прислушивается к своему телу, заново изучает его, пытается понять, что с ней произошло. Допивает вино, чтобы успокоить боль. Ей страшно не оттого, что она не знает, вернется он или нет. Ей больно, потому и страшно.
Потому что она сейчас не понимает свое тело?
Именно. А бокал с вином аллегория на вкушение запретного плода.
Библейский мотив? Изгнание из райского сада. Рождение Евы.
По факту Ева была создана богом из ребра Адама, заметила Оливия.
Я знаю. Метафорическое рождение, Грег оторвал лист с прежним эскизом и принялся за новый набросок.
Оливия поджала ноги под себя. Завороженная языками пламени, она вспоминала, как первый раз лишилась невинности. Ей было всего 16 лет, а ему 32. Это был деловой партнер отца, красивый, богатый и женатый. Отец решил провести отпуск с пользой в семейному кругу, отправившись на горнолыжный курорт в Давосе. Родители в очередной раз пытались перезапустить отношения, но скатились в их бессмысленное выяснение, а Лив опять оказалась сама по себе. Пока они лаялись в снятом домике, друг отца учил ее кататься на лыжах, он отдавал больше свободного времени ей, нежели собственной жене. Оливия первая призналась ему в своих чувствах, как ей казалось, в первой любви. А он снял для них другой домик за наличку на несколько часов.
он ушел в душ, буднично, будто проделывал это по несколько раз в неделю, а она с ужасом смотрела на капельки крови на белоснежной простыне. Пыталась переварить новые ощущения, смесь боли и наслаждения. Последний раз она видела его в аэропорту и хотела только одного поцелуя. Он подмигнул и улыбнулся. И больше никогда не появлялся в ее жизни. Оливия никогда не рассказывала об этом кому-то и даже Грегу: он был слишком ревнив и вспыльчив. Но периодически возвращалась в тот момент. Одновременно стыдный, сакральный, момент невозвратно потерянного детства. С того времени она никогда не раскрывала свои чувства, ждала, пока ей первой признаются в любви.
Кстати, какой вариант постера выбрали для «Кукушат»?
Они выбрали детей, улыбнулся Грег.
Боже, какая банальность.
Не то слово. А тебе какой понравился?
В стиле первого фильма их 60-х. В нем есть душа. И стиль.
Да, она моя любимая. Но заказчику виднее.
Я приму ванну и спать. Не засиживайся, Оливия потрепала Грега по шевелюре и отправилась наверх.
* * *
Прогулки стали короче и реже. Второй месяц лета обернулся рутиной, в первую очередь, для Оливии. Грегори все больше времени посвящал своей картине, поэтому уход за домом лег на плечи девушки. Не полностью: он все еще подстригал лужайку, периодически мыл пол и посуду. Девушка тихо злилась, но позволяла ему творить свой первый шедевр. Поначалу она позировала для картины, но Грегу нужна была лишь поза и изгибы пледа, которым она укрывалась. Остальное он додумывал сам.
Оливия запиралась в кабинете отца и изучала книги по юриспруденции, но все чаще вместо чтения пила вино с сыром. Три месяца слишком много. Грегори почти все время проводил с картиной. С только что откупоренной девственницей. Оставлял для нее только тихие вечера, весь измазанный краской, пахнущий растворителем, он уставал, потому что целый день проводил на ногах. Поэтому все, что оставалось это пялиться в очередной старый фильм. Девственница действительно стала ее конкуренткой.
Сегодня она снова весь день была одна, запертая в золотой клетке отцовского дома, в котором совершенно не осталось интересных ей развлечений. Грегори все так же был на террасе, завороженный собственной картиной.
Как поживает твой шедевр? спросила Оливия.
Она видела, что картина близилась к завершению, но визуально она никак не изменилась за последние четыре дня.
Небольшая проблема со светом, у меня не получается его достоверно изобразить. Его источник остался за рамой, поэтому я вынужден фантазировать
Грег, прервала его Оливия. Давай уедем.
Куда?
В Лондон, на недельку. Или еще куда-нибудь.
Лив, я с радостью, как только закончу. Надо будет подождать, пока она высохнет, мы как раз успеем съездить в Лондон.
И сколько еще ждать? День? Два? Неделю? Месяц, в голосе Оливии прозвучали плаксивые нотки, она уже выпила бокал вина и успела накрутить себя.
Нужно подождать еще немного, Лив, Грегори повернулся к картине, у него в руках была палитра, с которой он взял мастихином немного краски и теперь решал, куда ее нанести.
Грегори, посмотри на меня. Смотри на меня, когда я с тобой говорю, ее голос вернулся к прежним металлическим ноткам.
Милая
Я целыми днями убираю в этом огромном доме, готовлю нам еду, а в свободное время сижу одна. И даже, когда мы вместе, я вижу, что ты думаешь об этой картине. Я понимаю, что сама предложила тебе сюда приехать, и у тебя, видит Бог, отлично получается
Лив, пожалуйста, не заводись. Мне просто нужно немного времени
Мне тоже нужно немного времени, Грегори, твоего времени. Когда ты не пишешь, не пялишься в экран, не витаешь в облаках
Грегори положил мастихин с маслом на мольберт и направился в гостиную, к графину с виски. Последний раз он пил в их последнюю ссору, но не рассчитал и напился до пьяного буйства.
Не смей пить, Грегори, Оливия пошла за ним. Он проигнорировал ее и налил виски в стакан на два пальца, повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза.
Лив, этот разговор ни о чем. Он ни к чему нас не приведет, давай отложим его до завтра
Нет, Грегори, мы решим это сегодня. Я устала быть на втором, третьем, даже четвертом плане!
Грег сделал глоток, горячая волна скользнула к желудку. Старина Николас знал толк в хорошем виски.
Лив, я понимаю, что ты устала. Я тоже устал, но пойми, что я работаю. Мне действительно нравится то, что я делаю
Ты делаешь то, что я тебе сказала, в ее голосе появилась откровенная злость, а на глазах выступили слезы. Она осеклась, но это было правдой. Оливия понимала, что зашла на запретную территорию, но отступать уже было поздно. Будем откровенны: ты бы и дальше пялился на пустой холст, пока я не вмешалась
И я тебе за это очень благодарен, Лив, Грегори старался сохранять спокойствие, но последняя фраза кольнула куда-то в область печени. Челюсть напряглась, но он все еще был спокоен.
Тебе за многое стоило бы быть благодарным, Грегори, но ты почему-то воспринимаешь это все, как должное. Тебе буквально нужно вложить в голову идею, чтобы ты хоть что-то начал делать. И для тебя это что-то само собой разумеющееся! И, конечно же, ты ненавидишь моего отца, но это не мешает тебе жить в его доме и платить по счетам его деньгами. Да, Грегори! Если ты думаешь, что на две тысячи фунтов в месяц можно комфортно жить в центре Лондона у меня для тебя плохие новости!
Грегори отвернулся от нее и осушил хрустальный стакан. Стоило ли налить еще или станет только хуже? Он понимал, что Оливия была права, но пытался сопротивляться этому, как яду в собственной крови. Грег плеснул еще виски. Желчь уже подходила к горлу, но он ничего не говорил. Оливию молчание злило еще сильнее, она не могла принять игнорирование своей персоны.
Тебе есть что сказать, Грегори, потребовала Оливия.
Ссора действительно никуда не вела, ей не хотелось уже слышать никаких ответов, нужно лишь, чтобы он обнял и сказал, что все будет хорошо. Но он этого не делал. И тогда она выпалила свою историю как взрослый мужчина лишил ее невинности. Чтобы Грегори понял, что своими руками он писал картину ее прошлого.
Грегори швырнул хрустальный стакан с недопитым виски в стену.
Глава 2: Первый штрих
Тимоти Кук глушил пиво в одиночестве, в самом темном углу паба «Берлога». Он тяжело вздохнул, когда увидел огромную фигуру, вошедшую через главную дверь и теперь неторопливо подплывавшую к нему.
А вот и мой любимый работник года, малыш Куки! Поднимай свою тощую жопу, у меня есть для тебя хорошие новости, Фуллер бесцеремонно запустил руку в тарелку с чипсами, которые только что принесли Тимоти.
Ну здорова, Джимми. Я тебе, кажется, говорил, что отгрызу твою жирную руку, если ты еще раз залезешь своими грязными культями в мою еду, устало процедил Тимоти.
Какой ты нежный мальчик, Тимми, рассмеялся Фуллер, пережевывая картошку и брызгая крошками на стол. Сидишь тут один мрачнее тучи, краше только в гроб кладут. Опять Келли?
Тебя это не касается, это наши терки, отрезал Тим.
А я в твою семью не лезу, малыш Тимми, я только интересуюсь, почему мой лучший ломщик давится дешевым пивом, будто ссанину хлебает, Фуллер попытался смягчить свой интерес доверительным тоном.
Я пью эту дешевую ссанину, Джим, потому что на что-то получше у меня просто не хватает денег, процедил Тим.
Так я, собственно, поэтому и нашел тебя, дурик! Эй, Марта! Принеси нам два портера и что-нибудь пожевать, распорядился Фуллер командным баритоном.
Тимоти снова вздохнул, допивая свое пиво.
Задолбал вздыхать, Куки! Я тебе принес, можно сказать, абонемент на год безбедного существования, а ты вздыхаешь, будто простату собрался в больничке светить! Цена вопроса сотка фунтов
Фуллер, ты башкой ударился? Какая сотка? Я едва концы с концами свожу! Я, конечно, благодарен тебе и твоему кузену за работу на складах, но я и близко не зарабатываю таких бабок, запротестовал Тимоти.
Эй-эй! Расслабься, Куки, на стол подали пива и еще чипсов с рыбой, Фуллер одним глотком осушил полпинты и продолжил, Мне упала наводка, которая обошлась мне в 200 фунтов
Боже, Фуллер, ты опять за свое! Тебе напомнить, как Филу погрызла жопу та мордатая псина, а меня бросили в тюрячку на два года?
Потому что не надо работать с идиотами, Куки! вспыхнул Фуллер, подскочив на своей толстой заднице. Гэвин Пилл мало того, что шотландец, так еще и конченый защекан!
Фуллер, успокойся, мать твою, Тимоти схватил его за рукав кожаной куртки, пытаясь усадить на стул, немногочисленные посетители «Берлоги» украдкой посматривали на подозрительную парочку за столиком в темном углу.
Нет, малыш Тимми! Ты попал в тюрячку не из-за меня, зато я был первый, кто протянул тебе руку помощи. Это Гэвин нанял тебе адвоката? Нет я! Это Гэвин дал тебе легальную работу? Упс тоже я! И вот я прихожу к тебе и говорю: есть дело минимум на три сотни тысяч фунтов, а ты кривишь улыбальник и вспоминаешь про мудозвона Гэвина!
Я о нем даже не говорил, Фуллер. Усади свою жопу на стул ради всего святого, зашипел Тимоти.
Фуллер выдохнул и все же уселся, выпив еще пива. Тимоти осторожно поинтересовался:
О каком деле ты говоришь?
Вот это другой разговор, Фуллер развел свои толстые черные губы в широкой улыбке, Мы вынесем дом богатенького мудака в Суррей!
В Суррей? Откуда родом этот новичок как его?
Скотт Джеймс Тейлор[1] да, оттуда. Короче, дом находится в Вирджинии Уотер, коротышка Пит прознал, что он принадлежит воротиле из крупной фармацевтической компании
Фуллер, одно дело обнести склад с видиками, другое грабить богачей, заметил Тимоти. Эти сволочи обносят свои дома навороченными лазерами, как в музеях, и держат домик для личной охраны с пушками
Куки, я не заплатил бы за наводку двести фунтов, если бы мы не могли туда залезть. Нет там никакой охраны, сигналка без наворотов ты такую хлопнешь за три минуты. Но самое вкусное: этот крендель отпустил своих лакеев на все лето. Пит узнал, что в доме сейчас только его любовница или что-то около того. Ни собак, ни охраны только одна соска
Фуллер, я не подписываюсь на мокруху
Да о том и речь! Мы ночью перелезем через забор, ты вскроешь заднюю дверь, свяжем сучку и потихоньку, за пару часов, вынесем все ценное в фургон. И вернемся к утру на Собачий остров. Как два пальца обоссать. Это свежий кусочек торта на блюдечке, а я по твоей морде вижу, что ты давно соскучился по сладенькому, Фуллер облизнул жирные губы и допил третьим глотком оставшееся пиво.
Тимоти замолчал, пытаясь быстро обмозговать предложение. Фуллер уловил изменения в его лице и снова надавил, на этот раз на больное:
Куки, это реальные бабки. Купишь цацок Келли, свозишь ее отдохнуть, поживете, как белые люди
Она хочет сделать аборт, внезапно для себя прошептал Тимоти.
Что? Она беременна?
Пока да, Тимоти наконец приложился губами к портеру.
Братишка я даже не знаю, что сказать Почему так?
Потому что я зарабатываю 12 фунтов в час, мы живем в крохотной квартирке на Собачьем острове, где еще чувствуется смрад от разложившегося тела жившего там четыре года назад наркомана. И отец ее ребенка бывший зек и болела «Миллуолла»[2]
Можешь дальше не продолжать, мужик. С первым и вторым мы легко разберемся, а третье и четвертое уже не исправить. Она полюбила тебя таким, какой ты есть, ждала из тюрячки, Фуллер понизил голос практически до шепота и приблизился к Тимоти. Докажи ей, что все это не просто так.
Тим замер, прислонив подбородок к бокалу с пивом. Фуллер, не моргая, смотрел ему прямо в глаза. Тимоти решил прервать паузу:
А если этот богатенький хер вернется, чтобы пошпекать свою бабенку?
Не должен, Фуллер вновь растянулся в улыбке и откинулся на спинку стула. коротышка говорит, что он туда вообще редко приезжает. И сейчас его даже нет в Англии.
А чего он сам тогда не ломанет это милое гнездышко?
Малыш Тимми, сказал Фуллер по-отечески, Питти работает с профессионалами, то есть со мной. Не с долбаным Гэвином Пиллом, который залупу от пальца не отличит со мной. Потому что я знаю людей, которые знают людей, которые купят то, что мы найдем в закромах этого богатенького сукина сына. Это не техника и даже не брюлики, Куки. Этот мудила интересуется искусством и ценными бумагами. Эту шляпу не сбагришь в ломбард: здесь нужны мозги и связи. А мне нужен надежный ломщик, который меня ни разу не подводил.
Тимоти вновь погрузился в мысли. Все же с Джимми Фуллером они провернули больше дюжины краж в Сити. За свои 42 года этот черномазый сукин сын ни разу не попадался копам, сплел паутину стукачей, перекупщиков и наблюдателей в окрестностях Лондона, при этом на дело отправлялся сам, не доверяя работу левым людям, которых он не знает. Он никогда не поднимался слишком высоко, чтобы не привлекать внимание крупных рыб и полицейских. При этом он регулярно участвовал в фанатских драках, успевая свалить до того, как ему переломают ребра.