Иезекииль говорил спокойно, будто рассказывал не об ужасах войны, а читал молитву. Тем не менее каждое его слово наполнено силой, мягкой, обволакивающей, успокаивающей.
Бог сказал отринуть мою греховную жизнь и нести людям свет божий. Показать им праведный путь
И как это пересекается с тем, что ты растворяешь в кислоте трупы животных, перебил его Грегори.
В щелоке, Грег, поправил Иезекииль. Я забочусь о них, провожаю в последний путь, защищаю от их смрада еще живых существ.
Разве Иезекииль по легендам не оживлял мертвых?
Я не святой, Грег. Я не властен повелевать жизнью, терпеливо и снисходительно объяснял Изи. Но я пытаюсь направить заблудшие души к свету.
Пикап Изи вывернул на Сандхилс-лэйн. Короткая поездка близилась к завершению.
Ты так и будешь обсуждать с ним этот религиозный бред или спросишь то, что нас действительно интересует, в зеркале заднего вида показался Тим, рассерженный и суетной. Просто спроси его, не надо строить из себя псевдо-философа, тупица!
Дружище, ты рассказал, почему убираешь трупы животных, но не рассказал как ты их утилизируешь?
Разве, Грег? Изи остановил машину и вновь заглянул в глаза Грегори. Тот стушевался, но решил продолжить:
В смысле, ты рассказал, что засыпаешь трупы щелоком, но не рассказал что с ними происходит после
Ты правда хочешь знать, Грегори?
Следуй за белым кроликом, мудила. Ты нашел кроличью норку, теперь осталось выяснить, насколько она глубока.
И Грегори ответил:
Да.
* * *
Грегори обуял голод, который он ранее никогда не испытывал. Кроме сраного бутерброда с тунцом, он больше суток ничего не ел. Он вытащил из трехкамерного холодильника сэра Стоуна все оставшиеся продукты. На огромной сковороде шкворчали яйца, бекон, помидоры, сыр, стручковая фасоль, бобы все, что попало под руку.
Парень сидел за кухонным островком и буквально шпиговал себя едой, жадно давясь, откашливался, отрыгивал и тут же глотал. Остывшим кофе пропихивал еду глубже в нутро.
Прям завтрак чемпиона! напротив стоял Тим, который все так же давил свою мерзкую ухмылку.
С подбородка капали яичный желток и остатки жира, горло болело, нос был заложен, Грег задыхался, но продолжал есть. Капилляры в глазах полопались от напряжения, но еда успокаивала желудок и разум. Подгоревшим тостом Грег начисто обтер глубокую сковороду и отправил хлеб в рот, под аккомпанемент бессвязных шуточек мертвого грабителя. Нажравшись до отвала, он едва дошел до дивана гостиной, упав на который заснул глубоким, тяжелым, как ватное одеяло, сном.
Он вновь оказался в подвале, но не внизу. Парил под самым потолком, был прожектором, освещающим маленький кружок бетона под собой. Невидимый, неосязаемый. Наблюдатель. На свет вышла маленькая точка. Он опустился ниже, чтобы ее рассмотреть, и пятно света расширилось. Он увидел себя, маленького, напуганного, растерянного. Это был Грегори, но только 11-летний, заблудший в темный подвал Стоуна.
В полнейшей тишине он услышал звук. Очень знакомый звук мерно раскачивающегося тела. Он опустился ниже, чтобы рассмотреть лучше. И пятно света расширилось, выхватив из темноты ноги повешенной женщины.
Ты знаешь, чем закончится этот сон, раздался голос Тима.
Нет, ответил Наблюдатель. Сейчас все по-другому.
От смены точки зрения, общая картина не изменится, заверил Тим.
Ты уже стал экспертом в моих снах? Просто заткнись.
Тим молчал. Мальчик снизу выставил руку и толкнул тело. Наблюдатель приблизился, рассматривая тело мамы Грегори. Она не выглядела мертвой, скорее, заснула в очень странном положении. Тело раскачивалось взад-вперед, а мальчик мог только стоять, не говоря ни слова.
Тело мамы начало биться в судорогах. Ее руки рванулись к горлу, пытаясь отвязать ремень, но ничего не получалось. Маленький Грегори лишь стоял и смотрел, невластный над собой, неспособный пошевелиться. Наблюдатель не вмешивается, он лишь смотрит. И ничем не может помочь маленькому Грегори.
Ты можешь прекратить это в любой момент.
Но как, спросил Наблюдатель.
Ты никогда не оказывался сверху, не так ли, Грег? голос Тима изменился. В нем появились успокаивающие интонации.
Что мне сделать? Просто скажи!
Перестань быть светом.
Я не понимаю
Перестань быть светом! спокойствие ушло из Голоса, он стал властным и требовательным.
Тело женщины извивалось в безумных конвульсиях. Она выгибалась, пытаясь нащупать пол под ногами, она до крови прокусила губы, и теперь ее ночнушка покрывалась маленькими красными капельками. Она безумно мотала головой, волосы спутались, больше походя на какую-то мокрую мочалку. Чем дольше он медлил, тем сильнее окрашивалась в красный ее светлая ночнушка. Брызги летели на маленького Грега, покрывая его лицо. Мальчик хотел закричать, он хотел сделать хоть что-то, но это было не в его силах.
Сколько ты готов смотреть на это? Прояви милосердие, черт тебя побери! Прекрати его страдания! Перестань быть светом!
Конвульсии женщины перестали походить на человеческие. Так умирают раненые рептилии. Не люди!
Так умирает детство, Грегори. Перестань быть светом! в нетерпении требовал Голос.
И он перестал. Темнота. Вязкая, осязаемая, теплая. Звуки не прекратились, где-то там внизу все еще слышны попытки вдохнуть хотя бы немного воздуха, там внизу безумием скрипит кожаный ремень, на котором висело тело матери маленького Грегори. Но, по крайней мере, этого теперь не было видно.
У тебя прекрасно получилось, Грегори. Добро пожаловать в Пустоту.
* * *
Утреннее солнце, заполнившее гостиную, назойливо пыталось просочиться сквозь веки. Тело было тяжелым и теплым, мышцы полностью расслаблены Грег впервые хорошо выспался за последние несколько дней, его сознание освободилось от хаотичных мыслей. Грегори перевернулся, разлепив, наконец-то, глаза.
Проснись и пой, вонючка! Тим сидел на корточках возле дивана, как непоседливый ребенок в ожидании пробуждения своих родителей. Думаешь, раз ты охеренно выспался, я покину твою бесполезную жизнь?
Вместе с образом мертвого вора в голову вернулись все воспоминания последних суток. Грег отодрал тело от дивана и направился в душ. Пальцы втирали шампунь в кожу головы, ногтями отдирали неотмытые ранее кусочки запекшейся крови Тима. Грег растирал мочалкой кожу, пока та не начала саднить, в слив вместе с серой пеной уходили его страхи и терзания. Кажется, впервые за столь долгое время он более-менее представлял, что ему надо делать. Тим стоял за стеклом, скрестив руки на груди и нервно отбивая ногой по кафелю.
Грег старался не обращать на него внимание. Этот призрак он здесь временно. Нужно только избавиться от тела, скрученного в полиэтилене в подвале дома сэра Стоуна. Вывезти его вон из дома, засыпать щелоком и залить водой. Дальше простой химический процесс сделает всю грязную работу за него.
Где ты найдешь столько щелока? Думаешь, в Вирджинии есть магазинчик «Все для избавления от трупов»?
Грегори не ответил Тиму. Он вытерся полотенцем, накинул халат и пошел вновь осматривать первый этаж. Кровь на светлых стенах уже свернулась придется повозиться со шпателем или растворителем. То же самое с полом, но он хотя бы лакированный можно пройтись тряпкой с отбеливателем. С этими мыслями Грег отправился готовить завтрак и заваривать кофе. Из-за вчерашнего нервного обеда завтрак оказался скудным надо закупиться на пару дней вперед.
В полдень он переоделся в максимально простую одежду и отправился в небольшой сад, где в маленьком сарайчике раздобыл садовую тележку, с которой Грегори отправился в небольшой строительный магазинчик «Морли».
Он не был уверен, что у продавца вообще найдется хоть немного щелока, но очень на это надеялся. В голове крутился рассказ Иезекииля, который как-то буднично и разочарованно объяснил, как растворяет тушки мертвых животных. Будто в тот момент он осознал, что шутка Грегори о трупе в подвале оказалась совсем не шуткой.
Грег рассчитал, что для уничтожения трупа ему потребуется 100 фунтов едкого натра. Но в магазинчике нашелся только один пакет на 50 фунтов, но и ему Грег был несказанно рад. Также он захватил несколько бутылок отбеливателя, пару бутылок средства для прочистки труб, полдюжины бутыльков уксуса, пачку огромных мешков для уборки сада, жидкость для розжига.
Платить только наличными. Никаких разговоров с продавцом. Не называть имени. Прикинуться обычным работягой, которому надо навести порядок в доме богатенького ублюдка. Тем более, что это практически правда. За прилавком был приветливый пожилой джентльмен с бейджем на груди Джонатан Уорд. Грегори поприветствовал его, выкладывая свои покупки на небольшой стол с кассой.
Отличный сегодня день, мистер. Давно не было такого теплого лета, продавец приветливо улыбнулся, пытаясь завязать диалог.
Грегори ответил натянутой улыбкой, а мужчина продолжил:
Варите мыло?
Ч-что? мерзкое чувство кольнуло куда-то в печенку Грега.
Мыло. Моя жена увлеклась мыловарением, когда вышла на пенсию. В Вирджинии сейчас это какое-то повальное увлечение
Нет, я не варю мыло, отрезал Грег.
Давай, скажи для чего тебе нужен весь твой набор химика-любителя, оживился Тим.
Грегори попытался сгладить углы, немного поменяв тембр голоса:
В хозяйском подвале потравили крыс, сейчас там целый шерстяной ковер. Надо навести уборку.
Кого ты назвал крысой, мразь, стоявший за продавцом Тим скорчил гримасу негодования.
Трудовые будни, пожилой джентльмен понимающе улыбнулся. О каком доме идет речь?
Боюсь, я не могу разглашать эту информацию, быстро сориентировался Грег. Дом скоро выставят на продажу.
Продавец кивнул и снова подарил ему свою улыбку:
С вас 76 фунтов и 25 пенсов.
Грег выложил на прилавок восемь десяток и терпеливо дожидался, пока пожилой продавец искал монетки в кассе. Сдачу оставляют только те, кто сильно торопится.
В Вирджинии Уотер никто никогда не торопится.
* * *
Грег вывалил в огромную сковороду, на которой уже жарились свиные колбаски, содержимое трех банок красной консервированной фасоли. С тех пор, как он вернулся в дом Стоунов, его одолевал голод. Кажется, организм решил восполнить все свои потери, требуя все больше и больше жирной калорийной пищи, богатой белком. Он с остервенением ел все приготовленное прямо из сковороды, запивая слишком сладким апельсиновым соком. Увлеченный запихиванием в себя еды, Грегори даже не смотрел на Тима, приклеившего к нему свой немигающий взор.
Понимаешь, насколько ты омерзителен? попытался все-таки обратить на себя внимание мертвец.
Ты лежишь в подвале и разлагаешься уже второй день, изо рта Грега полетели брызги красного соуса и хлебные крошки. Спорим на двадцатку, что ты сейчас лежишь в собственном дерьме.
Слышь, сука, я стою здесь и говорю с тобой! И львы «Миллуолла» никогда не срутся в штаны!
Ты труп, а трупы обсираются. Не удивлюсь, если по подвалу уже расползлись твои глисты
Пошел ты нахер, мамкотрах! Ставлю двадцатку, что твоя мамка обосралась, когда висела на ремне в вашей крохотной вонючей квартирке!
Грег бросил полный презрения взгляд на Кука:
У тебя нет двадцатки, ты сраный труп! Понял меня, педик? Ты кусок тухлого мяса!
Мамке это своей скажи! Наверняка у нее по ляжкам текло дерьмо, пока она барахталась перед тобой, как
Заткнись, сука! Заткнись! Хватит копаться в моей черепушке, сраный гондон! Грег вскочил со стула и бросил в Тима пустую банку из-под фасоли. Красный соус брызгами лег на бежевую стену позади мертвеца. Тот лишь усмехнулся:
Я буду копаться, где захочу и сколько захочу. Буду рассматривать в деталях каждый твой мокрый сон, буду смотреть на тебя, пока ты дрочишь, срешь и чем ты там еще занимаешься
Тогда наслаждайся, Грег развернулся на пятках, распахнул выдвижной ящик кухонного гарнитура и выхватил молоток для мяса.
Он яростно затопал к двери подвала.
Эй! Эй! Куда ты, мать твою, пошел?! Я тут с тобой разговариваю! Тим, шурша полиэтиленовым балахоном, потрусил за ним.
Грегори за секунду преодолел длинную бетонную лестницу. Труп Тима лежал в том же положении, с затуманенной мертвенной белизной глазами в окоченевшей позе. Воняло дерьмом. И разложением. Грег ударом ноги с размаха перевернул его на бок.
Какого хера ты творишь?! Прояви хоть каплю уважения к усопшему, заорал Тим.
Он с размаха влепил молотком трупу в челюсть. И еще раз. Еще раз! Грег бил с диким остервенением снова и снова. Изо рта мертвеца окровавленным жемчугом отлетали зубы. Щека деформировалась и порвалась, обнажив осколки лицевых костей.
Ты сраный маньяк! Прекрати уродовать мое лицо, мудила! я.
Он бил изо всех сил, пока из треснувшей глазницы не вывалился и повис на нерве левый глаз. Только тогда Грегори изогнулся и блеванул на кровавое месиво, которое он сам устроил.
Твою мать! Какого хера! Мое лицо! Мое прекрасное лицо! Нахера ты наблевал на меня, Тим вцепился в волосы, будто пытался их вырвать.
Грегори, пошатываясь, поднялся на ноги, вытер рукавом подбородок. По вискам стекал пот, лицо было искрещено маленькими капельками мертвой крови. Он повернулся к Тиму:
Это еще цветочки, ублюдок. Ягодки нас ждут впереди.
Из разжатых пальцев с коротким звоном упал молоток. Грег тяжело дышал, он молча прошел мимо онемевшего Тима в глубь подвала, вернувшись с щеткой на длинной ручке. И подмел в маленькую кучку выбитые зубы и осколки костей. Оставив щетку возле тела, он спокойно поднялся наверх.
Чтобы немного себя успокоить, он решил заняться уборкой: начал с кабинета сэра Стоуна. Тим встал ногами на стол из красного дерева, наблюдая сверху, как Грег возвращает книги в шкаф, прибирает бумаги, вешает на стены безвкусные картины.
Какого хера произошло в подвале? потребовал Тим. Не делай вид, что ни хера не было! Я, сука, смотрел, как ты раскраиваешь мою черепушку кухонным молотком! Ты в край звезданулся?!
Ты правда думаешь, что я буду перед тобой объясняться? Грегори не думал отрываться от уборки. Он нанес на тряпку моющее средство и протирал все поверхности, которые мог затронуть второй грабитель.
Просто я не могу понять, как за сутки дрожащий коротышка, защищающийся малюсеньким ножичком
Это был мастихин, поправил его Грегори.
Да хоть вилка для очка! Как ты за пару дней превратился в шизанутого психопата, раскрошившего черепушку «случайно» убитого им человека? Тим изобразил пальцами кавычки.
Разве не ты говорил мне во сне «перестать быть светом»? Грег передразнил его жест.
Что ты несешь, идиот? попытался изобразить удивление Куки.
Я говорю, что щелок не растворяет зубы. По ним можно опознать твою дерьмовую личность, кусок биомусора.
А нельзя было это сделать как-то, я не знаю, более гуманно? Тим снова начал себя накручивать, его явно бесило спокойствие Грегори.
Наслаждайся нашим последним днем вместе, совсем скоро ты превратишься в сраные биологических отходы. А будешь выделываться я тебе еще яйца откромсаю.
Тим подавился своим возмущением, но решил не продолжать дискуссию. На всякий случай.
* * *
Вирджиния Уотер погружалась в сумерки. Моросил мелкий дождь. Грегори к вечернему часу успел оттереть от стен и пола следы крови, соскоблив их остатки бритвенным лезвием, частично повредил краску. В глаза это особо не бросалось, но Грег решил, что все равно подкрасит поврежденные участки. Закончив с уборкой, он вновь отправился в подвал, прихватив с собой нож и хозяйственные перчатки.