В этом смысле в отечественных исследованиях, которые являются источниками становления исторической психологии в России, рассматривался самый широкий диапазон влияний и на общество, и на человека. Например, большой вклад в развитие исторической психологии в России внесла деятельность Русского географического общества, основанного в 1845 г. Помимо изучения географии России, она была направлена на создание и реализацию обширной этнографической программы, опубликованной и разосланной по всей Российской Империи в 7000 экземплярах для сбора сведений о ее населении по шести разделам: описание внешней наружности, описание языка, о домашнем быте, об умственных и нравственных способностях, об образовании, о народных преданиях, традициях и памятниках. Анализ собранных материалов и их описание осуществили Н. И. Надеждин, В. И. Даль, К. Д. Кавелин, А. И. Пискарев, А. Д. Башмаков и Н. А. Мордвинов, далее был выпущен специальный сборник материалов. С опорой на полученные сведения были опубликованы следующие издания: «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева, «Пословицы русского народа» В. И. Даля, «Песни, собранные П. В. Киреевским», «Великорусские загадки» И. А. Худякова. Данные материалы, на наш взгляд, в недостаточной степени используются в психологии при описании русского и российского менталитета, хотя содержат в себе неисчерпаемый потенциал для психолого-исторической реконструкции психологических особенностей мышления, мотивации, поведения, ценностных ориентаций, системы отношений и других проявлений на уровне личности и группы.
Не в полной мере оценен вклад в развитие исторической психологии культурно-исторических исследований русского историка А. С. Лаппо-Данилевского. Особенно это касается его работ «История русской общественной мысли и культуры XVIIXVIII вв.», «История политических идей в России в XVIII в. в связи с общим ходом развития ее культуры и политики» (Лаппо-Данилевский, 1990, 2005). Основная идея, представленная в этих трудах, посвящена раскрытию предположения о том, что развитие общества первично по отношению к развитию государства. По мнению авторов, «просвещенное» государство должно способствовать формированию личности русского человека. Подобные идеи отражены и в работе М. О. Кояловича «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям», опубликованной в 1884 году (Коялович, 2011). Безусловно, что при изучении особенностей русского и российского менталитета (см., например: Историогенез, 2016, 2019; Кольцова, Журавлев, 2017; и др.) обращение к исследованиям этих авторов является необходимым условием достоверности и содержательной наполненности выдвигаемых теоретических построений.
В русле отечественной науки значимость воздействия культуры на развитие личности в психологическом аспекте обосновал в своей культурно-исторической психологии Л. С. Выготский, эмпирическое подтверждение этих идей своего учителя продолжил А. Р. Лурия. В 1961 г. Б. Ф. Поршневым, выступившим с докладом «Состояние пограничных проблем биологических и общественно-исторических наук», был поставлен вопрос о междисциплинарных исследованиях в области социальной и исторической психологии (Поршнев, 1962). Он организовал семинар по исторической психологии при Институте всеобщей истории АН СССР, а в 1966 г. вышла его книга «Социальная психология и история» (Поршнев, 1966). В ней в наиболее полном виде была представлена разработанная Поршневым социально-психологическая концепция, в которой обосновывалась трактовка исторических событий и в целом исторического процесса как последовательной смены фаз «суггестия контрсуггестия контрконтрсуггестия».
Одним из крупных событий в становлении исторической психологии в отечественной науке стало издание книги «История и психология» под редакцией Б. Ф. Поршнева и Л. И. Анцыферовой в 1971 г. (История и психология, 1971). Именно в этой работе были поставлены важные вопросы о том, что изучает историческая психология: исторический аспект психологии или психологический аспект истории, и о том, как правильно назвать дисциплину: историческая психология или психологическая история. До сих пор исторические психологи находятся в поисках единого, удовлетворившего бы всех ответа на них, возможно, потому, что историческая психология относится к области междисциплинарного взаимодействия (подробнее см.: Историческая психология, 2004; Королёв, Журавлев, Кольцова, 2011; и др.). Ее междисциплинарные связи охватывают достаточно широкий круг наук: социологию, философию, культурологию, этнографию, антропологию и др. Вышеупомянутый сборник научных статей, несомненно, является примером подобных связей, так как в нем представлены статьи психологов, историков, социологов, философов. Обратимся к некоторым из них.
В статье А. Р. Лурии «Психология как историческая наука (к вопросу об исторической природе психологических процессов)» центральным стало высказывание о влиянии общественно-исторических изменений на основные законы сознания. Ученый привел результаты конкретных исследований и сделал вывод о том, что «высшие специфически человеческие формы психической деятельности, такие, как произвольное внимание, активная память, отвлеченное мышление, по своему происхождению должны пониматься как социальные процессы, формирующиеся в условиях общения ребенка со взрослыми, в условиях усвоения общечеловеческого опыта. Они являются общественно-историческими по своему происхождению, опосредованными по своему строению и сознательными, произвольно-управляемыми по способу своего функционирования» (Лурия, 1971, с. 60).
Исследованию социальных настроений как объектов исторической науки посвящена работа Б. Д. Парыгина. Автор делает в ней акцент на изучении живой истории, «которая должна отражать все проявления человеческой психики, эмоций и страстей, массовые настроения, порывы и увлечения» (Парыгин, 1971, с. 103).
В 1971 г. в отечественной науке довольно редко употреблялось понятие «менталитет», но вопрос общности национальной культуры и единого психического склада народа широко обсуждался. Статья социолога И. С. Кона «К проблеме национального характера», также размещенная в этом сборнике, посвящена исследованию национального характера. При этом автор указывает, что необходимость тесной связи истории и психологии нигде, вероятно, не проявляется так отчетливо, как в исследовании данной проблемы (Кон, 1971, с. 122).
Тому, как проявляется национальный характер в конкретный исторический период, посвящена статья историка Г. Л. Соболева «Источниковедение и социально-психологическое исследование эпохи Октября». «Чтобы понять, почему люди определенной исторической эпохи поступали так, а не иначе, еще недостаточно раскрыть экономические, политические и идеологические условия, в которых протекала их деятельность. Задача состоит в том, чтобы проследить, как эти факторы воздействуют на сознание людей в их повседневной жизни, как исторически развивается психология различных социальных групп, классов и общества в целом» (Соболев, 1971, с. 226).
Несмотря на богатство представленного в нем материала, данный сборник имел отсроченное влияние на становление исторической психологии. Следующая волна основных и значимых работ в этой области поднялась только во второй половине 1980-х годов и не спадала вплоть до конца 1990-х. Так, в 1987 г. А. Я. Гуревич возобновляет деятельность семинара по исторической психологии, организованного Б. Ф. Поршневым. Здесь встречаются историки, психологи, культурологи, философы и представители других наук, обсуждаются проблемы культурно-исторической детерминации психики, подробно изучается французский подход к изучению менталитета в рамках исторической психологии. Результаты семинаров публикуются в ежегоднике «Одиссей. Человек в истории», который начал выходить с 1989 г.
В 1990-е годы выходит целый ряд работ, в которых обосновываются методологические проблемы исторической психологии (Белявский, 1991; Шкуратов, 1994, 1997; и др.), опубликованы первые учебники (Боброва, 1997; Шкуратов, 1997). В эти же годы в Институте психологии РАН ведется разработка теоретико-методологических оснований исторической психологии В. А. Кольцовой (Кольцова, 2004а, 2008). Под ее руководством были выполнены конкретные исследования по исторической психологии (Барская, 1998; Спицина, 1994; Федоркова, 2000; Харитонова, 1999; и др.).
Следующим важным этапом становления исторической психологи в России, на наш взгляд, является публикация материалов «круглого стола», посвященного проблемам исторической психологии и состоявшегося 1 апреля 2003 г. в Московском гуманитарном университете. Междисциплинарность обсуждаемых проблем также подтверждается составом участников: среди них психологи А. Л. Журавлев и В. А. Кольцова, историки А. А. Королёв и М. М. Мухамеджанов, философы В. В. Журавлев и А. Э. Воскобойников, социолог В. А. Луков. В работах этих ученых также немалое место уделено попытке решения вопроса о предмете, структуре и методах исторической психологии (Историческая психология, 2004).
Предмет исторической психологии и ее междисциплинарные связи
В существующих работах по исторической психологии ее предмет определяется автором, исходя из его собственных представлений и исследований в данной области. Приведем несколько определений: «Историческая психология это научная дисциплина, целью которой является соизмерение истории человека и истории человечества. Историческая психология обнаруживает и изучает законы взаимоизменчивости общества и человека в ходе истории, выявляя зависимости между историческими и психологическими феноменами, описывает закономерности формирования личности как объекта и субъекта исторического процесса» (Боброва, 1997, с. 5).
«Историческую психологию можно определить как изучение психологического склада отдельных исторических эпох, а также изменений психики и личности человека в специальном культурном макровремени, именуемом историей. Историческое время есть связь между прошлым, настоящим и будущим человечества» (Шкуратов, 2015, с. 11).
«Объектом изучения исторической психологии является не просто человек, в котором сосредоточена вся сложность психических и психологических проявлений, но шире человек истории, или человек культуры. Историческая психология по своему характеру и задачам является наукой о происхождении психических деятельностей в истории культуры» (Белявский, 2004, с. 6).
В. А. Кольцовой было предложено следующее определение: «Предметом изучения в исторической психологии выступает особый класс детерминант исторические детерминанты развития психики субъекта (как индивидуального, так и коллективного). Человек или группа рассматриваются как носители исторических норм и ценностей. Историческая психология исследует высшие этажи психики социально-историческое сознание как ту реальность, которая связывает человека с обществом, цивилизацией, историей в целом» (Кольцова, 2004а, с. 24).
Исходя из вышеизложенных определений, мы полагаем, что предмет исторической психологии многогранен. В поле ее исследований включены следующие проблемы: воздействие исторических процессов на психику людей, влияние значимых исторических событий на индивида или коллективного субъекта, изменения психики человека в разные временные отрезки в ее конкретных проявлениях (мышление, общение, ценностные ориентации, поведение и т. п.).
Вопрос о специфике методов в исторической психологии также был обозначен В. А. Кольцовой и обсуждался на заседании упомянутого выше «круглого стола». Отмечалось, что «невозможность реального взаимодействия с исследуемым объектом требует выбора и использования особых исследовательских техник» (Кольцова, 2004б, с. 28). Безусловно, такой техникой является метод психолого-исторической реконструкции, который предполагает воссоздание изучаемых явлений на основе анализа различных источников, содержащих в себе объективированное выражение человеческой психологической переменной в реальном историческом процессе. Именно метод психолого-исторической реконструкции был использован в конкретных проведенных исследованиях: «Историко-психологическая реконструкция становления норм и способов общения в советском обществе в послереволюционный период, 1020-е годы XX столетия» Л. В. Спицыной, «Психолого-историческая реконструкция особенностей психики гомеровского человека» А. Д. Барской, «Социально-исторические детерминанты агрессивного поведения: психолого-историческая реконструкция на материалах 20-х и 90-х гг. XX века» Е. В. Харитоновой, «Психолого-историческая реконструкция Московского Купеческого Общества как субъекта предпринимательской активности» И. Р. Федорковой.
Основным и часто критикуемым недостатком метода психолого-исторической реконструкции является сложность самой работы с источниками, невозможность применения методов современной психологии и исследовательской работы непосредственно с испытуемыми, что вынуждает обращаться к иным источникам и получать информацию о психологическом содержании опосредованно. В таком случае, полагают критики, трудно избежать субъективности при интерпретации данных. Пока достоверность в исследованиях по исторической психологии достигается привлечением огромного массива источников, адекватностью построенной модели, основанной на современных психологических теориях, использованием по возможности методов математической статистики.
Так как историческую психологию отличает междисциплинарность, возможно, что и поиск адекватных методов исследования необходимо осуществлять в смежных науках и использовать их для повышения верификации полученных данных в исторической психологии. Междисциплинарность как явление современной научной мысли подразумевает тесную связь двух и более отраслей знаний, направленных на решение сложных, широкомасштабных проблем, где опыта и методологии только одной дисциплины бывает недостаточно и она нуждается в существенном дополнении. В таком случае междисциплинарность позволяет реализовывать масштабные комплексные исследования.
С целью выявления междисциплинарных связей в социогуманитарных науках была предпринята попытка рассмотреть наряду с исторической психологией такие научные дисциплины, как историческая социология, историческая культурология и историческая антропология. Попытаемся понять, как осуществляется связь истории с современной социологией, культурологией, антропологией, какие научные методы исследования применяются, что составляет проблемное поле этих наук и какие исследовательские задачи в них решаются.
Теоретической задачей исторической социологии является «изучение социальных изменений и тенденций в развитии общества, выявление общих вневременных закономерностей, развитие новой теории, способной обеспечить более убедительное и исчерпывающее объяснение исторических явлений и структур» (Миронов, 2009, с. 12). Кроме теоретической задачи, историческая социология имеет и задачу верификационную, состоящую в «проверке какой-либо социологической теории на исторических данных», и прикладную: «использование существующих концепций и объяснений для анализа исторических данных. При этом предметом анализа может служить одно, несколько обществ или отдельная сфера общественной жизни» (там же). Глубокий научный потенциал исторической социологии заключен в возможности анализа и прогнозирования: «социологический анализ исторических изменений позволяет нам понять как источники современного мира, так и объем, и последствия текущих трансформаций» (Лахман, 2016, с. 20).