Воспитанницы уже толпились во дворе, создавая видимость разброда и шатания. Фон Баркет усадил невесту в карету и дал ей возможность попрощаться с подругами. Обняв каждую, Ленитина благодарила девочек за доброту и помощь. А немец, буквально кожей почувствовав, что на пороге пансиона появилась Маргарита, обернулся к ней и, дождавшись, когда девушка приблизится, низко поклонился.
Огромное спасибо Вам, Марго.
Не мне одной, едва улыбнувшись краешком губ, ответила Бофор. Мы это сделали вместе!
Конечно. Но меня не покидает чувство, что Вы здесь правите бал. Что Вы здесь королева.
Маргарита всмотрелась в глаза немца, заставляя молодого человека одновременно и любоваться собой, и восхищаться. Но слова девушки поразили Ганца и запомнились ему на всю жизнь:
Может, Вы и правы королева. Только короля мне никогда не видеть. Трон мой алтарь, дворец мой монастырь. Прощайте, сударь. И берегите невесту она достойна мирской жизни и женского счастья.
Прощайте, мадемуазель, прошептал немец, прильнув к руке пансионерки, и поспешно вернулся к карете.
Встав одной ногой на подножку и приказав кучеру трогаться, он повернулся к девушкам и помахал им рукой со словами:
Прощайте, милые барышни! И будьте счастливы! Спасибо вам за всё!
Из-под колёс полетели комья грязи, конское ржание и топот копыт заглушили девичьи голоса. Воспитанницы не стали дожидаться, когда коляска исчезнет из вида, чтобы не продлевать минуту грусти, и поспешно вернулись в свои комнаты, пока их не хватилась недалёкая Сабрина. Процесс «похищения» новиции занял всего семь минут: от появления во дворе пансиона кареты до её исчезновения за воротами.
Экипаж мчался во весь опор, подскакивая на кочках и накреняясь на поворотах. Ленитина прижалась к жениху и закрыла глаза, не веря в то, что ей удалось убежать из цепких лапок аббатисы. Ганц покрыл лицо и шею любимой поцелуями, не выпуская девушку из объятий и не переставая шептать ласковые слова.
После удачного разговора с графом де Гюре и получения задатка мать Мадлон даже не вспомнила о Ленитине и отправилась прямиком в комнаты к пансионеркам. Командным тоном она приказала семи старшим девушкам немедленно отправляться в церковь, чтобы подготовиться к песнопениям.
Едва за аббатисой захлопнулась дверь, первой поднялась Маргарита Бофор. За нею потянулись в храм и другие старшие воспитанницы. В комнате остались только девочки младшего возраста, чьи голоса, по мнению настоятельницы, были ещё недостаточно хороши.
Шалунья выглянула в окошко и скривила в усмешке губы, наблюдая, какое вооружённое до зубов сопровождение ожидает графа де Гюре во дворе и как важно он садится в позолоченную карету, окружённую отрядом гвардейских офицеров.
Ишь, как надулся! Важная птица, Маркиза не солгала! прокомментировала увиденное Аделис. Ждите, девочки скоро у нас появится новая подруга из очень обеспеченной семьи и Пресвятая Гаскония начнёт вытягивать из графчика денежки.
Адель обратилась к ней одна из младших воспитанниц по имени Лу-Лу, пухленькая девочка с розовыми щёчками, похожими на два яблока.
Чего тебе? не оборачиваясь, спросила Су.
А что будет, когда мать Мадлон обнаружит побег Феи?
А чего будет? пожала худенькими плечами Аделис. Разорётся.
Ох, жарко будет, подала голос ещё одна из младших воспитанниц, Ноэллин.
Сразу видно, солдатская дочка заговорила, съехидничала Шалунья, чувствуя себя без Маргариты более свободной в выражениях.
Да, солдатская! И горжусь этим!
Ой-ей-ей, бе-бе-бе! обернувшись в сторону собеседницы и поднеся пальцы к носу, стала задираться Аделис.
Шалунья, перестань, вступилась за подругу Шпионка Аннета. Не время обижать младших.
Ладно, но с одним условием, произнесла Аделис, подтянувшись на руках, и села на подоконник. Ты расскажешь мне всё, что слышала под дверями гостиной.
Хорошо, я расскажу, согласилась Шпионка. Наша будущая подруга племянница этого графа по сестре урождённая мадемуазель де Лузиньян. Ей шестнадцать, она капризна и влюблена в управляющего, с которым желает обвенчаться, а это, разумеется, не угодно дядюшке.
Она сирота? догадалась солдатская дочь.
Да. Недавно умер её отец, ещё и сорока дней не прошло. Поэтому граф в трауре приехал. И именно поэтому губернатор распоряжается её приданым как хочет.
Понятно, старый хрыч, пробухтела Аделис.
Он вовсе не старый. Если ты не успела заметить, графу всего тридцать восемь лет, он вдовец и одинок, кстати, подыскивает себе молодую жену, улыбнулась Шпионка. Может быть, на наших старших девочек внимание обратит А вот с его племянницей, которую он желает немного усмирить силами урсулинок, нам придётся сложно. Она избалована высшим светом, куда вхожа с четырнадцати лет, обожает ездить верхом, любит мороженое и своего управляющего.
Шалунья разразилась смехом, едва не скатившись с подоконника.
А-ха-ха! Аннета, я всегда поражалась твоему таланту так много всего выяснить за короткое время!
Подумаешь Там послушала, тут спросила, улыбнулась в ответ девушка. Между прочим, офицеры в его свите от скуки и не такое готовы были рассказать.
Похоже, нам придётся туго, коли эта штучка старше, значит, возомнит, что может нас гонять, уперев руки в бока, заявила Аделис. А значит, будет ого-го!
Жарко! подсказала Ноэллин.
Именно! кивнула Су. Но мы себя в обиду не дадим!
Тебя обидишь! рассмеялась Анна.
Да уж, засучивая рукава, заулыбалась Шалунья, Будь она хоть трижды де Лузиньян и четырежды племянница губернатора Жориньяка, Аделис де Су ещё никому не подчинялась!
Глава 10. Маргарита
Когда занятия в церковном хоре закончились, семь воспитанниц вернулись в комнаты. Но не успели девицы даже отужинать, как в столовую с дикими воплями ворвалась настоятельница, которая обнаружила пропажу Ленитины де Сентон.
Где она? Кто? Куда? Отвечайте, бесовские отродья! кричала мать Мадлон, потрясая кулаками в воздухе.
Пансионерки замерли, словно в священном ужасе, впрочем, большинство из них в действительности очень боялись аббатисы, но каждая из девушек отлично помнила свою роль, которую должна была сыграть перед монахиней.
Матушка, что случилось? робко подошла к ней златокудрая Маркиза, беря основной удар на себя.
Не давая девушке приблизиться, аббатиса выставила руку, растопырив пальцы, и прошипела, злобно вращая дикими глазами:
Отойди! Отойди, Фантина. Я не в духе!
Мадлон и Фантина
Воспитанница сделала книксен и отступила.
Прегийак?! обратив лицо к Мирче, завопила настоятельница.
Да, матушка? недоумённо поведя чёрными бровями, спокойно спросила Анжелика.
Прегийак, где Сентон?
Простите, но Ленитину де Сентон мы не видели уже несколько дней.
Не юлить! топнула ногой аббатиса. Отвечай, где Сентон? Куда вы её дели?
Матушка! кинулась к настоятельнице Маркиза, чтобы прикрыть Анжелику от гнева монахини.
На этот раз Маркизе удалось коснуться плеча монахини.
Фантина, не лезь! зажмурившись, воскликнула мать Мадлон.
Она прекрасно помнила, сколько стоит каждый волосок на рыжей голове её любимицы, и не имела желания портить отношения со старшей дочерью барона дОлона. Сделав шаг в сторону, урсулинка снова уставилась на Анжелику и повторила свой вопрос.
Где Сентон, я спрашиваю?
Мне-то откуда знать? пожала плечами девица.
Да это же Вы сами уже сколько времени прячете её от нас! смело вступилась за подругу Аделис. А теперь ещё загадки загадываете.
Молчи, Су! Я не с тобой разговариваю! взвизгнула мать Мадлон, теряя терпение.
Мирча по-прежнему смотрела ей в глаза, плотно сжав тёмно-бордовые андалузские губки. Понимая, что биться с дочкой мещанина бесполезно, настоятельница перевела взор на Маргариту.
Теперь отвечай ты, Бофор! Где Сентон?
Насколько мне известно, она должна проводить дни и ночи в молитвах, готовясь к постригу, ровным голосом отозвалась старшая воспитанница. Но если бы это было так, то Вы не спрашивали бы нас, где наша подруга. Что случилось, матушка? Уж не хотите ли Вы сказать, что Ленитину унесли ангелы?
И Маргарита возвела глаза к небу. Зубы монахини сами собой заскрежетали. Сжав кулаки, она не произнесла более ни слова и покинула столовую, хлопнув дверью. Маргарита отправилась следом.
Куда ты, Марго? спросила Шалунья.
Обернувшись в дверях, Бофор пояснила:
Хочу понять, почему Гаскония допрашивала только нас с Мирчей, не беря вас в расчёт.
И девица ушла из столовой. Анжелика первой опустилась на деревянную лавку. Аппетита, конечно, ни у кого уже не осталось, но и стоять посреди трапезной было как-то неловко.
Она, конечно, знает, что мы с Ленитиной крепко сдружились, тихо произнесла Прегийак. Но сердце подсказывает мне, что пошла Марго следом за Гасконией не просто так И Бог весть, что у неё на уме
Постучав в дверь, Бофор попросила разрешения войти.
Чего тебе ещё надо от меня, мучительница? спросила аббатиса.
Матушка, я пришла просить Вас об одной милости, опускаясь на колени, смиренно произнесла пансионерка.
О какой милости ты говоришь? закатив глаза, запричитала мать Мадлон. Неужели ты не понимаешь я растоптана! Я пропала! Я потеряла ту, что обещала Храму Господню! Этот щенок, этот мальчишка! Это его рук дело, не иначе! Это он украл у меня новицию!
Мощные кулаки аббатисы снова сжались, но опустились на подлокотники её соломенного кресла без сил.
Значит, на то была воля Божья, спокойно произнесла воспитанница.
Да что ты знаешь о Боге! вздохнула монахиня и, опустив взгляд на девушку, спросила: Долго ты собираешься стоять на коленях? Никаких милостей сегодня не будет. Вон поди.
Маргарита подняла на аббатису взор своих прекрасных чёрных глаз и спросила, глядя в лицо старой женщины:
Вам всё ещё нужна девушка для пострига? Вы всё ещё хотите подарить монастырю святой Женевьевы Христову невесту?
Да, конечно, чувствуя, как ёкнуло сердце, ответила настоятельница.
Я готова ею стать, произнесла Бофор.
Глаза настоятельницы заметно округлились.
Я знаю, что Вы искали девицу не старше двадцати лет, с хорошей внешностью и сильным голосом. Именно поэтому Вы выбрали Ленитину. У неё и внешность ангельская, спору нет. Но взгляните на меня неужели я не подойду для церковного хора? Неужели моё лицо не внушает Вам доверия? Разве это не лицо целомудренной девы? Я не сговорена и не целована. Ни один мужчина не касался ни моих губ, ни моих плеч. Зачем Вам земная невеста, матушка? Берите ту, которая душой и телом принадлежит храму.
Мать Мадлон критически оглядела фигурку Маргариты, словно видела её в первый раз. В голове её вертелись спутанные мысли, спорящие одна с другой. Смущал монахиню слишком смуглый цвет кожи девицы, но в то же время подумалось, что без солнца в тёмных кельях любой загар сойдёт на нет, и щёки Христовой невесты станут бледнее. Голос Бофор был слишком низким, не сравнить с высоким и чистым голосом мадемуазель де Сентон, но тут же аббатиса вспомнила, что именно густого сопрано, способного заменить альты, недостаёт в церковном хоре монастыря святой Женевьевы. «Хороша она? Да, хороша! Значит, не может не устроить святого отца! Значит, всё сладится!»
Спохватившись, настоятельница нахмурилась и спросила:
Откуда тебе известны условия для выбора монахини?
Разве это сейчас важно, матушка? Я же согласна ехать вместо Ленитины. А гонец за нею скоро прибудет.
Да, действительно пробормотала настоятельница. Я тоже согласна взять тебя вместо неё.
Я благодарю Вас за эту милость, матушка, и надеюсь, что Вы не станете искать Ленитину, которая Вам больше не нужна.
Разумеется, не стану, Маргарита. А теперь ступай. Всю ночь тебе надлежит провести в молитве и покаянии! А завтра в путь!
Бофор смиренно опустила взгляд. «Вот и всё, я выбрала свою судьбу» подумалось ей.
Несмотря на обещание, данное Маргарите, мать Мадлон в тот же вечер написала капитану гвардии Серса о «похищении» своей пансионерки неким молодым господином в чёрном плаще. Солдаты снова всю ночь прочёсывали улочки, но на этот раз никого не обнаружили, потому что коляска с Ленитиной и Ганцем была уже далеко за пределами городка
Аббатиса лично провела ночь в доме капитана, который отвлекал её разговорами, кряхтя в длиннющие усы, и поил чаем.
Так всё-таки, матушка, Ваша очаровательная воспитанница бежала сама или её у Вас похитили?
И то, и другое, сын мой, вздохнула монахиня. Своим побегом с еретиком она и сама стала еретичкой! Она оскорбила меня, мой храм и мою веру! А такое я не прощаю! Такое надобно наказывать!
Гугенот, что ли, этот парень? крякнул капитан, усаживаясь на своё место за столом.
Кальвинист, махнула рукой настоятельница, но все они едины, все они еретики, и закон Господень им не писан!
Капитан приподнял одну бровь, пытаясь понять, что монахиню раздражает больше: сам факт побега девицы из её пансиона с мужчиной или же то, что молодые люди борются за своё земное счастье?
И что мне с ними делать, если поймаем?
Девицу надобно вернуть в лоно церкви! Я заставлю её принять постриг и отказаться от отступничества! произнесла мать Мадлон и отхлебнула из чашки уже остывший чай. А похитителя можете забрать в солдаты. Никто его не хватится, уверяю. Он чужеземец.
Это можно, кивнул капитан.
Сделайте всё, чтобы вернуть беглянку в монастырь!
Я сделаю всё, что в моих силах, матушка, уверил монахиню капитан.
На деле он слабо представлял, каким образом искать среди многочисленных проезжих на дорогах от Серса до Ребона мадемуазель де Сентон и её похитителя, о котором не известно ничего, кроме вероисповедания и цвета плаща. На лбу ведь у них не написано, как их зовут, а ризу девица могла и на платье сменить
Я заплачу золотом, прошептала настоятельница. Перекройте все дороги. С нами Бог! За нас епископ Сентонжский! Но мой пансион не должен быть замешан в таких грязных историях! Я на днях жду племянницу графа де Гюре! Вы это понимаете?
Понимаю, матушка, закивал офицер. Доброе имя монастыря урсулинок и Вашего пансиона будут спасены!
Глава 11. Дочь барона де Бельгарда
Луч восходящего солнца проскользнул сквозь щель в ставнях и упал на светло-розовую щёку Ленитины, приласкав её и заиграв на тонкой нежной коже светлыми бликами. Почувствовав тепло солнечного зайчика, который медленно полз по лицу и подбирался к глазам, девушка проснулась. Сладко потянувшись, она села на кровати и огляделась. Впервые за несколько недель юной де Сентон удалось спокойно выспаться, видя красочные сны, в которых рядом с нею был любимый.
Крытая коляска с двумя пассажирами двигалась значительно медленнее, чем верховой, поэтому добраться до родного Ребона быстро молодые люди и не планировали. Для безопасности они решили остановиться не в придорожной гостинице, а в паре миль от монастыря святой Маргариты, в деревушке под городом ле Шелле. Пока гвардейцы рыскали по дорогам и улочкам Серса, Ленитина и Ганц уже спокойно спали в снятых у вдовствующей матроны комнатах.
В той же комнате, где ночевала беглая пансионерка, на небольшой тахте мирно спала хозяйка дома, уступившая девице свою постель. Ленитина тихо поднялась, надела свой балахон и неслышно выскользнула за дверь. Приблизившись к соседней двери, девушка осторожно стукнула и, приоткрыв створку, просунула в неё голову. Ганц уже давно поднялся и привёл себя в порядок, а в эту минуту он с задумчивым видом стоял у окна.