Карл едва отрывается, начинает целовать шею, спускаясь ниже к груди. Это дает мне возможность снять с него футболку и заняться ремнем на джинсах. Пряжка все никак не поддается. Отчаянно дергаю ее, и она, не выдержав моего яростного напора, наконец, расстегивается. Под общие победные возгласы расстегиваю ширинку и пытаюсь стянуть с него штаны.
Он целует меня жадно и глубоко и, даже с каким-то остервенением. Молодой человек то сжимает меня, то гладит спину, спускаясь к пояснице, переходит к бедрам. Берет за край платья, приподнимает его, пытается снять через голову. Я помогаю освободить меня из шелкового плена. Остатки одежды летят на пол.
Вжавшись друг в друга, мы двигаемся к кровати и падаем в ее мягкие светлые волны льна и кружева. Юнец наваливается сверху, не давая пошевелиться, заставляя задыхаться. Целует в ухо, в шею, опускаясь ниже, проводит языком по груди, по животу. Снова запускаю пальцы в его волосы. Притягиваю к своему лицу, начинаю целовать.
Первый толчок несет за собой громкий и продолжительный стон удовольствия. Затем еще один. И еще.
Мы трахаемся три с половиной часа практически без перерыва. Время растянуто в бесконечную прямую и проходит в блаженном, полубессознательном состоянии. Оргазмы накрывают один за другим, словно все это и есть один сплошной, затяжной экстаз. Я нигде, и везде одновременно. Парень более чем опытен для своего возраста, и мне с каждой минутой хочется все больше и больше. Я все еще пытаюсь насытиться им, но мне все равно это кажется недостаточным.
***
Обессиленные и расслабленные, мы лежим на пропитанных потом влажных простынях. Я смотрю в потолок, растянувшись поперек кровати. Карл лежит рядом, на боку, слегка нависая надо мной, периодически целуя сосок, и вырисовывая пальцами непонятные символы на моем обнаженном животе. В предрассветном полумраке номера только наше дыхание и мой тихий голос нарушают тишину:
Понимаешь, иногда так бывает, говорю я тихо, разглядывая плоскую потолочную люстру вот ты любишь человека. Любишь больше жизни, всей душой, и все у вас прекрасно, и вроде ничего не предвещает беды. Но в один прекрасный день, кто-то там, наверху, показываю пальцем вверх, в потухший плафон, решает, что пора вмешаться в вашу идеальную жизнь, и вносит жесткие коррективы. И случается нечто, после чего ты больше не желаешь видеть этого человека, и не просто не хочешь, а не можешь физически. Даже один взгляд на него причиняет боль и вызывает отвращение. И как бы ни старался, как бы ни хотел, ты не можешь перебороть эти чувства и заново научиться смотреть на него так же, как прежде
Замолкаю, не зная, что сказать дальше.
Так, что же произошло? Что это за событие такое? Он тебе изменил, да?
Нет! Не в этом дело. Это я запинаюсь, еле сдерживая подступающие слезы. Липкий ком подходит к горлу. Мокрым кляпом затыкает рот. Душит пеньковой веревкой. Едва справляюсь с ненавистным скатышем и сглатываю, отправив его вниз по пищеводу. Впрочем, мне пора.
Резко встав с кровати, начинаю быстро собираться. Оглядывая комнату в поисках своих вещей, натягиваю нижнее белье и платье.
Подожди, Клара! Оставь мне хотя бы свой номер! Карл лихорадочно вскакивает с кровати и пытается надеть джинсы.
У меня пока еще нет местного номера. Не успела завести, отвечаю я, виновато улыбаясь и пожимая плечами.
Тогда запиши мой.
Поправляя платье, подхожу к молодому человеку, пристально смотрю ему в глаза, и устало говорю:
Ты же знаешь, что я не позвоню тебе, Карл. Ты очень милый. Даже больше. Ты идеальный. А еще у тебя офигенная задница. Но ты еще слишком молод для меня. Мне было очень хорошо. Как никогда, честное слово, но это больше не повторится. Прощай, мой милый мальчик.
Он последний раз обнимает меня и целует в губы. Так нежно, так пронзительно, словно умоляя остаться. И мне действительно меньше всего на свете хочется уходить, тем не менее нахожу в себе силы оторваться от него. Не говоря ни слова, опустив глаза, выхожу из номера, оставив его в полной растерянности.
***
Первым делом я иду в ближайший салон связи и завожу себе новый номер. Затем направляюсь в расположенное неподалеку кафе. После ночных игрищ у меня жуткий аппетит, и мне срочно требуется подзарядка сил, которые понадобятся для поиска работы.
Меня встречает небольшое, уютное заведение на пять столиков с мягкими креслами и голубым, льдистым освещением. В глубине помещения играет тихая ненавязчивая музыка. Присаживаюсь за столик в углу, возле окна, буквально проваливаясь в мягкую теплоту синего велюра. Скидываю туфли с высоким каблуком и даю отдых ногам. Икры немилосердно ноют от ночных вертикальных и горизонтальных танцев.
Прежде, чем делать заказ, даю себе пару минут расслабиться. Лезу за кошельком, чтобы прикинуть, сколько я могу потратить на завтрак. Заглядываю в сумку и на пару минут застываю от удивления. «Что за только и крутится голове. Это что, шутка такая? Или прощальный подарок от юнца за совместную ночь? Зачем? Для чего? Как?»
Превращаюсь в соляной столб. Ладони становятся мокрыми, голова кружится. Я почти сползаю с кресла от такой неожиданности, но тело, будто кто приклеил к сидушке. Минут десять сижу в растерянности, с тучей мыслей в голове, не зная, как относиться к находке.
В сумке, перевязанная ленточкой, лежит пачка денег. Крупными купюрами, пару сотен тысяч, не меньше. На белом шелке каллиграфическим подчерком выведено: «Для Клары».
Внезапно мои размышления прерывает недовольное ворчание пустого желудка. Понимаю, что уже давно ничего не ела и мне необходимо подкрепить силы.
После небольшой внутренней борьбы все же решаю немного побаловать себя сытным завтраком и делаю заказ, под одобрительное урчание желудка. Пока телефон заряжается, наслаждаюсь горячей яичницей с помидорами и прожаренным до хруста беконом. На десерт беру блинчики с взбитыми сливками, политые медом и кленовым сиропом. Запиваю все это кружкой жидкого шоколада с миндально мятным пафре в цветной обсыпке и вишенкой сверху.
Просматриваю объявления о работе, нахожу три подходящие вакансии. Звоню туда в перерывах между поглощением остатков блинов и подтаявшего мороженого.
В одном месте, после нескольких попыток дозвониться, так и не берут трубку, зато в двух других приглашают на собеседование. Первое сегодня, на три часа дня, в школе. Второе приглашение от колледжа на десять утра понедельника.
Двадцать минут спустя еду на такси до вокзала, забираю вещи из камеры хранения. Понимаю, что мне необходимо переодеться и привести себя в порядок, не могу же я пойти на собеседование в этом коротеньком шелковом платье и туфлях на шпильке. Я улыбаюсь этой мысли, представив, как заявляюсь в таком наряде в школу и, гордо подняв подбородок, направляюсь в кабинет директора, выставив напоказ свои голые ноги, спину и грудь. Боюсь, для меня это будет слишком смело. Все же строгий брючный костюм будет более уместен.
Еще через сорок минут снимаю одноместный номер в гостинице, расположенной неподалеку от места собеседования. Здесь более уныло, чем в гостинице, в которой мы были с Карлом. Никаких ковровых покрытий в коридоре, сплошной серый линолеум, бледные, стерильные стены и белые двери с черными пятнами цифр. Один в один больничный коридор. Но сам номер вполне приличный. Массивная кровать, вместительная тумбочка с телевизором и даже ванная, разделенная с туалетом.
Оставшись одна, откидываюсь на кровать и нахожу ее достаточно удобной. Все же проведенная бессонная ночь в тридцать семь дает о себе знать больше, чем когда тебе двадцать.
После короткого отдыха, быстро принимаю бодрящий холодный душ. Надеваю белую блузку, счастливый брючный костюм, в котором я пару лет назад получала премию за рассказ «Мальчик и бабочка», и иду на встречу.
***
Добрый день, не поднимая головы, говорит мужчина, сидящий за столом, когда я открываю дверь кабинета. Проходите, присаживайтесь, произносит он официальным тоном, не отрывая взгляда от бумаг, и машет рукой в сторону пустого кресла из кожзама напротив.
Я усаживаюсь на предложенное место. Через стол от меня в таком же кресле сидит взрослый привлекательный мужчина. Лет на десять старше меня. Легкая паутина седины на каштановых волосах придает ему шарма и очарования. Серый костюм на его слегка полноватой фигуре, смотрится вполне недурно.
Еще пару минут он так же неотрывно подписывает документы.
Простите, рабочие моменты, произносит он, наконец, откладывая стопку листов в сторону. Давайте сначала познакомимся. Меня зовут Альберт Гургенович. Я являюсь директором этой школы.
Клара, отвечаю я, поправляя воротник блузки.
У него приятная, жантильная улыбка. Но вот глаза. Цепкий, липкий взгляд осматривает меня с головы до ног. Словно ощупывает, лезет под одежду, проверяет, все ли у меня под ней в порядке. Мне становится неуютно под этим строгим взором. У меня бегут мурашки, и я практически вжимаюсь в сиденье. Чувствую себя голой перед этим мужчиной, будто впервые пришла на прием к гинекологу втайне от мамы.
Тут выражение глаз сидящего напротив теплеет. Он еще шире улыбается мне, кладет руки на стол, сцепляя их в замок, и спрашивает:
Расскажите немного о себе, Клара. Об образовании, опыте и месте работы.
Коротко рассказываю об учебе в университете. О двенадцати годах работы в одной из старших школ в родном городе, куда я пришла сразу после обучения. Как начинала карьеру с простого учителя литературы. Впоследствии благодаря всевозможным курсам повышения квалификации и нескольким выигранным городским конкурсам по беллетристике стала преподавать и другие предметы. К обычным занятиям добавились еще зарубежная литература и история искусств.
В конце добавляю, что совсем недавно переехала сюда и в данный момент нахожусь в стадии развода. Собственно из-за чего решила полностью изменить свою жизнь, поменяв декорации и виды не только за окнами квартиры, но и работы. Рассказывая все это, я улыбаюсь ему своей самой милой улыбкой, на которую только способна.
Мужчина напротив откровенно пожирает меня глазами и даже не скрывает этого. В данный момент, мне это на руку. Еще полгода назад подобные взгляды покоробили бы, но сейчас это воспринимается как нечто правильное, даже необходимое.
Спустя полчаса мы договариваемся о новой встрече на понедельник утром, к девяти. К этому времени я должна буду приехать с документами, оформиться и после обеда приступить к первым занятиям. Альберт дает мне расписание уроков и список тем, по которым мне необходимо будет составить планы. После чего я удаляюсь, лучезарно улыбаясь.
Выйдя из кабинета, некоторое время стою в растерянности. «Вот так просто, да? думаю я. Прям с первого попадания раз, и приняли? Неужели высшие силы, чувствуя передо мной вину, теперь всячески пытаются ее искупить. Или мне просто везет в последнее время». С этими мыслями я покидаю учебное заведение и возвращаюсь в гостиницу.
***
Остатки субботы и все воскресенье проходят в приготовлениях к занятиям. Все это время я сижу на кровати, обложившись учебниками, планами и программами. Продумываю речь для знакомства с учениками, репетирую ее перед зеркалом, периодически прерываясь на сон и еду.
Накануне первого рабочего дня ночь проходит беспокойно. Я без конца просыпаюсь и вновь проваливаюсь в дремоту. До утра мне снятся тревожные сны. В них я все время опаздываю к назначенному времени по самым разным причинам. То будильник не сработает, то я не могу найти обычные вещи типа ключей, то застреваю в пробке. В одном из обрывочных сновидений я заблудилась, забыв адрес.
***
Понедельник.
В понедельник утром, как мы и договаривались с Альбертом, я прихожу со всеми документами и секретарша, со странным именем Тата, одетая в желтую просторную блузку и узкие синие брючки, занимается моим оформлением. Я подписываю все необходимые документы, после чего она подшивает их в папку с делами и убирает ее в шкаф цвета горького шоколада с прозрачными дверцами, стоящий в кабинете директора.
После мы идем с ней в учительскую пить кофе. Она очень приятная девушка. Открытая, болтливая и уморительная хохотушка. За полчаса общения с ней я выясняю, как сильно, хоть и тайно, она влюблена в Альберта. И что это секрет только для него, ведь все остальные давно уже в курсе. А давно это с самого первого рабочего дня.
За время нашего разговора она несколько раз поправляет большие круглые очки на своем маленьком миленьком личике. Они хорошо подходят к форме ее лица. Смотрятся очень гармонично.
Я смеюсь вместе с ней от души, заряжаюсь положительными эмоциями, я иду на первый урок.
Колени немного подкашиваются. Давно я не знакомилась с новыми учениками. Мне немного страшно. Хотя кого я обманываю, мне чертовски страшно, будто иду впервые знакомиться с родителями.
На дрожащих ногах захожу в класс. Наступает тишина, и на меня устремляются взгляды почти двадцати учеников. Любопытные, изучающие, равнодушные, враждебные. Все разные. Я широко улыбаюсь и громко произношу:
Добрый день, класс! Меня зовут Клара Викторовна, делаю небольшую паузу, наблюдая за реакцией учеников. Можете садиться на свои места. Сегодня наш первый урок будет посвящен знакомству. Я пойду по списку, и тот, кого я назову, пусть встанет и немного расскажет о себе. Договорились?
По классу пролетает легкий шепоток, ученики переглядываются, а потом все неохотно, но согласно кивают в ответ.
Ну, вот и славно! Тогда приступим
Только собираюсь назвать первого ученика, как дверь класса распахивается и со словами:
Простите за опоздание, просто я новенький, и немного потерялся, пока искал свой кла-с-с.... с этими словами в аудиторию входит парень, поправляя черный рюкзак на правом плече.
Просто не верю своим глазам. Это Карл! Волосы взъерошены, клетчатая рубашка небрежно расстегнута. Из-под нее виднеется белая майка, а на открывшемся обнаженном участке груди медленно, от самой шеи, тянется капелька пота.
Кажется, его глаза больше, чем мне запомнилось. Или это просто они настолько округлились от удивления?
В этот момент я прямо отчетливо слышу, как захлопываются наручники на моих запястьях. «А они захлопнутся, говорит строгий голос в голове, если кто-нибудь узнает о том, что я трахалась с ним! Несовершеннолетним ребенком!»
Надеюсь, на моем лице удивление написано не столь заметно, как на его. За доли секунды я стараюсь взять себя в руки, широко улыбаюсь и произношу:
Мы с тобой, похоже, тут оба новенькие, на последнем слове я запинаюсь. Проходи, выбирай себе любое свободное место и присаживайся. Мы как раз тут знакомимся с классом, заодно и класс познакомится с тобой.
***
Весь оставшийся урок проходит, как в тумане. Передо мной проносится хоровод лиц, имен и кратких историй учеников. Когда срабатывает звонок, и все ученики выходят из класса, падаю на стул, не в силах более держаться на ногах. Меня всю трясет. От страха и гнева. «Вот же мелкий засранец! думаю я. Он сказал мне, что ему двадцать, а не семнадцать, мать твою, лет! Семнадцать лет, Карл! Да, я помню, что обещала не шутить на эту тему, но! Во-первых, оно само тут напрашивалось, а во-вторых, это только в моей голове и он этого не слышит. Надо же было так вляпаться, вот дура старая! И что меня дернуло пойти в клуб, а не в бар, где тусят нормальные взрослые люди? Видите ли, захотелось молодость вспомнить. Вспомнила, блядь! Молодец, получилось на славу!»