Узнаю брата, раскошелиться на нормальную хату явно не про него, озвучивает свое заключение.
Это моя квартира, упираюсь взглядом в мужской подбородок. В глаза намеренно не смотрю. Виктор не имеет к ней никакого отношения.
Эта квартира еще одна моя петля. Ипотека.
Клим хмурит лоб, поворачивается вокруг своей оси, будто после моих слов оценивает здесь все по-новому. Между братьями всегда были разногласия и девять лет разницы. Да и братьями они были лишь на словах. Мать Клима вышла второй раз замуж за отца Виктора. Странная семья, они плохо ладили между собой, но на каждом сборище хотели показать обратное. Все, все кроме Вяземского. Тогда он еще тоже был Мельниковым. Фамилия, которой его с барского плеча наградил отчим.
А потом появилась я и все стало только хуже. Моя слепая любовь к Вите оказалась триггером для Клима. В день моего восемнадцатилетия Виктор сделал мне предложение. Конечно, это было заранее обговорено с отцом, отчасти тот брак был договорным, но я так помешалась на своем женихе, что подобная формальность меня вовсе не смущала.
Все прошло пафосно, но до безумия романтично. После помолвки Клим пожелал мне не быть такой дурой. А ночью следующего дня мои родители попали в аварию, разбились насмерть. Тогда-то все и изменилось.
Так зачем ты пришел? повторяю чуть громче, но он не реагирует на мои вопросы.
Где твое гостеприимство, Лу-у-иза? растягивает мое имя. А как же предложить гостю кофе? прикладывает пальцы к подбородку, и полы его пальто разъезжаются, открывая моему взгляду рукоятку беретты.
Закончился, нерв на моем лице дергается.
Чай, я так понимаю, тоже? его голос сочится иронией, а я желаю лишь одного пусть он уйдет. Сейчас. Скажет, что ему от меня нужно, и свалит отсюда куда подальше. Рядом с ним я чувствую себя гадко. Это вина или же отвращение после тех вещей, что он вчера говорил, а может, и тех, что делала я сама все эти годы
Тоже.
Жаль, а я надеялся на нормальный диалог. Мне кажется, я был к тебе более радушным. Разве нет?
Когда принуждал к сексу? загибаю пальцы на правой руке. Или когда назвал шлюхой?
Ты обиделась? Не принимай так близко к сердцу, очередная усмешка. Клим упирается ладонью в спинку стула и выдвигает его из-за стола. Присядь.
Он смотрит на меня пристально, как бы приглашая взглядом сесть на этот чертов стул, но мои ноги приклеиваются к полу. Не могу сдвинуться с места.
Садись
Он не повышает голоса. Наоборот, говорит настолько спокойно, практически без каких-либо эмоций. И вот это пугает куда больше. Когда человек так хладнокровен, от него стоит ожидать самого худшего.
Выставляю ногу вперед и проезжаю подошвой тапочка по плитке, которой отделан кухонный пол. Клим внимательно следит за каждым моим движением и, когда я оказываюсь рядом, придвигает стул ближе. Киваю в знак благодарности, медленно оседая. Вяземский не убирает руку со спинки. Костяшки его пальцев касаются меня где-то в области лопатки. Именно там становится особенно горячо. Чувство, что мне на кожу льют раскаленный металл. Клим давит своим присутствием, нависает надо мной, от него пахнет улицей, резковатыми духами с явными нотками черной смородины, табаком и дождем.
Твой брат порывается отработать долг, бросает словно между делом.
Не впутывай его сюда, мы дого подаюсь вперед, но Клим с нажимом давит на мои плечи, вынуждает прилипнуть к стулу.
Договаривались. Но он сам проявил инициативу, я не просил. Он связался с наркотой, тебе следовало лучше за ним присматривать.
Что? мои глаза округляются, я не верю своим ушам. Такого просто не может быть. Рома дурной, но наркотики
Деньги! Он хотел заработать денег, именно об этом и говорил в больнице. Заработать так много, чтобы мы смогли уехать отсюда как можно дальше. Спрятаться и начать жизнь заново. Сколько лет мы думаем об этом, мечтаем. Сколько раз я пыталась вырваться из этого замкнутого круга, но каждый раз все заканчивалось одинаково. Шантаж, угрозы, мое повиновение.
Испугался ментов. Скинул товар. Попал на деньги, ему дали три дня и включили счетчик. Конечно, там было не так много, как с тебя требовали, но ребятки нехило накрутили процент за моральный ущерб. Бизнес.
Клим огибает стул, на котором я сижу, и, дернув на себя еще один, располагается напротив. Широко расставляет ноги и откидывается на спинку. Его рука ложится на стол, и он похлопывает ладонью по поверхности, чем очень нервирует.
Меня напрягают эти звуки и его взгляды.
Он просто очень импульсивный, складываю руки на груди. Закрываю себя, пытаюсь защититься.
Это называется без мозгов. Итак, к нашему с тобой делу, вытаскивает смартфон и, свайпнув по экрану, замолкает. Набирает текст, а когда телефон издает соответствующий звук, что ответное сообщение пришло, читает его и откладывает смартфон в сторону. О чем я? Точно, дело. Передашь вот этот накопитель директору своего канала. Ты же еще там работаешь?
Да. Что на нем? кошусь на черную коробочку из пластика.
Можешь посмотреть. Для тебя у меня всегда найдется лишняя пуля.
Сглатываю и отдергиваю руку, которую едва успела вытянуть, чтобы взять накопитель.
Шутка. Чтобы удовлетворить твое любопытство: там нет ничего криминального или противозаконного. Нужно просто передать.
Хорошо. Если это все, то тебе лучше уйти.
Мне кажется или ты нервничаешь?
Клим подается вперед, упираясь локтями в колени. Его ноги по-прежнему широко расставлены.
С чего мне нервничать? Я же до безумия рада тебя видеть, показательно улыбаюсь.
Я так и думал, придвигает меня ближе. Ножки стула отвратительно скребут по полу, раздражая слух. Как вилкой по стеклу. А в дверь звонят.
Вяземский затихает, отточенным движением вытаскивает ствол и снимает тот с предохранителя.
Ты кого-то ждешь?
Нет.
Мотаю головой, а сама хаотично соображаю, кто мог прийти ко мне в такое время. На ум приходит лишь Виктор. Но его нет в городе. Неужели он вернулся раньше? Что будет, если он встретит здесь Клима? Каковы мои шансы остаться невредимой после этого?
Иди открой и без фокусов, Вяземский толкает меня в прихожую
Глава 4
Несколько шагов, а мои нервы уже расшатаны настолько, что это невозможно вообразить. Прилипаю к двери и смотрю в глазок. Глухой звук срывается с губ сам. Тяжело вздыхаю и не знаю, что делать дальше.
Поворачиваюсь к Вяземскому и ловлю его настороженный взгляд. Он кивает, как бы спрашивая меня, кто там.
Это один из охранников Вити, шепчу.
Что ему нужно?
Не знаю, пожимаю плечами.
Открывай, Вяземский давит, а я не могу открыть чертову дверь. Не могу. Никто, никто из окружения Мельникова не должен знать, что я ходила к Климу, никто из них не должен видеть его здесь. В моем доме.
Зайди в ванную, сжимаю руки в кулаки, пожалуйста, спрячься в ванной, Клим. Он не долже
Договорить не успеваю. Ключ в двери издает характерный звук еще три оборота, и дверь будет открыта. Я считаю про себя секунды и, не думая ни о чем, толкаю Вяземского в ванную, от неожиданности он поддается моему напору. Переступаю порог и тяну на себя дверь, она закрывается ровно в тот момент, когда распахивается уличная.
Ты охре
Ш-ш-ш, прикладываю пальцы к мужским губам, останавливая поток негодования. Я чувствую его дыхание, оно обжигает. Отдергиваю руку, ощущая свой зашкаливающий пульс.
В прихожей слышатся шаги. Тихие, вкрадчивые. Застываю и стараюсь не дышать. Мне кажется, сделай я вздох, и тот, кто бродит там, по моей квартире, сразу меня услышит.
Охваченная страхом, абсолютно не замечаю, как впиваюсь в руку Клима, вонзаю в его кожу ногти и до боли кусаю свои губы. Мне невдомек, что я подошла слишком близко, приклеилась к нему всем телом. Меня парализовал страх, и сейчас я ни черта не соображаю. Слышу лишь звук отсылаемого в патронник патрона. Вяземский тоже напряжен.
Входная дверь хлопает остервенело, громко, и я медленно выдыхаю. Выпускаю из легких воздух, а вместе с ним и этот дикий ужас.
Клим щелкает выключателем, и я морщусь от яркого света.
Может, уже отлипнешь?
Да, киваю и отскакиваю в сторону, словно в меня плеснули кипятком.
Что за цирк ты устроила? Вяземский ставит ствол на предохранитель и наконец-то убирает его с моих глаз. Становится легче. Невообразимо легче.
Виктор не должен знать, что я к тебе приходила, переминаюсь с ноги на ногу, думая лишь о том, не выйдет ли мне моя откровенность боком.
Интересно, Клим проводит костяшкой пальца по темной брови. Что еще он не должен знать?
Ничего. Я сделаю все, о чем ты просил и попросишь. Но Витя
Я понял, угомони шарманку.
Клим ведет рукой перед моим лицом, давая понять, чтобы я наконец замолчала. Ударяет кулаком о дверь ванной, и та распахивается. Я слышу его громкие удаляющиеся шаги и первые секунды не решаюсь идти следом, а когда заглядываю в гостиную, округляю глаза. На диване огромная коробка, украшенная белым бантом. Вяземский закатывает глаза, а я дергаю ленту. В коробке платье и открытка. Пробегаюсь глазами по тексту и удивленно смотрю на Клима.
Что? он чувствует мой взгляд спиной.
Твой отец устраивает прием по случаю твоего возвращения? мои брови ползут вверх, но именно об этом написано в пригласительной открытке. Очередной пафосный выпад Мельникова старшего. Праздник в честь не любимого, вернувшегося сына.
Тебя тоже пригласили? Удивительно, звучит с явной насмешкой.
Я всегда думала, что Клим не ладит с отчимом. Сколько скандалов я подслушала, сидя в его комнате, не сосчитать. А теперь вот ужин в его честьстранно.
Видимо, да, пожимаю плечами и кладу открытку обратно.
Виктор всегда таскал меня на подобные мероприятия. Приходил с женой, но я обязательно должна была присутствовать в поле его зрения. Возможно, это было какой-то шизанутой потребностью для него (чтобы взять меня в туалете от нехватки остроты эмоции) или же просто способом унизить меня. Не знаю. Первые пару лет после каждой такой вылазки я рыдала в подушку и ненавидела его жену. Я, как полная дура, продолжала верить в сказки о том, что брак фиктивный, все временно. Верить ему, когда он рассказывал, как сильно меня любит. И что как только решатся все его дела, он разведется. Разведется и сразу женится на мне. Но ужас в том, что проблемы не заканчивались, а проекты становились лишь масштабнее. Виктора пожирали амбиции и желания большего. Я погрязала во лжи и своей новой, гадкой жизни.
Глава 5
Вряд ли это было правдой его любовь. А вот моя, моя выкручивала руки и заставляла захлебываться собственной кровью.
Он просил об одолжениях и я делала, делала все, что он скажет. Выполняла его поручения, потому что всегда, всегда хотела ему помочь. Я стала отменной дрянью, действующей без сожалений и моральных принципов. И чем хуже становилась я сама, тем больше времени он проводил рядом. Его притягивали пороки и то существо, что он из меня лепил.
ты оглохла?
Голос Клима доносится откуда-то издалека, хлопаю ресницами и наконец-то обращаю на него внимание.
Хам, бурчу себе под нос и поднимаюсь с дивана. Что ты хотел? спрашиваю на выдохе. Я спокойна. Полностью спокойна.
Накопитель отдашь сегодня.
К чему такая срочность?
Не твое дело.
Клим делает пару шагов, и расстояние между нами исчезает.
Не нужно задавать вопросов, с ответами на которые ты не справишься, проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Он максимально собран, спокоен. Даже мой дурацкий выпад не заставил его повысить голос. Он смотрит мне в глаза так пристально, будто хочет увидеть душу. Я не должна так реагировать, но сейчас я противоречу себе же, хватаюсь за него, как за спасательный круг. Может быть, Рома прав? Может быть, я смогу снять удавку со своей шеи с помощью Клима. Что, если попробовать? Ведь он и правда меня любил, а значит, у меня есть шанс. Я могу разбудить его чувства, использовать в своих целях, а может быть, даже стать счастливой Сглатываю, чувствуя легкое повторяющееся прикосновение ко второй щеке. Крепко стискиваю зубы и опускаю взгляд.
Проводи.
Он так резко отстраняется, что от неожиданности я по инерции подаюсь вперед. Шагаю следом и никак не могу выбросить из головы эти дурацкие мысли. А если если действительно получится? У меня слишком мало шансов начать нормальную жизнь, пока Виктор рядом. Я должна хотя бы попытаться.
Клим уже толкает дверь, а я, я поддаюсь порыву. Прилипаю к нему и целую. Обхватываю его шею ладонями, сосредотачиваясь на этой близости. Превращаюсь в сплошной комок нервных окончаний.
Клим вскидывает бровь, а потом, с силой сжимает мою талию, впивается грубыми пальцами мне в кожу и пригвождает к стенке. Все это происходит так быстро, я и понять ничего толком не успеваю. Только всхлипываю от прознающей боли. Вяземский тем временем шумно втягивает носом воздух, знаю, что чувствует мою дрожь. Чувствует, а потому улыбается уголками губ, еле заметно, но эта картинка врезается в память.
Пусти, замахиваюсь, чтобы ударить его, но на деле, выходит жалко.
Разве ты хотела не этого? Клим разводит коленом мои подгибающиеся ноги, и сжимает горло стальным хватом. Лишает воздуха. Я словно рыбка выброшенная на берег, шевелю губами, пытаюсь вдохнуть, но все бесполезно.
Сейчас, в его глазах огонь если бы меня спросили, как выглядит ад, то я бы непременно описала этот пылающий яростью взгляд. Злой, голодный. Вяземский без колебаний готов причинить мне боль.
А я, снова не рассчитала сил, понадеялась на чертово прошлое
Шиплю, и его захват тает. Клим отстраняется, обтирает руки об пальто, и почему-то именно этот жест задевает до глубины души. Он вытер после меня руки.
Не стоит больше так делать, Луиза, качает головой, осматривая меня как какую-то букашку, я позвоню, когда ты мне понадобишься.
Клим уходит, а мой сотовый начинает пиликать на весь дом. Определенная мелодия, под определенного абонента. Я уже знаю, кто мне звонит. Смотрю на буквы из которых сложено имя «Виктор», и сползаю по стенке вниз.
Глава 6
Сажусь на пол и несколько раз легонько бьюсь затылком о стенку, крепко сжимая в руках телефон. Улыбаюсь, стирая свое разочарование с лица, и отвечаю на звонок. Говорю бодро, как и всегда.
Я отправил тебе подарок, Витя шелестит бумагами и, кажется, делает затяжку. Курит. Но тебя не оказалось дома.
Я только пришла. С каких пор твои люди вламываются в мою квартиру? с укором. Тебе не кажется
Луиза, не начинай. У меня нет времени на твои претензии. В субботу, в семь жду в отцовском доме. Кстати, есть разговор.
Какой?
Узнаешь, когда придешь.
Витя еще что-то говорит, но я особо не слушаю. Отвечаю по инерции. Когда эта пустая болтовня заканчивается, сбрасываю звонок и кладу телефон на пол рядом с собой.
Так и сижу в прихожей у самой двери. Смотрю в простирающееся перед глазами пространство гостиной и думаю о том, какая же я дура. Это ужасно признавать, но, кажется, пренебрежение Клима прожгло во мне дыру. Огромную, бездонную пропасть. А еще его появление заставило почувствовать себя живой. Меня чертовски давно ничего не задевало. А вот его презрение еще как.
Я и так прекрасно знаю, кто я. Знаю, на что способна. Я все о себе знаю. Я не хорошая и никогда ею не была. Просто жила, как умела, и ничего вокруг себя не видела. Ни-че-го. Шла за своим сердцем, но оно, к сожалению, привело меня совершенно не туда.
Касаюсь пальцами шеи и понимаю, что на ней больше нет цепочки и кулона. Клим с корнем вырвал его из моей жизни.
Он подарил его мне на то самое восемнадцатилетие, за пару часов до предложения Вити. Надел, застегнул, коснулся волос и молча ушел. Не знаю, почему я так его и не сняла. Проносила последние восемь лет и ни разу не подумала о том, чтобы закинуть в какой-нибудь дальний ящик. Возможно, он напоминал мне о том хорошем, что было в моей жизни до аварии, смерти родителей и всех этих ужасов. Он напоминал мне о дружбе, а в особенно страшные дни о человеке, который был со мной искренним, который любил. Ведь, как оказалось, он был единственным, тем, кто любит.