Папа, я хочу научиться петь! сказал я отцу, когда он после ужина прилёг на тахту.
И что для этого нужно? спросил он. Яйца?
Петь с твоим голосом? вмешалась в разговор сестра. Мама, Гена решил стать певцом!
Яиц не нужно, ответил я отцу, проигнорировав её наезд. Я хочу использовать йогу.
Но ты же и так делаешь свои асаны, сказала с кухни мама. Что ещё нужно?
У йоги много направлений, объяснил я. Хочу использовать мантра-йогу. Поэтому с вами и разговариваю. Если начну её применять, не поставив вас в известность, подумаете, что я рехнулся.
А что в ней такого? забеспокоилась мама.
Ничего страшного, успокоил я, просто необычно. Мне нужно подолгу издавать звуки, которые называются мантрами. Вы не против?
Хорошо, что у нас комнаты в разных концах квартиры, сказала сестра, но всё равно закрывай дверь. Мне хватает твоей гитары.
С того вечера я стал ежедневно тратить по полчаса на мантры. Гитара, которую ругала Таня, давалась тяжело. Видя, как я мучаюсь с самоучителем, отец договорился с одним из лейтенантов, живших в однокомнатных квартирах первого из наших домов, и тот показал мне, как пользоваться инструментом, а заодно настроил мою гитару. Сейчас я пытался по памяти разучить одну-единственную мелодию, которая наконец начала получаться.
С выполнением своего плана тоже неплохо продвинулся. Вчера записал события девяносто восьмого года и закончил вторую тетрадь. В школе всё как-то успокоилось. Незаметно для себя я выбился в лидеры класса, оттеснив Валерку Дегтярёва. Мне это было не нужно, но не спорить же с классом, тем более что это лидерство проявлялось только в отношении одноклассников и не давало никаких преимуществ. Я по-прежнему на большинстве уроков планировал свои вечерние записи и приносил домой в дневнике пятёрки, радуя родителей. Были и четвёрки, но редко. Девчонки вроде угомонились, а Люся с Леной дружили как прежде.
Сегодня было воскресенье, и на завтрак собралась вся семья. Обычно у нас во время еды не разговаривали, но по воскресеньям это правило часто нарушалось.
Нина говорила, что ты знаешь анекдоты, сказала мама. Она узнала об этом от сына.
Он рассказывает анекдоты всей школе, выдала меня Танька. Говорят, рассказал даже Новикову.
Ты рассказал директору анекдот? не поверила мама.
А что, директор уже не человек? прожевав макароны по-флотски, ответил я. Подошёл ко мне в вестибюле и спрашивает, правда ли то, что я рассказываю в школе анекдоты. Я их к тому времени уже мало рассказывал, но не врать же? Потом спросил, приличные или нет и попросил рассказать один. Ну я ему и рассказал.
И что? заинтересовалась мама.
Посмеялся и пошёл рассказывать учителям. Как раз была большая перемена.
А нам расскажешь? спросил отец. Говорят, смех продлевает жизнь.
Слушайте, сказал я. Сын говорит матери, что больше не пойдёт в школу. Она его спрашивает почему, а он отвечает, мол, ну её, эту школу. Опять Кузнецов будет бить учебником по голове, Васильев начнёт целиться из рогатки, а Воронин поставит подножку. Не пойду. А она ему говорит, что ты, сынок, должен идти. Во-первых, уже взрослый, сорок лет исполнилось, а во-вторых, ты же директор школы.
И он смеялся? спросила мама.
Вы же смеётесь.
И где он только их берёт! сказала сестра. Наши мальчишки вытянули из него десятка три.
Чаще ходи в библиотеку, посоветовал я.
И все приличное? спросил отец.
Неприличного нет, ответил я. Есть недетские анекдоты, но я их не рассказываю. Например, что мозги и грудь у женщины напоминают сообщающиеся сосуды. Чем больше одно, тем меньше другое.
Глупый анекдот, обиделась мать, у которой груди были приличных размеров. Лучше тебе вообще это прекратить.
Я сам не считаю его умным. И вообще, сейчас редко рассказываю анекдоты.
А что ты пишешь по вечерам? спросила мама. То не было от нас секретов, а теперь появились!
Рассказы в жанре фантастики, соврал я, но пока получается плохо. Как только из-под моего пера выйдет что-то хорошее, тебе первой принесу почитать.
Сильно разбрасываешься, сказала Таня. И спорт, и музыка, и петь скоро начнёшь, а теперь ещё и рассказы. Не хочешь записаться в наш ансамбль?
Мне хватит и вальса, отказался я. Где я буду танцевать вашу мазурку?
А что за мелодию ты играл вчера вечером? спросила Таня. Красивая. Я раньше не слышала.
Разучиваю одну песню, чтобы спеть на дне рождения, ответил я. Я смогу пригласить на него друзей?
Мои дни рождения отмечались в обязательном порядке. Сначала садились за стол семьёй, потом мы с сестрой уходили, а родители приглашали Платоновых и продолжали застолье уже сами, поставив на стол бутылку водки. Пили на таких посиделках чисто символически, и бутылки хватало на два-три раза.
Конечно, пригласи, согласилась мама. Можно не только мальчиков.
В него влюблены многие девчонки, засмеялась сестра, только, наверное, не те. То носил им портфели, а теперь после уроков бегут с Сергеем домой.
Дожди, потому и бежим, сказал я. Что за радость гулять по такой погоде? Я даже велосипед уже не беру.
Мы, наверное, через год отсюда уедем, сказал отец. Когда ездил в штаб округа, был разговор о моём переводе в Прибалтику с хорошим повышением в должности. Но подполковника уже не дадут и года через два уберут на пенсию. Так что, если предложат, я откажусь. Доработаю здесь, а потом поедем на Дон к старикам.
Я знал, что его демобилизуют в феврале следующего года. В той жизни это вызвало радость, сейчас я не испытывал ничего, кроме грусти. Не хотелось уезжать из этого микрорайона в лесу, но, как и в прошлый раз, от моего желания ничего не зависело. Ладно, до этого ещё больше года. Я задумался. Мою ложь о писательстве следовало чем-нибудь подкрепить. Написать, что ли, рассказ из тех, которые хорошо запомнились? Мальчишкой я много прочитал их в журнале «Техника молодёжи», но, на мой искушённый взгляд, все они были слабыми. К тому же я не знал, когда их написали. Позже уже не любил читать рассказы, предпочитая большие по объёму произведения. А перестроечная литература вообще не годилась. Попробуй принести в любую редакцию что-нибудь вроде «Фугу в мундире». Разврат и махровая антисоветчина! Отец мигом вылетит из армии, а на то, что сделают со мной, просто не хватало фантазии. Отца и так чуть не выперли со службы, когда он после поездки на Украину критически высказался о сельскохозяйственной реформе Хрущёва. Об этом стало известно нашему особисту пьянице и большой сволочи. Завели дело, и отца спасла только отставка генсека. Выдавать чьи-то произведения за свои это та же кража, но я решил, что ради спасения мира можно поступиться принципами. И потом, если у меня всё получится, реальность должна измениться, как и жизни миллионов людей нашей страны. Даже если все писатели моей реальности останутся писателями и здесь, они напишут другие книги. Я решил не связываться с рассказами, а позаимствовать у Головачова небольшую повесть «Хроновыверт». В ней одним из главных героев был мальчишкой и нет антисоветчины, так что в редакции должны съесть. Помнил её не дословно, но забытое будет нетрудно дописать самому. И немного успокою совесть: всё-таки внёс хоть какой-то труд. Я достал последнюю чистую тетрадку и начал быстро заполнять текстом, ненадолго задумываясь в тех местах, где что-то забылось. На улице опять начался дождь, так что не хотелось никуда идти и можно было работать до вечера. В повести было страниц пятьдесят, и я надеялся закончить её за неделю без ущерба для остальных занятий. А на тетрадь для своих записей сегодня же попрошу деньги и завтра куплю после школы.
В понедельник, на большой перемене, многие вышли в коридоры, а остальные общались в своих классах. Дождя не было, но не было и желающих переобуваться и брать пальто из гардероба. Уличные прогулки на переменах закончились до мая. Я тоже вышел в коридор, подошёл к стоявшим особняком Люсе с Леной и пригласил их на день рождения.
А кто ещё будет? спросила Лена.
Из девочек думаю пригласить Иру со Светой, а из ребят только Сергея с Игорем.
Мы придём, кивнула Люся. Когда день рождения?
Ещё не скоро, ответил я, уточнил дату и вернулся в класс, где за своей партой сидела Зимина.
Света, обратился я к ней, приглашаю на день рождения. Ещё больше месяца, но решил сказать заранее.
К моему удивлению, она отказалась.
Я не приду. Ты ведь приглашаешь не из-за того, что хочешь видеть меня на своём празднике. Не беспокойся, я не обижусь.
Я действительно не горел желанием её приглашать, но как она об этом догадалась? Вот надо было мне к ней подходить! Решил сделать как лучше, а только расстроил и её, и себя. Я попытался заняться медитацией, чтобы успокоить нервы, но в класс вернулись мальчишки, и сразу стало шумно.
После уроков сходил в магазин за тетрадкой и заодно купил чернила. Дома с полчаса записывал повесть, потом сделал перерыв, выполнил асаны и занялся мордобоем. Разучивал три простые связки блок-удар для рук и два удара ногами. Неправы те, кто говорит, что от занятий без спарринга нет никакой пользы. Надо быть идиотом, чтобы отрицать пользу учебных схваток с партнёром, но без них нельзя обойтись, когда вы ведёте бой с профессионально подготовленным противником. В большинстве драк всё решает один пропущенный удар, поэтому я и поставил себе задачу отбить удар, нанёсенный по любому уровню и тут же самому ударить противника. Если не получится отбиться, придётся положиться на ноги. Зря я их, что ли, тренирую? Первые же пробы показали, что у меня недостаточно растянуты связки. Не получалось выполнить удары с нужной скоростью, а после их выполнения начали болеть руки. После спортивных занятий записывал книгу, пока мама не позвала на ужин. Когда поел, с час описывал девяносто девятый год, закончив его записью об уходе в отставку Ельцина. Пальцы правой руки уже не уставали, и на них начали образовываться мозоли.
В неделю не уложился, их понадобилось две, и пришлось покупать две общие тетради. Когда закончил, пронумеровал исписанные тетради и отдал их маме.
Старался писать разборчиво, сказал я ей. И прямую речь оформлял как в книгах, чтобы было удобней читать. Отдаю на твой суд.
Маме понадобились три часа, чтобы прочитать сто сорок тетрадных страниц, после чего она, вся заплаканная, обняла меня и сказала, что не читала ничего лучше.
Это обязательно должны напечатать, говорила она, бережно держа в руках тетради. Только я не поняла многих слов.
Я же давал объяснения в сносках, удивился я. Покажи хоть одно непонятное слово.
Вот! Она перевернула несколько страниц. Субквантовый уровень. А в сноске написано, что это уровень ниже мира элементарных частиц. А я этих частиц уже не помню.
Вредно читать одни детективы, сказал я. Ты когда-нибудь читала фантастику?
Было что-то в университете, но уже не помню. И прочитала роман Беляева про отрезанные головы.
Если рукопись заинтересует издательство, по ней ещё пройдутся с ручкой. Уберут всё ненужное и объяснят непонятные места.
Вторым читателем был отец. Он осилил моё произведение за один вечер и забрал утром на работу.
Отдам в штабе нашей машинистке. Она отпечатает в свободное время. Так будет лучше читать, чем разбирать, что ты написал.
Через три дня отец принёс домой две не очень толстые стопки листов.
Сначала прочитала сама, а потом распечатала под копирку, сказал он. Завтра четверг, пусть мама съездит в Минск и попробует куда-нибудь это пристроить.
Первая поездка окончилась неудачно. Мама зашла в редакцию издательства «Беларусь», но ей сказали, что в ближайшее время не будут печатать фантастику, и посоветовали обратиться в отделение издательства «Молодая гвардия».
У них есть серия «Научная фантастика и приключения», так что там могут взять вашу рукопись, сказал ей один из сотрудников. Они печатают и сборники, а ваша повесть не наберётся в полноценную книгу. Если с ними ничего не получится, советую отдать в редакцию любого журнала, где печатают фантастику. Если вещь стоящая, они её возьмут. В деньгах проиграете, но на вашем счету будет публикация, а некоторые журналы читают намного больше людей, чем изданную книгу.
Нужное издательство находилось близко, не пришлось даже пользоваться транспортом, но четверг оказался неприёмным днём.
Отправьте по почте, посоветовал вахтёр. А если хотите отдать лично, то приезжайте завтра.
Мама поехала на следующий день, выстояла небольшую очередь и отдала один отпечатанный экземпляр и общие тетради.
Сын проверил текст на листах и не нашёл ошибок, сказала она редактору. Но, может, возьмёте и рукопись?
При чём здесь сын? не понял редактор. Это не ваша вещь?
Повесть написал мой сын! Он учится, поэтому привезла я. Честно скажу, что не люблю фантастику, но его книгу прочла с интересом, и не из-за того, что писал он. Эту повесть прочитали несколько человек, и всем понравилась. Если не понравится вам, я отдам другим.
Оставьте адрес, сказал редактор. Мы в месячный срок уведомим вас о результатах.
Это было шестого ноября, а двенадцатого пришло письмо из издательства, в котором сообщалось, что они берут повесть и опубликуют в ближайшее время в составе сборника, а нам нужно подъехать в редакцию для оформления договора. Там же написали, что оплата текста в пять авторских листов составит ориентировочно семьсот пятьдесят рублей.
Сколько ты её писал? спросил удивлённый отец. Две недели? За две недели почти четыре моих зарплаты!
Я две недели переписывал начисто, сказал я, а придумывал больше двух месяцев.
Хоть семья получала из-за моей писанины большие деньги, было видно, что отец ушёл на службу расстроенный. Я его понимал. Когда сам тяжёлым трудом зарабатываешь небольшую зарплату и видишь, что кто-то другой гребёт деньги лопатой, это огорчает. То, что этот кто-то его сын, не играло большой роли. Не скажешь же, что это чужая книга, и писалась она дольше, а писателю тоже нужно на что-то жить. И сюжеты не падают на голову, их ещё нужно придумать. Вечером он уже успокоился, шутил и прикидывал, что мне купить ко дню рождения.
Как я потом корил себя за то, что вовремя не предупредил мать не распускать язык при подругах о моём писательстве! Когда узнал, что она им рассказала, встал раньше и смог перехватить Игоря и договориться, что он будет нем как рыба. Толку-то! Всё раззвонил Витька Платонов. Я попросил сестру с ним поговорить, но она опоздала. Кто-то из десятиклассников успел спросить у Валерки Дегтярева, что он знает о моих книгах, поэтому первое, что я услышал, зайдя в класс, был радостный вопль Ромки: Писатель пришёл!
Вам больше нечем заняться? недовольно спросил я обступивших меня одноклассников. Ребята, будьте людьми! Вы же видите, что я не хочу об этом говорить!
Дашь почитать книгу? спросил Валерка.
Когда она у меня будет, тогда дам, пообещал я. Черновик показывать не буду, издательство может что-то поменять.
Так это правда? удивилась Лена.
По-моему, я никому здесь не врал, ответил я. А о книге не хотел говорить. Рассаживайтесь по местам, нечего вокруг меня толпиться!
Прозвенел звонок, и все нехотя разошлись по партам. Как назло, первым уроком была литература. Я знал, что меня кто-нибудь заложит Ирине, так и вышло.
Что у тебя, Смирнова? спросила классная, увидев поднятую руку.
Ирина Михайловна! Ищенко написал книгу, которую будут печатать!
Это правда? вопросительно посмотрела на меня Ирина.
Повесть включена в состав сборника, недовольно ответил я.
Почему же ты тогда такой мрачный?
Для равновесия! буркнул я. Вокруг меня слишком много весёлых. Я не болтал об этом в школе!
И о чём книга?
Фантастика, ответил я. Самый несерьёзный жанр. Его даже не изучают в школе.