Когда наемный убийца придет за тобой ночью, ответил Санджит, ты ведь не будешь звать на помощь родителей, правда?
Кандидат сердито пыхтел.
Я тоже ничего не знаю о битвах, встрял Дайо, ступая на тренировочную арену, чтобы развеять повисшее в воздухе напряжение. Тебе придется швырнуть на землю и меня, Джит. Мне нужно многому научиться даже больше, чем Камалу.
Он улыбнулся дирмийскому кандидату, который с досадой поклонился и покинул арену.
Дайо расставил ноги, сгорбившись в неловкую боевую стойку:
Я готов, Медведь.
Уголки рта Санджита чуть приподнялись.
Твоя самая большая слабость, братец, заявил он, подсечкой роняя принца на землю, заключается в том, что ты видишь во всех только хорошее. Санджит улыбнулся, помогая Дайо встать. И я бы предпочел иметь твою слабость, а не свой Дар.
Отряхнувшись и покинув арену, Санджит встретился со мной взглядом. Я отвернулась, краснея до кончиков пальцев ног, обутых в сандалии.
Большинство кандидатов до сих пор боялись Медведя. Он редко общался с кем-то, кроме Дайо, за которым следовал тенью, словно мрачный архангел. Но когда все ложились спать, я слышала, как ширма между женской и мужской половинами отодвигается. До меня доносился звук шагов, направляющихся к циновке, а потом надо мной возникала пара умоляющих глаз.
Пожалуйста, шептал Санджит. Забери их. Заставь воспоминания исчезнуть.
Каждую ночь, начиная с ночи с нашего знакомства, мы уходили в старую комнату игр, где в темноте над нами нависали призраки ярких резных животных. Я касалась лица Санджита, чувствуя, как ускоряется его пульс, и прижимала ладони к вискам мальчика.
Через нас проходил поток ужасных образов.
Хруст ребер. Синяки. Кости ломаются под руками Санджита, пока толпа вокруг кричит и топает, поощряя его продолжать поединок.
Громче всех звучит голос его отца.
«Ты думаешь, это ад? Я покажу тебе ад и преподам урок, который преподал твоей матери! Продолжай драться, мальчишка».
Со временем я научилась забирать воспоминания Санджита на целый час, иногда даже на день. Но жестокие картины всегда возвращались после заката, просачиваясь в бессолнечные мысли Санджита.
Иногда мне попадались и светлые воспоминания. Я видела в его разуме юного и счастливого Санджита, танцующего под звон колокольчиков вместе с матерью. Балансирующего с ней на спине слона, который вразвалку топал по пыльным улицам Дирмы.
Мать водила сына в трущобы, к бедным и больным, перевязывала раны и вправляла сломанные кости, поощряя Санджита применять Дар, чтобы поставить другим диагноз. Под ее руководством руки Санджита могли лечить людей пока отец снова не заставлял его убивать.
Однажды ночью Санджит спросил меня, могу ли я дать кому-то воспоминания, а не забирать их.
Я обняла себя за плечи, занервничав:
То есть придумывать? Создавать воспоминания о том, чего никогда не было? Я не стану так делать.
Нет! Санджит потер ладонью шею, показавшись мне нехарактерно застенчивым. Просто ты все время видишь мою историю. А я никогда не видел твою.
Это застало меня врасплох. Я уставилась на него.
Никто раньше не просил, чтобы я показала свою историю! Я заерзала. У демонов обычно хороших историй не бывает.
Санджит рассмеялся.
Поверь мне, солнечная девочка: ты не демон. Я видел слишком много настоящих монстров, чтобы ошибаться.
Я тяжело сглотнула, стараясь заглушить голос Леди в голове.
«Я приказываю тебе убить убить»
«Нет», подумала я яростно.
Это история больше не моя.
А моя еще не написана.
Я взяла Санджита за руку и приложила его широкую ладонь к щеке. Осторожно начала показывать ему сад в усадьбе Бекина, красный от поцелованных солнцем манго и домашних учителей, нависающих надо мной, пока я решала загадки. Показала слонов, которых видела из окна, и блуждающие огоньки над их огромными и смешными ушами. И Ву Ина с Кэтлин, спорящих между собой, пока мы пересекали пустыни и горы по пути к Олуону.
Но я утаила от него эру, Леди и ее желание.
Чем больше я делилась с ним своей историей, тем дольше мрачные воспоминания не возвращались к Санджиту. Иногда он и вовсе не просил меня стирать их. Ему хотелось забыться в моих.
Однажды у меня закончатся воспоминания, предупредила я его.
Санджит пожал плечами.
Тогда, полагаю, нам просто придется сделать новые, солнечная девочка.
* * *
Когда тренировка закончилась, во двор выбежал дворцовый посыльный и поклонился, передав сообщение одному из наставников. Тот кратко взглянул на письмо и, не изменившись в лице, подозвал Санджита:
Это тебе. Наставник поколебался. Лучше прочти, когда будешь один.
Когда мы вернулись в Детский Дворец для очередной порции занятий и испытаний, Санджит куда-то пропал. Я думала о нем в течение дня, пока решала различные загадки и логические головоломки. Благодаря обучению в усадьбе Бекина задачи здесь в основном казались мне достаточно легкими и редко требовали полного сосредоточения.
Как думаешь, что у Санджита случилось? шепотом спросила я у Киры, услышав ритм барабанов.
Мы вернулись в Зал Снов и выстроились для вечернего изучения катехизиса. Кира обеспокоенно покачала головой.
На обеде его не было. Джит никогда бы не оставил Дайо надолго. Наверняка стряслось что-то плохое.
Прежде чем мы смогли продолжить обсуждение, в зал вошли двое жрецов с масляными бородами. Они заняли обычные места на помосте, а мы, кандидаты, встали на циновки. Кира оставила меня и подбежала к Дайо. Барабанная дробь отбила вступление, предшествующее чтению свитка. Та-дак-ка, та-дак-ка. Гун, бом-бом-бом. «Услышьте священную историю создания мира».
Я тщетно пыталась отложить мысли о Санджите, пока жрецы рассказывали историю, делая паузы для традиционного вопроса-ответа.
Королева Земля и Король Вода полюбили друг друга, пел один из жрецов, пока другой тихо вторил ему, отбивая ритм на барабане в форме песочных часов. И родилось у них множество детей: деревья, реки. Создания, что ползают, ке-ду, ке-ду, и плавают, плеск-плеск. Слабы они и лишены речи. Но одиноко ли Земле и Воде? Скажите же!
Нет, ответили мы хором. У них есть друг!
Точно так! продолжил жрец. Пеликан скользит по небу от звезды к звезде, и с крыльев его падают истории вум-м, вум-м, способные наполнить тысячу миров. Пеликан старше, чем Земля и Вода, старше даже солнца. Не всегда у него есть крылья и клюв. Иногда у него копыта и хвост, или лапы и грива, или вовсе нет тела. Кто же наш Пеликан?
Сказитель Ам!
Да, Ам, что зовется Прошлым и Грядущим. Но узрите: Пеликан движется в потоке времени подобно ветру, а имен у него не меньше, чем перьев. Как вы его назовете? Выбирайте мудро, ибо в именах скрыта сила.
Высоко над Землей и Водой парит Императрица Небо. Она глядит вниз, а в ней кипит вш-ш, вш-ш, ревность. Ведь еще до того, как отдать сердце Воде, Земля была ее возлюбленной сестрой. Теперь Небу одиноко и горько в воздушном царстве. Небеса завывают ау-у-у, ау-у-у, и океаны кипят вуш-ш, вуш-ш. Война между Императрицей Небом и Королем Водой длится семь тысяч лет. Покинута Земля и сестрой, и мужем. Узрите ее нового возлюбленного: прекрасного Полководца Пламя.
Дети Земли и Пламени множатся сильные, яростные! Вулканы! Драконы! Рубины и горы угля. Вода понимает: эти дети не от него рождены. Гневаясь, он оставляет Землю, и озера высыхают, хас-с, хас-с. Поля превращаются в пустыни. Узрите же, как Земля умирает. Кто придет ей на помощь?
Пеликан!
Да, Пеликан парит над Землей и пронзает грудь, чтобы накормить ее! Ша-а, ша-а падает кровь Пеликана на раны Земли. И что же? Новые дети рождены на свет!
Созданы из глины Земли, пробуждены к жизни кровью Пеликана.
Человечество!
Да, первые люди. Вода примиряется с Землей, обещая растить ее новых чад, как своих собственных. Сильны ли те дети?
Да, и умны!
Эгей, точно так. Но просыпается в Пламени ревность. Злит его союз Земли с Водой и дружба с Пеликаном. Проклинает он человечество тринадцатью смертями. Некогда боги, теперь они смертны, слабы, как животные. Что же им делать? Кто поведет их? Скажите!
Лучезарный!
Эгей, точно так! Узрите: Пеликан крадет луч у самого солнца, благословляя первого императора мудростью и состраданием. «Тебе предстоит выбрать одиннадцать братьев и сестер, говорит Пеликан императору, стряхивая с крыльев масло. Каждый человек, которого ты помажешь, даст тебе неуязвимость к одной из тринадцати смертей. Выбирай мудро, император, ибо для всего мира ты будешь богом, но смертным для Совета». Эгей, эгей.
Конец!
Миф был древним, за исключением части о Лучезарном, которая добавилась пятьсот лет назад, когда Кунлео образовал империю.
Завершив рассказ, жрецы заставили нас перечислить тринадцать причин людской смерти.
Яд, болезнь, обжорство, перечисляли мы хором. Горение, утопление, удушение. Кровотечение, нападение зверей, природная катастрофа. Отказ органов, проклятие ведьм. Избиение, старость.
Лучезарные при рождении получали иммунитет к одной из смертей. Но после сбора полного Совета из одиннадцати человек убить их могла лишь старость если, конечно, кто-то из советников не становился предателем.
Слушайте же обязанности советников будущего императора, изрек жрец после урока, а я забарабанила пальцами по бедру: эти слова я слышала сотни раз. Одиннадцать должны использовать власть, данную титулом, справедливо и непредвзято. Одиннадцать должны служить принцу, затем империи и только потом родному королевству. Им нельзя формировать значимые узы вне Совета. Внутри Совета ни одни узы не должны быть крепче, чем верность наследнику. Плотские отношения запрещены, за исключением таковых с будущим правителем Аритсара.
По комнате разнесся шепот. Мне невольно вспомнилась медно-коричневая широкая спина, блестевшая от пота и глины. Я встряхнула головой, чтобы избавиться от мыслей, впервые за этот день благодарная, что Санджита поблизости нет.
Слушайте же обязанности будущего императора, продолжил жрец, кланяясь Дайо. Его Высочеству запрещено жениться. Вместо этого принц должен помазать доверенную советницу, через которую будет служить империи. Его Высочество должен с особым вниманием выбирать сестер по Совету жрец на миг умолк и бросил взгляд на женскую половину зала, поскольку каждая способна родить ему Лучезарного наследника.
Я скривилась. Жрец говорил так, словно во дворце был гарем, а не священный Совет.
Я подняла руку и выпалила:
А что происходит, если вместо императора императрица?
Бугристый лоб жреца наморщился.
Повторюсь: императорам Аритсара запрещено жениться. Подобный союз нарушит баланс сил в Совете.
Нет, перебила я. Я имею в виду, что насчет случаев, когда Лучезарная женщина?
Жрец вздохнул, будто я испытывала его терпение. И улыбнулся.
Среди Лучезарных нет женщин, дитя. Ам всегда выбирал мужчину. Это, конечно, не означает, что сестры в Совете не имеют ценности. В конце концов, вы можете понести от Лучезарного. Он подмигнул мне. Империя будет у вас в неоплатном долгу.
Глава 8
Я не успела ответить: в груди поднялась волна жара, как будто кто-то насыпал горящие угли прямо на сердце. Жар исходил изнутри, словно дракон или демон, рвущийся наружу. Я охнула, схватившись за грудь и потея, огляделась вокруг, надеясь, что никто ничего не заметил.
Когда жрец отвернулся, я выскользнула из Зала Снов и побежала по коридору, пока не добралась до трапезной. На длинных низких столах еще стояли кувшины с водой и другими напитками, подававшиеся во время последнего приема пищи. Я схватила один и вылила из него воду, оставив в сосуде только кубики льда. Затем легла на пол и высыпала весь лед на грудь. Меня обожгло холодом, я сжала зубы, чтобы не взвыть.
Такое уже случалось прежде. Волны жара накатывали с утроенной частотой с тех пор, как я стала жить в Детском Дворце. Впервые они начались еще в усадьбе Бекина, когда я была склонна к истерикам. Теперь жжение стало непредсказуемым, хотя часто случалось в часы изучения религиозных свитков. Иногда я просыпалась от снов, которых не понимала, от воспоминаний, просачивающихся в разум с циновок и плиточного пола: я видела девочек, черты которых были пугающе схожи с моими собственными.
Я поежилась, смаргивая слезы и глядя в потолок. Может, приступы как-то связаны с Леди? С ужасной правдой о том, кто или что я на самом деле?
В коридоре послышались шаги, и я резко села. Лед упал на колени. На пороге трапезной стояла Кира.
Великий Ам, Тар! воскликнула она. Неужели опять?
Я виновато кивнула. Она подошла, чтобы помочь, и стряхнула полурастаявшие кубики с моей туники.
Тебе надо поговорить с целителями. Может, они
Здесь они бессильны, прервала я ее, отводя взгляд.
Последнее, что мне нужно дворцовые лекари, исследующие мои органы, в которых течет кровь эру.
Кира неодобрительно поджала губы.
Ты в любом случае не можешь продолжать сбегать с занятий, предупредила она. Экзаменаторы начнут шептаться. В следующий раз попробуй подождать до заката: тогда я тебе спою.
Это была наша традиция: на закате мы каждый вечер уходили подальше от учителей и следящих за нами слуг. Мы забирались на крышу Ан-Илайобы и наблюдали, как небо окрашивается в оттенки пламени.
Я пожала плечами, и Кира вздохнула. Мы вышли из трапезной. Нас ждало очередное испытание: ежедневное заседание суда.
Ни в одном другом помещении Детского Дворца я не чувствовала такой пропасти между мной и Дайо. Я стояла, затерянная среди кандидатов, в зале со стеклянным потолком и яркими гобеленами. Напротив нас возвышался помост с двенадцатью деревянными тронами. Пока принц, Кира и другие Помазанники занимали свои места, я искала взглядом Санджита, но нигде не видела его высокую широкоплечую фигуру, нависающую над толпой.
Властью, данной мне Лучом, начал Дайо, стуча по полу простым деревянным скипетром, я объявляю начало заседания. Подойдите к трону.
Он улыбнулся, неуверенно теребя перстни на пальцах. По сути, заседания в Детском Дворце ничем не отличались от настоящего суда Ан-Илайобы: таким образом Дайо постепенно готовился к правлению в качестве императора.
После небольшой паузы вперед выступил кандидат из Джибанти по имени Ционо.
У меня есть жалоба, Ваше Императорское Высочество.
Дайо кивнул, Ционо поклонился и скрестил на груди руки.
Когда кандидатов из Джибанти ставят в одну команду с кандидатами из Дирмы, мы всегда проигрываем состязания в решении логических головоломок. Соперники нас замедляют. Я думаю Он продолжил громче, несмотря на яростные возмущенные протесты дирмийцев: Я думаю, все члены команды должны быть из одного королевства. Зачем смешивать фиги и манго? Почему нас, охотников и ученых из Джибанти, тащат на дно эти пустоголовые торговцы?
Дайо поморщился от гула голосов. Кандидаты из Джибанти и Дирмы стояли друг напротив друга, крича и ругаясь, в то время как суонские кандидаты насмехались над обеими сторонами одновременно.
Тишина в зале! попытался осадить собравшихся Дайо. Соблюдайте порядок.
Он походил на деревенского мальчишку, который нервно бросает курицам корм, чтобы те успокоились. Но аудитория, к моему удивлению, и правда замолкла, хотя кандидаты продолжали обмениваться ядовитыми взглядами.
Твоя жалоба огорчает меня, Ционо, сказал Дайо, осторожно подбирая слова. Понимаю, тяжело, когда твои сильные стороны сводит на нет кто-то другой. Однако я сомневаюсь, что в этом виноваты другие кандидаты. Наверняка дирмийцы не менее умны, чем все остальные.