Недоверие точило сердце. Милош внимательно рассматривал собеседника, мечтая заглянуть ему в голову.
Разве ваш князь не внук Императора? Он же носит кайло на своих знамёнах.
Верно, согласился Ачим. Только кайло это тебе не знак Холодной Горы, да и вообще, князь взял к себе на службу лесную ведьму. Любопытно даже, что на это скажет его дед?
Лесную ведьму?
На губах Ачима мелькнула улыбка. Он, довольный расспросами гостя, откинулся назад, ещё больше выпятив круглый живот, и продолжил:
Наш Великий князь теперь в походе, собирает ополчение в Лисецке, к весне готовится. Видел, небось, сколько скренорцев на улице?
Милош кивнул и засунул в рот ещё кусок сала, лишь бы не проговориться, не выдать жгучее нетерпение. Но Ачим как назло продолжил рассказывать про северян:
Их всех с собой княгиня привела, она теперь правит заместо мужа, перебралась из Снежного вместе с наследниками, а с собой позвала людей отца, этих проклятых северян. Зуб тебе даю, недолго они будут такими мирными, от этого народа жди беды. Любой скренорец хуже дюжины рдзенцев.
Хозяин будто и не заметил, что оскорбил гостя, он пил пиво большими глотками, оттого всё больше пьянел и становился болтливее. Милош молча ел уже пустой хлеб, позабыв про обещанный ужин, и слушал.
Я ж помню, как раньше, ещё до того, как Ярополк в Снежном стал править, скренорцы деревни разоряли. У меня невестка с севера, она до сих пор плачется, что её отца в плен уволокли. Великий князь часто дружину посылал, да только без толку. Звери они, эти скренорцы, а не люди. Перуну по-прежнему молятся и другим богам, каким-то чужим, о которых даже здесь не слыхивали. Безбожники, одним словом. От таких жди беды, повторил он. Вот они сюда осенью притащились, сначала немного их было, а теперь тьма-тьмущая. Пресветлый Отец народ успокаивает, говорит, что скренорцы для охраны, для мира, значит, что княгиня их с собой привела, и они ей подчиняются. Только в городе уже мира нет. Как так нас скренорцы охраняют, если честным девкам от них спасу нет? А торговцы жалуются, что их обдирать стали, откуп требуют в три раза больше, чем раньше. Мне пока везёт, мой двор далеко от городских стен, не добрались ещё. Но скоро распухнут от алчности, мало им станет, тогда-то и начнётся
Что начнётся?
Так ясно, что: власти захочется больше, а княгиня и рада будет всё под себя подмять. Уже, говорят, будто она с Фиофано цапается. Две бабы под одной крышей никогда не поладят.
Что ты опять на баб наговариваешь?
Перед Милошем на стол поставили деревянную тарелку с пшённой кашей, а рядом копчёную колбасу.
Хозяйка упёрла руки в боки, гневно поглядывая на мужа.
Чем языком чесать, шёл бы разобрался с нашим гостем из угловой комнаты, а то он жалуется, что у него клопы в кровати.
Клопы? Леший бы его задрал, заворчал Ачим. А шёлковых простыней ему не подать?
Вот и узнай, может, и подать, хмыкнула презрительно женщина и посмотрела с любопытством на Милоша.
Ачим поднялся неохотно и ушёл, ругаясь себе под нос, а хозяйка осталась возле стола.
Полная, румяная женщина напомнила Горицу своим видом и привычкой понукать и ругать почти ласково. Разве что рушником она, как матушка, не замахивалась. Милош улыбнулся ей и спросил с некоторой опаской:
Сильно ваши клопы кусаются?
Да ты пойди найди хоть одного, соколик. Если получится, я тебя в свою постель пущу.
Муж возражать не станет?
Старый боров так дрыхнет, что и не заметит, хохотнула хозяйка, и Милош рассмеялся то ли шутке, то ли родному мягкому рдзенскому говору.
Женщина не спешила уходить и внимательно, без всякого стеснения разглядывала гостя.
Что ты, насовсем из Рдзении? вдруг с материнской жалостью спросила она.
Наверное, пожал плечами Милош и взял наконец ложку, зачерпнул немного каши. Только не знаю, куда здесь податься.
А что ты умеешь?
Милош некоторое время сомневался, стоило ли говорить о себе правду, но всё же ответил честно:
Я лекарь, обучался в Совине. Но, говорят, в Ратиславии каждая деревенская бабка разбирается в травах, да ещё и заговоры читает.
Женщина оглядела Милоша с головы до ног.
Каждая, да не каждая, учёным лекарям князь будет рад, он теперь разных людей привечает.
Да уж, слышал, что даже лесную ведьму, будто невзначай обронил Милош и улыбнулся весело. Неужели правда ту самую, из Великого леса?
Так говорят, выгнула бровь хозяйка. Она ещё осенью в Златоборск с княжичем Вячеславом пришла, но после исчезла, и ходили слухи, что она убила кого-то на княжеском дворе. Но раз Великий князь её принял обратно, значит, врали.
Милош повёл глазами по сторонам. Народ в зале вёл себя тихо, каждый держался отстранённо, и в каждом Милош подозревал недоброе.
Что же, князю всё равно на заветы храма? Создатель велел гнать ведьм и колдунов прочь.
Соколик, наш князь сам внук лесной ведьмы и потомок Константина-каменолома, ему-то лучше знать, чем Пресветлым Братьям, что хорошо, а что худо. И уж не нам за него решать. Она поджала губы и наморщила веснушчатый нос.
«Пусть и рдзенка по рождению, а говорит, как ратиславка», отметил Милош.
Твоя правда, не нам решать за князей, согласился он мягко.
В ту ночь Милош не смог заснуть. Кровать и вправду кишела клопами, а из окон дуло, как если бы вместо ставней на них висело решето. Голова помутилась от выпитого на голодный желудок пива, Милош кутался в тулуп и плёл сеть заклятий, чтобы согреть холодную постель.
Ночной Златоборск был на удивление живым и шумным, но не для обычных людей для чародеев.
Милош слушал непривычные шорохи и шепотки, щурился и видел даже сквозь стены, как вдалеке по улицам гуляли духи.
С тех пор как Милош покинул Совин, ему будто стало легче дышать. Пусть с города спала защита Охотников, но только здесь, далеко от их владений, навьи духи не боялись бродить среди людей. Их даже стало больше, чем прежде, особенно в Златоборске, словно что-то манило их в столицу.
Это сводило с ума и пьянило сильнее хмеля.
Милош продолжал плести заклятия, когда вздрогнул от необъяснимого волнения. Странная тревога прокатилась волной по улице, нахлынула, опалила первобытным ужасом и понеслась дальше. Он привстал и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что не отсюда кричала беда, а из-за стен постоялого двора.
Он подошёл к окну и распахнул ставни, пуская внутрь северный ветер. Сорвалось заклятие, рассеялась сеть, и в комнате тут же стало холодно, но Милош уже не обратил на это внимания. Он вгляделся внимательно в тёмную улицу, в чёрное небо без единой звезды, в далёкие размытые тени, что гуляли по округе.
Кромешная ночь царила вокруг, безлюдная, но только для человека. Вдалеке бил колокол, и с каждым ударом тише, темнее становилось вокруг. Огни потухали одни за другими, один детинец на высоком холме по-прежнему был ярко освещён.
Что-то странное творилось в городе. Там, за высокими стенами Златоборска, нечто чужое двигалось по площадям и переулкам.
Милош скинул тулуп, спрятал под тюфяком свёрток с драгоценностями и разделся догола, оставил одно лишь соколиное перо на груди. Кровь забурлила, запела, и кости начали ломаться, обращаясь в крылья и лапы.
Засвистел ветер, улетела вниз земля. Соколом чародей взмыл над городом и оглядел Златоборск уже с высоты.
Под сильными крыльями раскинулось чёрное поле, а в нём горели золотые звёзды. Не на небе, на земле то навьи духи гуляли мимо домов. Медленно они плыли по окраинам столицы, но в сердце её, там, где стоял княжеский дворец и беспокойно пылало золото, что-то чёрное кралось хищным зверем, пробиралось всё ближе ко двору, разгоняя духов в разные стороны.
Милош бросился вниз, ещё сам не зная, зачем. Чем ближе становился княжеский двор, тем яснее проступали образы и слетали обманные чары.
То крался не зверь, не чёрная бесплотная тень. Человек.
Сокол резко вильнул в сторону, за башенки часовни, когтями зацепился за крышу и вскарабкался выше, чтобы выглянуть из-за укрытия во двор.
Стража будто не замечала незнакомца, хотя тот даже не скрывался. Он стоял посреди двора, смотрел прямо на окна терема, как будто мог видеть сквозь стены, как будто долго искал кого-то и наконец нашёл.
Человек скрывал лицо за высоким воротом и пушистой меховой шапкой не разглядеть ничего.
На стенах детинца волновались духи, кружили хороводом, но ни один не смел приблизиться.
Сокол-чародей смотрел и с удивлением понимал, что этот человек ему знаком. Он уже видел и ощущал эту пустоту, холод, голод и алчность.
Чёрный человек сделал неуверенный шаг и снова замер. Ещё шаг, ещё один. Он ступил на крыльцо, оставаясь по-прежнему незамеченным, поднялся, отворил тяжёлую дверь и скрылся за ней.
Духи сорвались с места. Огромная тень проползла по крыше мимо Милоша, чуть не сбила сокола и нырнула в трубу.
«Домовой», узнал чародей.
Дух-хранитель в княжеском дворце был сильный, здоровый, но даже он не остановил чужака.
Почему?
Любопытство терзало Милоша почти нестерпимо, и его тянуло пробраться во дворец, проследить за незнакомцем. Если бы Милош обратился теперь человеком, так остался бы совсем голым. А соколу во дворце было не место. Птица не кошка, ей тяжело оставаться ловкой и тихой, крадясь по коридорам.
Милош сорвался с крыши и облетел дворец кругом, приглядываясь, прислушиваясь. Птица иначе ощущает, чем человек, но даже в соколином облике чародей видел пустоту, что гуляла внизу.
Внутри дворца тень долго металась от двери к двери и наконец остановилась. Нашла.
Оборотень опустился на крышу. Когти скребли по дереву, когда птица пыталась забраться на окно, заглянуть за ставни.
Чего это там? Нетопырь, что ли? раздалось внизу.
Милош замер, чуть не упав с узкой ставенки. Лапы сокола созданы, чтобы перебить хребет ворону или схватить зайца, а не карабкаться по стенам.
Нетопырь? Зимой? Да ну, это птица.
Какая, к лешему, разница? Эта дрянь в окно княжны долбится. Шарахни её копьём, послышался второй голос.
Но прежде чем стражники попытались дотянуться наконечником копья до окна терема, сокол неловко сорвался, рухнул на самую землю, взметнул снег крыльями и взлетел, словно пьяный, качаясь и припадая вниз и снова взмывая уже быстрее и улетая прочь от княжеского двора.
Утро встретило мокрой промёрзлой постелью и больной головой. Мутило, крутило желудок и члены. Тело, отвыкшее от обращений, ломало и трясло. Милоша бил озноб, когда в дверь громко застучал хозяин постоялого двора.
Эй, господин лекарь, вставай скорее, дело есть! Если бы Милош не повесил засов, так Ачим, верно, зашёл бы, не церемонясь.
Чего тебе надо? пробурчал Милош еле слышно. Голос его не слушался, тело плохо подчинялось. Он оторвал голову от постели, не в силах подняться.
Ачим его не услышал и продолжил стучаться.
Вставай, говорю, тебя к княгине требуют!
Милош закрыл рот рукой. Что за дрянь подливал ему вчера хозяин?
Соколик, послышался голос хозяйки. По всему городу умелого лекаря ищут, пойди, помоги княжне.
Ногами удалось нашарить сапоги, только никак не получалось обуться. Милош плюнул на затею и босиком доплёлся до двери, поднял тяжёлый засов и чуть не упал на месте. Голова кружилась.
Да ты совсем зелёный, соколик, ахнула хозяйка, когда отворилась дверь. Тебе самому лекарь нужен.
Мда, не умеют рдзенцы пить, крякнул Ачим. Чего, добрый господин, совсем поплохело?
Милош только икнул в ответ и снова зажал рукой рот. Говорить он не мог и не желал, развернулся, поплёлся обратно к кровати, упал на холодные влажные простыни и закутался в одеяло с головой, поджимая длинные ноги.
Хозяйка закружила вокруг него, заквохтала, точно курица.
Ачим, принеси гостю тёплой воды и горячей похлёбки, раздавала она указания, а сама уже вытащила чародея из-под одеяла и принялась коротким гребешком расчёсывать светлые локоны. Как же тебя развезло от простого пива-то, приговаривала она с укором, пока нежные пальцы приводили в порядок его волосы.
Пиво у тебя, хозяйка, хуже сала удаётся.
Ты бы за такие гроши не жаловался, оскорбилась женщина. Ох, горе моё луковое, просто надо уметь пить.
Я умею.
Умел бы, так от пива бы тебя не косило.
Милошу хотелось сказать, что он не приучен пить дешёвое пойло бедняков, он привык к имперскому вину, но пришлось промолчать. Да и вряд ли дело было только в пиве. Тело отвыкло от чар, от обращений, и ночные волнения повлияли на него не меньше, чем хмель.
Вернулся Ачим, Милош умылся тёплой водой, хозяйка заставила его съесть немного похлёбки. Постепенно к телу вернулась жизнь, а к разуму ясность мысли.
Так с чего вы меня подняли с утра пораньше? сгорбившись над миской, Милош громко хлебал похлёбку.
Обед уже, крякнул смешливо Ачим.
Княгиня с самого утра клич по городу бросила, ищут лекарей, зовут всех, кто есть в Златоборске. Молодая княжна приболела, помощь нужна. Я и подумала сразу о тебе. Раз ты работу ищешь, так это самый лучший способ на княжескую службу попасть.
Милош встрепенулся, выпрямился.
Молодая княжна? повторил он.
Ночью стражники говорили, что это под её окнами летал сокол, значит, именно к ней в комнату прокрался неизвестный гость.
Княжна Мирослава, единственная дочь усопшего князя. Уж не знаю, что приключилось, но княгиня всех подряд созывает. Обычно при дворе есть свой проверенный лекарь, но, видать, приключилось что.
Говорят, ещё осенью его лесная ведьма убила, тихо, как страшную тайну, произнёс Ачим.
Ведьма знахаря убила? Брешут. Ворон ворону глаз не выклюет.
А, чтоб вас и вашу болтовню, Милош схватился за голову. Говорите тише.
Хозяйка деловито подняла с пола разбросанную одежду, отряхнула и оглядела с презрением.
Пойдёшь в таком на княжеский двор, так засмеют, заключила она.
Пусть смеются, пока не увидят, на что я способен, насупился Милош и протянул руку за одеждой. Но твоя правда, хозяйка, стоит пойти помочь княжне.
Если он собирался попасть на службу к ратиславскому князю, то этот случай выпал как нельзя кстати. К тому же Милош мог наконец узнать, зачем незнакомец проник во дворец и искал княжну.
Никогда прежде, пожалуй, даже во время жизни своей в Гняздеце, когда целыми днями Милош оставался соколом, а по ночам брёл по дороге в Совин, не выглядел он так жалко. Одежда на нём была самая простая, много раз перештопанная, изношенная и сальная после долгой дороги. В пути Милош не рисковал одеваться в богатые одежды, чтобы никому в голову не пришло искать у него не то что драгоценности, которые он прятал за пазухой, но даже кошель с грошами. Но то было в пути, теперь ему предстояло встретиться с княжеской семьёй. Со слов Дары Милош понял, что пусть они, как и вся знать, холодны и высокомерны, но чародеев ценят и уважают. Только одно дело одарённый чародей, а другое лекарь-бродяга. Встречают всё же по одёжке. Хозяйка постоялого двора была права.
Впрочем, раз княгиня бросила клич, значит, плохи были дела у княжны Мирославы, не ждало время, и потому Милош сомневался, прежде чем отправиться на торговую площадь. Его опыт общения с рдзенской знатью заставил задержаться, пройтись по торговым рядам, присмотреться к готовому платью. Ясно, что было оно в разы хуже того, что шили на Милоша по заказу в Совине. С лотков продавали поношенные чужие кафтаны или те наряды, что не смогли выкупить у швей заказчики. Но Милош был высок и хорошо сложён, и даже чужое платье смотрелось на нём ладно. Он выбрал кафтан с меховой подкладкой, принадлежавший ранее, по словам купца, некому троутоскому благородному господину. Под кафтаном вышло спрятать драную рубаху и порты, только сапоги, увы, Милош так и не подобрал. Тогда он надел пару перстней Часлава, его же жемчужную серьгу и направился к княжескому терему.