ИнтернатовскаЯ
Повесть
Ольга Брюс
© Ольга Брюс, 2022
ISBN 978-5-0056-5336-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Наши дни.
Баб Маш, здравствуй! Анастасия открыла калитку и вошла в соседский двор, придерживая за руку двухлетнего мальчика. Ты дома?
Дома, дома, детонька. Проходи, пожилая женщина несла куриные яйца в подоле.
Мы с Олежкой лекарства тебе принесли. Купила, что есть. На днях в город поеду, ещё посмотрю.
Добро. Вы проходите, не стойте. Сейчас ужинать будем. Лёшик, хочешь конфетку? Для тебя стерегла, сама не ела, соседка прижимала к себе подол, чтобы не растерять куриное «добро».
«Лёшик» любила повторять старушка, так как не признавала имя «Олег». И всё из-за своего непутёвого мужа, которого она люто ненавидела, хотя от него остались лишь память и пара кирзовых сапог с фуфайкой.
Мария уже больше семи лет живёт в полном одиночестве. Сын Пётр забыл о существовании матери после скандального развода с женой. Доживая остаток жизни, Маша часто говорила о сыне, внуках, но не признавала своей вины в распаде семьи. Местные жители жалели женщину, ругая Петра и не зная всей правды. Мария о своей молодости рассказывала так, как ей удобно, что-то скрывая или, наоборот, прибавляя лишнего.
Сейчас, сейчас, укладывая яйца в трёхлитровую банку, соседка торопилась угостить гостей ещё тёплыми пирогами. А таблетки кинь на полку.
Анастасия подошла к буфету, отодвинула стеклянную перегородку и, обернувшись, спросила:
Баб Маш, а откуда эта фотография? заметила девушка. Вроде бы её здесь не было
Это я из коробки достала, плюхнувшись на табурет всем весом, бабуля пододвинула к мальчику тарелку, накрытую полотенцем. Решила хлам перебрать.
А кто это? Настя положила пакет с лекарствами, присела за стол и посадила сына на колени.
Это моя сестра, тяжело вздохнула женщина, вытирая кончиком платка проступившие слёзы, а рядом с ней мамка И два брата
***
Конец пятидесятых
Маша Титкова родилась в деревне Починок Брянской области в семье простых рабочих. Её мать Ирина обыкновенная женщина со своими принципами и жёстким характером. Целыми днями мать пропадала на птичнике, пока муж Филипп ездил в Брянск на заработки. Как только Маше исполнился год, Филипп оставил семью из-за новой любви.
Ну, ушёл и ушёл. Я держать не стану, мама гладила бельё с невозмутимым лицом. Что ж он думает, я бегать за ним буду? Скатертью дорожка.
Через год Ирина вышла замуж за местного тракториста Василия, которому родила ещё троих детей. Васька ничем не отличался от местных рабочих: частенько выпивал горькую по выходным, ездил на рыбалку, где чаще всего напивался до беспамятства и возвращался домой без улова.
Забулдыга! ругала Ирина мужа. Да чтоб ты провалился! Да сколько можно? Ни рыбы, ни спокойствия от тебя нет!
Схватив Ваську за шкирку, выпихивала его из хаты пинками с дальнейшими указаниями.
Лезь на чердак, гнида! Чтоб я тебя в доме не видела! Проспишься придёшь! столкнув с крыльца обмякшее тело, отряхивала руки и возвращалась в дом.
Ма-ам, а папка плохой? протяжным голосом задала вопрос восьмилетняя Маша.
Нормальный, Ирине не хотелось ничего объяснять, пока внутри сидела злость. Идите на улицу, поиграйте. Мне сейчас некогда.
Маша послушно выводила сестру и брата на прогулку, чтобы не получить от матери нагоняй. Никому не хотелось попасть под горячую руку Иры. Уж больно тяжела её рука в гневе. Лучше сходить к соседским детям и поиграть в жмурки.
Айда на сеновал! десятилетний Стёпка был жутким заводилой. У меня там секрет.
Не-е, лезь сам, Маша помнила наказ Стёпкиной матери не лазить в сарай, иначе леший украдёт.
Трусиха! Степан мигом вскарабкался на высокую лестницу и скрылся за чердачной дверью. Нашёл!
Любопытная Маша уже потирала ручки это ведь секрет, значит, что-то особенное, а может быть, даже волшебное, из сказки.
Во, смотри! мальчишка спрыгнул с последней ступеньки и протянул девчонке пачку с папиросами.
Ты что? Мамка заругает, испуганная девочка спрятала руки за спину. Она папку за такие лупит.
Опять трусишь? мальчишка посмотрел на соседку с прищуром. Ну ты и
Это что у нас тут делается? позади послышался знакомый женский голос. Что у вас там?
Мария обернулась, испытав страх. К сараю подходила мама Стёпы. Недолго думая, мальчик дёрнул девчушку за локоть и вложил в руку пачку с вонючими папиросами.
Это она принесла! вытянул руку вперёд, указывая на обомлевшую Машу. Я тут ни при чём!
А ну, быстро домой! разозлилась женщина, схватив соседскую дочь за ухо. Такая маленькая, а уже балуется! Куда только Ирка смотрит?!
Ох, и попало девчонке от матери. Целый день горели уши и пятая точка. Мария плакала, стоя в углу между деревянным столом и умывальником. Горько и обидно получить нагоняй ни за что.
Ты у меня ещё получишь, вытирая опухшее личико от слёз, приговаривая девочка. У-у, Стёпка, я тебе это припомню.
Младшая сестрёнка, жалея наказанную Машу, то и дело подходила и гладила её по спине.
Машенька, не плачь. Всё пройдёт.
Отойди, огрызалась Мария и дёргала плечами. Отстань, сказала.
Катька, не трогай! Она наказана! в дом вошла Ирина, затаскивая тяжёлые вёдра с водой. Пусть постоит и подумает. Ишь ты! Интересно, кто научил папироску в зубах держать? Неделю будешь дома сидеть! Грядки полоть да коз пасти! Белянка замучила сбегать из поля. На мясо б пустить, да молочко больно жирное Жалко
Ма-ам, ну пусти Машку, Катюша схватила мать за подол платья и потянула на себя. Она не брала. Это Стёпка.
А Стёпка говорит Машка, Ирина поставила вёдра на лавку и разогнула спину со стоном. Ох-хо-хонюшки, хо-хо Стёпка хоть и взбалмошный, но не куряка. Мамке не врёт. Не то, что некоторые.
Ма-ам, я видела, как он ей пачку дал, не отставала от матери Катюша.
О, и эта туда же. Да в кого вы все такие? А? Ира села на лавку и стянула косынку с головы. Машка врать научила? То котят притащат сами пришли! То щенка! А кто на днях всё сено разворошил за сараем? Опять Стёпка?
Катюша смотрела на маму обиженными глазёнками и молча кивала головой.
Так! Ира поднялась с лавки и дала команду. Грядки полоть, быстро! Машка, бери Катю и на огород! А ты, Егор, присмотри за Фёдором! Сейчас коров пригонят! Пойду встречать!
Маша послушно взяла сестру за руку и вышла во двор. Усевшись между грядками на корточки, девочки принялись с особым азартом дёргать траву и бросать под ноги. Сёстры торопились, не замечая, как из-под руки вылетают молодые ростки моркови.
Ой, Маша упала спиной на соседнюю грядку. Это же морковка! Катя! Смотри, что дёргаешь!
Теперь и мне попадёт, насупилась младшая сестра, вытерев земляной рукой вспотевший лоб.
Переговариваясь, девочки не услышали, как мать вошла во двор в компании коровы. Привязав кормилицу в сарае, Ирина проверила работу детей и даже похвалила.
Молодцы. Идите в дом, сейчас ужинать будем.
Девчонки вскочили и побежали в дом наперегонки.
Ирка! к калитке подбежала женщина на вид лет тридцати. Запыхавшись, схватилась за частокол и наклонила голову вниз, пытаясь не задохнуться. Беги скорей! Там Ваську твоего везут!
Куда везут? чуть ли не басом спросила Ира.
К фельдшеру! Помёр вроде как!
Ирина, приложив ладонь чуть повыше груди, рванула к медпункту. Не чувствуя земли под ногами, женщина неслась по разбитой дороге, словно на пожар. Мысли путались, слёзы застилали глаза.
«Не может быть, крутилось в голове. Васенька».
Василий утонул, запутавшись в сетях. Его закадычный друг Костя спал под плакучей ивой в опьяневшем состоянии и не слышал криков о помощи.
Пить надо меньше, судачили люди, сидя за столом на поминках, авось и выбрался бы.
Глава 2
Прошёл год.
Ирина не могла смириться с тяжёлой утратой. Хмурое лицо, впалые щёки и перекошенный от горя рот добавили к возрасту ещё лет десять, а то и пятнадцать.
Ир, возьми себя в руки, птичницы уже не находили слов поддержки. Хватит. Загонишь себя раньше времени. У тебя четверо детишек. О них подумай.
Кормить нечем, складывая яйца в вёдра, вздыхала женщина. Целый год на молоке да картошке.
Ну-у, нашла о чём печалиться, птичница Анфиса подхватила Иру за пояс. Сколько твоей Маше? Девять? Она у тебя большая уже, смышлёная. Отдай в интернат, покуда малые подрастут.
Да ты что, сдурела? у Иры округлились глаза. Мишку своего сдай, и дело с концом!
Я ж тебе добра желаю, Анфиса немного отклонилась назад от неожиданности. Это ж не детдом, а интернат. Будешь приезжать к ней и на выходные забирать. Там и школа, и полный пансион. Слышишь? А опосля, как закончит обучение, ей дадут комнату в общежитие.
Где этот интернат? Ирина понимала: уж лучше так, чем впроголодь все вместе. Маша будет накормлена и под приглядом.
В Брянске. А комнатушку она получит в самом городе. И станет твоя Машка городская.
Обдумав предложение, Ира решила отправить дочь в интернат.
Пусть хоть у тебя жизнь сложится по-человечески, собрала дочь в дорогу. А там, глядишь, сестре и братьям поможешь, когда вырастешь.
Маша не очень-то и понимала, куда везёт её мать. Единственное, что радовало ребёнка это сама поездка и новые подружки.
А что мы там будем делать? Мария поглядывала в окно автобуса с любопытством.
Ты будешь учиться в новой школе, играть с детьми женщина украдкой вытирала слёзы. А я буду навещать тебя по выходным.
А почему мы Катю с собой не взяли? с грустью в голосе спросила девочка.
Катя будет приглядывать за братьями, мама погладила Машу по голове и поцеловала в лоб.
Добравшись до интерната, Маша пристально посмотрела на маму и поёжилась. Не от холода, а от внутреннего дискомфорта. Девочке почему-то стало не по себе: напала тоска и грусть при виде серого неприглядного здания, приводящего в ужас. Открыв дверь интерната, Ирина завела ребёнка внутрь и передала воспитателю.
Ну, что ж, пойдём, женщина в возрасте бросила короткий взгляд на Ирину и попрощалась.
Мамочка! Машенька почувствовала неладное и бросилась к матери. Не уходи!
Зажав рот рукой, Ира выскочила на улицу и что есть силы помчалась на остановку, не замечая никого вокруг.
Стой! Куда? крикнула воспитательница. Нельзя убегать!
Маша встала как вкопанная. Почему мама ушла? Что такого ужасного совершила девочка, чтобы её оставили здесь, в жутком месте, среди чужих людей?
Не балуй, тётя взяла Машу за руку и повела на второй этаж. Чего распереживалась? Мама скоро приедет. Ты здесь не одна остаёшься. Деток у нас много, подружишься. Сейчас покажу твою комнату.
Поднимаясь по деревянным ступенькам, девочка чувствовала себя неуютно. Куда ведут? Зачем? И как это «мама скоро приедет»?
Тебя ведь Машей зовут? поставив ногу на последнюю ступеньку, женщина остановилась.
Угу, ответила девчушка, не поднимая головы.
А я Изольда Валентиновна, воспитательница пыталась расположить к себе испуганного ребёнка.
Услышав необыкновенное имя «Изольда», Мария подняла голову и улыбнулась.
Ну, вот и хорошо. Вот и славно, Изольда погладила воспитанницу по голове, улыбнувшись.
Длинный коридор с приглушённым светом казался каким-то тоннелем, ведущим в никуда. Девочка перешагивала ватными ногами и озиралась. Столько закрытых дверей и тишина. Где дети, которых ей обещали? В самом конце коридора Изольда распахнула дверь, сказав при этом:
Входи.
Девочка вошла в комнату и закрутила головой. А кроватей-то сколько! Маша посчитала количество койко-мест, загибая пальцы. Целых десять! И кто же здесь живёт, интересно?
Изольда приблизилась к кровати, стоящей у окна, и, хлопнув себя по бёдрам, воскликнула:
Я же сумку с вещами забыла! указала рукой на заправленную кровать и строго сказала. Посиди, а я сейчас сбегаю.
Маша кивнула головой, но садиться не стала. Подойдя к окну, выглянула во двор. Тоже ничего интересного: двор, как двор: с качелями, песочницей и деревянной горкой.
У нас в деревне такие же есть, пробурчала девочка.
Ну что, освоилась? Изольда вернулась, держа в руке тряпичную сумку. Значит так, сейчас уроки закончатся, и ты познакомишься с соседками.
Вытряхнув из сумки детскую одежду, Изольда покрутила в руках платье.
М-да, невелико приданое. Ну, ничего. У нас красоваться не перед кем. Девочки ходят в одинаковых платьях. Это для порядку. Вот здесь, подошла к невысокому шкафчику, я приготовила для тебя форму. А теперь слушай расписание: утром рано встаём, умываемся и идём на первый этаж. Строимся, выходим на улицу. Девочки покажут, где находится школа. Она тут, рядом. После уроков никуда не бежим, возвращаемся в интернат. Всё понятно?
Пожав плечами, девчушка опустилась на кровать.
Привыкнешь, одарив ребёнка улыбкой, ещё раз погладила по голове. Скоро обед. У нас очень вкусные оладьи пекут.
Как только Изольда вышла за дверь, послышался шум, доносящийся с первого этажа. Маша поняла это галдят дети. Девочка вновь почувствовала неудобства. А вдруг они такие же, как Стёпка: вруны и обманщики. Обижать, наверное, будут, обзываться.
Ты новенькая? в комнату вбежала светловолосая пухленькая девочка и бросила портфель на соседнюю кровать. Как зовут?
Маша, еле слышно ответила Мария.
Манька, значит, запрыгнув на покрывало, сложила ноги под себя. А я Света. Сейчас наши придут, копуши. Тощие, а бегать не могут.
Кто здесь копуши? в комнате появилась ещё одна девочка худощавого телосложения. Ты бы помолчала.
А тебя не спрашивают, огрызнулась Света и погрозила кулаком. Повернувшись к Маше, шепнула. Не обращай внимание, это Галька. Она у нас себя в командиры записала, но её никто не слушает, кроме двух дурочек.
Каких дурочек? Маше не понравилось, как девочки общаются между собой.
А, сейчас увидишь, сложив руки на груди и задрав нос, ответила Света.
В комнату вошли ещё две девочки, чем-то похожие на Галю: такие же худенькие и со светлыми волосами.
Здороваться не учили? Света держала себя на высоте, стараясь показать свою смелость перед Машей.
Давно не виделись, равнодушным голосом протянула подруга Гали, приблизившись к огромному коричневому столу.
Вообще-то у нас новенькая, пояснила Светлана, указав рукой на соседку.
Ну и что? А скоро станет старенькой, всё та же девочка не обращала внимание на нагловатую толстушку.
У-у, злыдня, помахав кулаком в воздухе, забубнила Света.
Комната потихоньку наполнялась маленькими жительницами разного роста и выражения лица. Кто-то, заметив Машу, улыбался и знакомился, а кто-то проходил мимо, не замечая новую соседку.
Скинув с себя школьное платье, Светлана перебралась к Марии.
Дружить будем?
Не знаю, прошептала Маша, разглядывая девчонок.
Будь рядом со мной, и никто не обидит, бросая короткие взгляды на ненавистную троицу, не успокаивалась Света, продолжая хвастаться своей смелостью. Они нехорошие и противные. Злят меня постоянно. Но вон той я наподдала, правда, Изольдовна ругала, но мне всё равно. Говорят, что я толстая
Светка вскочила на ноги и покрутилась.
Где? Нормальная я. Бабушка моя всегда говорила: «Толстые работают хорошо, и их хвалят, а худые от того и злые, что работать не могут и их ругают».
А где твоя бабушка? Маша оживилась, слушая хвастливую соседку.
Эх, Света присела рядом и заговорила печальным тоном. Нету. Какой-то факт её убил.
А кто это?
Не знаю. Слышала, как соседка говорила, когда к нам гости приходили после кладбища: «Жить да жить, да факт его ети»
Понятно, тяжело вздохнула Маша, сочувствуя своей новоиспечённой подруге. А у меня папки нет.
Бросил? у Светы округлились глаза.
Утоп.
А-а, а Гальку батька бросил. Так ей и надо. А вот про мамку она ничего не говорит. К ней приезжает кто-то. Наверное, тётка или батькина подруга. Все её бросили, рассказывала Светлана с огромным удовольствием, смакуя каждое слово. Мне-то что, у меня нету никого, а вот она ненужная.