Персефона крепче обхватила ногами его талию, чтобы не дать ему спуститься еще ниже.
Аид, выдохнула она. Я сказала, что хочу поговорить.
Говори, повторил он.
Об Аполлоне.
Аид замер и зарычал от этого неестественного звука у нее по спине пробежала дрожь. Он отстранился, больше не касаясь ее.
Скажи, почему у тебя на губах имя моего племянника?
Он мой новый проект.
Аид моргнул, и она увидела в его глазах жестокость.
Персефона поспешно продолжила:
Он уволил Сивиллу, Аид. За то, что она отказалась стать его любовницей.
Он уставился на нее, и в его молчании явно читался гнев. Его губы были сжаты, а на лбу пульсировала вена. Он встал с кровати полностью обнаженный. Несколько мгновений она просто смотрела, как он уходит, на его накачанную задницу и все остальное.
Куда ты? поинтересовалась она.
Я не могу оставаться в нашей постели, пока ты говоришь об Аполлоне.
От нее не ускользнуло, что он назвал свою постель «нашей постелью». От этого у нее потеплело в груди, вот только она все испортила, упомянув Аполлона.
Богиня поспешила за ним.
Я заговорила о нем только потому, что хочу помочь Сивилле!
Аид налил себе виски.
То, что он делает, неправильно, Аид. Аполлон не может наказывать Сивиллу только за то, что она ему отказала.
Очевидно, может, ответил Аид, медленно отпив из бокала.
Он лишил ее возможности зарабатывать на жизнь! У нее ничего нет и не будет, если не разоблачить Аполлона!
Аид осушил бокал и налил еще. После затянувшейся напряженной паузы он произнес:
Тебе нельзя писать об Аполлоне, Персефона.
Я уже говорила тебе ты не можешь указывать мне, о ком писать, Аид.
Бог подземного царства с глухим стуком поставил бокал на стол.
Тогда тебе не стоило рассказывать мне о своих планах.
Она догадывалась, какой будет его следующая мысль: «А еще тебе не стоило упоминать Аполлона в моей спальне».
Его слова разожгли в ней гнев, и она почувствовала, как сила пришла в движение у нее в венах.
Это не сойдет ему с рук, Аид!
Она не стала добавлять, что ей очень нужна была эта история что она послужит отвлекающим маневром для ее начальника. Аид, должно быть, почувствовал перемену в ее силе, потому что когда он снова заговорил, его слова звучали взвешенно и спокойно:
Я не говорю, что я не согласен с тобой, но ты не можешь бороться за справедливость в одиночку, Персефона.
Кто, если не я? Больше никто не желает бросать ему вызов. Народ его обожает.
Она не понимала, как они могли любить Аполлона и бояться Аида.
Тем больше причин для тебя сначала обдумать стратегию, продолжал убеждать Аид. Есть другие способы добиться справедливости.
Персефона не была уверена, что ей нравилось то, на что намекал Аид.
Она окинула его сердитым взглядом:
Чего ты так боишься? Я написала о тебе, и посмотри, сколько всего хорошего из этого вышло.
Я здравомыслящий бог, ответил он. Не говоря уже о том, что я увлекся тобой. Я не хочу, чтобы тобой увлекся и Аполлон.
Персефоне было все равно, увлечется ею Аполлон или нет бог музыки не смог бы ее добиться.
Ты знаешь, что я буду осторожна, сказала она. Кроме того, неужели ты думаешь, что Аполлон осмелится связаться с той, что принадлежит тебе?
Аид поджал губы и протянул ей руку.
Иди сюда, он сел на кресло перед камином.
Она подчинилась, словно его слова были магнитом, а она сталью. На ее пальцах сомкнулись пальцы Аида, и он усадил ее на себя так, что ее колени оказались по бокам от его бедер. Изгибы ее тела слились с его крепким туловищем. Она смотрела в его темные глаза, пока он говорил:
Ты не понимаешь смысла божественности. Я не смогу защитить тебя от другого бога. Если ты вступишь с кем-то в противостояние, тебе придется победить самой.
Уверенность Персефоны пошатнулась. Существовало множество правил, связывающих богов обещания, контракты, услуги, и все они имели кое-что общее.
Они были нерушимы.
Ты говоришь, что не вступишься за меня?
Аид вздохнул и провел пальцем по ее щеке:
Дорогая, ради тебя я бы спалил весь этот мир.
Бог поцеловал ее так неистово и безжалостно, что у нее заныли губы. Лишив ее способности дышать, он отстранился, и его ладони так крепко прижались к ее коже, что он словно схватил ее за кости.
Умоляю тебя не пиши о боге музыки.
Персефона обнаружила, что кивает, завороженная таким ранимым взглядом темных глаз Аида. Он не доходил до такой степени отчаяния, даже когда пытался запретить ей писать о себе.
А как же Сивилла? произнесла она. Если я не разоблачу его, кто ей поможет?
Взгляд Аида смягчился:
Ты не можешь спасти всех, моя дорогая.
Я не пытаюсь спасти всех только тех, кто пострадал от богов.
Аид всмотрелся в нее долгим взглядом, а потом убрал с ее лица прядь волос:
Этот мир тебя не заслуживает.
Заслуживает, ответила она. Все заслуживают сострадания, Аид. Даже в смерти.
Но ты говоришь не о сострадании. Он провел большим пальцем по ее щеке. Ты надеешься спасти смертных от наказания богов. Это так же несбыточно, как обещать вернуть мертвых к жизни.
Только потому, что ты так считаешь, возразила она.
Аид отвел взгляд, стиснув челюсти. Персефона явно задела чувствительную струну. От осознания вины у нее все внутри перевернулось. Она знала, что поступила нечестно. В подземном царстве были свои правила и равновесие сил, которые она не совсем понимала.
Она задела его, сама того не желая, но ей так хотелось все изменить. Богиня потянулась к нему, чтобы он снова взглянул на нее.
Я не буду писать об Аполлоне, сказала она.
Он слегка расслабился, но выражение его лица по-прежнему было непроницаемым.
Я знаю, что ты стремишься к справедливости, но, прошу, поверь мне на слово.
Я тебе верю.
Его лицо ничего не выражало, и у Персефоны сложилось впечатление, что он ей не поверил. Эта мысль ускользнула от нее, когда Аид поднял ее на руки, глядя в глаза, и пошел обратно к постели.
Он усадил ее на край, помог раздеться и уложил на спину. Сам он встал на колени у нее между ног, и его губы медленно спустились вниз и накрыли напряженный комочек нервов в центре между ее бедрами. Персефона изогнулась над кроватью, уперевшись головой в матрас и погрузив руки в море простыней вокруг. Ее дыхание сбилось.
Аид!
Ее вскрики, казалось, не произвели на него никакого впечатления, потому что он продолжил свои томные, мучительные ласки. Вскоре его пальцы раздвинули ее горячую плоть, присоединившись к языку. Он поглаживал и растягивал ее, двигаясь в одном ритме с ее дыханием, пока она не достигла вершины.
Закончив, он приподнялся, поднес свои пальцы к губам и облизал их.
Твой вкус мой любимый, произнес он. Я мог бы пить тебя весь день.
Аид обхватил ее за бедра и подтянул к себе, войдя в нее одним быстрым толчком. Она чувствовала его в своем теле и в своей душе.
Он ритмично задвигался внутри ее, и вскоре ее стоны превратились во вскрики.
Назови мое имя, прорычал Аид.
Персефона вцепилась пальцами в шелк. Простыни прилипли к ее коже, потому что все ее тело покрылось каплями пота.
Назови!
Аид! выдохнула она.
Еще.
Аид.
Проси, приказал он. Умоляй меня довести тебя до экстаза.
Аид, она едва могла дышать и составлять слова. Пожалуйста.
Толчок.
Пожалуйста, что?
Толчок.
Доведи меня до экстаза.
Толчок.
Ну, давай же! закричала она.
Они вместе достигли оргазма, и Аид рухнул на нее и впился в ее губы глубоким поцелуем с ее вкусом на его губах. Спустя мгновение он поднял ее и перенес в купальни, где они приняли душ и снова преклонились друг перед другом.
Персефоне оставалось спать всего час до подъема, когда она наконец легла в постель. Аид вытянулся рядом, прижимая ее к себе.
Персефона, произнес Аид, щекоча своей бородкой ее ухо.
Мм? она слишком устала, чтобы пользоваться словами, ее веки уже были тяжелы от сна.
Еще раз произнесешь чужое имя в этой постели будь уверена, я отправлю его душу в Тартар.
Она открыла глаза. Ей захотелось взглянуть его, увидеть буйство в его взгляде и последовать за ним почему это так сильно его разозлило? Неужели он, бог подземного царства, богач, собиратель душ, боялся Аполлона?
После своего предупреждения Аид расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным. Не желая нарушать этот покой, она прижалась к нему и уснула.
Глава V. Царский прием
На следующий день за ланчем Персефона пересказала разговор с Аидом Лексе. Они выбрали кабинку в задней части их любимого кафе, «Желтого нарцисса», обеспечившую им относительное уединение. Несмотря на гудение ресторана, Персефона до паранойи боялась говорить об Аиде на публике. Она наклонилась над столиком к Лексе и прошептала:
Я никогда еще не видела его таким
Непреклонным. Неуступчивым. Обычно он, по крайней мере, готов был ее выслушать, но стоило лишь имени Аполлона слететь с ее губ, как Аид решил прекратить этот разговор.
Аид в общем-то прав, сказала Лекса, откинувшись в своем кресле и скрестив ноги.
Персефона взглянула на свою лучшую подругу, удивленная, что та поддержала бога мертвых.
Я имею в виду, ты и правда думаешь, что можешь просто так взять и покуситься на репутацию Аполлона? Он же золотой мальчик Новых Афин.
Честь, которой он не заслужил с учетом того, как он относится к мужчинам и женщинам, которых «любит».
Но что, если люди тебе не поверят, Персефона?
Я не могу беспокоиться о том, поверят мне люди или нет, Лекс.
Мысль о том, что на жертв Аполлона не обратят никакого внимания из-за его популярности, приводила ее в ярость, но еще больше ее бесило то, что она знала Лекса права. Существовала вероятность, что ей никто не поверит.
Я знаю. Я просто говорю что все может пойти не так, как ты думаешь.
Персефона нахмурилась, смущенная словами подруги:
И что же я думаю?
Лекса скрестила пальцы на столе перед собой и пожала плечами, наконец подняв глаза на Персефону. Ее глаза сегодня казались еще ярче возможно, из-за дымчатых теней, которыми она накрасилась.
Не знаю. В смысле, ты буквально надеешься урезонить бога, который не приемлет отказа. Ты словно думаешь, что волшебным образом изменишь поведение Аполлона с помощью нескольких слов.
Персефона подалась назад и вдруг заметила, что взгляд Лексы сместился на ее плечо. Боковым зрением она увидела что-то зеленое и повернула голову. Из-под ее кожи пробивались зеленые стебли. Персефона придавила их ладонью. Ее магия еще никогда не откликалась на эмоции таким образом. Она вырвала стебли, и плечо пронзила острая боль по руке потекла кровь.
О боги! Лекса сунула ей охапку салфеток, и Персефона прижала их к плечу. Ты в порядке?
Все нормально.
Такое уже случалось?
Нет, ответила богиня. Она убрала салфетки, чтобы взглянуть на рану, оставленную стеблями. Разрез был маленьким, словно она оцарапалась шипом, а кровотечение почти остановилось.
Ей было крайне необходимо продолжить уроки с Гекатой.
Это что-то божественное? уточнила Лекса.
Не знаю.
Она никогда не видела, чтобы таким образом проявлялись силы ее матери как и силы Аида. Может, это был еще один пример, как плохо она справлялась с ролью богини.
Ты расскажешь об этом Аиду?
Этот вопрос удивил Персефону.
Зачем мне ему рассказывать?
Та принялась перечислять причины:
Потому что такого еще никогда не случалось, потому что тебе больно, потому что это может быть как-то связано с тем, что ты богиня весны?
Или это ерунда, быстро ответила Персефона. Не волнуйся об этом, Лекс.
Несколько мгновений тишины разделили подруг, а потом Лекса протянула руку над столиком, чтобы привлечь внимание Персефоны:
Ты ведь знаешь, что я просто волнуюсь за тебя, правда?
Богиня весны вздохнула:
Знаю. Спасибо.
Между ними снова повисла тишина, и Лекса пожала плечами:
Думаю, на самом деле это все уже не важно. Ты ведь уже пообещала Аиду, что не будешь писать об Аполлоне правда?
Персефона не подняла глаз, избегая взгляда подруги.
Персефона
А как же Сивилла? Мы просто позволим ей и дальше страдать? спросила Персефона.
Нет, мы будем поддерживать ее как подруги, ответила Лекса.
И это значит, что я должна сделать все, что в моих силах, чтобы изобличить Аполлона.
Это значит, что ты должна делать то, о чем тебя просила Сивилла.
Персефона поморщилась. Сивилла хотела, чтобы Персефона отпустила ситуацию, но молчание было частью самой проблемы. Сколько людей уже пострадало от рук Аполлона и промолчало об этом?
Все боги зациклены на мести? Лекса выдала эту фразу не задумываясь, словно задавая риторический вопрос, но Персефоне ее реплика пришлась не по нраву.
Что ты имеешь в виду?
Лекса пожала плечами:
Вы все хотите наказывать. Аполлон хочет наказывать своих любовников и любовниц, поэтому ты хочешь наказать его, и он наверняка за это накажет тебя. Это безумие.
Я не хочу его наказать, обороняясь, ответила Персефона.
Лекса приподняла бровь.
Я не хочу! Я хочу рассказать людям, что ему нельзя доверять.
Так же, как хотела рассказать людям, что нельзя доверять Аиду?
Это другое.
Персефона действительно начала серию статей об Аиде, намереваясь изобличить его бесчестные сделки со смертными. Тем не менее спустя некоторое время она узнала, что его намерения были намного более благородными, чем она изначально полагала.
Лекса вздохнула:
Возможно, но разве не об этом сказал тебе Аид? Аполлон наказывает не задумываясь.
Персефона в раздражении отвела взгляд, и вытянутая рука Лексы легла на ее собственную.
Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Я знаю, что Аид защитит тебя, насколько сможет, но я также знаю, как трудно тебе просить о помощи.
Персефона выдавила натянутую улыбку. Она знала, что Лекса беспокоится о ней, но она не знала всей истории. Богиня до сих пор не рассказала подруге об ультиматуме, который выставил ее босс. Она будто снова вступила в сделку с Аидом, оказавшись под угрозой потерять две самые важные для нее вещи. Наверное, если бы она объяснила, Лекса бы поняла, но стоило лишь ей заговорить, как их прервали:
Вы же подружка Аида, да?
Голос ошарашил их, и Персефона поморщилась от вопроса. Рядом с их столиком возникла девушка. На ней были длинная рубашка, брюки и ботинки. В одной руке она держала наготове телефон, а другой стянула резинку, что удерживала ее волосы в тугом узле.
Можно мне сделать фото? Девушка взбила волосы и пригладила их над плечами.
Простите, нет, ответила Персефона. У меня ланч.
Да это всего лишь секунда, девушка наклонилась к ней, чтобы сделать селфи, и включила камеру.
Персефона отодвинулась, выставив вперед руки, чтобы отгородиться от девушки.
Я сказала «нет».
Всего одну, попробовала поторговаться девушка.
Что вам непонятно в слове «нет»? гневно спросила Персефона.
Девушка выпрямилась и моргнула.
А потом сощурила глаза:
Необязательно быть такой стервой. Это всего лишь фото.
Девушка подняла телефон и сфотографировала ее. Ее злобный выпад привлек внимание, и, наблюдая, как она уходит, Персефона заметила, как несколько других посетителей наставили на нее свои телефоны. Она прикрыла лицо рукой.
Лекса наклонилась над столиком:
А вот сейчас самое удачное время использовать твои силы против подлости.
Разве не ты только что критиковала меня, что я пользуюсь своей магией для наказаний?
Да, но она-то заслужила. Та еще дрянь.
Думаю, нам пора уходить. Персефона потянулась за сумочкой.
Они оставили деньги на столике, чтобы оплатить счет. Лекса взяла Персефону под локоть, когда они выходили из кафе. Тротуары были заполнены работниками, возвращающимися в офисы, туристами и уличными торговцами. День был жарким, но облачным, и в воздухе пахло жареными каштанами, сигаретами и кофе.