Кусты впереди подозрительно зашуршали. Кажется? Или это проделки ветра? А может
В полутьме мелькнуло нечто похожее на щупальце неведомого чудовища. Сердце сжала липкая рука ужаса, но стоило присмотреться, и приходило понимание, что это всего лишь корень.
Встреча с расположенным в самом сердце рощи небольшим, возможно рукотворным, озером, оказалась полной неожиданностью. Мрачные древесные гиганты внезапно закончились, и процессия очутилась перед песчаным пляжем, за ним в конце протянувшейся по воде сверкающей дорожки, вычерченной заходящим солнцем, виднелся крохотный островок, у берега его стояла черная гондола с неподвижно застывшим на корме человеком в черных одеждах. Лицо его не видно под надвинутым на голову капюшоном, и казалось, что вместо лица там клубится тьма. Люди остановились. Огни факелов отразились в таинственных и темно-серых водах. Волны с ожесточением бились о берег, казалось, что повсюду рассеяны флюиды зла. Световые столбы от прожекторов на острове выхватывали из тьмы огромную двенадцатиметровую сову, сплошь покрытую зелеными «бородами» мха, и пустынный каменный постамент перед ней. Голодный и пустой взгляд совы был устремлен на пришельцев.
А зачем этот постамент? Случайно это не жертвенник, на котором совершают кровавые обряды неведомые сатанисты?
Монахи опустили факелы в воду. Зло прошипев, пламя умерло, а гондола оторвалась от острова, бесшумно заскользила по водной глади к таинственным пришельцам. При этом не было видно никаких признаков двигателя, приводившего ее в движение, что уже было удивительно и наводило на мысли: какая сила движет лодкой? Нечто физическое или, напротив, иррациональное? Пронзительно заскрипел по песку киль, и гондола остановилась. По неслышной команде монахи осторожно погрузили гроб на нее, и лодка отправилась вместе со своим ужасным грузом в обратный путь.
Неизвестно откуда на острове появились люди в причудливых одеждах, выстроились в две шеренги от постамента до обреза воды. Одни в гнилостно-желтых одеяниях с широкими капюшонами, скрывающими лица, другие в одеждах, напоминающих бедуинские, но кроваво-алого цвета, а третьи полуголые, в одних набедренных повязках и платках на головах, мешавших разглядеть лица. Впереди стоял главный жрец в алых и кислотно-зеленых одеждах. Неожиданно запели а капелла, заставив вздрогнуть всех, над водой поплыли звуки мужских голосов: тревожные, резкие. Гимн пробуждал в душе неясный страх и стремление как можно быстрее убежать прочь.
Звуки плыли в прозрачном воздухе, пока гондола не ткнулась в каменный берег острова, а с опушки рощи секвой не откликнулось глухое эхо.
Главный жрец повелительно указал на гроб, его помощники залезли в воду, подхватили его, мужчины отнесли гроб на постамент перед статуей совы. В руке одного из младших жрецов блеснул огонь. Миг, и жадное пламя охватило и гроб, и его содержимое. Оттуда раздался лихорадочный стук, словно тот, кто заключен в гробу, пытался выбраться наружу. Неужели всё? Неужели кто-то из мира мертвых рвется в мир живых?
И в этот миг произошло то, что не могло произойти, статуя ожила! Клюв совы раскрылся. Над водой пронесся характерный, хриплый, словно стон, голос:
Глупцы! Когда вы наконец поймете, что меня нельзя убить? Год за годом сжигаете меня в этой роще. Но едва вы покинете ее, я буду ждать вас у входа, как века назад!
Фонтаны воды вырвались из-под земли по бокам идола, засверкали в лучах прожекторов инфернальной радугой.
Жрецы бросились перед статуей на колени. Если даже огонь бессилен перед древним злом, то что может жалкий человек? Разноголосые, испуганные голоса воззвали:
Взываем к тебе, о великий символ всей мудрости смертных, Сова Богемии! Дай совет!
Внезапно все изменилось прожектора на острове погасли и идола поглотила тьма. Все вокруг залил яркий электрический свет от замаскированных в кронах секвой светильников. Послышался разудалый регтайм, и через миг из-за деревьев появился духовой оркестр, музыканты в полосатых куртках, люди со смехом срывали с себя странные одежды под ними оказались вполне обыкновенные, и началось безудержное веселье.
Очередной сезон в Богемской роще одном из самых таинственных мест США начался.
Следующий день начался для большинства членов клуба Богемской рощи слишком рано и слишком скверно: с головной боли. Давала о себе знать вчерашняя вечеринка до часу ночи, сопровождаемая неумеренными возлияниями виски, пива и вина. Соленый ветер с океана так и не принес желанную прохладу, безжалостное калифорнийское солнце усугубляло похмельные страдания. После совместного завтрака в обеденном круге, где ели одновременно полторы тысячи человек, члены сектора Cave Man[11] собрались для дискуссии. Новое здание, умело и с большим вкусом вписанное в нетронутый ландшафт секвойного леса, многие из деревьев которого перешагнули полуторатысячный рубеж, напоминало спичрайтеру худому, жилистому и подтянутому, похожему на прусского генерала в отставке, только в гражданском летнем костюме, знаменитый «Дом над водопадом» Райта. Такое же талантливое, а может даже, гениальное сочетание плоских параллелепипедов, расположенных на разных уровнях и под разными углами, и неожиданное сочетание элементов из дикого камня, дерева и стеклобетона. Не менее поражал и внутренний интерьер здания, но спичрайтер давно к нему привык и не обращал на него внимания.
Шелестели, нагнетая холодный воздух, кондиционеры, в окнах колыхались на ветру ветки секвой, глубокие кресла обещали приятную и полезную беседу. Из больших, в пол, окон, смотреть на жару снаружи даже приятно.
Два десятка джентльменов возрастом от тридцати до шестьдесяти церемонно рассаживались в холле. Хотя они не принадлежали ни к одному из царствующих семейств, от них так и веяло неограниченной властью и сумасшедшими деньгами. Многие из собравшихся были широко известны любопытствующей публике, но далеко не все, но именно они составляли один из негласных мозговых центров Америки.
Хозяева жизни безмолвно смотрели транслируемую тележвачку на плазменной панели на стене. Мир необратимо менялся, и сказка об американской гегемонии годилась только для внутреннего потребления. Украина развалилась, юго-восток объединился в Новороссию и присоединился к России, а запад страны разделили Польша, Румыния и Венгрия. От Украины остался никому не нужный аграрный осколок без выхода к Черному морю, без промышленности и малонаселенный. Белоруссия в рамках Союзного государства перешла на единую валюту с Россией и частично объединила вооруженные силы, а на ее территории появились российские военные базы. Евразийский экономический союз пополнился новым членом: Абхазией. Приднестровская Молдавская республика и Южная Осетия вошли в состав России.
Китай и Россия подписали договор о военном союзе, где пообещали прийти на помощь друг другу в случае агрессии в отношении одной из сторон.
Воспользовавшись украинским кризисом, Китай заметно нарастил военную мощь, в том числе ракетно-ядерную и военно-морскую, и высадил десант на Тайвань. Через месяц на референдуме остров присоединился к материковому Китаю на условиях Гонконга. Два подряд поражения уходящего гегемона нанесли огромный ущерб международному престижу страны. США ушли из большого Ближнего Востока. НАТО и новая военная группировка в составе США, Японии, Индии и Австралии едва не развалились.
По объемам производства в мире безусловным лидером стал Китай, но гонка технологий, особенно в военной сфере и сфере технологий, продолжалась с переменным успехом. В международной торговле все большая часть расчетов проводилась с помощью цифрового юаня, а на территории СНГ в цифровых рублях. Инициатива Европы взимать экологические налоги с производителей угля и газа с треском провалилась. Поставщики неэкологичной продукции на введение дополнительных сборов отреагировали бойкотом закупки в страны Западной Европы. Хвосту вилять собакой не получилось. После массовых демонстраций граждан, возмущенных пустыми магазинами, и недовольства бизнеса налог отменили.
В Западной Европе у власти стояли либеральные режимы, провозглашающие толерантность и многообразие полов с положительной дискриминацией белых, количество некоренного населения в них колебалось от десяти процентов до трети населения. В странах Восточной и Южной Европы к власти пришли жесткие авторитарные и националистические режимы. Чтобы залить деньгами кризис конца десятых начала двадцатых годов двадцать первого века и выкупить «плохие активы» частного сектора, долларов и евро напечатали так много, что это заставило ввести на Западе политику отрицательной процентной ставки. ПОПС привела к невыгодности хранения денег на банковских депозитах, так как они теряли в стоимости, одновременно к подорожанию недвижимости с падением покупательной способности населения удорожание всего и вся. Это сделало владение недвижимостью доступным все быстрее сокращающейся доле потребителей. Уловив эту тенденцию, корпоративные маркетологи пропагандировали лозунг: «платите только пока пользуетесь, и не платите, когда вам не надо». Зачем вам собственный автомобиль, если есть каршеринг? Зачем собственный дом или квартира, если их можно взять в аренду? Для многих это звучало красиво, свежо, инновационно, прогрессивно, но привело к образованию в странах Запада класса «новых бедных», которые не имели ни накоплений, ни недвижимости и так же, как древнеримские клиенты, подчинявшиеся патрициям, зависели от транснациональных корпораций, в которых они работали.
Когда на кресло плюхнулся последний из членов секции, спичрайтер произнес в пустоту:
Siri[12], выключить изображение.
Выполняю, прошелестел голос. Изображение на плазме погасло.
Лицо спичрайтера являло миру великолепную смесь внимательности и доброжелательности. От него так и веяло чинными лекциями перед обожающими его студентами, впрочем, он и был профессором в одном из старейших университетов Восточного побережья. Выбор негласных хозяев США ведущего секцией пал на талантливого философа-политолога и мыслителя. Его посчитали более способным к принятию так необходимых Америке нетривиальных, но взвешенных решений, чем погрязший в рутине паркетный политик.
Лакеев на собрание не пустили, поэтому спичрайтеру пришлось самому налить из стоящей перед ним бутылки в тонкий бокал тоника точно по внутреннюю рисочку. Не дыша, он жадно выцедил содержимое бокала и аккуратно поставил его на стол. Затем оглядел кислые лица членов секции и провозгласил хорошо поставленным голосом:
Джентльмены, полтора десятка лет Америка непрерывно отступает, и это весьма печально. Мы ушли с Ближнего Востока и из Афганистана, мы уже не первая промышленная держава мира и даже не первая торговая. Американская мечта и американское лидерство полиняли и уже не вдохновляют народы на следование по пути демократии и свободы. За долгую историю этой страны она еще никогда не подвергалась такой опасности, но я верю, что наша великая нация устоит так же, как она выживала в прошлом. Она воспрянет и снова станет процветающей он сделал паузу, стараясь получше подобрать слова. Я предлагаю подумать, как мы можем вернуть на эту планету американский век! Я жду от вас мозговой штурм и нетривиальные, прорывные идеи. Итак, прошу высказываться, джентльмены.
Мужчина лет тридцати, рыжеволосый, с лицом, выдававшим ирландское происхождение, и с бейджиком «Р. Маклафлин» на груди, лениво поднял руку.
Джентльмены, кладбища заполнены людьми, которые думали, что мир не может обойтись без них, мужчина саркастически и, как показалось спичрайтеру, пьяно хохотнул. Мир не хочет следовать за Америкой, но чему мы удивляемся? Пока мы могли подкармливать послушные режимы и угрожать военной дубинкой всем остальным, все было окей! Теперь мы вынуждены экономить каждый доллар, и чему тогда удивляться, что мир больше не нуждается в нас? Это есть неприятный для нас факт!
Спичрайтер едва заметно поморщился и несколько мгновений в упор рассматривал нарушителя спокойствия, потом невозмутимо дал слово старейшему члену секции моложавому господину, представителю весьма уважаемого на Среднем Западе банкирского дома.
Первым делом тот заявил:
Если факт не сдается, его уничтожают!
Сдержанно посмеялись.
Джентльмены, вот что значит тренировка, несмотря на вчерашние возлияния, говорили много и пафосно об ответственности Америки за судьбы планеты, о продвижении в мире правильных, демократических ценностей, о сохранении священного огня свободы, а также республиканской формы правления. Ради этого они предлагали использовать широкий арсенал средств от банальных войн и конфликтов по периферии конкурентов в сочетании с давлением дипломатическим и санкционным до разжигания цветных революций в сочетании с национальной рознью.
Участники секции поддакивали правильным, идеологически выдержанным речам, особенно оживляясь, когда очередной оратор начинал обличать в неблагодарности и недемократизме Россию и Китай, но чем больше они говорили, тем больше спичрайтер мрачнел, хотя внешне выглядел так же, как в начале встречи: улыбчивым и приветливым. Покер-фейс для истинного джентльмена это главное! Все, что предлагалось для противодействия обнаглевшим конкурентам, применялось, и не раз, но Россия и Китай сумели как-то выработать иммунитет к не раз проверенному оружию Америки.
С неизъяснимой горечью он ощутил, что толку от дискуссии не будет. Он вспомнил, какая гордость охватывала его, когда перед занятиями в школе торжественно исполняли гимн страны, а потом гимн Техаса, а он с прижатой к сердцу ладонью подпевал вместе с несколькими сотнями мальчиков и девочек всех цветов кожи. Он любил Соединенные Штаты, его страна могла ошибаться, но это была его страна. Тихонько вздохнул и, сделав усилие, вновь сосредоточился на том, что излагал спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи, очередной выступающий.
Джентльмены! полный господин затушил сигару в пепельнице на столе перед ним. Я человек прямой и не буду юлить. Вот тут говорили, что русские и китайцы сильны, но я думаю, что не надо делать гору из муравейника![13] Вот тут спрашивают, как восстановить величие Америки. Ответ прост! Мои аналитики считают, что единственный выход это быстрый глобальный удар неядерными средствами. За несколько часов Америка уничтожит до восьмидесяти-девяноста процентов ядерного потенциала русских и китайцев. А если мы предупредим, что не станем первыми применять ядерные бомбы и не выдвинем неприемлемые условия, то русские и китайцы не посмеют первыми их использовать. А если осмелятся, то ПРО перехватит все, что у них останется. В обоих случаях условия мира продиктуем мы. Другого выхода, джентльмены, нет.